Погоня

– Почуял наш запах, – сказал Альдос.

Они отправились дальше. Проехав часа два, еще до сумерек, они стали разбивать лагерь. Мак-Дональд высчитал, что в этот день они сделали более двадцати миль. Для безопасности лагеря от возможных случайностей были приняты те же меры, что и вчера вечером, но часы, проведенные мужчинами на страже, прошли без всяких приключений.

На четвертый день Мак-Дональд сказал Альдосу:

– Я немножко захожу в тупик, Джонни. Если они все время следуют позади нас, то должны же они, наконец, за все это время хоть раз выкинуть какую-нибудь штуку! Но, во всяком случае, по закону этих гор мы не должны оставаться беззаботными. Все время будем держаться настороже.

– Я вполне согласен с вами, Мак, – ответил Альдос. – Ни на одну минуту мы не должны терять осторожность. Но все-таки я начинаю чертовски верить в то, что нам везет. Вот только бы нам раньше их добраться до места!

– Если Куэд с ними, то мы сделаем это, – сказал Мак-Дональд задумчиво. – Он тяжел на подъем, у него такая корпуленция, что не скоро влезешь на горы. Вот Кульвер Ранн вдвое легче его, но зато весь точно из железа. А Куэд – это товарный поезд! Зато наша Иоанна – настоящая героиня!

– К тому же и до места осталось всего только полпути.

– Это у нас сегодня уже четвертый день, – продолжал старик. – Ну, за десять-то дней мы должны преодолеть расстояние, пожалуй, даже и за девять. Сейчас мы в той части Скалистых гор, где пошли настоящие горы, и хребты не так исковерканы. Теперь нам предстоит самая приятная дорога до конца.

В эту ночь Альдос спал с восьми до двенадцати. В следующие, пятые, сутки его очередь стоять на часах была с полуночи до утра. А так как шестой и седьмой день тоже прошли без всяких приключений, то вера в то, что позади них не следовал никто, перешла в убеждение. Но ни Альдос, ни Мак-Дональд не ослабляли ни на йоту своей бдительности.

Забрезжил восьмой день, и Мак-Дональд стал проявлять теперь какое-то новое возбуждение. Иоанна и Альдос замечали, как он старался в себе его подавить, но это ему не удавалось. Они приближались к месту былых трагических происшествий, и старый Дональд должен был, наконец, получить награду за свои верные неутомимые поиски в течение сорока лет. В этот день он почти не говорил. Какой-то странный огонь стал светиться в его глазах, и один раз голос совершенно изменил ему, когда он обернулся к Альдосу:

– Вероятно, мы придем туда завтра, Джонни, – сказал он. – К вечеру, перед заходом солнца.

Они рано расположились на ночлег, и, как только Иоанна потушила в своей палатке свечу, Альдос тотчас же завалился спать. Но он скоро пришел к заключению, что не заснет, и в одиннадцать часов явился к Мак-Дональду.

– Ложитесь-ка вы, Мак, – предложил он ему. – Вам завтра предстоит еще немало дел и в особенности перед заходом солнца.

Луна уже ущерблялась, но звезды светили ярко.

Он закурил трубку и, взяв под мышку ружье, стал прохаживаться взад и вперед по долинке, в которой они расположились на ночлег. В эту ночь они разложили у большого свалившегося бревна костер, который казался теперь светившейся массой без пламени. В конце концов он прислонился спиной к камню и уселся шагах в пятидесяти от палатки Иоанны. Ночь была великолепная. В воздухе было прохладно и легко. Он откинулся назад настолько, что уперся затылком в камень, и тут ему пришло искушение закрыть глаза и хоть немножко забыться сном, который не приходил к нему в первые часы ночи. Он стал подремывать, позабыв о малейших движениях и звуках, которые происходили вокруг него, когда вдруг послышался крик, который заставил его перебороть в себе сон и вскочить, точно его ударили плетью.

На красном отсвете от костра стояла Иоанна в своем длинном белом капоте. С первого же взгляда на нее ему показалось, что она еле стоит на ногах. Лицо ее было искажено ужасом. Он бросился к ней, и в тот же самый момент выскочил из темноты Мак-Дональд.

– В чем дело? – спросил Альдос. – Чего ты так испугалась, Иоанна?

