Душа и краски

– Слушай, Луна, тут такое дело. Кажется, я установила не ту температуру для стирки, и твое платье село. Извини, – сказала она расстроено.

Я не знала, что ей ответить. В каком-то смысле это платье было единственной моей собственностью, но никаких отрицательных эмоций от потери его я не испытывала. Оно нужно было только для презентации, чтобы я и мне подобные не стояли голыми на глазах у важной публики.

– Правда, извини, – продолжала она. – Но можно что-нибудь подобрать из моих вещей.

Я молча одобрила ее предложение, и мы начали копаться в ее шкафу, набитом различной одеждой, среди которой нашлась даже школьная форма. Я была на два размера меньше Лилы, мне подошли ее дранные джинсовые шорты, которые уже года два лежали на верхней полке. Еще мы нашли черно-синюю клетчатую рубашку с короткими рукавами.

– У тебя нет пупка?! – заметила Лила, когда я застегивала пуговицы.

Мой живот был абсолютно гладким, не было даже никаких намеков на швы или шрамы. А я только после ее слов заметила эту свою особенность. Точнее то, что у людей есть это небольшое углубление, а у меня нет.

– Ну, да, – коротко ответила я.

– Наверное, тебе делали какую-то операцию, – предположила Лила.

– Наверное, – повторила я, закончив одеваться.

– Не помнишь, почему у тебя его нет?

– Не помню.

Лила не знала, о чем еще спросить, тоже застегнула на себе последние пуговицы, и мы отправились на улицу. Лила залезла на водительское сиденье, пристегнулась и открыла мне дверь.

– Залезай. Придется немного прокатиться, – сказала она.

Я залезла на соседнее сиденье и пристегнулась, осматривая старый салон. Приборная панель была вся в царапинах и пыли, а коврики под ногами не мылись с момента приобретения этого старого транспорта. На зеркале висел освежитель воздуха в виде небольшой стеклянной емкости, внутри которой почти кончилась синяя жидкость. Сиденья немного скрипели, а ткань на них настолько истерлась, что местами из-под нее торчало что-то светло-желтое.

Лила завела мотор с третьей попытки, весь фургон затрясло, мы поехали. Пришлось полностью открыть окна, из-за жары было душно. Стекла опустились, и внутрь хлынул теплый воздух, который толком и не изменил положение.

Мы ехали по дороге, проделанной колесами машин, которым часто надо было проезжать здесь. Сквозь лес вели две полосы, лишенные растительности, два следа от шин, впечатанных в почву и ведущих к трассе, на которую мы выехали примерно через полчаса. А дальше под колесами фургона появился асфальт, а по обе стороны от него были сплошные деревья и фонарные столбы, встречающиеся через каждые несколько метров.

Лила включила радио, по которому по началу было слышно только помехи, сигнала почти не было. Но через несколько километров голос ведущего уже четко объявлял названия и исполнителей песен, они заглушали рев двигателя. Музыку, конечно, я слышала не впервые, но впервые обратила на нее внимание. Слова и ритмы сплетались в нечто гармоничное, что заставляло волосы на моем теле вставать дыбом. Внутри меня тоже что-то приятно тряслось от звуков, и мне захотелось, чтобы эта поездка продлилась подольше.

Но наш путь и так нельзя было назвать близким, мы направлялись в соседний населенный пункт, до которого даже четверти пути не было проделано. Деревья сменили поля, иногда приходилось проезжать по мостам, через небольшие реки. Я высунула голову в окно, когда мы впервые проезжали такой мост, мое лицо сразу же обдало прохладным воздухом. Волны плескались где-то под нами, они были синими с солнечной рябью, пробегающей по ней.

Где-то вдалеке, где было глубже, в лодках сидели рыбаки. Я обратила внимание, как у одного из них дернулась удочка, а через несколько мгновений, он вытащил небольшую рыбу, чье мокрое тело тряслось на невидимой для моего глаза леске.

– Кому-то повезло, – прокомментировала Лила.

Где-то через час появились первые дома, на трассе машин стало больше. Мы повернули и остановились на заправке.

– Посиди здесь, я быстро, – сказала мне Лила, вылезая наружу.

