– Много ли ты знаешь про фей, Рун? – спросила Лала со вздохом.
– Может и не много. Но поди поболе, чем иные учёные и маги. Кто фей видал лишь на картинках. Лала, друг это тот, кто тебе дорог. А не тот, через кого можно получить могущество или подзарядиться магией. И даже не тот, кто охраняет тебя и заботится. Рыцарь – это вроде как слуга дамы. Слуга по собственной воле. И это наверное правильно, просто служение не дружба. Когда ты хотела от меня могущество, это было очень похоже на дружбу. Не отличишь на вид. И я с тобой дружил. Но ныне я слуга. И я не против, просто… иллюзий боле не питаю.
У Лалы на глаза навернулись слёзы.
– Ну не плач, Лала, – выразил острожное сожаление Рун. – Ты же наверное знаешь, я не могу тебе врать. Не хочу. Говорю что чувствую. Скоро доберёмся до города, и все твои неприятности, связанные со мной, закончатся. Всего-то потерпеть. Ещё дня три примерно.
– Рун, столько выводов ты сделал обо мне. Лишь потому, что я растеряна была, узнав, что под проклятьем, и грустила. Друг ободрил бы, оказал поддержку, а ты удар наносишь в спину. Добить пытаешься как будто.
– Лала, я был готов тебя в объятиях сжимать хоть целый день. И ободрить словами добрыми хотелось. В момент печали всем нам нужен друг. Но я в твою печаль был тебе не нужен. И что тут говорить ещё. Не нужен и не нужен, мне не привыкать, меня устраивает. Жаль лишь, что с магией теперь у нас проблемы будут.
– Друг сам приходит утешать, не ожидая просьбы утешенья, – слёзы у неё лились и лились.
– Ну, может это я плохой друг. Не спорю, – согласился Рун. – Не зря же у меня нет друзей. Тогда зачем и переживать, Лала. Прости уж меня, да давай в путь отправляться. Быстрее дойдём, быстрее от меня избавишься. Три дня всего. И всё. Мучения твои закончатся.
Рун подошёл к ней:
– Ну же, Лала. Я не тот, из-за кого стоит проливать слёзы, – мягко сказал он. – Правда ведь? Пойдём. Может я тебе и не друг, но я очень хочу тебе помочь. Разве этого мало?
Лала подняла голову и пристально посмотрела несчастными глазками ему в глаза. По щекам её катились слёзы. Она смотрела и смотрела. Вдруг поднялась и обняла его крепко-крепко, так и продолжая реветь.
– Лала… – растерянно произнёс Рун, чувствуя, как в груди всё горит огнём. И тоже обхватил её руками. Она вдруг часто-часто задышала.
– Не… не отпускай меня… Рун… А то… упаду.
– Не отпущу, Лала, теперь не отпущу, – тихо пообещал Рун.
Постепенно её дыхание стало замедляться, выравниваясь.
– Что… не ожидал, Рун? – с болью и успокоением в голоске проговорила она. – Это тебе ещё одно чудо. От феи объятий. Рун, в следующий раз, когда тебе покажется, что ты мне не дорог или не нужен, или ты обидишься на меня за что-то, просто подойди и обними. И погляди, что будет. Запомни это. И вообще, всякий раз, когда тебе захочется обнять, просто подойти и обними. Сколько можно сторониться меня, Рун? Мне же тоже обидно.
– Не знаю, что со мной, Лала, – виновато покачал головой Рун. – Мне кажется, я от тебя схожу с ума.
– Ну, может так и есть, Рун. Возможно, моё проклятье не даёт любви ко мне проникнуть в твоё сердце, но она всё равно пылает где-то там у тебя глубоко внутри, пытаясь прорваться наружу. Из-за чего порой чувства слегка затуманивают твой рассудок. Я точно знаю, что ты давно уж должен меня полюбить, Рун. Иного быть не может.
– Я тоже думаю, что иного быть не может, – молвил Рун. – Лала, мне нравится обнимать тебя, но это же и сильно сбивает с толку. Я каждый раз не понимаю, и не пойму наверно никогда, что для тебя мои объятья.
