Мы стояли посреди коллектора, уходящего в разные стороны и подсвеченного тусклыми лампами под потолком. Трубы неравномерно гудели, создавая непрекращающееся эхо, кое-где тонким ручейком лилась вода.
– Ладно, нет времени. Давай, девочка моя, нам пора.
Я никогда не любила спорт, особенно, бег, особенно, на длинные дистанции. И была уверена, что упаду метров через десять, к тому же, если вспомнить, сколько прошла от пепелища к горам, может и через пять. Но мышцы на удивление легко справлялись с нагрузкой, никак не напоминая о недавнем пешем туре.
– Быстрее, Вероника!
Мужчина постоянно подгонял меня, хотя сам двигался куда медленнее, и это мне приходилось то и дело приостанавливаться. Но, конечно, я молчала, видя, с каким трудом ему дается этот путь. Хоть ботинки где-то взял, и то слава Богу! Шума погони слышно не было, только гудение труб, и под ногами хлюпает мутная вода, но останавливаться и высматривать возможных врагов желания нет.
Он упал, когда из-за очередного поворота, наконец, подуло свежестью. Я перестала слышать тяжелое дыхание за спиной, а, когда обернулась, то увидела распластанное в грязной луже тело.
– Эй, ты чего? Вставай, ну же!
Бросилась к нему, перевернула на спину, похлопала по щекам, приложила ухо к груди. Сердце, я не слышу стук его сердца!
Никаких видимых ран не было, но фиг его знает, что под комбинезоном. На нем вообще ни одного пятнышка, хотя еще в доме видела брызги крови.
Ворот не расстегивался, ткань не рвалась, а времени на попытки понять, что случилось, уже не было.
– Нет-нет-нет, пожалуйста, Марат, только не ты!
Повалившись рядом на колени, начала делать непрямой массаж сердца. Сколько раз нужно нажать? Я не помню, черт! ОБЖ никогда не был моим любимым предметом!
– Раз, два, три, четыре…
Дыхание «рот в рот». Я снова и снова практически била его по груди, припадала к губам, изо всех сил впихивая в легкие смрадный воздух, и опять возвращалась к грудной клетке.
– Дыши, ты же человек из будущего, мать твою, ты не можешь умереть!
Как только мой голос стих, что-то изменилось. Воздух вокруг загустел и остановился, капли из труб начали слишком медленно опускаться на пол, тени от желтых светильников, отражающиеся в лужах, замерли неровными волнами на стенах. Уши заложило будто ватой. Это снова произошло, время замедлилось, как перед нападением в его квартире. Но в этот раз я будто бы готова.
Давить на грудную клетку становилось все легче, словно под рукой – не человеческие ребра, а мягкое желе, и единственное, чего боялась – сломать что-нибудь. Однако паника уже отступила, уступив место сосредоточенности. Теперь действовала осторожно, не торопясь, мысленно отсчитывая количество нажатий, прислушиваясь к реакции его организма. Правда, ее все еще не было, но я не разрешала себе снова паниковать. Я знала, вспомнила, что нужно делать, и ощущение того, что наука или Всевышний подарили мне больше времени, чем могло бы быть, давало уверенность.
Все закончилось так же внезапно, когда мужчина закашлялся и открыл глаза.
– Я ничего тебе не сломала? – это первое, что пришло на ум.
Будто не понимая, что произошло, он посмотрел на меня, опять дрожащую и готовую вот-вот расплакаться.
– Не знаю… Кажется, нет. что случилось?
– Тебе стало плохо, ты упал и потерял сознание. Я так испугалась!
– Ох, девочка моя! – он протянул руки, привлекая к себе, из-за чего пришлось почти лечь сверху. – Ты действительно настоящее сокровище!
– Тебя ранили, да? – спросила в шею.
– Ерунда, пуля прошла навылет.
– Но следов нет!
– Есть, их просто не видно. Не бойся, все хорошо.
Мы замерли на несколько секунд, пока со стороны предполагаемого выхода наружу не послышались быстрые шаги.
– Вот черт! Спрячься за меня!
– Надо обработать рану!
– Все потом, я сказал, за меня!
Было понятно, что силы к нему еще полностью не вернулись. Однако он смог встать, опираясь на мое плечо, и даже попытался заслонить меня спиной.