Она бросилась к нему на грудь и задрожала всем телом.

– Может быть, это… это был только сон, – залепетала она, – и я… я так его испугалась! Но это было бы ужасно, и мне стыдно, что я побеспокоила вас. Я не знала, что делать…

– Да в чем суть-то? – добивался Альдос.

К ней близко подошел Мак-Дональд.

Иоанна подняла голову.

– Пожалуйста, Джон, отведи меня в палатку. Это был только сон и завтра, когда будет уже совсем светло, я расскажу тебе все.

Что-то в позе и поведении Мак-Дональда смутило Альдоса.

– Но в чем же состоял твой сон? – все еще спрашивал Альдос.

Она смотрела то на него, то на Мак-Дональда и дрожала.

– Пола у меня в палатке была отдернута, – тихо заговорила она. – Мне казалось, что я вовсе не спала. Я даже видела перед собой вот этот огонь. Но все-таки это был сон – и такой ужасный! Потому что, когда я пригляделась, то увидела перед собой его. Белое лицо и пытливые, ищущие глаза.

– Чье лицо?

– Мортимера Фиц-Юза.

И она задрожала.

Альдос отвел ее обратно в палатку.

– Да, это действительно был неприятный сон, дорогая моя, – старался он утешить ее. – Попробуй заснуть опять. Тебе надо успокоиться.

Он опустил полу палатки и отправился к Мак-Дональду. Но старика уже не было. Только через десять минут он вернулся из темноты и подошел прямо к Альдосу.

– Джонни, вы проспали!

– Каюсь, Мак. Был такой грех. Но только одну минутку.

Мак-Дональд крепко схватил его за руку.

– Только одну минутку, Джонни, и как раз именно в ней вы упустили шанс всей вашей жизни.

– Что вы этим хотите сказать?

– А то, что это вовсе не было сном. Сюда действительно приходил сам Мортимер Фиц-Юз.

Глава XXV

Неожиданно заявление Дональда Мак-Дональда о том, что Мортимер Фиц-Юз действительно был около палатки и что сон Иоанны вовсе не был сном, а был настоящей реальностью, повергло Альдоса в крайнее удивление; он не верил. Пока он приходил в себя, не будучи в состоянии произнести ни слова, Мак-Дональд уже отвечал на вопросы, которые он ему только собирался задавать.

– Я проснулся раньше вас, Джонни, – заговорил он. – Она только что вышла из палатки, и вдруг я услышал, как кто-то пробежал через кусты. Сперва мне показалось, будто это пробежала волчица или прошел медведь, и я не тронулся с места до тех пор, пока она не закричала, и вы не бросились к ней. Если бы она увидела медведя, то не стала бы говорить, что к ней приходил Фиц-Юз. Как вы думаете? Это вполне возможно, хотя и непостижимо. Мне кажется очень странным то, что он был здесь один. Делать нечего, давайте не спать оба до самого рассвета.

– Он здесь не может быть один, – согласился и Альдос. – Давайте, Мак, выйдем из полосы огня. Если вы правы, то и вся его шайка должна быть здесь где-нибудь невдалеке.

– Почему же они тогда не напали на нас, раз представлялся такой удобный случай?

– Будем надеяться, что это был только сон, – ответил Альдос. – Но все-таки давайте держать ухо востро. Могу я идти?

Мак-Дональд кивнул ему головой, и они разошлись в разные стороны. Два часа они провели на страже в темноте, все время ожидая и прислушиваясь. На рассвете Альдос вернулся к лагерю, разбудил Иоанну и принялся готовить завтрак. Он боялся, как бы ночное происшествие не расстроило Иоанну. Но ее веселый вид разубедил его. Он поцеловал ее и крепко прижал к своей груди.

В кустарнике послышался треск сухих ветвей, и Альдос с радостью увидел подходившего к ним Мак-Дональда. Иоанна выскользнула из его объятий и побежала обратно к себе в палатку.

Лицо Мак-Дональда было очень угрюмым.