– Послушай, Рун. Я могу получать магию и счастье от объятий любого, кому не безразлична. Но это вовсе не значит, что мне безразлично, кого обнимать. Даже с самого начала, с первого объятья, ты был для меня особенным. Потому что был тем, кто поймал меня. Поймать фею это дар судьбы. Я была дарована судьбой тебе. Не знаю, как у вас, а у нас в волшебном мире такие вещи… считаются очень значимыми. А ещё ты меня отпустил. Это был твой дар мне. Он тоже связал нас. Теперь же ты мой друг. Я так привыкла к тебе, Рун. Верь мне. А когда твоя вера в очередной раз пошатнётся, просто обними меня. И когда твоя вера в меня крепка, тоже обнимай меня. Мне это надо всегда-всегда.
– Как бы мне это не стало надо всегда-всегда, – со вздохом посетовал Рун негромко. – Например, сегодня мне это очень-очень надо, Лала.
Он посмотрел ей в глаза как-то особенно искренне, словно открывая душу.
– Хорошо, – счастливо рассмеялась Лала.
В этот день они тоже никуда не пошли.
***
Утро задалось пасмурное, солнце почти не показывалось из-за облаков, но Рун этого даже не заметил. Рядом с ним появилось другое солнышко. Лала превратилась в само воплощение счастья. Встала сияющей, и так и оставалась. Улыбалась всё время, напевала негромко что-то, поглядывала временами на него. Рун не выдержал, подошёл к ней и обнял. Лала засмеялась:
– Что, Рун, дня и ночи не хватило?
– Что-то не хватило, – посетовал он беззлобно. – Прости, Лала, долго не буду обнимать, идти нам надо, два дня уже потеряно.
– Плохие были дни?
– Прошлый был чудесный, – тепло признался Рун.
– Давай ещё денёчек, – предложила Лала, улыбаясь. – Будешь потом вспоминать это время, как расстанемся.
– Никак нельзя, Лала. Давно ушёл. Дома бабуля будет думать, вдруг меня волки съели. Мне счастье тут, а ей там переживания.
– А если я птичку попрошу, она слетает, пропоёт твой бабушке, что ты жив здоров?
– Лала, я против лишней жертвы ничего не имею, – усмехнулся Рун. – Только боюсь, бабуля с ума сойдёт, если ей птичка по человечески станет петь.
– Что, хочешь уже моих жертв, да? – просияла Лала. – Говорила я, что так будет, Рун. А ты, наивный, не верил.
– Я всего хочу с тобой. Ты вот спала, а я на тебя смотрел, и уж чувствую, самому хочется жертв тебе наприносить. Кто бы мне сказал ещё пару недель назад, что такое со мной будет, посмеялся бы только.
Лала покраснела и посмотрела на него серьёзно.
– Нельзя, Рун, тебе меня целовать.
– Я и не поцелую. Странно, что хочется. Не влюблён же.
– Это, Рун, чары моих объятий на тебя действуют.
– Сильные у тебя чары, – покачал он головой. – А ещё говоришь, слабая фея.
– Ох, Рун, у меня сейчас магии знаешь сколько! Никогда столько не было, – похвалилась Лала с довольным личиком. – Я ух какая теперь могучая! Надо платьице снова наколдовать другое. Чтоб тебя порадовать.
– Лала, давай не сегодня, – аккуратно промолвил Рун. – Идти нужно.
– Ну, Рун, ну мне надо, правда, – просяще принялась настаивать она.
Рун вспомнил, сколько времени это заняло у неё в прошлый раз. И оптимизма от такого воспоминания не испытал.
– Лала, давай вечером, как на ночлег будем устраиваться. А сейчас лучше поучи меня дальше танцам, если хочешь. Только недолго.
– Ты правда хочешь танцам учиться? – восхитилась Лала.
– Ну конечно. А то ты мне так расписала всё прошлый раз. Какой я стану привлекательный кавалер для фей. Я уже и планов настроил, как буду по балам хаживать да с фей за каждый танец плату чудесами брать.
– С меня-то хоть не возьмёшь? – весело поинтересовалась Лала.
– С тебя буду брать только жертвами, – безапелляционно заявил Рун.
– С меня дороже всех? – состроила изумлённую гримаску Лала.
– Ну так ты мне всех других фей дороже, значит самое дорогое с тебя, – нашёлся Рун.
Лала задумалась, пытаясь переварить столь извёрнутую логику.
– Кто знает, может и заплачу за танец-другой, если хорошо научишься, – хитро улыбаясь, одарила она его надеждой. – Ладно, пошли, поучу.