– Тише-тише, тебе не стоит делать резких движений, – предупредила, сама понимая, как глупо звучит мой совет в нашей ситуации.
Когда из-за поворота выпрыгнул человек с оружием в обеих руках, мы все же были готовы. Пистолет Марата держала я, направив тупо перед собой. Ну не умею я обращаться с огнестрельным, раньше как-то не приходилось!
– Твою мать, вы ползком добираетесь?!
Руслан стащил черную балаклаву и зыркнул по обыкновению недобро, но тут же изменился в лице, увидев бледного Марата.
– Что случилось? Тебя подстрелили?
– Да, но мне лучше. Вероника помогла.
– Куда?
– Я говорю, все нормально. Пуля не застряла, остальное заживет. Просто стало плохо, дыхание сбилось, и я упал.
– Я даже знаю, почему! – меня удостоили еще одним испепеляющим взглядом. – Идем, я нашел транспорт. Второго налета не будет. Доберемся до Благовещенска, там свяжешься со своими ребятами. Если они не подготовили, что надо, прибью вас обоих к чертовой матери! Бегать бесконечно мы не сможем.
– А что за ребята? – спросила Марата, пока тот, кряхтя как пенсионер, ковылял к выходу. От помощи он отказался, хотя ясно, что она бы не помешала, двигался мужчина с трудом.
– Документы для нас. Паспорт и прочее.
– Они помогут мне скрыться?
– Должны.
Признаться, на улице я ожидала увидеть все, что угодно, горы окровавленных трупов, вертолет и кучу омоновцев с автоматами наперевес. Но ночь стояла самая обычная, свет в домах не горел, криков здесь было не слышно, и, если не знать, что произошло буквально пятнадцать минут назад, можно даже наслаждаться полной луной и звездным небом.
Я уже открыла рот, чтобы узнать подробности случившегося, когда увидела наш транспорт. Им оказался огромный внедорожник цвета хаки вроде военного. Никакого летающего автомобиля, четыре колеса, пятое на багажнике запасным, все как полагается.
Заметив удивление, Руслан понимающе ухмыльнулся.
– Что, ожидала космическую ракету?
– Что-то похожее? – не стала скрывать то ли разочарования, то ли радости, все же не над землей лететь.
– Это приграничная зона, здесь из-за близости стены с ее силовым полем работает только механика, – напомнил Марат.
– И все же я не поняла. Ведь в ваш дом попали бомбой через спутник, ты сам сказал.
– Конечно, «Ариадна», она может все, – и снова странная гордость в голосе.
– А где нападавшие? – все же задала вопрос, который меня мучил, раз со мной разговаривают.
– Там, где и должны быть.
– Это где?
– Черт, захлопнись уже.
– А что будет с людьми?
– Ты хотела спросить, с теми, кто выжил? Им помогут.
– Кто?
– Захлопнись, говорю!
– Но…
– Брат, скажи ей…
Угроза в голосе была нешуточная, и я решила не накалять. Перед глазами снова встали окровавленные тела, меня затошнило, пришлось несколько раз проглотить слюну, чтобы отпустило. Какая-то замедленная у меня реакция.
Масла в огонь подливало тяжелое дыхание ученого. Взглянув на него, Руслан вытащил из невидимого кармана небольшой нож и, не обращая внимания на вялое сопротивление, распорол комбинезон на груди. Я вскрикнула, лысый выругался: возле левой подмышки кровоточила приличного размера рана.
– Насквозь, так что не смертельно, – улыбнулся Марат.
– Ага, конечно. Ты что молчишь?
– А что мне сказать? У нас есть аптечка?
– Да, лучше истечь кровью.
– Ткань держит.
– Она не настолько хороша. Особенно в твоей ситуации.
Я не поняла, о чем он, но спрашивать не решилась. В машине оказался стандартный набор лекарств, поэтому рану мужчины быстро обработали антисептиком, а после наложили тугую повязку. Делал это его брат, я только рвала и подавала бинты.
– Спину давай.
Спустя минуту они закончили, и мы с Маратом забрались на заднее сидение. Он уверял, что ему намного лучше, и вообще волноваться не о чем, но я сильно сомневалась в правдивости его слов. Скорее он просто не хочет, чтобы мы лишний раз переживали и останавливались. Лысый сел за руль. Мотор ровно загудел, и джип тронулся.
