Психолог позволила Саше немного успокоиться в тишине, словно поджидая подходящий момент, чтобы не усугубить положение.
– А вы не думали, что такова была ее воля? Воля на то, чтобы прожить остаток жизни как обычно и не страдать, потому что что-то в этой жизни случается неизбежно? Так какой смысл переживать и тревожиться о том, что не можешь изменить каким бы сильным и влиятельным человеком ты не был?
Саша сидел, понурившись и не реагировал на вопрос психолога, но понимал, что она говорит верные мысли, а он себя жалеет. Его жена была сильной и прекрасной женщиной. Он корил себя за то, что не смог быть с ней рядом последние минуты, не смог попрощаться с ней. Ах, если бы он тогда был более бдителен и ценил то, что имел, а теперь он как побитая собака. Столько всего можно было сделать, чтобы ее жизнь была сказкой, пусть и короткой, но все же приятной сказкой. А может, ее жизнь и была таковой? Как теперь об этом узнать? Она действительно хотела прожить остаток дней так, будто прожила длинную жизнь и просто приняла то, что неизбежно.
Психолог продолжила.
– Она была не одна, Александр. Вы всегда были рядом. Пусть не телом, но душой. Вы любили ее как могли, и я уверена, что она вам за это благодарна. Мы все умираем одни и не важно есть кто-то рядом или нет. Мы рождаемся в одиночестве и умираем также, как бы ни печально это звучало, но это жизнь.
Вернувшись в купе, девушки он там не застал.
Он начал сравнивать свою жизнь с купе. Люди, приходящие и уходящие из его жизни оставляют после себя след, как эти разбросанные продукты на столе и помятая постель на полках, но как таковой оживленности в этом купе нет, это просто временное пристанище для людей, которое навсегда будет выполнять роль временного пристанища и никогда – дома. В конечном счете, он сам покинет это пристанище.
Мария вернулась после приготовления ко сну. В руках зубная щетка, полотенце, а на голове смешной ободок с ушами кота, она выглядела очень уютно, как будто дома, хотя ритмичный стук колес и покачивание ее ходячей фигуры по купе из стороны в сторону это опровергали. А тем временем поезд несся далеко и бесповоротно по своему маршруту.
Перед сном они разговорились о работе, о том, кем мечтали стать в детстве, когда вырастут. Саше пришлось придумать, что он хочет стать врачом, потому что на самом деле он не помнил или даже не знал, а у родителей никогда и не спрашивал, но хотел поддержать разговор. Маша хотела быть моделью. И правда, судя по всему, она умела оценивать свои возможности даже будучи малышкой, ведь у нее есть все задатки модели и, вероятно, тогда тоже были, а вот он никогда не знал кем хочет быть и не знает даже сейчас, а работает, потому что так надо, потому что он живет во взрослом мире, а здесь принято работать, зарабатывать и чем больше, тем лучше, даже совсем не важно как, ведь, когда у тебя неприличное богатство, то все твои средства – приличны.
– А почему ты хотел стать врачом? – раздался голос Маши спустя несколько минут молчания. Пока Саша соображал над ответом, в голове Маши произошло ликование, что она может говорить с ним так по-дружески, тыкая, и всегда хочет, чтобы и с ней говорили так, ведь сколько бы ей не было лет, она никогда не привыкнет, что люди к ней обращаются на "вы". Это так консервативно и отчужденно, так невозможно поговорить по душам, даже если попытаешься, то все равно собеседник будет хоть и рядом, но так далеко, что ты сможешь даже не понять его состояние и не разглядеть свои чувства к нему, а это может быть важно, ведь это всего на всего формальность, но такая неприятная. Саша согласился, потому что ему тоже хватает серьезностей на работе, а сейчас он решил отдохнуть. Даже телефон отключил и как бы ему не хотелось его вновь включить, он себя останавливает. Маша из солидарности тоже решила принять вызов и провести остаток пути без цифровых технологий, просто за разговором и размышлением о жизни, ведь она все время чем-то занята, у нее всегда что-то в руках и мозг безостановочно что-то анализирует.
– Ну… – Саше снова пришлось придумывать, – скорее всего потому что медицина полна тайн, которые очень интересны и полезны человечеству, не говоря о субъективной пользе знаний. Можно найти возможность вылечить уйму болезней, которые сейчас неподвластны современной медицине, можно решить множество проблем человечества.
– Надо же! Какой умный маленький Саша с мозгами взрослого дяди, – подловила его Маша, – не умеешь ты придумывать. Дети обычно размышляют просто. Например, хочу помочь маме, хочу вылечить все болезни, хочу помогать людям, чаще всего они хотят помочь своим близким или питомцам.
Саша протер уставшее лицо руками и сдался.
– Честно сказать, я даже не помню, кем я хотел стать. На протяжении своего сознательного возраста для меня это было столь незначительным. Да я даже не думал об этом никогда. А почему ты хотела быть моделью?