Нельзя сказать, что Рун показывал чрезмерные успехи в обучении. Мало что выходило у него. Но каждому его маленькому достижению Лала искренне радовалась, и после урока стала ещё счастливее, хотя казалось бы, счастливее боле некуда. Рун даже подумал, что же будет, обрети она могущество. Что за степени небывалой счастья она достигнет? Хотелось бы на это посмотреть когда-нибудь.
Днём тучи окончательно укрыли небо, и пошёл дождь. С первыми каплями Лала взяла Руна за руку, и дождь сейчас же стал огибать его, словно он окружён невидимой преградой.
– Ого! – подивился Рун. – С тобой, Лала, выходит, и не промокнешь никогда.
– Коли в воду войдёшь, промокнешь, Рун, – поведала Лала. – А от дождика нет. Дождик феям друг, он нас не трогает. Ты уж лужицы обходи, чтобы ног не замочить.
Вскоре дождь превратился в настоящий ливень, и не замочить ног стало проблематично. На отдалении временами слышался гром, перекатывающийся по небосводу. Лала немножко поёживалась от этих звуков.
– Может нам всё же под деревцем укрыться? – предложила она озабоченно.
– Зачем? – не понял Рун.
– Как бы ты не просудился, Рун, вот зачем. Я бы тебя посушила, но какой в этом смысл, если продолжать идти по мокрому?
– Лала, я от такого пустяка простудиться не могу никак, – заверил Рун. – Однажды я осенью брякнулся в реку, в холод. Так в мокрой одежде и дошлёпал до дому, несколько часов добирался. И ничего. Даже не чихнул потом. А тут… Ты погляди, я весь сухой! Ноги это ерунда. Лето ж всё-таки.
Он вдруг обхватил её руками за талию и притянул к себе.
– Что, соскучился уже по моим объятьям, Рун? – с тёплой иронией воззрилась на него Лала, сразу позабыв обо всех тревогах.
– Нравится тебе сводить меня с ума, да? – счастливо рассмеялся он.
– Конечно нравится, Рун. Наконец-то ты стал весь мой. До капельки. Больше не противишься моим чарам. Вот это и называется, Рун, следовать своей природе. Зову сердца. Просто недоверчив ты больно, да боишься чувства свои для кого-то открыть.
– Лала, но ведь ты уйдёшь скоро. И что мне останется? Пока я тебя не встретил, мне спокойно было одному. Теперь, когда уйдёшь, тоскливо будет. Тяжело.
– Рун, тебе тяжело будет оттого, что один ты, людей чураешься. Я тут ни при чём. Найди себе кого-то, тогда уже не будет тяжело. Вот увидишь.
– Может и так, – вздохнул Рун. – Но я уже нашёл тебя. Не хочется терять. Знаешь как печалюсь от мысли, что дойдём мы скоро до города, и всё. И расстанемся.
– Ну, Рун, – Лала как всегда неудержимо засияла от объятий счастьем. – Фею проклясть сильная магия требуется. Могущественный кто-то сделал это. Так просто вряд ли выйдет развеять проклятье. Ваш маг не думаю, что поможет. Я не знаю, найдётся ли кто-то в вашем мире достаточно сильный, чтобы помочь. Не уверена я. Может надолго я здесь с тобой.
– Не обидишься, если скажу, что рад это слышать? – тихо спросил Рун.
– Если постоим так ещё хоть немного, Рун, то не обижусь.
Вдруг над головами у них сверкнуло, и через пару мгновений воздух сотряс мощный грохот. Лала вскрикнула, прижавшись к Руну ещё сильнее.
– Что, боишься молний? – добродушно улыбнулся он.
– Боюсь, – призналась Лала испуганно. – В молниях сила великая. Они и феям опасны. Да и просто страшно.
– А мне всегда очень нравились грозы, – поведал Рун. – Когда вот так оглушительно грохнет, прям на душе весело становится.
– Ой, Рун, плачет кто-то, – с удивлением молвила Лала, прислушавшись.
– Не слышу ничего, – покачал он головой.
Лала потянула его за руку к дереву неподалёку. И за стволом они увидели на земле галчонка. Лала осторожно взяла его в ручку:
– Что плачешь, маленький? Из гнёздышка выпал?
– Выпал, – всхлипнул галчонок.
– А хвостик твой где? Почему ты без хвостика?
– Сорока меня заметила, стала обижать, за хвостик таскать, да весь и повыдрала, – горестно пожаловался галчонок.
– Вот нехорошая! – с негодованием воскликнула Лала.
Она прикоснулась к спине галчонка пальцем, и у него тут же вырос хвост.