– А как мы сюда попали? – снова спросила, чтобы отвлечься от жутких картин-воспоминаний.
– Ты про лифт?
– Ага.
– Что тебя интересует?
– Мы на нем прилетели?
– Чего?
– Ну, что это вообще за приспособление такое? Типа телепорт? Мы перенеслись по воздуху? – кажется, я получила-таки возможность утолить хотя бы часть любопытства.
– Что? О Боже, нет, конечно! – они заржали оба и так откровенно, что даже как-то обидно стало.
А что, я, на минуточку, родилась триста лет назад, и имею право не понимать элементарных с их точки зрения вещей!
– Да, мы прыгнули через атмосферу в этом ящике и – вуаля – оказались за шесть тысяч километров. Маратик, а она у тебя фантазерка! – продолжил глумиться Руслан.
– Прекрати уже! – огрызнулась, за что получила еще один злобный зырк.
– И правда, брат, она не может знать, – мужчина успокаивающе погладил меня по спине, приобняв.
Я же начинала терять терпение.
– Так вы мне скажете или нет?!
– В твое время же было метро, Вероника?
– Разумеется.
– Принцип тот же. Мы двигались под землей.
– На такой скорости? А как ваши «шесть тысяч километров», – снова не удержалась и изобразила издевательский рык Руслана, но в этот раз меня проигнорировали, выводя машину на проселочную дорогу.
– Стандартный лифт развивает скорость почти как в твое время самолеты.
– Вот это да!
– Когда я говорю «почти», Вероника, это значит – намного быстрее.
Я замолчала, переваривая информацию и представляя, как несусь под слоем грунта в бешеном темпе. А вдруг врезались бы в кого-нибудь? А подземные реки? А… а к черту, все равно один только поржет и снова начнет издеваться, а второму лучше отдохнуть. Чем он и занялся, примостив голову у меня на плече и закрыв глаза.
Фары высвечивали ни чем не примечательные пейзажи, и у меня вновь появилось подозрение, не глупый ли розыгрыш все это? Нет, правда, я совсем иначе представляла жизнь будущего, что-то в космическом стиле, где по улицам ходят инопланетяне, а на Марс летают в отпуск. Сейчас же я видела обычную природу, обычные дома, только граница эта в виде гор, но и в двадцать первом веке, если заморочиться, можно было построить что-то подобное. И вообще, знаменитую Китайскую стену начали возводить еще до начала нашей эры. И что в принципе я видела особенного? Ну, прокатилась в метролифте, подумаешь, может это тоже красивая иллюзия, не больше! Правда, в мою теорию не слишком вписывалась городская, как я понимаю, квартира Марата и его зеленомордый помощник на летающем по воздуху экране.
С другой стороны, и в мое время – блин, даже мысленно выражаюсь как ностальгирующая старуха, но из песни, как говорится, слов не выкинешь – жизнь в провинции сильно отличалась от столичной. А, если вспомнить, что здесь обитают ссыльные, то есть люди, которые так или иначе ограничены в некоторых правах по решению суда, получается, что здесь что-то вроде медвежьего угла, окраины, где время остановилось. Что ж, такое и раньше не было редкостью.
Мы ехали довольно долго, ночь перешла в предрассветные сумерки, когда впереди показался свет города. Марат дремал, Руслан вцепился в руль так, что костяшки побелели, а я разглядывала обстановку и больше не лезла с расспросами. Когда солнце осветило вершины деревьев, машина завернула к заброшенной заправке.
– Дальше пешком, – объявил водитель.
– Руслан, – позвала тихо. – Я не уверена, что он дойдет. Ему тяжело.
Подтверждением моим словам была испарина, выступившая на лбу ученого.
– Знаю. Поэтому пойду я. А вы тихо посидите здесь и сделайте так, чтобы, когда вернусь, он был жив. Если ты решишь самоубиться, я не против, только делай это бесшумно.
Он выбрался наружу, бесшумно прикрыв дверь. Не выдержав, я аккуратно высвободилась из объятий спящего, уложив голову на сидение, и пошла за ним.