Она подошла к фургону с другой стороны, что-то открутила и пошла оплачивать бензин. Я же продолжила слушать музыку, но потом мое внимание отвлек бардачок, из которого что-то торчало. Я дернула за дверцу, чтобы открыть его. Внутри было много мелких вещей, среди которых можно было увидеть старые диски и провода, а торчал из него край бумаги с чьим-то номером телефона. Я положила лист обратно и закрыла бардачок, а через минуту подошла Лила и протянула мне бумажный пакет в окно.

– Это наш обед, – сказала она, доставая пистолет.

Внутри было два хот-дога и большая порция ломтиков жареной картошки. Пахло приятно, уже было почти двенадцать, судя по данным в чеке. Лила завела фургон, и через несколько минут мы оказались у моста. Транспорт припарковался на траве, мы вылезли, чтобы немного отдохнуть от проделанного пути. Моим ногам было приятно почувствовать почву под собой, но, казалось, что меня продолжало трясти.

Лила села на траву вместе с пакетом, я присоединилась к ней, снова завязался разговор, в котором я была в основном слушателем. Мы сидели у реки, ели вредную пищу, купленную на заправке, запивали ее сладким шипучим напитком из банок и наслаждались видом. От реки веяло прохладой, нас обдавало этим свежим воздухом, над нами в небе пролетали чайки. Потом, когда еда закончилась, Лила встала, сняв с себя обувь, и пошла к реке. Я продолжала сидеть, наблюдая за тем, что она делала.

Ее ноги по колено погрузились под воду, длинную юбку она придерживала, чтобы не намочить. Я не знала, зачем она это делает, но тоже скинула с себя обувь и пошла к ней. Вода была достаточно холодной, на дне виднелись камни, но моим пяткам понравилось ступать по ним. Я подошла к Лиле и обратила внимание, куда она смотрит. А смотрела она на рыб, которые плавали в нескольких метрах от нас. Я тоже их заметила, я увидела их впервые вживую. Они словно что-то искали среди водорослей.

– Кажется, это окуни, – предположила Лила.

Мы немного постояли и посмотрели на них, а потом сели обратно в фургон и продолжили поездку, которая закончилась через час, когда мы припарковались у фермерских владений. Лила вышла, к ней сразу же подошел пожилой мужчина в синей кепке.

– Добрый день, вы привезли наши коробки? – спросил он, охрипшим голосом.

– Здравствуйте, да. Мне нужен Стефан, – сказала Лила.

– Это мой сын, он сейчас подойдет.

Пока Стефан шел, мы трое успели разгрузить фургон. Я подавала коробки, стоя внутри. В них оказались какие-то трубы и детали, но для чего они, я так и не поняла.

В фургоне не осталось коробок, Лила его закрыла. Подошел Стефан, который рассчитался с ней. Он был высоким и худым мужчиной с длинными русыми волосами, собранными в хвост. На нем были старые голубые джинсы и серая футболка, а пахло от него травой и еще чем-то неизвестным мне.

– Не хотите ли посмотреть на наши владения? – предложил нам его отец.

– Почему бы и нет. Пойдем, Луна, – ответила Лила.

Мы прошли сквозь небольшую калитку и оказались на ферме, где разводили лошадей и кроликов. Под навесом оказались десятки клеток с ушастыми созданиями, а в другой части владений был загон для лошадей. Мы с Лилой сразу же подошли к кроликам, от которых нас отделяла только решетка. Они были милыми, особенно небольшие особи. Нам разрешили погладить одного из них, отец Стефана специально вытащил одного для нас. Он был таким теплым и мягким, сквозь его шерсть чувствовалось, как быстро бьется его крохотное сердце.

Как оказалось клетки были размещены по породам, отдельно сидели белые, серые, черепаховые, с пятнами и представители особо крупных размеров, чьи клетки немного отличались ввиду их немалого веса. Мы ходили среди этих клеток некоторое время, столько эмоций у меня еще не было до этого момента, а потом нас отвели в загон с лошадьми.

Это было еще одно мое потрясение за этот день, существа, которые были больше меня, бегали по кругу, топая копытами. Их гривы развивались, сквозь короткую шерсть было видно каждый мускул. Их было всего трое, все были черными, их грация не переставала отпускать мой взгляд.

– Не хотите в седло залезть? – послышалось еще одно предложение от отца Стефана.

– Спасибо, но нет. Я боюсь, – сказала Лила.

– Да, – коротко ответила я.

Лила же с озадаченным взглядом посмотрела на меня, не догадываясь о моих скудных знаниях об этом мире. А я с помощью Стефана аккуратно залезала на лошадь, не показывая тревоги, которой у меня и так не было. Тревога была у Лилы, по чьим округлившимся глазам все было видно.