– О! – восхитился галчонок, перестав плакать. – Какой хвостик! Ну не красавец ли я теперь?!
– Краше и не сыщешь, – похвалила его Лала.
– А что, фея, выходи за меня, – лукаво предложил галчонок. – Я как раз холост. А то где ещё такого раскрасавца себе найдёшь. Я даже червячка тебе подарю в подарок свадебный.
– Подрасти сначала, а потом уж сватайся, – засмеялась Лала. – Где твоё гнёздышко, малыш? На этом дереве?
– Нет, на другом, – с беспечностью ответил галчонок.
– А на каком?
– Да я не знаю. Где-то поблизости.
– Рун, я полечу, гнёздышко малыша искать. Потерпишь, что тебя дождик мочит? – спросила Лала извиняющимся тоном.
– Дождик-то ладно, Лала. Я страх как боюсь тебя отпускать одну. В прошлый раз расстались, и вон что вышло, – озабоченно посетовал Рун.
– Ну, Рун, тогда у меня магии было всего ничего, – напомнила ему Лала. – А теперь много. Не беспокойся. Не бросать же птенчика в беде.
Снова ударил гром. Лала вскрикнула и аж оцепенела от испуга. Рун приобнял её:
– Подожди хоть, гроза стихнет, Лала, – мягко попросил он её.
– Нельзя, Рун. Вдруг она надолго, – вздохнула Лала. – А малыш голодный, и родители его, наверное, совсем извелись. Тут же рядом где-то. Я быстро сыщу.
– А мне опять и смотреть за тобой нельзя из-за платья? – расстроено осведомился Рун.
– Выходит, что так, – улыбнулась Лала.
– А если тебя долго не будет?
– Рун, я знаю, ты поступишь правильно, – тепло произнесла Лала. – Я тебе верю. Сам решай, что делать. Но я быстро вернусь. Правда. Не переживай.
– Ладно, – Рун отвернулся к дереву. – Всё, не смотрю. Лети, Лала.
Она рассмеялась негромко, и Рун услышал удаляющийся шелест её крыльев. Как и в прошлое расставание, этот её смех согрел его, заставив разулыбаться и настроив на мечтательный лад. Ну как можно не замечтаться, когда в ушах так и звучат сеи дивные мелодичные переливы, наполненные чувствами приветливыми. Он вдруг понял, что пожалуй можно влюбиться и в смех девушки. Даже будь Лала совсем некрасива, а он бы всё равно хотел, чтобы она была рядом всегда, день изо дня, чтобы каждый день слушать, как она смеётся. И это бы было безумно приятно. Быть в её компании. Дождь всё лил и лил, Рун хоть и находился под деревом, вымок до нитки. Но он этого не замечал, как и периодически гремящего неба. Лишь когда прогрохотало совсем близко, прямо над головой, он словно очнулся от своих грёз. Осознав, что времени прошло уже порядочно. Стал прислушиваться, запереживав. Нет, не слышно ничего. Только шум дождя, барабанящего по листьям. Минута проходила за минутой, и с каждой новой беспокойство Руна нарастало.
– Эй, Рун! – раздался вдруг за спиной скрипучий голос. Явно не Лалы.
Он обернулся. Рядом на земле сидела галка, глядя на него.
– Ты ведь Рун? – спросила она.
– Да, – Рун сразу разволновался. – Что-то случилось с Лалой?
– Не бойся, всё с ней хорошо. Почти. Волосами за ветку зацепилась, и отцепиться никак не может. Мы с женой тоже не смогли помочь. Помощь твоя нужна. Иди за мной.
Галка взлетела, и Рун поспешил следом. Вскоре они оказались подле здоровенной сосны.
– Вот здесь. Вон она, наверху, – проскрипела галка. – Сможешь влезть?
Рун задрал голову. И далеко в вышине средь ветвей кое-как отыскал глазами Лалу. Он бывало лазал на деревья, но на такую высоту пожалуй ещё никогда. Лала находилась не на самом верху, но всё равно очень высоко.
– Лала, держись! Я скоро! – крикнул он что есть мочи.
– Рун! – донеслось сверху.
Тут снова ударил гром, и Руну показалось, что он различил, как Лала испугано вскрикнула.
– Я иду, Лала!