– Стой!
Ноль реакции.
– Да остановись на секунду!
– Чего орешь?
– Я не ору! Объясни, за что ты меня так ненавидишь?
– Что тебе надо?
– Я не понимаю, за что!
– Ты вообще ничего не понимаешь.
– Вот именно!
– Отвали.
– Нет!
– Отвали или пожалеешь.
– Да что я тебе сделала?!
– Серьезно?! Ты сама не догадалась?! – от уничижительного тона захотелось спрятаться, но я стояла напротив, глядя прямо в темно-серые глаза, полные злости. – Все из-за тебя!
– В чем я виновата?
– Она еще спрашивает! Ты тупее, чем я думал! Из-за тебя убили моего друга и кучу невинных людей, мы бегаем непонятно где, а мой брат…черт, мой брат умирает из-за тебя, ты этого не видишь?!
Я замерла. Марат умирает?
– Да, ему было плохо, но…
– Ему не плохо! Ему хреново! Потому что, как только он связался с тобой, то перестал колоть инъекции, и теперь быстро стареет, превращаясь в овощ. Из-за тебя, твою мать! Он какого-то лешего решил, что не имеет права использовать вакцину, как раньше. Гениальный ученый, чтоб его! Разве ты этого не видишь?! Не понимаешь?! Ты не должна была проснуться! Твое предназначение – дать жизнь и здоровье остальному миру! Но мой романтичный братец придумал, что именно ты должна топтать эту гребаную землю, ты, а не он! Ну что, я ответил на твой вопрос? Я тебя не просто ненавижу, я мечтаю, чтобы ты быстрее сдохла, а лучше – никогда не встречалась бы нам обоим на пути.
– Но… я не знала.
– И? Что дальше? Назови мне хоть одну причину, по которой я должен бороться с желанием придушить тебя прямо здесь и сейчас, связаться с «Ариадной» и помочь Марату? Ну? Что скажешь?
– Прекрати, Руслан, – слабый голос из салона заставил вздрогнуть. – Это мой выбор.
– Да пошли вы оба! – лысый плюнул под ноги и, матерясь, скрылся в кустах.
Не зная, что сказать, я подошла к машине. Марат сидел, привалившись к дверце, и тяжело дышал.
– Он не должен был тебе этого говорить, – произнес тихо.
– Нет, должен. Зачем ты это делаешь?
– Честно? Я не думал, что процесс пойдет настолько быстро. Решил, что, перестав колоть лекарство, начну стареть как все люди, без ускоренных темпов, как сейчас. А тут еще это ранение. Вот организм и работает на максимуме. Да, вероятно, я переоценил свои возможности.
– Я не об этом. Зачем ты вообще меня разбудил?
Он посмотрел на меня как на маленького глупого ребенка, который задает вопрос вроде «почему днем светло, а ночью нет».
– Мне казалось, ты должна была понять. Я люблю тебя, Вероника.
Я отшатнулась, с ужасом глядя на мужчину. Не знаю, почему именно так отреагировала, видимо, ответ был настолько неожиданным, что сбил с толку. А я-то думала, что пора переставать чему-либо удивляться. Но он словно не заметил моего шока, продолжая с полуприкрытыми глазами.
– Когда я начал работать с тобой, одной из моих задач было усовершенствовать твой организм настолько, чтобы оно еще больше ускоряло обмен веществ и, следовательно, вырабатывало больше нужных нам ферментов. Я провел кучу опытов и добился успеха. Да, милая, я ставил на тебе опыты, на твоем костном мозге, крови… И, знаешь, я так радовался, достигая успеха! Был уверен, что все идет как надо, что делаю много полезного для науки и, следовательно, для людей. Все шло просто замечательно! Но потом, узнав тебя, я решил, что это неправильно, что есть средства, которые нельзя использовать для достижения любых целей. Ты стала моим главным открытием, и я уверен, что прямо сейчас делаю нужный выбор. Нельзя жить за счет других. Не выживать, как тогда, в двадцать первом веке, а продлевать свое существование.
Он помолчал. Недолго.
