День 10.
Старик проснулся. В книжечке было написано: «Сегодня нашёл то, что искал старина Лоуренс. То, что тяготило его душу. Надеюсь, теперь, он успокоится навсегда. Он это заслужил. Я отослал свою работу в «ЛЮСИ». Должны ответить. Всё было бы хорошо, на самом деле, да вот только тот парнишка Томас уже второй день наблюдает за мной. Мне не по себе. Надо быть готовым.»
Прочитав запись в своей книжке, Марк снова взволновался. Он принял свои процедуры и хотел было уже проверить почту, но его прервал стук за дверью, сопровождаемый голосом Томаса: «Марк, открой, пожалуйста».
Старик побежал за пистолетом, открыв тумбочку он взял его и направился к двери. Он слегка приоткрыл дверь, держа руку с оружием за спиной.
–Ты зачем вчера наблюдал за мной?
–Я как раз хотел извиниться – виноватым голосом сказал Томас. – прости меня за этот номер. Дело в том, что у меня есть одна очень пагубная привычка: когда я привязываюсь к человеку, я очень, даже слишком серьёзно отношусь к его сохранности. Я просто не могу успокоится, пока не удостоверюсь, что с ним всё хорошо. Я начинаю звонить, писать и просто мучить человека почти каждую минуту. Прости меня ещё раз. А то, что я стоял полчаса, так потому, что мне недостаточно просто глянуть разок и всё. Мне необходимо было постоять хотя бы час, чтобы успокоиться.
–Послушай, во-первых, не стоит так переживать из-за одинокого старика. Во-вторых, почему ты просто не зашёл поздороваться?
–Я боялся, что напугаю тебя своей настойчивостью, и ты не захочешь меня больше видеть.
–Ну, то, что ты вчера сделал, было гораздо более пугающим. Больше не надо так, ладно? Если ты обо мне беспокоишься, то просто зайди и спроси об этом, я пойму. И на самом деле, то, что ты сказал, звучит как дешёвая отмазка. Не знаю, что ты задумал, но надеюсь, ничего плохого.
–Нет, нет. Ты не переживай. Наоборот, пока я здесь, тебе точно ничего не угрожает, даю слово. Слушай, а давай пройдёмся до моря, что на северной стороне?
–Зачем же?
–Сегодня прекрасная погода, думаю там красиво сейчас.
–Хорошо, а у тебя удочки есть?
–Я не люблю рыбалку.
–Согласен, тоже никогда её не понимал. Я просто так спросил. Ладно, тогда дай мне минут пять. Ты подожди пока здесь.
Через 5 минут Марк, после того как положил пистолет обратно в тумбочку, одетый в утепленную тёмно-синюю, покрытую мехом во внутренней стороне капюшона, вышел на улицу вместе с Томасом. Они шли по небольшой асфальтированной дорожке, затем, выйдя к перекрёстку и перейдя его, шли вдоль узкой снежной тропинке прямо до пляжа. Шли они молча. Марк всё ещё был в негодовании и душевной смуте, а Томасу было нечего сказать. Старик погрузился в свои мысли. Он думал, что Томас хочет пойти с ним на пляж, чтобы убить его там. Но зачем? Что Марк ему сделал? Он просто одинокий старик, живущий в скромном тёплом доме, читающий ветхие книги. Может отголоски его прошлой жизни стали давать о себе знать? У него не было чёткого ответа. У него сейчас был его таинственный спутник, что неумолимо шёл по блестящему белому снегу рядом с ним. Надо было взять с собой пистолет. А хотя зачем? Взять грех на душу, это притом, если у него ещё получится как-то спасти себе жизнь и ещё немного оттянуть своё существование? За тот период, что он жил у себя в норвежском доме он перечитал почти всех классиков и даже смог сделать открытие, которым он помог одному великому, но беспокойному человеку. Он не дал себе сгинуть одиноким овощем и достойно прожил остаток своих дней, так что, если его конец и близок, то чист перед собой и пред всеми. Всё равно его мало, что ещё держало в этом мире. По крайней мере, он так думал.