– Да, Джонни, вы упустили случай, – сказал он. – Я нашел то место, где была привязана его лошадь. Следы привели меня к большому скату, через который можно пробраться к западному хребту. Кто бы это ни был, но тут что-то загадочное. Я не могу никак понять, Джонни; никак не могу понять. Зачем нужно было ехать оттуда Фиц-Юзу через нашу долину одному? А он ехал верхом! Сам черт не мог бы так поступить!

Больше он не сказал ничего, а отправился к спутанным лошадям, оставив Альдоса в крайнем смущении одного за приготовлением завтрака. Вышла Иоанна и стала помогать ему. Было уже шесть часов утра, когда они покончили с завтраком и были готовы отправляться в дальнейший путь. Увязав последний багаж, Мак-Дональд тихонько сказал Альдосу:

– Сегодня многое может случиться, Джонни. К заходу солнца мы будем у цели. И то, чего не было до сих пор, может произойти именно сегодня. Все время стерегите Иоанну и будьте при ружье. Я предчувствую опасность, и если она действительно нас ожидает, то мы должны постоять за себя.

Альдос знал, что в эти последние часы Мак-Дональд не стал бы говорить о пустяках, и потому не сделал ни малейшего возражения против тех приготовлений, которыми занялся старик и по которым можно было бы сразу же догадаться, что для себя он ожидал больших опасностей, чем для него и Иоанны. И он понял тогда, что это были уже их последние часы. Прежде всего он увидел, как Мак-Дональд стал наполнять себе карманы ружейными патронами, как тщательно и заботливо он стал осматривать свое ружье. Не задавая вопросов ни о чем, он последовал его примеру. Мак-Дональд исподтишка поглядывал на него, и оба понимали, что эти приготовления означали для них последний день путешествия на Север. Они не скрывали от Иоанны того, что должны прибыть к месту еще до сумерек, и когда Альдос и Иоанна ехали друг за другом, то его стал занимать вопрос: о чем она догадывалась и что уже знала наверняка? Но и сегодня она была такая же, как вчера и позавчера, за исключением разве только того, что щеки у нее теперь пылали гораздо больше, и в глазах светился беспокойный вопрос. Он догадывался, что она чуяла близость трагедии, что ей давно уже было известно то, что они так старались от нее скрывать, и только не заводила об этом разговоров потому, что знала, что он и Мак-Дональд хотели бы, чтобы она не знала ни о чем. Его сердце прыгало от гордости. Ее мужество ободряло и его. И он заметил, что стал держаться к ней ближе, чем следовало бы, и почти весь день проскакал рядом с ней.

После полудня Мак-Дональд вдруг остановился и стал их поджидать. Когда они подъехали к нему, он смотрел на север и не обратил на них внимания. Несколько минут даже не заговаривал с ними, низко держал шляпу в руке и борода его развевалась по ветру.

Они оглянулись. В полумиле от них через редкие деревья у опушки леса пробежало стадо оленей. Мак-Дональд даже не обратил на них внимания. Он все еще, не мигая, смотрел перед собой и затем перевел глаза на гору. Это была неприятная гора, страшно выглядевшая, уродливого вида. Она отстояла от них, пожалуй, милях в трех. Ее два громадных плеча были точно высечены из черной слоновой кости и блестели на солнце, будто смазанные маслом. Между этими двумя плечами вырастал острый, как церковный шпиль, покрытый снегом пик, который касался под небом легких облаков.

Заговорив, Мак-Дональд Даже не обернулся. Его голос дрожал от крайнего волнения. И все-таки он не казался возбужденным.

– На этой горе я охотился сорок лет тому назад, Джонни! – сказал он.

– Неужели, Мак?

Альдос вышел вперед и положил руку Мак-Дональду на плечо. И все-таки старик не обернулся.

– Сорок лет! – повторил он. – Теперь я знаю, почему я никак не мог добраться до этого места!

Он обернулся, и то, что Альдос и Иоанна увидели в его глазах, вовсе не было выражением горя; это не было скорбью того, кто приблизился, наконец, к могиле любимого покойника. Это была радость, которая преобразила старика. Пыл и сила молодости тех времен, когда была еще жива его Джен, засветились снова в провалившихся от старости глазах Мак-Дональда. После сорока лет он, наконец, добрался к себе домой. Где-то поблизости должна была находиться и та пещера с полом из мягкого песка, и Альдосу даже показалось, будто в какой-то миг он услышал, как билось сердце Мак-Дональда, тогда как Иоанна стояла тут же, все понимала и едва сдерживала рыдания.