Когда я оказалась в седле, у меня возникло такое приятное ощущение. Я словно была единым целым с этим существом, которое мирно стояло подо мной.

– Ты понравилась самой Тьме, – сказал старик, который тоже удивился спокойствию коня.

У Тьмы же был непростой характер, но мы с ней как-то поладили с первого взгляда. Стефан немного покатал меня, я держалась за седло и наблюдала за другими лошадьми. Они ходили рядом со мной и смотрели так, словно были чему-то удивлены. Мне же было хорошо, все мое тело расслабилось, подстроилось под шаги Тьмы.

Расставаться с Тьмой мне не хотелось, но я слезла с седла и снова оказалась на земле. Лошадь же потянулась ко мне и понюхала мои волосы, моя кожа почувствовала ее дыхание, было немного щекотно. Я погладила ее, посмотрела в большие глаза, полные спокойствия, и мы мысленно попрощались.

Нам надо было ехать назад, Стефан с отцом проводил нас до фургона. Двигатель снова завелся не с первой попытки, но мы снова были в пути. Лила еще долго удивлялась, сама она страшно боялась лошадей, а я просто поразила ее своим решением. Просто немного перевернула ее мир. Я и сама была поражена происходящим со мной, почти все было впервые, но что-то подсказывало мне, что надо было делать.

Стало еще жарче, в окно дул горячий поток воздуха, по нашим спинам бежали струи пота. Хотелось пить, но магазинов поблизости не наблюдалось, оставалось терпеть все эти неудобства. Лила ускорилась и сделала музыку громче, а я наблюдала за тем, что проносилось мимо меня за окном. Мы ехали тем же путем, но транспорта стало в разы больше, что раздражало Лилу. Но, когда мы снова оказались на трассе, стало спокойнее, даже прохладнее от теней.

Мы остановились на первой встретившейся заправке, Лила снова отправилась оплачивать бензин. Вернулась в фургон она на этот раз с двумя бутылками холодной воды, которая почти сразу и почти вся была выпита.

Фургон снова тронулся, но на этот раз рев немного отличался. Мы проехали несколько километров и заглохли прямо у моста. Лила в панике вылезла и пошла посмотреть, что под капотом, откуда вырывались облака дыма. Судя по запасу ненормативных фраз, которые вырвались с ее уст, все было плохо. Я тоже вышла, чтобы взглянуть на то, что у фургона внутри. Все, что находилось под капотом, я видела впервые. Детали, приборы, трубки, что-то шипело, но дыма уже не было. Лила не знала, что делать, она просто позвонила кому-то и стала невнятно объяснять происходящее.

Трасса была слишком пустой, чтобы найти помощь, а остановились мы словно прямо под потоком палящего солнца. Я спустилась к реке, где было не так жарко, сняла ботинки и зашла по колено. Мои пятки почувствовали песок и водоросли, а мне снова хотелось увидеть рыб. Я продолжала всматриваться в воду, но видела только дно и растительность.

– Я позвонила бабушкину соседу, он нам поможет, но придется долго ждать. Как жарко, – произнесла Лила, стоя на берегу.

Мы застряли на пекле без еды и воды, у нас были только деньги, на которые нечего было купить. Ближайший магазин был на заправке, но до нее надо было долго идти по трассе, которая плавилась от солнечных лучей, или через лесную зону, где явно не было троп, сплошные дикие заросли.

Лила уже стояла рядом, тоже смотрела на воду, а по ее лицу было видно, что она переживает. Она так незаметно подошла, юбка ее была высоко натянута, а потная майка осталась в фургоне, кеды лежали рядом с моими ботинками в траве. Она тяжело выдохнула и вернулась на берег, где сняла с себя юбку и кинула ее в траву. На ней остался только розовый комплект белья, в нем она прошла мимо меня, погрузившись по голову в реку.

– Плавать умеешь? – спросила она меня, оторвав ноги от дна.

Я видела, как она движется, взмахи рук и ног, которые помогали ей не тонуть. Я просто улыбнулась ей в ответ и вышла на берег, чтобы скинуть с себя одежду. Нормы приличия меня в данный момент не волновали, то, что на мне только то, что прикрывает мою пятую точку, меня не смущало. Я шла в воду, ощущая кожей течение и водоросли. Лицо Лилы за этот день снова приобрело удивленное выражение, а я плыла к ней. В первый раз плыла, даже толком не разобравшись, как это надо делать. Я просто каким-то образом делала это, мое тело само во всем разобралось.