Он сбросил наплечную сумку, достал из неё кусок верёвки, привязал к поясу. И полез. Первые метры дались ему очень нелегко. Ствол в самом низу был голый, не за что уцепиться. Но Рун точно знал, что делать. Не зря ходил в былые дни с дедом и охотниками по лесам. Он обнёс верёвку вокруг ствола, намотал на руки с обеих сторон, попробовал повиснуть на получившемся кольце. Шероховатость коры не давала верёвке соскользнуть, когда оно было под весом. Рун обхватил, как мог, ствол ногами, и стал перемещать короткими рывками кольцо из верёвки вверх, а затем, повиснув на нём, подтягиваться. Так по чуть-чуть всё же добрался до первой ветви. Ухватился за неё, повис, закинул ноги, помучился-помучился, но кое-как взобрался. Далее дело пошло полегче. Карабканье по нижней части ствола занятие нехитрое, ветви толстые, да и невысоко, не так боязно. Правда в дождь он впервые занимался древолазаньем, ноги на мокрой коре хуже держат, но на то есть и руки, чтобы выручать. И всё же пару раз из-за спешки Рун чудом не улетел вниз. Он лез и лез, земля устрашающе отдалялась, а дерево как будто было бесконечным. И всё же Лала становилась явно ближе. Гром прогремел относительно далеко, но она снова испугано взвизгнула, что Рун теперь уж явственно расслышал. Тут ему опять попался участок без веток. И опять он проделал тот же трюк с кольцом из верёвки. В этот раз даже было попроще, ствол стал уже потоньше, легче перемещать верёвку и цепляться ногами тоже. Вот только очень страшно. Рун ощущал холодок в спине, и не позволял себе глядеть вниз. Но гляди не гляди, видно же, что на высоте. Он вскарабкался на ветку. Передохнул буквально секунды, приходя в себя. И продолжил взбираться. Лез и лез, и лез, и лез. Когда переживаешь за кого-то, это придаёт сил и уверенности. При других обстоятельствах страх высоты пожалуй сковал бы Руну тело, сильно замедляя, но сейчас он действовал споро и быстро, к тому же постепенно приноровился к карабканью под дождём. Даже порадовался в какой-то момент. В древнем лесу вдали от поселений не бродят по чащобам лесорубы, деревья никто не трогает, многим за сотню лет, а иным пожалуй и по тысяче будет. Вот зацепись Лала за подобного исполина, и что тогда? Раза в два-три выше пришлось бы лезть. А конкретно среди сосен не редки такие, у которых чуть ли ни до макушки голый ствол. Там бы просто ничего не смог сделать. А тут. Даже удобно. И едва в голову ему пришла подобная мысль, как пред ним возникло новое затруднение. Следующая ветка располагалась чуть выше, чем доставали руки, а ствол до неё был не гладкий, с торчащими сухими короткими обломками ветвей. И не уцепишься за них, и смещению кольца из вёревки станут препятствием. Рун так и застыл, в озадаченности. Разумнее всего было бы чуть подпрыгнуть и схватиться за верхнюю ветвь, но на столь внушительной высоте это было до жути страшно. Тут ведь нужно отпуститься от всего, отлипнуть от ствола. Кроме того, мокро, т.е. легче поскользнуться, и руки могут сорваться. Упадёшь, костей не соберёшь. Рун стоял в нерешительности, переводя дух. И чем более стоял, тем более понимал, что прыгать всё равно придётся. В очередной раз вверху громыхнуло. Лала испугано взвизгнула. Она была уже совсем недалеко.
– Я сейчас, Лала! – крикнул Рун.
Он перекинул через ветвь верёвку, завязал, дабы подстраховаться, и прыгнул, ощущая дрожь в ногах. Всё прошло удачно. Ещё несколько минут, и это наконец свершилось. Он оказался на одном уровне с Лалой. Она была на расстоянии шагов пяти от ствола. Висела в воздухе рядом с веткой, вокруг которой закрутились её волосы. Помахивала крылышками. Её личико было несчастным исполненным паники.
– Рун, пожалуйста! – взмолилась она.
– Держись, Лала! – приободрил её Рун взволнованно.
Ветка, за которую она зацепилась, была кулака в два толщиной. У ствола на такой стоять надёжнее некуда, но выдержит ли, коли по ней полезть? Большой вопрос. Отломится, угробишься сам и Лалу угробишь, ветка тяжелая, массивная, утянет её за собой. Тем более, Рун вспомнил, какая Лала лёгкая в танце, когда парит. Такой вес ей ни за что не удержать, рухнет головой вниз.
