Глава 8
Где-то далеко в горах
Много лет прошло с тех пор, как мы вместе с моим другом путешествовали вместе по Кавказу. Нелёгкий ветер занёс нас далеко в армянскую глубинку, со всех сторон окружённую горами, оберегавшими великую красоту. Уже собираясь покинуть эти места, мой товарищ повёл меня в сторону стоявшей посреди селения церкви. Я сказал ему, что нам бы лучше поскорее выбраться отсюда; но он не слушал меня – для него свои цели были важнее. И мне пришлось последовать за ним. Мне оставалась единственная надежда, что он – не заставит себя долго ждать.
Внутри – как это часто бывает со всеми православными храмами – было холодно и мрачно, как в пещере. Мы были там одни, не считая священника. Оглядевшись вокруг, мой спутник подошел к старому горцу и что-то потянуло его за язык спросить:
– Батюшка, а какой у меня святой?
Тот оглядел его с ног до головы с задумчивым видом; и уже через несколько секунд – у него был ответ:
– Ваш святой – святой Николай.
Я стоял рядом с ним в тот момент и меня начало покусывать любопытство. Священник уже собирался уходить, как я решился и спросил у него:
– А мой?
Он обернулся; снова провёл взглядом от пят до макушки незнакомца, которого видел впервые. И ответил:
– А для вас – святой Георгий.
В тот же день: мы покинули армянскую деревушку, затерянную в горах, узнав много нового о себе.
Глава 9
Один на сто миллиардов
Сменилось много времён года; они проносились мимо и разворачивались по кругу, начиная своё вращение заново – только тогда я вспомнил историю о своём путешествии на Кавказ и имя своего святого.
Я сидел в квартире, в сером доме своего серого города, стоящего на синей реке, уносящей свои воды на юг – к тёплому морю. За ухом у меня был карандаш; пальцы лежали на клавиатуре печатной машинки, заправленной самым обыкновенным листом. Такие – используют по всей стране; обычно: для глупой и повторяющей саму себя писанины и печати.
Согласно статистике бумажных фабрик, тонны таких листов уходят на производство дешёвых школьных тетрадей и газетных пачек; десятки тонны – для печати никому не нужных и неинтересных книг, вышедших из-под пера гниющих на глазах писателей. Миллиарды страниц – на нужды всеми ненавистной бюрократии.
А всё это – дерево – на которое так богата наша огромная страна; и вся эта планета – не многим меньше нашей страны. Оно пережило десятки лет роста и миллионы лет истории своего вида – и только для того, чтобы оказаться на конвейере лесопилки, превращаясь в три-четыре-пять тонн бумаги.
И все эти жертвы ради одного: чтобы я держал в руках этот лист и вставлял его в свою печатную машинку. Этот лист – один из ста миллиарда себе подобных. Его одного я взял для себя – случайно – из огромной пачки, не дав испачкать его чужому перу. И только на нём одном я написал:
«Список членов православной общины церкви имени святого Георгия».
Я окрестил храм, который мне суждено было построить – именем своего святого, имя которого я узнал в армянском городке, затерянном где-то далеко в горах.
Ничего из этого – было бы невозможным без этого листа – созданного таким же как и сто миллиардов ему подобных. Но исполнить своё предназначение – стать списком членов моей общины – суждено было только ему одному. С самого начало – всё вело именно к этому. Дерево – погибло для того, чтобы был создан этот лист – чтобы мне было на чём писать и с чего начинать свой длинный путь. Только он – мог мне в этом помочь.
Я сам – как и этот лист; мало чем я отличаюсь от миллионов своих сородичей. Моя идея, моя борьба – каждый справился бы с этим; но превратить это в действительность – могу лишь только я. Капли в море – все одинаковы; и каждая – уникальна. Переплетающиеся судьбы – как единицы – схожи и уникальны. Моя церковь – одна из миллионов – одна такая на всей планете. Никогда ещё мне не приходилось видеть себя таким мелким; и таким значимым; таким одиноким
Глава 10
Великий Луг
В местах, кажущимися нам удивительными – порой обитают самые обычные люди; а места, к которым мы давно привыкли – никогда не перестают удивлять необычными личностями.
Как-то в перерыве между занятиями: я завязал разговор с одним учёным историком, знавшем о нашем родном крае, наверное, больше, чем с ним вообще могло произойти. Этот историк – будто видел рождение и смерть каждого дома, который когда-либо стоял на этой горькой земле.