– Как-то в конце рабочего дня среди документов, оставленных предыдущими инженерами, я наткнулся на твое личное дело. Да, нам говорили, что не стоит относиться к вам как…к людям, всего лишь база для получения результатов. Но я не удержался. С тех пор все изменилось. Я читал о тебе и понимал, что ты не заслуживаешь всего этого. А когда погрузился в твои воспоминания, пропал окончательно.
– Погрузился в воспоминания?
– Да, штатный менталист помог мне связаться с твоим сознанием. Знаешь, мы-то считали, что ваши личности давно стерты, и тела действительно всего лишь крайне полезная оболочка. Нам врали.
Поддавшись порыву, я протянула руку, чтобы дотронуться до его лица. Морщины стали глубже и заметнее, чем в день нашего, скажем так, знакомства, хотя прошло не больше недели.
– Все хорошо, девочка моя. Я понимал, на что иду. Прости, что тебе пришлось узнать все это. Я не собирался рассказывать, – он потерся щекой о мою ладонь и грустно улыбнулся.
– Ты правда умираешь?
– Чисто технически мы все умираем. Даже ты. Вопрос в том, когда это произойдет. В твоем случае верю, что очень нескоро.
– А ты?
– А я и так отвоевал себе много лишних лет. Скажи, я похож на старика?
Я покачала головой.
– Видишь. Так что все нормально.
– Нет! – я отдернула руку, схватив его за плечи. – Послушай, так не должно быть. Я не хочу! Давай мы сделаем, что нужно! Найдем эту вашу вакцину или шприцы и перельем мою кровь! Да хоть пей ее, мне без разницы! Только не нужно жертвовать собой ради меня, пожалуйста. Я и так… Они же все…
Не выдержав, все-таки разрыдалась. Слезы лились как из прорвавшейся плотины.
– Давай что-нибудь придумаем, пожалуйста, – прогундосила, чувствуя, как меня осторожно обнимают, прижимая к груди.
Марат шумно выдохнул, продолжая гладить меня по голове как ребенка. Отвечать не стал, давая мне возможность выплакать все, что накопилось. Только теперь я ревела не по своей несчастной судьбе, а из жалости к другим, которые стали жертвами из-за меня. Меня одной! Как же я мечтала сейчас умереть, и может тогда все эти люди, которым я нечаянно причина столько зла, жили как и раньше!
Не знаю, сколько мы так просидели. Солнце было почти в зените. Мимо заправки проехали несколько автомобилей, вдалеке послышались вой сирены и голоса. Где-то в глубине души подумалось, как было бы здорово, если бы нас нашли. Тогда они наверняка помогли бы Марату, а меня… черт с ним, усыпили бы заново, и не придется бежать непонятно куда, наблюдая, как угасает хороший человек, пытаясь подарить тебе жизнь. Которая, в общем-то, уже не кажется настолько ценной.
Глава 7. Ради тебя
Руслан вернулся глубоким вечером. Странно, но голода и прочих потребностей я не чувствовала, вероятно, дело в стрессе. Марат большинство времени спал. Я накрыла его найденной на заднем сидении черной курткой и старалась вести себя тихо, блуждая вокруг машины и прислушиваясь к звукам. Когда затрещали ближайшие кусты, сердце замерло, не зная, на что надеяться.
– Где мой брат? – первым делом спросил лысый, и я взглядом указала на автомобиль. – Хорошо. Я принес лекарства, которые могут ему помочь хотя бы немного.
– Здорово! А там есть шприц?
– Зачем он тебе?
– Я подумала, что, если мы перельем ему мою кровь, это приостановит процесс. Раз она такая волшебная.
– Это не твоя заслуга.
– Какая разница!
– И что ты собираешься с этим делать?
– Все, что смогу!
– Да что ты можешь… Ладно, хрен знает, вообще интересный вариант. Надо у него спросить, он в этом лучше всех разбирается.
Марат не просыпался. Мы звали его, трясли, хлестали по щекам – никакой реакции! Он дышал, ровно и глубоко, но глаза не открывал и в сознание не приходил.
– Да твою же мать! – заорал Руслан так, что я подпрыгнула и стукнулась головой о крышу машины.
В ярости он выкинул сумку, которую принес, далеко в траву, и начал колотить кулаком по капоту.
– Руслан…
– Заткнись! Вот сейчас заткнись, умоляю, если не хочешь, чтобы я тебя придушил!