Дойдя до бесконечно простирающегося заснеженного пляжа, что было и пляжем-то трудно назвать в классическом понимании, они подошли к берегу моря и остановились в паре метров от воды. Они уставились на туманный и манящий вид на исполинские горы вдалеке, что пытались дотянутся до неба. На бескрайнее серое море, покрытое таким же серым и всепоглощающим туманом. Небо накрыло бесконечное облако, сквозь которое эту ледяную землю пыталось осветить тусклое слабо светящее солнце. Любой другой решил сбежать от этого места, то ли от пронизывающего до костей холода, то ли от бездонного вида на эти волшебные края. Однако два товарища стояли и просто любовались по истине ужасающей, и в то же время восхищающей атмосферой моря и огромных гор. После такого на самом деле недолгого, но будто вечного молчания, Томас сказал немолодому мужчине:
–Прекрасный вид. Прекрасное место. Лучшее место во всей Вселенной. Тут всё так мрачно и пусто, но в тоже время так красочно и неодинаково, что хочется здесь быть всегда.
–Да. – Ответил старик. – Отсюда не хочется уходить. Я прихожу сюда временами, чтобы насладиться истинным природным воздухом, которого нет в моём доме. Я люблю это место, даже больше чем то, в котором живу. Я появляюсь здесь регулярно, точно по графику, чтобы получить заряд необходимой энергией и в то же время ничего себе не отморозить. Таких мест, как это, осталось очень мало на планете. Остальное всё заменили небоскрёбы и фабрики, что травят всё живое в целях приумножения своих богатств и своей власти. Но здесь ничего такого нет. Здесь просто жизнь и вода. Ладно, выкладывай, зачем меня сюда привёл.
–Да ни зачем. Просто. Вот ты. Вот я. Вот мы здесь, на пляже. Думаешь для этого нужна причина?
–Я врать не буду. Ты, конечно, интересный человек, но мне кажется чересчур. Естественно, в твою сказку, что ты сегодня мне рассказал, когда пришёл к моему дому я никогда не поверю. Я скорее умру прямо тут, нежели позволю тебе вешать мне лапшу на уши и дальше. Я не такой уж старый и не настолько глуп.
–Сколько мне повторять тебе, что я не хочу ни убивать тебя, ни грабить тебя, ни как-либо ещё вредить тебе. А насчёт вчерашнего я не могу тебе сказать. Пока что. Если хочешь узнать ответ, то дай мне время объяснить тебе, и ты всё узнаешь.
–Боюсь, моё время – это единственное, что может закончится сейчас. Причём внезапно.
–Не беспокойся, оно не закончится. Никогда не закончится. Ты знаешь, ты тоже очень интересный человек. Может даже интереснее всех остальных, кого я встречал. Мне очень приятно твоё окружение и общение с тобой. Я не хочу его прекращать, особенно по такой нелепой причине.
После они ещё около часа разговаривали о жизни, вспоминая ситуации из прошлого. Их общение снова как-то естественно перешло на лёгкую, ничем не обременённую беседу обо всём. Их никто никуда не гнал и не навязывал свои убеждения. Они просто сидели на берегу у моря и ни о чём не переживали.
–Ты знаешь, мне давно не было так легко. С того момента, когда я встретился с тобой и ты помог мне, я почувствовал, что будто бы нашёл родную душу. Кажется, что за всю свою жизнь я не встречал такого как ты.
–Наверное, я не могу ничего сделать, кроме как повторить то, что ты сказал. Ты пришёл в мою жизнь из ниоткуда и скрасил моё одинокое пребывание в этой глуши. Я рад, что встретил тебя, несмотря на твои странности. Всё же я хочу верить, что ты хороший человек.
–Я знаю, что ты посчитаешь это глупым, но я хочу сделать наше с тобой совместное фото. Прямо тут, на фоне моря. Каждый раз, когда мне будет тяжело, я буду вспоминать этот день и снова радоваться в жизни. Надеюсь, что ты не против.
–Не знаю. Наверное нет. Не против. Давай сделаем.
Они оба встали и повернулись спиной к просторам бескрайнего норвежского моря и гор. Томас нажал на часы на правом запястье и из них высветилась небольшая голограмма, на которой были видны двое мужчин и бескрайний зимний вид за ними. Томас немного поводил руками по голограмме, то увеличивая, то уменьшая изображение. Он ещё хотел наложить пару фильтров и подкорректировать цветокоррекцию, как он всегда и делал, но на этот раз не стал, решив запечатлеть этот момент таким, какой он был, а он был очень хорош и без всяких исправлений.