Мак-Дональд опять посмотрел на гору и указал в ее сторону своей длинной, сухой рукой.

– Мы почти уже дошли, Джонни, – сказал он. – И горе им, если они нас опередили.

Глава XXVI

Они поскакали к Долине Золота. Опять Мак-Дональд ускакал вперед и мчался прямо на черную гору. Альдос уже не старался оставлять Иоанну в неведении о том, что могло ожидать их впереди. Он зарядил ружье шестью патронами и положил его перед собой поперек седла. Иоанна не задавала вопросов. Она крепко сжала губы и была бледна.

Прошло три четверти часа, и им стало казаться, что Мак-Дональд вот-вот упрется сейчас в отвесные стены горы. Но вдруг он круто свернул влево и скрылся из виду совсем. Когда они доехали до того места, где он это сделал, то увидели перед собой совершенно незаметную издали расщелину в горе с почти перпендикулярно возвышавшимися кверху на тысячу футов стенами. Угрюмый, торжественный мрак наполнял эту щель. Но она оказалась не очень длинной. Неожиданно они выехали из нее на солнечный свет, и не прошло и нескольких минут, как Мак-Дональд остановился и стал поджидать их.

Даже Альдос не мог не вскрикнуть от удивления, когда выехал с Иоанной из щели. Под ними простиралась другая долина, тянувшаяся между двух горных хребтов на запад. До их ушей долетел монотонный рокот: весь воздух был переполнен этим рокотом. Им казалось, что под ними дрожала земля, хотя рокот был не громким. Он доносился глухо, точно с громадного расстояния.

А затем они увидели в полумиле ниже бурный ручей, который протекал через эту долину и сверкал, как серебро. Мак-Дональд больше не сказал ни слова. Он сошел с лошади и направил свою подзорную трубу на долину. Альдос ссадил с лошади Иоанну, и они стали ожидать, что будет дальше. Глубокий вздох вдруг вырвался из груди старого охотника. Он медленно обернулся к ним и дал подзорную трубу не Альдосу, а Иоанне. Она посмотрела на него. С полминуты она, казалось, вовсе не дышала. Руки ее дрожали, когда она передавала ее Альдосу.

– Я там вижу деревянные избушки, – прошептала она.

Но Мак-Дональд помешал ей передать мужу трубу, и положил ей руку на плечо.

– Смотрите опять, Иоанна, – сказал он тихонько, и в его голосе слышалась дрожь.

Она снова поднесла подзорную трубу к глазам.

– Вы видите там маленькую избушку у самой реки, – проговорил Дональд.

– Да, вижу.

– Это наша избушка – Джен и моя, – продолжал он упавшим голосом. – В ней мы жили сорок лет тому назад.

С трудом сдерживая слезы, Иоанна передала подзорную трубу Альдосу. Он увидел четыре избушки. Три из них были маленькие, а четвертая – побольше. Казалось, что они были выстроены только вчера, несмотря на то, что начали разрушаться. Окна и двери избушки побольше и двух поменьше были забиты. Крыши еще не провалились. Стены казались крепкими. Два раза он смотрел на четвертую избушку и два раза – на маленькую, стоявшую у самого ручья, в которой жил когда-то Мак-Дональд и Джен.

Мак-Дональд молча протянул руку к Альдосу, и тот передал ему трубу. Полчаса он смотрел в нее и за это время никем не было сказано ни слова. Иоанна и Альдос знали, что Мак-Дональд смотрел именно на маленькую избушку у реки, и, взявшись под руку, молчали.

Наконец старый Дональд поднялся, и в лице и в голосе у него было полное спокойствие.

– Никаких перемен с той поры не произошло, – сказал он тихо. – Даже у двери стоит тот самый бочонок, который я когда-то сам выдолбил из сосны для Джен. Оказывается, что сорок лет – это еще не долгое время, Джонни! Очень недолгое!

Иоанна отвернулась от них, и Альдос услышал, что она заплакала.

– И мы опередили их, Джонни, – радостно воскликнул Мак-Дональд. – Мы их опередили! Во всей долине нет ни малейших признаков жизни, и если бы они действительно были, то мы могли бы их отсюда заметить.