Налитые кровью глаза смотрели с такой ненавистью, что сразу поверила: убьет. Но как раз этого я боялась меньше всего.
– Поступай как хочешь, только послушай! Пожалуйста!
– Отвали!
– Да услышь меня! Я понимаю, ему нужна помощь. Но он ведь жив…
–Дура, это кома! Понимаешь, кома! Из нее просто так не выбираются.
– Значит, давай найдем того, кто поможет, – закричала в ответ.
– Гениальный план! Чтобы нас тут же повязали, тебя – в лабораторию, а нас как предателей – в вакуумную камеру?
– Куда?
– На казнь, тупое ты создание! Или просто пристрелят прямо здесь. Ах да, ты же девочка из прошлого и понятия не имеешь, как устроен мир! И не понимаешь, что мой брат рисковал жизнью, не только отказавшись от инъекций. Он украл собственность «Ариадны», организации, которая сильнее всех правительств вместе взятых. Он – преступник, который по закону должен быть приговорен к высшей мере. Дошло теперь? Откуда ты помощи ждешь?
Я взъерошила наверняка и без того лохматые волосы. Если он прав, то выхода, получается, нет? Не верю! По щекам опять лились слезы. Да что я за размазня такая?! Рядом погибает мужчина, пожертвовавший всем ради меня, а я собираюсь грызть локти и оплакивать его раньше времени? Черта с два!
Я упала на колени рядом с сумкой. Что он принес? Какие-то непонятные ампулы и тюбики, а это… Полностью прозрачный предмет, напоминающий пистолет, только вместо дула – тонкая трубочка.
– Это прибор для инъекций? – спросила, не оборачиваясь.
– Да.
– Отлично. Не теряй времени и вколи ему все, что хотел. Сам сказал, может стать лучше.
– Да какого…
– Ты сам сказал! Хуже ведь не будет?!
Мужчина опустился рядом и вырвал «пистолет». Покопавшись, выудил одну из ампул с ярко-голубой жидкостью, вставил в «дуло». Молча поднялся и ушел к машине, чуть не наступив на мою ладонь. Я двинулась за ним.
– Это больно?
– Не больнее, чем умирать.
Прислонив прибор к шее брата, нажал на «курок», и я успела заметить, как прямо сквозь ампулу выстрелила игла, проткнув кожу. Вещество исчезло почти мгновенно.
– Что дальше? – спросила тихо, не уверенная, что получу ответ.
Так и оказалось. Пронзив злым взглядом, мужчина вышел, оставив «шприц» на коврике. Я же села рядом, всматриваясь лицо Марата в надежде, что увижу позитивные изменения. Он не просыпался, веки не дрожали. Я мало знаю о коме, только то, что из нее можно выйти, бывали случаи, когда люди приходили в себя спустя много лет! Значит, у него есть шанс, ведь так?
Ждать и надеяться на хороший исход? А какой он для нас – этот исход? Он проснется, случится чудо, опять помолодеет и будет полон сил. Свяжется, с кем собирался, нам всем подготовят документы – это уже сугубо мое предположение, раз мы вместе бегаем от спецслужб, то и скрываться логичнее не мне одной – и…? Что потом? Поселимся на границе, попробуем мигрировать в другую страну? Как вообще это у них происходит? Придется осваивать альпинизм, раз самолеты через границу не летают?
Дурацкая интуиция назойливо шептала: ни фига у вас не получится, Ника! Одумайся, ты и правда тупое создание. Наиболее вероятный конец этой истории в том, что твой спаситель так и не придет в себя, его бешеный брат в порыве, чего уж там, праведного гнева пришьет тебя на этом самом месте, а сам… Господи, я ведь переживаю и за него, хоть он меня и ненавидит. Он так боится за родственника, видно, что они близки, хоть и спорят постоянно, и что будет с ним потом?
Руслан стоял, уткнувшись лбом в стену старой заправки. На ней виднелись следы ударов и брызги крови, чему я не удивилась. Костяшки на обеих руках мужчины оказались содраны почти до мяса.
– Чего тебе?
– Давай обработаем твои руки.
– Нет. Что-то еще?
Я глубоко вздохнула и решилась.
– Ты сможешь взять у меня кровь?