Томас нажал на маленький кружок на голограмме, и экран менее, чем на секунду окрасился полностью в белый цвет, после чего в памяти телефона да и тех двоих остался снимок, на котором были видны тридцатилетний бородатый и улыбающийся мужчина и стоявший рядом немного скромный, слегка ухмыляющийся, но смотрящий прямо в камеру старик, а сзади мирно стояли горы и спало море, освещаемое тусклым, но приветливым солнцем.
Марк и Томас вернулись домой. Старик уже пригласил своего товарища домой, но молодой человек отказал:
–Извини, у меня сегодня ещё есть дела. Кстати, сегодня организовывается встреча известных современных авторов разных книг и их читателей. Сегодня будет много людей, и тебя тоже пригласили. Твоя работа была оценена самим Богданом Макаровым, и он очень хочет с тобой встретиться сегодня. Он говорит, что ты сделал историю.
–Я? Нет, это преувеличение. Конечно, это серьёзный труд, но он меркнет на фоне титанов науки, что гораздо величественнее меня. А ты, кстати, как вообще узнал об этом?
–Да об этом все знают. Ты произвел фурор, старина, хочешь верь, хочешь нет. Это сухой факт. Как минимум для них. Ну и для меня тоже на самом деле. А встреча назначена в семь вечера в особняке господина Макарова. Я заеду за тобой в шесть. Я тебе посигналю.
–Что же, тогда до вечера, спасибо что подбросишь.
–Ну меня тоже пригласили. – Томас улыбнулся и закрыл дверь.
Время близилось к шести. Марк уже стоял у выхода, одетый в джентельменский коричневый пиджак в чёрную клеточку. Его брюки были в абсолютно такой же расцветке. Чёрные лоферы, блестящие под люстрой дома, указывали на образованность и интеллигентность их носителя. Под пиджаком былая инистая рубашка с чёрной бабочкой, а на седой и причёсанной голове сидела благородная кепка восьмиклинка того же цвета, что пиджак и брюки. Марк не забыл и про свои утончённые очки оправы, с чёрным металлом и прямоугольными линзами. Люди, которые носили очки, носили именно те, которые помимо того, что автоматически подстраивались под любое зрение человека, также подключались к телефонным часам и могли показать погоду, написать сообщение, отослать файлы и даже записать видео или сделать фото. Однако одна крупная хакерская группировка взломала операционную систему очков, и с этой помощью можно было уже идентифицировать человека в Цифровой Единой Системе Данных (ЦЕСД), отследить его по камерам, взломать банковские счета и многое другое. Правда тех хакеров вскоре нашел Особый Карательный Отряд (ОКО) правительства США, и их публично казнили на площади Тайм-Сквер. После того случая, несмотря на все убеждения от ЦЕСДа насчёт полной цифровой безопасности граждан и огромную маркетинговую кампанию по всей планете, люди только через продолжительное время, и то с опаской, снова начали носить очки. Но Марк сегодня взял обыкновенные стеклянные очки. И не потому, что он боялся кибер-атаки, а потому что они были какими-то естественными, будто родными, которых не затронул техно прогресс, стремительно двигающий человечество в совершенно новое Будущее Время, что шло после Новейшего.
Он выглядел более чем достойно. Спокойный, мудрый, изредка ворчливый и обременённый душевными ранами, но светлый человек, который не дал себе утонуть в бездонном густом болоте страданий и безнадёги.
С улицы раздался гудок машины. Марк надел коричневое пальто и вышел из дома, добрёл до машины, которая стояла на большой освещённой безжалостными огнями дороге напротив его дома, и сел в неё. Томас сидел на водительском сидении слева от Марка, держась за руль и улыбаясь своему другу.
–Ну что, поехали?
–Поехали.
Сначала они ехали молча, но Томас, как и утром, снова нарушил тягостное молчание:
–Хорошо сегодня посидели.
–Ага.
–Слушай, я на самом деле не особо про это говорил, но мне кажется, что со мной происходит что-то очень страшное.
–С чего бы так? У тебя же всё есть. Ты не страшен снаружи и не пуст внутри, да даже если было бы так, стоит ли этого боятся?