Тело остыло от жары, оно под водой иначе ощущалось. Казалось невесомым, но чтобы двигаться, надо было приложить больше усилий. Я не ощущала своего веса, даже не плыла, это был полет, бескрылый полет меж двух небес. Точнее, одно небо отражалось в другом.

– Мне кажется, тебе конкретно голову напекло, – сказала Лила, когда я доплыла до нее, и мы уже плыли вместе.

Мы просто плыли, добрались до камышей, а потом Лила нырнула на несколько секунд, чтобы остудить голову. Когда ее голова всплыла, на губах была улыбка. Я тоже погрузилась с головой под воду, пытаясь понять, что она испытала. Мои глаза открылись, я задержала дыхание, чтобы не захлебнуться.

Свет под водой был другим, все выглядело иначе. Теперь поверхность воды была надо мной, те же солнечные блики на волнах только с другой стороны. А сквозь них пробивались лучи, доставая до самого дна, где на песке от них расстилался мерцающий узор. Я погрузилась глубже, чтобы лучше рассмотреть весь этот мир.

Водоросли безмолвно трепало подводное течение, их движения были подобны самой воде. Струящиеся и плавные. А среди этой растительности кипела жизнь, неторопливо, иногда даже медленно, но кипела. Плавали мальки, прятались раки, ползали моллюски. Я всматривалась сквозь эти темно-зеленые лианы, но у меня кончался кислород. Вдруг у меня перед глазами возникла Лила, мое отсутствие ее немного встревожило. Мы всплыли вместе.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Да, – коротко ответила я.

После погружения пришлось немного привыкнуть к палящему солнцу, перед глазами все плыло, но потом образы стали четкими. Мы еще немного поплавали, наслаждаясь температурой воды, а потом вышли на берег.

– Ты бы прикрылась, – сказала Лила.

Меня ее слова заставили скрестить руки, что прикрыло мою грудь. Хотя мы обе выглядели неприлично, белье на нас промокло и стало просвечиваться. Только нас все равно никто не мог увидеть под мостом среди высокой травы. Мы легли, я на живот, Лила на спину. По нашей коже стекали капли, которые не успело высушить солнце. Хотелось спать, мы были утомлены, но это была приятная слабость.

Когда высохла не только кожа, мы оделись. Близился закат, захотелось есть, но было уже не так жарко. Сосед, о котором говорила Лила, приехал, когда река наполнилась теплыми оранжевыми красками. Первым делом он посмотрел, что у фургона под капотом.

– Когда ты в последний раз меняла масло? – спросил он у Лилы раздраженно.

– А что? Уже надо было это сделать? – спросила она в ответ.

– Конечно!

Аристарх приехал за нами тоже на фургоне, только его машина была значительно новее. Он взял транспорт Лилы на буксир и долго возмущался. Поехали мы медленно, я заснула на пассажирском сиденье. Проснулась только в новом месте, в большом темном гараже, где теперь стоял фургон. Лила меня разбудила, нам надо было пройти пешком пару километров, чтобы оказаться дома.

Фургон пришлось оставить у соседа, который обещал все исправить. У Лилы это был первый транспорт, она его не жалела, не в первый и не в последний раз он ломался. С учетом его немалого возраста за ним следовало бережнее следить, хотя его хозяйка совершенно не разбиралась в том, что находится под капотом.

Мы шли, не чувствуя ног, а в небе уже появились первые звезды. Я не могла не посмотреть вверх, меня тянуло к этой бездонной высоте. Хотя мне следовало смотреть больше под ноги, несколько раз я чуть не упала, споткнувшись обо что-то. А через пару минут впереди показался знакомый забор. И последние метры до двери казались самыми долгими за этот день.

Первым делом мы выпили воды и поели. Лила приняла душ и пошла спать в свою комнату, мне тоже следовало помыться. Я положила пропитанный потом комплект одежды в стирку и залезла в ванную. После Лилы было мокро и скользко, я потеряла равновесие и чуть не упала, облокотилась травмированным плечом о стену. Тут мое тело словно парализовало, я меня был шок, но следом я вспомнила, как тогда в небоскребе произошло нечто похожее.