– У нас в деревне была очень красивая девушка. Когда я была маленькая, то смотрела как она двигается, как одевается, по меркам деревни она одевалась очень стильно, даже сейчас я это понимаю, а все, потому что она переехала к мужу, родители которого были родом оттуда. Когда их не стало, он решил бросить городскую жизнь и переселиться туда. Жена его не бросила и разделила с ним это стремление. Конечно, она была белой вороной, но спустя какое-то время она все-таки влилась в наши деревенские круги, научилась вести хозяйство. Она даже говорить по-другому стала. Я слышала, но никогда с ней не разговаривала и почему-то придумала себе, что она очень красивая модель. Такая статная, высокая, на ней всегда был макияж и даже обычные халаты на ней сидели как эксклюзивная модель дорогостоящей коллекции новомодного дизайнера. Я захотела стать такой же. Потом она умерла от чего-то. Мне мама рассказала, я уже уехала и училась на первом курсе. Муж ее вернулся в город, продал дом и больше я о нем ничего не слышала.
После такой истории у Саши подкатило тошнотворное чувство горечи в области желудка и ком к горлу. Ему ничего не хотелось говорить или отвечать, и он повернулся к стене, обуяемый мрачными эмоциями, а Маша продолжала размышлять вслух об утратах, любви и душеных стенаниях. Все это время ему хотелось накричать на нее, потому что она ничего об этом не знает, но сдержался и подождал, когда она задаст вопрос о том, слушает ли он ее, но она так и не задала, а просто замолчала и, скорее всего, забылась сладким сном. А он горьким.
Саша боялся засыпать. Почти каждую ночь ему снится она. Светлая и счастливая и она все время с ним о чем-то разговаривает, все время улыбается, но он так и не может запомнить, о чем они говорят, он помнит только легкость и счастье внутри, которое наполняет его сон и мысли. Он не понимает во сне, что ее уже нет, что это ее призрак и живет счастливо, а потом просыпается… И снова это горькое чувство утраты охватывает утро следующего дня, когда ты выходишь из комфортного сна, жизни, к которой ты привык и уже не знал, что может быть по-другому, это непреодолимое желание повернуть время вспять и исправить то, что уже исправить невозможно. Он чувствовал, что разговоры с Машей их сближают потихоньку, но смог бы он себе позволить зайти их отношениям дальше простых знакомых и даже дальше хороших приятелей? Скорее всего, он не смог бы довериться так никому, как ей, а может и смог бы. Бесполезные размышления, ему нельзя думать о прошлом, надо жить сейчас. В поезде. В купе. Со спутницей, которая сейчас спит на второй полке, и которая, вроде как, расположена к нему, одинока, молода и прекрасна. Надо пойти ей на встречу и предложить позавтракать вместе. Надо выбираться из пучины грез и воспоминаний и снова строить свою жизнь, а не тонуть в их объятиях и плыть на дно. Он любил и любит свою жену, но ее уже нет, а она вряд ли хотела бы, чтобы Саша превращался во что-то безжизненное и тоскливое, будь он на ее месте, он точно бы хотел, чтобы она была счастлива, потому что он ее любит и желает ей только хорошего, иначе его смерть была бы пустым звуком в их жизни, ничего так и не поменяв. Впервые Саша засыпал с решительностью и уверенностью в будущем, со стремлением сделать свою жизнь интереснее, ведь жизнь поселила его в купе с красивой и интересной женщиной и, даже если она будет против дальнейшего развития отношений, то она – прекрасный вариант отправной точки в интересное будущее, ведь его ждет новый город, новая должность, новые знакомства и новая жизнь, которую он заставит бить ключом. И не газовым. Он начнет новую главу. С чистого листа.
– Маша, ты спишь? – Он не дождался ответа и заключил, что девушка еще спит. Пока она спит, он решил провести утренние процедуры. Тщательно. По-новому. В нем до сих пор витало ощущение решимости, с которым он засыпал накануне. Он посмотрел на часы. Ресторан откроется только через двадцать минут. Вооружившись полотенцем, щеткой и атрибутами для бриться он побрел в уборную. Добравшись и закончив все свои дела, он заметил, что странное чувство обуяло голову, словно он в горах и от давления заложило уши, но как-то необычно. Такое мягкое несильное давление. Даже слегка приятное, похожее на то, когда рано встал, тебе надо собираться, но постель такая мягкая и как бы не положил голову на подушку – все время удобно, только это ощущалось снаружи, а сейчас Саша это ощущает внутри. Очень странно.
Покинув уборную, Саша заметил, что вагон удивительно спокоен, будто пустой. Ни одна дверь купе не была приоткрыта, ни единого голоса не было слышно. Что же, неужели все еще спят? А где бортпроводники? Да и поезд все время обитаем пожилыми людьми, которые не могут уснуть даже в своей мягкой постельке, не говоря про неудобные полки в купе.