– Лала, ты можешь обрезать свои волосы как-то? – спросил он громким голосом.
– Нет, – жалостливо ответила она.
– У меня есть нож. Что если галку попросить его тебе поднести?
– Их не обрезать, Рун, без волшебных ножничек, пока у меня есть магия. Если только по одному резать за раз. А без магии я не смогу парить.
– А ты можешь ветку обломить магией? Или заставить исчезнуть?
– Я такого не умею.
Рун призадумался, перебирая в уме варианты. А какие тут могут быть без волшебства? Только три. Первые два – лезть к Лале. И там или пытаться отпутать её, или обрезать ветвь прямо за местом зацепа. Ну и третий – обрезать ветвь у ствола. Вот и весь выбор. Несмотря на то, что дождь уж начал стихать и даже небо слегка как будто прояснилось, вдруг снова полыхнула молния, и воздух сотрясли громовые раскаты. Лала опять с ужасом взвизгнула.
– Лала, я понял, как тебя освободить, не бойся! – прокричал Рун.
– Рун, мне страшно. И я устала, – горестно поведала она.
– Потерпи чуть-чуть. Минут через десять будешь свободна.
– Хорошо.
Перво-наперво он отвязал верёвку от себя, привязал один конец к стволу, другой за сучок к ветке. На всякий случай. Взобрался чуть выше, достал нож, и принялся строгать ветвь сверху. Резал не узкую канавку, а именно сострагивал слои на длину в пол локтя. Нож у него острый, дело быстро продвигалось. И вот, постепенно ветвь начала склоняться под своим весом, сгибаясь в строгаемом месте. Стала трещать. Надломилась, но не оторвалась, как Рун и надеялся, а повисла на волокнах, упёршись снизу в другие ветви. Лала теперь уж была не в пяти, а в двух шагах от ствола. Причём рядом с очень толстой ветвью. Гораздо более надёжной. Рун спустился ниже, осторожно прошёл по этот ветви, держась да соседнюю. И оказался подле Лалы и её волос. Она явно немного повеселела, паники на её личике уже было, глазки блестели от выступивших слёз, но лучились надеждой. Руну тоже сильно полегчало на душе. Он понял, что теперь всё точно получится.
– Рун, – произнесла Лала утомленно со смесью грусти и радости.
– Потерпи, Лала, мне надо ветку перерезать с обеих сторон от твоих волос, – объяснил он мягко. – Кусок ветки останется у тебя в волосах, на земле потом распутаем. Тут мне неудобно будет отпутывать. Да и они у тебя намотались… прямо в клубок. Надо резать ветвь.
– Я поняла.
Он принялся за дело, стоя над зияющей бездной с ощущением лёгкой слабости в ногах. Нож это не пила, и не топор, но и ветвь не ствол по толщине. Лишь сейчас Рун заметил неподалёку гнездо, и двух галок, сидящих около него. Птицы следили за ним внимательно. Рун строгал и строгал, Лала поглядывала на него жалостливо, постепенно успокаиваясь. Дождь совсем прекратился, перестало и греметь. И вот наконец нижняя часть ветки с шумом полетела вниз.
– Ну, осталось вторую часть обрезать, – молвил Рун ободряюще. – Подожди чуть-чуть. Там немного сложнее резать будет. Не так удобно. Чуть дольше наверное займёт.
Лала кивнула и впервые улыбнулась.
– А вообще… ну-ка я попробую, – осенило Руна.
Он потянул узел из волос вниз по ветви и после небольшого усилия стянул их с неё.
– Фу-у, – выдохнул он с бесконечным облегчением. – Всё, Лала, ты свободна. Лети вниз. Только подбери волосы, чтобы не зацепиться снова ненароком.
Лала сейчас же расцвела лучезарной улыбкой.
– Спасибо, Рун! – воскликнула она благодарно и растроганно, сияя счастьем безмерным.
Это сияние после долгих страхов и тревог было словно награда. Рун тоже почувствовал себя очень счастливым. Разулыбался. Лала прикоснулась к нему, и он вдруг стал полностью сухой. Она взмахнула ручкой, озарившейся синим светом, и с ветки под его ногами упала вниз до самой земли верёвочная лестница.
– Ох, Лала, а я-то гадал, как буду спускаться! – обрадовался Рун. – Это было бы… долго. Ну, лети, пока снова не зацепилась, а то страшно за тебя уже.
– Хорошо!
