Затмение над рекой

Башни Минска вынырнули из предвечернего тумана, покрывшего мрачные и древние белорусские леса с редко выступавшими европейскими поселениями на лугах; башни представляли собой монумент победы столицы надо всей остальной страной – лежавшей по ту сторону ворот новостроек, говоривших сами за себя: «Здесь кончается Белорусь и начинается Минск», а оставив их позади, понимаешь, что всё это снобистское достоинство было лишь маской, под которой город пытался скрыть свою тривиальность.

С автовокзала нас встретили третьи ворота города, ведущую в ту магическую его часть, попав в которую обычный турист видел бы лишь казино и кофени, да вывески «улица Кирова», но для знающих дело чиновников – это была пещерой, где они могли скрыть свои самые постыдные грехи; впрочем, и изрядно развлечься.

Поселившись в деревянный хостел «у самого края», начался тот период путешествия, о котором сложно говорить, отойдя от него хоть на шаг; однако, когда я проживал его наяву, я мог бы заключить, что эта секунда есть – сейчас же, даже эта аксиома требует доказательств.

Моя дневная половинка вдыхала ветры города во всех смыслах, пока вечерняя часть любовалась закатом на Немиге, после чего, преодолев километры расстояния, продолжала писать «Книгу Оранжевого», начатую ещё в Бресте, после чего, на этой остановке в пустыне, ко мне подошел молодой иранец с двумя кружками чая, за одну из которых, я проговорил с ним почти всю ночь, как в старых персидских сказок – а я ведь действительно в тот момент проводил параллель между ними, хоть тысячи километров отделяли нас от родины моего собеседника, сказочная Персия – существует не как точка на карте, выглядящая так, будто проживает период своего полового созревания, а в наших сознаниях – в той его части, что отвечает за чудеса наяву.

На велосипеде я прошел сквозь Минск и вернулся обратно, но только для того, чтобы утомлённым выпить чашечку кофе в лучшей, на мой скромный вкус, кофейне, где моё тело, без малого пробыло около двух часов.

В этот вечер, Немига была не так приветлива и не так нарядна, но чего большего я мог просить от неё, кроме как просто быть и дать мне на неё смотреть и пересматривать прошлое, застывшее на фотобумаге по скидке, будучи уже намного старше, чтобы затем взглянуть на небо на Лукоморьем и думать: «Я тут – и больше не буду там».

На следующий день, я летал над Витебском за руку с Шагалом, что правда, сначала, чисто бюрократически, пришлось пройти сквозь ворота вокзала с чином «из Минска», но это обстоятельство не сильно огорчало, так как давало мне повод скрыть свою сущность от всех, кто случайно на неё посмотрит – ведь обладая прикрытием туриста – многие выдуманные существа, сбежавшие из книги Борхеса, могли найти для себя покой – так как человек, на них глядящий, видел не существо, сотканную из магии, а пустое место.

Я люблю работать тёмными и тихими ночами на незнакомых кухнях, в незнакомых городах, не смотря на холод – ведь всегда можно скрыться за красным пледом, а для красоты можно добавить ещё и на скорую руку смастерённую корону – так можно если и не выдать себя за короля, обманув плиту с буфетом, но улучшить себе настроение ироничностью сложившейся ситуацией, возможность создать которую – я никогда не упускаю.