Он сел в седло и стал спускаться вниз по скату горы. Альдос ехал позади Иоанны. Она все еще плакала. Ее глаза были красными от слез.

– Это ужасно, ужасно! – повторяла она с волнением. – И все-таки, это так красиво и романтично, Джон! Кажется, я отдала бы жизнь, чтобы только возвратить ему его Джен.

– Пожалуйста, не показывай Дональду своих слез и не выражай ему сожаления, – сказал Альдос. – Иоанна, дорогая моя, какая удивительная перемена вдруг произошла в нем! Я боялся этого дня, я боялся за него уже давно. Я думал, что для человека с таким сердцем, как у Дональда, горе будет непереносимым. Но он не испытывает ни малейшего горя, Иоанна Это радость, громадное счастье, которого, вероятно, ни ты ни я никогда не сумеем понять. Ты только подумай. Ведь он нашел ее. Он нашел свое старое пепелище. Нынешний день послужил кульминационным моментом всех его сорокалетних надежд, веры и молитв. И это принесло ему только радость, а не горе. Будем же радоваться вместе с ним! Будем счастливы его счастьем!

– Да, да, – ответила она. – Теперь я понимаю! Сердце его не разбито. В его пустую душу возвратилась жизнь. Я понимаю, да, я теперь все поняла! Мы действительно должны порадоваться за него. И будем довольны, если он найдет и пещеру с Джен.

Все время они следовали за Мак-Дональдом и скоро добрались до хижин, Дональд остановился и слез с коня. Альдос опять помог сойти с седла Иоанне. Впереди них Мак-Дональд зашагал прямо к избушке, стоявшей у самой реки. У двери он остановился и подождал их.

– Сорок лет! – воскликнул он, поглядев на них. – И так мало перемен.

С его плеч свалились сразу десятки лет, и даже Альдос не мог скрыть своего изумления. Очень осторожно, точно боясь разбудить кого-нибудь внутри, Мак-Дональд взялся за щеколду, тихонько нажал на нее и слегка толкнул перед собой дверь. Она открылась внутрь и он стал смотреть, долго приглядывался и совершенно не двигался и, как показалось его спутникам, вовсе не дышал.

Затем вернулся к ним, и глаза его блестели так, как никогда раньше.

– Я открою окно, – сказал он. – Темно, плохо видно внутри.

Он подошел к окошку, на котором ставень был подперт сосновым кодом. Когда он открывал ставень, то перержавевшие петли не выдержали, и он свалился. Через открытое окно в избушку хлынули солнечный свет и тепло, и Дональд вошел в нее, а за ним последовали Альдос и Иоанна.

Избушка оказалась полупустой, но для Дональда Мак-Дональда она представляла собой все: небо, землю и весь его мир. Странный радостный крик вдруг вырвался у него из груди, когда он огляделся вокруг, и Иоанна поняла, что Джон Альдос был действительно прав, когда говорил ей, что после сорока лет Мак-Дональд нашел, наконец, свой настоящий дом!

– Джонни, поглядите!.. – задыхался он от волнения. – Ведь они не тронули ничего! А я-то думал, что после нашего ухода отсюда они вошли и…

Он не мог договорить, шляпа выпала у него из рук, и он стоял и только дико озирался по сторонам. Иоанна схватила Джона за руку и крепко в нее вцепилась. На стене, освещенная ярким пятном от солнца, висела женская одежда так, как ее повесили сорок лег назад: шляпа, шаль, платье и передник, который был весь в лохмотьях. На полу под ними стояла пара туфель. Когда Дональд Мак-Дональд подошел и протянул к ним руки, губы у него задрожали, он забыл обо всем, кроме только того, что был, наконец, у себя дома и что здесь была еще и его Джен. Иоанна тихонько отвела Альдоса к двери, и оба они вышли на солнечный свет.

Иоанна молчала, и Альдос не принуждал ее говорить. Он видел, как дрожало у нее под горлом, точно там находилось маленькое сердечко. Царапало и у него самого что-то в горле, и он вдруг ощутил, что глаза его стали плохо видеть долину. Они подошли к лошадям. В пятидесяти ярдах от них бежал ручей, прозрачный и прекрасный, текший с той стороны, откуда раздавался таинственный гром. Альдос знал, что это было продолжение водопада и что этот источник обязательно должен был содержать в себе золото. Он увидел около себя заброшенные разработки и даже лопату, забытую здесь, сорок лет проторчавшую в земле.