– Что?
– Кровь, говорю, сможешь у меня выкачать? Чтобы влить Марату. Возьми сколько нужно. Я не уверена, поможет ли, но просто так сидеть и ждать нет смысла, ведь так?
Он обернулся.
– А если не поможет?
– А если поможет? Давай хотя бы попробуем!
Он сомневался, я видела, боялся, что может стать хуже, вряд ли кто-то до меня додумался до чего-то подобного. Меня его сомнения не волновали. Другого выхода просто нет.
Делали все молча. Когда та же прозрачная игла вонзилась в руку, от неожиданности зашипела. Не припомню таких болючих уколов в своей биографии. Наблюдая, как колба наполняется бордовой жидкостью, думала только об одном: пусть это поможет! Вторая емкость заливалась гораздо медленнее, будто кровь не хотела уходить, и я изо всех сил работала кулаком, про себя решив, что проткну при необходимости хоть все части тела.
Я ждала, что после потери такого количества крови придет усталость и готовилась терпеть, но ошиблась. Мне хватило сил на то, чтобы таскаться за Русланом, придерживать руку его брату, потом нести воду из ручья, оказавшегося всего в пятидесяти метрах от нашей стоянки. Поручения раздавал мужчина, он же нашел старое ведро в здании заправки, на отмывание которого ушло минут сорок. Я вытерла испарину, снова проступившую на лбу Марата, кое-как умылась сама. Кстати, несмотря на бурную деятельность и валяния в грязи и на земле на бежевом комбинезоне после беглого осмотра не нашлось ни пятнышка. Как и следов крови на одежде ученого. В детстве я отдала бы за такую ткань все свои карманные деньги.
Костер разжигать не стали, устроившись на ночлег прямо в машине. После признаний Руслана о том, что с ними будет, если нас все же найдут, я опасалась, что могу не проснуться, но он выглядел уверенным, и постепенно его спокойствие передалось и мне. То и дело проверяя состояние его брата, так и уснула, сидя на коленях на полу у заднего сидения и положив голову тому на ноги.
Сон, вопреки ожиданиям, был глубоким и спокойным. Даже что-то снилось, причем довольно приятное. Будто мама гладит по голове, ласково улыбаясь, и шепчет что-то доброе. Что именно, разобрать не могла, но от звучания родного голоса хотелось улыбаться.
Проснулась, когда солнечные лучи проникли в салон, заскользив по векам. Что? Где?! Я вскочила, понимая, что нахожусь одна.
– Марат!
Мужчин не было, и я почти выпрыгнула на улицу, оглядываясь по сторонам.
– Руслан! Марат! Вы где?!
Мысль о том, что они каким-то образом исчезли ночью, бросив меня, мелькнула и пропала, как только со стороны раздался треск кустов.
– Вероника, ты уже проснулась? А я решил, тебе нужно отдохнуть. Не хотел будить.
Ни слова не говоря, я бросилась на мужчину так, что он пошатнулся, и, стараясь не потерять равновесие, схватился за ствол березы.
– Прости-прости-прости, тебе тяжело? – попыталась отстраниться, но он не дал, сжимая в ответ так, что почти расслышала хруст собственных ребер.
– Все хорошо, успокойся.
Мы замерли. Я с наслаждением вдыхала запах, ставший уже почти родным, и все крепче прижималась к нему. Господи, он жив! Жив!
– Как ты себя чувствуешь? – спросила глухо, потому что почти расплющила лицо о его грудь.
– Отлично! Спасибо тебе!
– Мне-то за что?
– За кровь. Я не был до конца уверен, что в чистом виде она поможет, но, как видишь, не такой уж я хороший гематолог.
– Не говори глупости!
– Как скажешь.
Мы еще постояли, пока мимо не прошагал Руслан, задев нас плечом.
– Рад, что вам хорошо. А теперь, может, займемся делом, пока нашу численность все же не убавили? – донеслось из-за спины недовольное.
Стало немного неловко от своей реакции, но, подумал, решила наплевать на мнение некоторых брюзжащих лысых.
– Ладно, пойдем, он не прекратит, – улыбнулся Марат.
– А куда?
– Вчера в городе он связался с людьми, которые нам помогут. Они уже ждут, так что лучше поторопиться.