В ходе нашей дружеской перебранки, я будто бы невзначай, решил свести разговор в совсем иное русло, упомянув тот факт, что на правом берегу раньше: стояло множество церквей. А теперь: только одна.
– На самом деле, на правом берегу никогда не было много достойных церквей – даже мне на ум приходит меньше, чем у тебя пальцев на руке, – покачал он головой, – разве что, одна – та, что стояла раньше на Великом Лугу – отличная была церковь. Но сам знаешь, что её как и множества других полвека назад – не стало.
– Интересно. На Великом Лугу, говоришь, была раньше церковь?
– Именно там.
– Это ведь совсем недалеко от Правобережного кладбища?
– Всё верно говоришь.
А ведь это обстоятельство – на многое проливало свет.
Когда передо мной возникает та или иная проблема: я начинаю внимательнее смотреть по сторонам – не завалялось ли поблизости чего-нибудь такого, что быстро помогло бы эту проблему разрешить. Я ведь давно понял одну простую вещь: задачи, то и дело шатающиеся у нас под носом и не дающие нам наслаждаться снами по ночам – всегда оставляют позади себя какую-нибудь подсказку. А всё потому, что проблемы – как и люди – очень любят играть; и никогда не стали бы затевать игры, в которую заведомо выиграть невозможно.
У меня уже был листок, озаглавленный списком членов церковной общины – была даже целая одна фамилия и подпись на нём – моя. А вот, что касается остальных имён – их места по-прежнему занимала пустота.
Тогда: я сразу понял, что ехать мне нужно на Великий Луг – только там могли остаться прихожане когда-то стоявшего там храма – и которым наверняка тяжело было каждое воскресенье добираться до единственной на всём правом берегу Николаевской церкви. А когда я найду их – думал я – они-то и составят мою церковную общину.
Замысел, в общем, неплохой. Но вот на деле – я скоро столкнусь с некоторыми трудностями.
Но подумано – сделано. Мысль пронеслась – значит, идея исполнилась.
Великий Луг, на самом деле – типичная лужайка. Частный сектор расположен здесь вблизи от прижимавшихся друг к другу многоэтажек – как соседняя деревня, каким-то образом, оказавшаяся в черте города.
Там: я нагло стучался в каждые ворота и с места в карьер: начинал спрашивать напуганных хозяев о церкви, которая якобы полвека назад стояла здесь. Разумеется: ответом мне были – лишь неуверенные покачивания головой. И на радость хозяев – я быстро оставлял их в покое и начинал таранить ворота их соседей.
Наконец, мне удалось достучаться до одной семьи, старое поколение которых – помнило ещё ту церковь, о которой я стремился узнать побольше. Я спросил их: ходят ли они в церковь. Получив утвердительный ответ, я сказал:
– Я собираюсь построить поблизости новую церковь – гораздо ближе к вам, чем святого Николая, что находится далеко на Песчаной.
– Хорошее дело.
– Не желаете ли стать членом новой общины?
– Для этого нужно что-то делать?
– Только расписаться здесь.
Так – я и получил новые фамилии и подписи на своём листке, который я предусмотрительно взял с собой.
Это, разумеется – не было и десятой частью необходимого минимума, чтобы разрешить создание общины – но началом было совсем неплохим. И всё же, я должен был задать первым членам своей общины важный вопрос:
– А вы не знаете: кто ещё был бы не против поставить свою подпись на этом листке, для строительства церкви?
– Не много людей; а столько, сколько требуется вам – я даже не знаю.
Глава 11
Ирина Николаевна
– Вам следует обратиться к Ирине Николаевне – только она, наверное, знает столько готовых расписаться на вашей бумажке людей, сколько вам нужно.
– А кто такая – эта Ирина Николаевна?
– Как?
– Говорю: кто она – эта Ирина Николаевна?
– А, о-о-о! Очень великий человек. Её отец – был священником в церкви, когда-то давно стоявшей в этих краях; оба брата у неё – тоже священники – да такие, каких во всём союзе не сыщешь. Но сама она – священником стать не может, хоть и всю жизнь она мечтала об этом. А почему? Она ведь – баба, чёрт меня дери, ха-ха-ха! Но кем-то вроде священника – она всё же стала.