Минут с десять Дональд Мак-Дональд оставался в избушке один. Затем он вышел, тщательно запер дверь. Теперь он держался гордо, высоко подняв голову. Он чувствовал себя, как монарх. Голос его был спокоен.

– Там все, все уцелело, Джонни, – сказал он, – за исключением только золота. Они взяли его с собой.

Затем он обратился к Иоанне.

– А в другие избы вы уж лучше не ходите с нами, – сказал он.

– Почему? – спросила она.

– Потому что во всех них – смерть.

– Я все-таки пойду! – сказала она.

Мак-Дональд открыл ставень на самой большой из них и, как и раньше, он свалился с петель. Они открыли дверь и вошли в избушку; и здесь солнце осветило целую трагедию. Первое, что он увидели, был большой, грубо сколоченный стол и поперек него лежало нечто, что было когда-то человеком. На нем еще остались части от одежды, но голова отвалилась от шеи и представляла голый череп с пустыми глазницами. Из превратившихся в лохмотья и покрытых пылью рукавов торчали кости рук и пальцев. На полу валялся другой такой же покойник с обнаженным черепом, который сиял, как лысина живого человека. Этих двух они увидели в первую минуту, а затем разглядели и еще два предмета: тут же на столе, постаревшие и покрытые слоем пыли, лежали два кожаных мешка, и у того, второго, который оберегал их, торчал из спины кинжал с роговой рукояткой.

– Значит, они оба умерли в драке, – сказал Мак-Дональд. – А это, Джонни, их золото!

Бледная, как смерть, Иоанна стояла у двери и следила за мужчинами. Мак-Дональд и Альдос подошли к мешкам. Они были из кожи. Годы не коснулись их. Когда Альдос захотел приподнять один из них, то это оказалось ему не под силу. Мак-Дональд перерезал на одном из них завязку, и светившее через окошко солнце так и заиграло на высыпавшихся из него слитках золота.

– Мы возьмем их с собой и уложим в корзины, – сказал Мак-Дональд. – Надо, чтобы им не осталось ничего.

Они вынесли из избушки семь мешков золота. Это был тяжелый, непосильный для них груз. Они сложили мешки в переметные корзины на вьючных лошадях, и после этого Мак-Дональд кивнул в сторону ближайшей к его дому избушки.

– Я не хотел бы, Иоанна, чтобы вы туда входили, – обратился он к Иоанне.

– Я все-таки войду, – сказала она опять.

– Это их избушка, – того человека и его жены, – настаивал Мак-Дональд. – А мужчины были звери, Иоанна! Я не знаю, что там произошло, но только догадываюсь.

– Ничего, я все-таки пойду, – ответила она снова.

Мак-Дональд снял с окошка ставень и толкнул дверь плечом. Они вошли, и тут Иоанна вскрикнула от ужаса. У стены лежала груда чего-то. Это был скорчившийся человек. На нем, защищая и обнимая его костлявыми руками, лежала женщина. На этот раз Альдос не подходил близко. Мак-Дональд стоял один, а Альдос вывел Иоанну из избушки, так как она еле держалась на ногах. Немного позже вышел и Дональд.

– Она сама убила себя! – сказал он. – Это был ее муж. Я знавал его. Я дал ему гвоздей, чтобы вбить в каблуки и не скользить по камням, и эти гвозди целы на нем до сих пор.

Он один осмотрел остальные избушки, а Альдос с Иоанной в это время стояли в стороне. Из четвертой избушки он вынес пригоршню золота, затем вернулся и принес другую.

– Там еще трое, – сказал он. – Двое мужчин и одна женщина. Должно быть, это жена того, которого убили. Они оставались здесь последними и, вероятно, все трое умерли от голода. А теперь, Джонни…

Он помолчал и глубоко вздохнул. Затем посмотрел на заходившее за горы солнце.

– А теперь, Джонни, если вы и Иоанна готовы, – сказал он, – то пора нам отправляться дальше.