Я отлепилась от мужчины, и мы рука об руку направились к автомобилю, который уже ровно жужжал мотором. Лысый сидел на переднем сидении с каменным лицом, на нас не смотрел, пока усаживались в салон, и вообще выглядел еще злее обычного. Чего это он, все же получилось, Марат жив и здоров! Радоваться надо, а не злиться.
Я понимала, что он вряд ли когда-нибудь будет смотреть на меня без презрения и ненависти. И не осуждала его! Я – настоящая виновница их проблем, опасность ни куда не исчезла, и впереди точно такое же непонятное будущее, как и вчера. Только теперь мою руку крепко сжимали, ободряюще улыбались и, что самое главное, выглядели вполне сносно, а у нас снова появился примерный план.
Еще я осознавала, что этот теплый взгляд обусловлен некими чувствами, возникшими непонятно по какой причине. Он не может относиться ко мне объективно, если он меня любит. А повода не верить в его искренность у меня нет.
Вот и получается, что я бегу от неизвестного, но крайне опасного врага вместе с братьями, от которых полностью завишу, которым, говоря по правде, разрушила жизнь, перевернула ее с ног на голову, которые относятся ко мне неоднозначно. И я ничего не могу с этим поделать. Класс, Ника, это точно твой рекорд неудачливости. Просто высший пилотаж!
В моей ситуации лучше все равно не будет, и я даже позволила себе помурлыкать какую-то незамысловатую песенку. За что тут же удостоилась еще одного недоброго взгляда в зеркало заднего вида. Следит что ли?
Марат протянул мне квадратную таблетку.
– Это еда?
– Да, ты уже пробовала это у меня дома.
– Помню вкус мяса. Это удивительно! А здесь что?
– Не помню уже. Вообще, это тоже изобретение компании. Только для сотрудников.
– Ну, могу сказать, что о своих кадрах мои хозяева заботятся.
Он посерьезнел.
– Не говори так, Вероника. У тебя нет хозяев.
– Да ладно, мне не обидно.
– Мне обидно. Прошу, не стоит этого повторять.
– Хорошо, как скажешь. У меня есть вы…ты. Это мне нравится гораздо больше!
– И мне.
– Рано расслабились, – лысый больше не отводил глаз от ухабистой дороги, машину разогнал так, что, казалось, взлетим без всяких технологий. – Нам надо посты проехать, а не привлечь внимание сейчас не получится, наверняка ориентировки уже во всех спецпунктах.
– Где? – спросила вполголоса, чтобы слышал только Марат.
– Контрольно-пропускные пункты на границах.
– Я думала, мы отъехали далеко от нее.
– Это госграница. Но Россия разделена еще и на регионы.
– Это уж я знаю.
– Нет, ты не поняла. Место, где мы сейчас находимся – так называемая приграничная зона. Я уже говорил, что здесь живут преступники, признанные таковыми через суд.
– Отбывают наказание, да.
– Нет, Вероника. Живут. У них нет возможности и прав вернуться обратно.
По мере того, как Марат посвящал меня в текущую политику партии, прямо чувствовала, как лицо вытягивается до состояния «офигевшая панда». Почему панда? Наверняка после всех этих приключений у меня синяки под глазами как у этих милейших существ.
Моя великая могучая страна за время, что я спала, стала еще могучее и еще…в общем, круче во всех отношениях. Вакцину нашли именно русские ученые, как я понимаю, о методах поиска панацеи в мире не знали и даже не догадывались. Но, пока лекарство создавалось, перенаселенная тогда планета становилась все пустыннее, люди умирали от недуга десятками тысяч в день. Власти откровенно паниковали, народ выходил на улицы, вспышка заразы возрастала, и все шло по кругу. Я представила, как жутко было в то время, когда непонятно, останешься ли в живых после обычной прогулки на свежем воздухе, или станешь одним из миллионов имен жертв вируса.
– Мировая экономика, естественно, рухнула, протесты, погромы в самых крупных городах грозились перерасти в революции, а страны стали напоминать архаичные общества… По сути, это и был апокалипсис, девочка моя. Я изучал это в школе, мне рассказывал отец, но понять, что творилось в те времена, так до конца и не смог. Думаю, это было страшно.