Саша решил прогуляться вдоль вагонов до ресторана, предварительно закинув принадлежности на свою постель. Отворив дверь своего купе, Саша бросил взгляд на Машину полку, но ее там не обнаружил. Ни ее вещей, ни продуктов, ни посуды, которыми пользовалась Маша и оставила накануне вечером – не было. Все пусто и стерильно, только Сашины принадлежности. Все было очень странно и непонятно. Он предположил, что вероятно она вышла ночью на какой-нибудь станции. На зачем? Может, он ее вчера чем-то обидел? Все-таки вчера он был обуреваем сомнениями и разногласиями в душе, неужели это так явно отразилось на их разговоре? Нет, Саша отогнал эти безосновательные мысли и решил прояснить обстановку и все разузнать. Нужно кого-нибудь найти, на часах уже почти восемь утра. Саша остановился и слегка призадумался, на секунду его бросило в пот и словно молния прошибла от макушки до копчика. Он не слышал движение поезда, хотя его покачивало, словно поезд двигался как ни в чем не бывало. Им стал одолевать страх, и он подумал, что потерял слух. Он стал хлопать в ладоши, но все прекрасно слышал. Он резко бросился к окну, но увидел, что поезд будто плывет в пучине бархатного плотного тумана. Даже земли не видно. Что-то тут не так и Саше надо это выяснить. Он ничего не слышал, кроме легкого гула или звона, а может, и то, и другое. Это наполняло его еще большим и насыщенным страхом. Он вспомнил как у психотерапевта его охватила паника и та его успокаивала: "Дышите, Саша, дышите со мной. Давайте после выдоха считать. Вдох. Выдох. Раз. Вдох. Выдох. Два. Вдох…" Он дышал и считал. Постепенно кровь отливала от висков. Семь. Вдох. К концу счета он опьянел кислородом, и его голова немного закружилась, но того насыщенного страха больше не было, он мог думать яснее. Только Саша решил переодеться, как обратил внимание на то, что его одежды нет и полотенце с щеткой тоже куда-то исчезли. Снова страх начал овладевать им и вызывать всплеск адреналина. Снова пошло дыхание и счет. Это помогло, но хуже, потому что вещи творились из ряда вон выходящие. Сверхъестественные. Либо он сошел с ума. Счет помог предотвратить паническое состояние, но неизвестность происходящего его сильно пугала. Он открыл дверь купе. Поезд мчался, но беззвучно. Он пошел в сторону ресторана. По дороге он решил открыть дверь одного купе, предварительно постучавшись. Ответа не последовало. Он осторожно взял ручку двери, почему-то она была обжигающе холодная, осторожно нажал на нее и приоткрыл, чтобы образовалась щель, сквозь которую можно заглянуть внутрь. Заглянув одним глазом, он с ужасом отпрянул назад, ударившись об окно напротив двери в коридоре. Дверь распахнулась, и Саша с тихим ужасом в глазах стал всматриваться в полнейшую, непроглядную, густую тьму, которая, словно не умещалась в этом маленьком купе. Заглядывая в эту бездну, Саша лицом ощущал касание жуткого холода, словно тепловое излучение от костра, только леденящее. Купе будто не было, не существовало, только непроглядная темнота из которой тянет диким холодом и неприятным скрежетом. Он не помнил, ощущал ли он такой ужас в своей жизни, но этот ужас был для него очень знаком, близок. Сотни мыслей проносились и рикошетили о его черепную коробку с тупой пульсирующей болью, которая давила с нарастающей силой. Саша схватился за голову и стал кричать от боли, его голову озарила мысль закрыть этот кошмар, и он стал действовать. Ему тяжело было встать, густая тьма и холод давили на него и конечности были словно свинцом налиты. Он отыскал за спиной перила и попытался потянуться. Тело поддавалось, но неохотно. Он закрыл глаза и параллельно попыткам встать стал снова дышать со счетом. Это только усугубляло его положение, потому что тело начинало расслабляться, но постепенно сбавляло скорость мыслей в его голове. Он открыл глаза и увидел, как языки тьмы, будто пламя костра, начинают вырываться из купе и тянуться к нему. Саша испугался и снова впал в ужас, леденящий кровь ужас. Кровь снова прилила к вискам, давление поднялось, адреналин разбавил кровь, и Саша рывком поднял свое тело и стал тянуться навстречу к пучине мрака. Пучина тянулась к нему в ответ и в моменте, когда языки мрака вот-вот коснутся Сашиных пальцев, он убрал руку в сторону к ручке двери и молниеносно захлопнул дверь. Руки и ноги стали легкими, как перья и Саша почувствовал ощущение, очень похожее на невесомость. Он оперся на перила за спиной и тихо сполз на пол. Облегчение постепенно заливало его вены, и он почувствовал расслабление. Длилось оно не долго, потому что он стал задаваться вопрос о том, не сон ли это. Он читал про осознанные сны и сейчас он, вероятно, в нем. Иначе он не мог найти этому объяснения. Он принялся себя щипать, хлопать по щекам, но ничего из этого не меняло его реальности. Саша стал биться затылком о стену, может так в его голове все утрясется, и он проснется. Но это не помогало. Он безучастно уставился на ручку двери купе напротив, где пассажиром является тьма и холод и стал перематывать в голове прошедшие события, пытаясь найти этому объяснения.