–Дело не в этом. Дело в том, что я давно потерял радость к жизни. Видишь ли, меня постоянно окружает одно и то же. Серое, мрачное, медленно выковыривающее душу из плоти окружение. Люди, с которыми мне весело, но я не хочу их видеть в своей жизни, ведь я всё равно чувствую себя чужим, или мне кажется, что они чужие для меня. Мой смех не искренний, а мои шутки лишь для поддержания своего статуса в обществе. Я прихожу домой с улицы, которая не менялась на моих глазах уже очень давно. Да, построили новые дома, многие из которых я сам спроектировал, но меня от них тошнит. Так тошнит, что я уже не знаю куда деться. Я не вижу смысла в работе, людях и этом мире. Я уже ничего не хочу. Хочу только прекратить всё это, уйти в другой мир, другую жизнь и всё начать сначала. Боже, я очень сильно этого хочу, даже не могу описать как. Все привыкли меня видеть весёлым и смешным на публике, а когда кому-то трудно, то я подбираю все слова, которые знаю, чтобы поддержать человека. Однако стоит только какой-нибудь беде появиться в моей жизни, то моих «друзей» и «товарищей» уже не так и много. С женщинами у меня никогда не получалось что-то серьёзное. Я ведь до сих пор не знаю, что ждать от отношений. Мне нравятся женщины, но они мне быстро надоедают, а наши свидания заканчиваются на старте. Но самое страшное, что я до сих пор не знаю, кто я такой, и что творится в моём внутреннем мире. Я просто уже ничего не знаю и не хочу знать.
–Томас. -Марк смотрел вперёд на дорогу, вглядываясь куда-то вдаль. – К твоей проблеме очень тяжело подобрать слова. Она глубоко внутри тебя и пожирает твою душу, поэтому никто и не видит этого и никто не может это понять, ведь это твои проблемы и твой внутренний мир. Ты сам должен в этом разобраться. Однако, если ты и дальше будешь копаться в себе и насиловать свой мозг, то просто сойдёшь с ума.
Старик ещё немного помолчал, пытаясь сказать что-то короткое, но идеально подходящее. Потом он спокойно добавил:
–Я вспомнил одну старую христианскую притчу: «У старого монаха спросили:
–Старец, скажи, а кто самый грустный человек на всём свете?
Монах же, недолго подумав, кратко ответил:
–Тот, кто постоянно думает о себе.»
Забудь про свои тяготы. Они у всех есть. Наши тараканы в голове и скелеты в шкафу дают о себе знать от поры до времени. Так утопи их в самом тёмной и глубокой частичке своей души. Люди, с которыми ты конфликтуешь, твои разочарования и твои угнетения должны быть тобой полностью проигнорированы. Они тебя съедают заживо, особенно сожаления о чём-то не сделанном или об упущенной выгоде. Просто живи, но живи не для себя. Живи для других, твоих самых близких и самых родных людей. Как только они станут смыслом твоей жизни, то остальное будет уже не так много значить. Ты ещё найдёшь свою женщину. Найди ту, с которой ты полностью отдаёшься чувствам, к которой не боишься подойти, с которой ты не боишься что-то ляпнуть, ведь ты с ней спокоен и умиротворён как никогда. Вот и ключ к твоему счастью. Он в других.
–Но в мире столько лживых и неприятных людей… Столько грязи, особенно в наше время…
–Даже в Аду горит свет, и даже в Раю отбрасываются тени. В каждом ты найдёшь что-то прекрасное и что-то ужасное. Только захочешь ли ты остаться с кем-то после того, как увидишь его свет и его тьму? Если да, то это и есть твой любимый человек. Когда найдёшь его, то пообещай себе и ему, что сделаешь всё, чтобы он был счастлив.
Томас посмотрел на Марка и сказал:
–Обещаю…
Как раз они подъехали к точке прибытия.
Подъехав к огромному и величественному особняку, построенному в современном стиле, Марк и Томас уставили свой взор на этот дом, больше напоминавший дворец будущего. Колоссальный, снежно-белый, он совсем не был похож на дом в классическом понимании этого слова. Балконы и части дома в виде кубиков выпирали из конструкции здания. В эти кубики и балконы были вставлены маленькие, но очень яркие лампочки, освещавшие тропинки, созданные изо льда скульптуры богов и зверей, ручеёк, вытекающий из небольшой, но и не маленькой белой глыбы, напоминавшей гору Эверест. Большие ели, дорогие машины, фонари и множество остальных природных и рукотворных объектов окружали особняк, всем своим видом намекая, что хозяин дома – очень богатый человек. Друзья оставили машину на подземной парковке, которая своими габаритами и своим масштабом была похожа на те парковки, что находились под огромными торговыми центрами и километровыми небоскрёбами.