– Если человек чего-то хочет – он этого добьётся, – кивнул я.
– О какие хорошие, правдивые слова. Вы – мудрый человек, раз такие знаете. А она – очень религиозный человек, так как о святости знает больше, чем вы знаете слов. В этих делах – нет её равных. Говорю: если вам кто и нужен, если кто и может помочь вам – так это только она.
– А как мне найти её?
– Как?
– Говорю: где она – эта ваша Ирина Николаевна?
– А чёрт один знает этих женщин, – он сплюнул, – но я же уже говорил вам: она – свяче воды из церкви; и каждое воскресенье, если не чаще – она ходит в храм. А на всём правом берегу, как вы знаете: только одна – святого Николая – ещё стоит.
– Но скоро: церквей будет много.
– Благодаря таким людям как вы и Ирина Николаевна – в этом нечего и сомневаться. Нет ничего невозможного под небом.
На следующий день: я пошел в Николаевскую церковь – спрашивать людей о таком чуде, как Ирина Николаевна. Она – действительно была известной и почитаемой в том кругу; вот только: совсем недавно, она ушла домой. Может быть, придёт завтра.
В гости к ней я наведываться не собирался; мне хотелось встретить при более-менее случайных на первый взгляд обстоятельствах, хоть и не существует обстоятельств полностью случайных.
После этого: я стал часто заходить в эту церковь и искать среди прихожан одну единственную, о которой я знал немногое – в частности, только имя. И, как будто догадываясь о моей погоне за ней, растянувшейся на несколько дней – она всё время исчезала или вообще не приходила. Но в чём точно нельзя меня упрекнуть – так это в отсутствии трудолюбия и усердия, мирно живущих на одном берегу моей души с неторопливостью и ленью.
Мне приходилось ловить воздух взглядом до того самого момента, пока я спросил незнакомую мне женщину лет на двадцать старше меня: не знает ли она Ирину Николаевну?
Именно этой женщиной – и оказалась Ирина Николаевна.
– Зачем вы искали меня? – спросила она, после того как представилась, со всей серьёзностью женщины, для которой вопросы веры – стояли превыше всего.
И я рассказал ей всю историю с самого начала – это заняло у меня меньше времени, которое необходимо, чтобы на газовой плите вскипятить воду в чайнике.
– Хорошее дело задумали вы, – сказала она, поставив свою подпись на моём листке.
– Спасибо.
– Не за что. Я всегда рада помочь людям, беспокоящимися вопросами церкви.
– Раз так, то нашей маленькой и молодой общине нужен человек, который заботился бы о ней первое время, пока она встаёт на ноги. Его дело – куда почётнее, незаметнее и важнее ремесла священника. Нам нужен такой духовный человек как вы, Ирина Николаевна, пока у нас – даже нет своего пастыря. Не согласитесь ли вы быть старостой общины?
И она – дочь и сестра священников – согласилась, одним словом утерев им всем нос.
Глава 12
Качели и Рок-н-Рол
Как природа заставляет птиц раз в год улетать далеко и раз в год возвращаться обратно – кидая их стаи из стороны в сторону – так и моя судьба заставляла меня раз за разом отправляться в путешествие в Москву. За это – я могу быть ей только благодарен. Своё высшее образование – я получил в Москве. И с тех пор, как я живу в своём далёком городе на юге – я всё время ищу повод сбежать оттуда в столицу, служащую мне отдушиной, рассеивающей весь провинциальный мрак.
Одним из главных пунктов моей развлекательной программы – были, конечно же, рок-концерты. Лучше них – ничего под крышами домов и открытым небом – найти было нельзя.
Возвращаясь домой – я всегда смотрел на свой город, как на нечто далёкое, застывшее во времени. Это чувство – знакомо каждому, кто, как ему кажется – живёт вдалеке от тех мест, где ему было бы лучше. И если бы нашелся один такой – он бы понял всё охватившее меня возмущение бедностью собственного дома. Я не смог больше этого терпеть; и решил организовать наш собственный, городской рок-клуб. И, разумеется: меня никто об этом не просил. А я – и не собирался спрашивать.
Произошло это так: для всего первого курса, помимо научного коммунизма – я вёл предмет «эстетика». В течении года: я должен был полностью изложить краткий вводный курс в эту науку – «пятнадцать лекций об эстетике».