Вскоре они оба были на земле. Лала подлетела к нему, едва он спустился, и обняла, ничего не говоря. Прижалась и затихла, сияя.
– Ох, Лала, – покачал головой Рун добродушно. – Никак не обходится у нас без приключений. Я уж бояться теперь буду на шаг тебя отпустить от себя.
– Рун, я не виновата, это всё из-за грозы, – пожаловалась Лала. – Ветер как дунул, волосы зацепило, я хотела магией отцепить, а тут так загрохотало, я испугалась, и вместо отцепиться они у меня в узел вокруг ветки. Намертво. И всё. И не видно, как. Ни руками ни магией не удалось отцепиться. И не обрежешь их нечем. Я пожалуй ножнички смогла бы наколдовать, но обычные, а мои волосы только волшебными обрезать можно, феи под защитными чарами, иногда это неудобно. Прости, я испугана была, плохо соображала, не догадалась тебе лесенку сразу наколдовать, чтобы ты смог влезть без труда.
– Ничего, Лала. Знаешь, у тебя волосы очень красивые. Мне страх как нравятся. Жаль было бы обрезать такую красоту.
– Спасибо, Рун, – Лала прижалась к нему ещё сильнее. – А у меня только волосы красивые?
– Вся ты прекрасна, как дивный сон.
Рядом с ними опустились две галки.
– Лала и Рун, сердечно благодарим вас за спасение нашего сыночка. Мы у вас в неоплатном долгу, – с достоинством провещала одна из птиц.
– Мы рады, что смогли помочь, – тепло ответила Лала. – Ваш сынок очень бойкий да весёлый, замуж меня звал.
Галки рассмеялись.
– Простите нас за то, что вам пришлось здесь пережить, – снова произнесла одна из них.
– Ничего, вы не виноваты, – благодушно заверила Лала.
– Если когда-нибудь вам понадобится наша помощь, зовите, сделаем всё, что в наших силах, – молвила галка.
– Спасибо, вы очень добры, – отозвалась Лала.
Галки поклонились, вспорхнули и улетели.
– Какая милая пара, – порадовалась Лала. – И когда только я замуж выйду.
– Выходи за меня, – усмехнулся Рун. – Правда у меня червячка нет.
– Это прям предложение? – рассмеялась Лала. – А где же кольцо?
– Тоже нет, – посетовал Рун.
– Ни кольца, ни червячка. Какая ж за тебя пойдёт? – с улыбкой состроила недоумённую гримаску Лала.
– Червячка могу и накопать, если что.
– Ах, Рун, даже если бы я тебя любила, не смогла бы выйти никак, – уже серьёзно поведала Лала. – Меня бы за тебя не выдали.
– А что ты ко мне чувствуешь, Лала? – посмотрел на неё Рун доверительно.
– Что-то очень хорошее и светлое, Рун. Ты мой друг. Думаю, вот что я чувствую.
– Лала, ты не будешь меня… проклинать? – неожиданно спросил он не без доли вины в голосе.
– За что? – удивилась Лала, сияя.
– Ну… за то,… что пришлось глядеть на тебя… ну… снизу. Я не видел ничего, клянусь!
– Рун, когда такое совершают намеренно. Это обижает. Больно делает. А когда вынужденно или случайно. Это просто немножко стыдно… и всё. Всякое ж бывает. Ты иногда своими ручищами двигаешь ночью. Я же понимаю, что ты во сне, не специально. Отодвину, и всё. Не прокляла же.
– Ты вчера моё имя говорила во сне, – сообщил Рун с иронией. – Да так нежно: «Рун, Рун».
– Врёшь! – воскликнула Лала с негодованием.
– Помни, ты обещала, во сне не откажешь. И чтоб без лягушек.
– Дурак! – рассердилась Лала и покраснела. Но не отстранилась.
– Прости, – мягко сказал Рун.
Лала вздохнула.
– Рун, – через какое-то время произнесла она.
– Что?
– Я правда… твоё имя говорила во сне?
– Да. Только не нежно. Скорее просто звала тихо. Ты мне тоже снишься иногда. Чему удивляться. Сколько дней уж вместе. Только ты, я и лес.
***
Следующие два дня, как ни странно, прошли без каких-либо происшествий. Лала привыкла уже путешествовать, меньше уставала, а лететь могла даже быстрее, чем Рун шёл, так что они продвигались с хорошей скоростью, несмотря на то, что периодически отвлекались на объятия, на лесных зверюшек, которые порой подходили к Лале, и она с радостью их гладила. Частенько держались за руки в пути. На привалах Лала помогала Руну готовить, пару раз снова учила танцам фей, и Руну очень нравились эти её уроки, держать её, смотреть в глаза, видеть, как изящно и грациозно она движется. Ну и конечно во время любого отдыха они много обнимались. И разговаривали. Рун рассказывал ей про их края, она про свои, про то, какие весёлые у неё сестрички, про строгую учительницу магии, про сурового но доброго папу и любящую маму. Лала неизменно излучала счастье, не важно, обнимались они или нет. Рун тоже был счастлив. Но имелась у него и причина для печали. Путь их неизбежно подходил к концу.
– Знаешь, Лала, – сказал он вечером, когда они после ужина сидели под раскидистым деревом, Рун привалившись к стволу спиной, Лала прислонившись спиной к его груди. – Мы ведь завтра уже дойдём до деревни. Последний день ночуем в лесу.
– Правда? – Лала полуобернулась к нему радостно. – Правда-правда?
– Да, – кивнул Рун.
– Как замечательно! Хоть поспать в кроватке наконец. Покушать что-то кроме грибочков да корений. Хоть хлебушка, хоть пирожок, – она вдруг заметила, что ему грустно и добавила с недоумённым выражением личика. – А ты не рад, Рун.
– Лала, это ведь самые лучшие дни были в моей жизни. Волшебные, – объяснил он. – Чему ж тут радоваться? Что сказка заканчивается? Но я рад, что ты рада.
– Рун, – произнесла Лала тепло. – Наверное это и в моей жизни были самые лучшие дни. Точно лучшие. Я ведь никогда до нашей встречи… ну, не следовала своей природе. Никогда не была так много и так сильно счастлива. Даже не знала, что так может быть. Столько счастья. Надо бы и мне погрустить вместе с тобой. Потосковать по этому счастью, потому что оно проходит. Только… – она засмеялась, – не проходит оно, Рун, может ещё лучше становится. Мы же не зверюшки какие, чтобы жить в лесу. Среди людей лучше поди. Что изменится между нами? Ничего же. Не думаю, что я скоро попаду домой, Рун. Кто-то сильный в магии не хочет пускать туда меня. Мне бы попереживать из-за этого, но уж слишком я счастлива. А тебе, Рун, и подавно нет причин для переживаний.
– Лала, скажи что будет, когда мы дойдём до людей? Не расстанемся мы? Я буду тебе нужен? Если нет, я не обижусь. Правда. Я вовсе не хочу мешать тебе, становиться обузой.
– Не расстанемся мы ни за что, пока я в вашем мире, Рун. И пока ты сам этого хочешь, – она снова полуобернулась к нему и обворожительно улыбнулась. – Но ты этого всегда будешь хотеть. Ты теперь мой, Рун. Значит, не расстанемся мы ни при каких условиях. Ты мой друг, ты даёшь мне счастье, ну зачем мне желать с тобой расстаться? Мы иногда ссорились, раньше это могло бы нас разлучить, будь мы не в лесу. Но теперь ты знаешь, как мириться. Хороший способ, правда же?
– Самый лучший, – согласился он. – Лала, тогда есть ещё много вопросов. Которые нам надо решить. Ну например. При людях не получится… обниматься когда захочешь. Трудно будет. Люди не обнимаются при всех, если не влюблены и не помолвлены. Не поймут они этого и не примут. Осуждать станут. Даже если всякому объяснять, что ты фея объятий, не поймут они. Знаешь, как ты сияешь от объятий? Словно самая влюблённая девушка на свете. Все подумают, милуемся мы, не стыдясь никого, без всякого законного повода.
– Рун, нельзя никому говорить, что я фея объятий, – покачала головой Лала. – Феи объятий могущество обещают. Боятся могущественные чужого могущества. Или хотят обладать им. В опасности мы будем. Представь, узнает ваш король, что появилась в его королевстве фея объятий. Способная отнять у него трон, обрети она влюблённого в неё человека. Он захочет нас уничтожить. И его даже нельзя будет назвать за это злым, он будет защищать себя и своё королевство.
– А что же говорить тогда?
– Подумать надо, Рун. Наверное, самое простое – говорить, что я фея трёх желаний. Фея трёх желаний вряд ли поймается слишком сильная. А могущество ей здесь не заполучить. К тому же она ограничена в количестве чудес. Её никто опасаться не будет. Пусть думают, что я она.