Я собралась, села в ванной и принялась рассматривать свое плечо. Мои пальцы нащупали что-то твердое под кожей. От одного из прикосновений мое тело словно ударило током, надо было избавиться от источника этих разрядов. Нужно было что-то острое, я встала и отправилась в гостиную. В одном из ящиков стола лежал зеленый канцелярский нож, с ним я вернулась в ванную.

Я снова залезла и села, снова стала ощупывать плечо, в том месте, где еще синела кожа, только на этот раз аккуратнее. Мне стало видно очертания чипа, он был небольшим, прямоугольным. Я провела лезвием прямо по его середине, было больно, потекла кровь, но я терпела. Из надреза показалось нечто черное, я подцепила чип краем лезвия, и он с трудом начал покидать мою плоть. Но я не останавливалась, а по внутреннему борту ванной уже приличной струей текла кровь. Приложив еще немного усилий, мне удалось вытащить эту штуку из своего плеча. Это был такой крохотный датчик, треснувший в нескольких местах.

Я кинула его в раковину, встала и начала мыться. Вместе с потом и грязью с меня стекали красные потоки, я торопилась, чтобы не потерять слишком много крови. Мои пальцы закрыли воду, и я принялась останавливать кровь полотенцем. Справилась достаточно быстро и голой отправилась на кухню, где в ящике с лекарствами лежал бинт. Я намотала его неровно, но теперь моя рана меня не беспокоила, беспокоила немного ее боль. Но таблетки были там же, где и бинт, я выпила две и отправилась спать.

Мне пришлось проснуться рано утром из-за боли в плече, таблетки перестали действовать. Я вспомнила, что произошло ночью, и пошла в ванную. Чип лежал в раковине, я взяла его и смыла следы крови отовсюду. Не зная почему, я боялась чего-то, паника накрывала меня с головой.

Лила еще спала, было всего четыре утра. Я пошла на кухню и выпила немного воды, это меня немного привело в чувства. Тишина, мне было слышно только стук, доносившийся из моей груди. Надо было отвлечься, ноги сами донесли меня до шкафа, где я взяла первую попавшуюся на глаза книгу, какой-то старый роман. Я легла на диван и начала читать.

Мне попалась книга о любви бедной служанки и сына хозяина поместья. Они полюбили друг друга с первого взгляда и начали тайно встречаться, а потом про них узнали и хотели разлучить. Сына даже хотели заставить взять в жены девушку из богатой семьи, но их ничего не смогло разлучить. Их разлучила смерть – парень спешил на встречу с любимой и попал в аварию, похоронили его в закрытом гробу.

Книга, конечно, меня немного отвлекла и успокоила, но содержание совсем не понравилось. Оно не вызвало у меня никаких эмоций, только размытые образы главных героев, их диалоги и действия. Я поставила книгу на место и вдруг увидела знакомое название – «Алиса в стране чудес». Так назывался фильм, который мы смотрели вместе с Лилой. Я взяла ее и стала знакомиться с содержанием страниц. Сюжет, герои, диалоги и картинки – все совпадало с фильмом.

Я вернулась на диван, где продолжила читать. Только на этот раз каждая страница погружала меня в эту сказку, хотя я и была знакома с произведением. Опаздывающий кролик, часовщик, королева и сама Алиса – все они ожили где-то в моей голове. А чеширский кот особенно полюбился, его манеры, его фразы, то, как он внезапно растворялся в воздухе. Правда, мне не светило встретить говорящего кота в своей реальности. Правда, то, что Лила встретила меня, тоже было своеобразным чудом, о котором она не догадывалась.

Проснулась Лила ближе к обеду, когда мне оставалось читать совсем немного, три страницы. Она спустилась, пожелала мне доброго утра, посмотрела, чем я занимаюсь, и пошла на кухню готовить поздний завтрак. Дочитав, я решила ей помочь, сделала нам кофе и бутерброды, а потом мы снова ели у телевизора.

– Я не знаю, когда фургон будет отремонтирован, так что придется задержаться здесь. Надеюсь, ты – не против? – сказала Лила и выпила немного из своей чашки.

– Я никуда и не тороплюсь, – ответила я.

– А твои близкие не будут переживать?

– У меня их нет, – невозмутимо ответила я.

Это был не первый момент, когда Лила рассказывала не о себе, а расспрашивала меня. Откуда я? Где живу? Чем занимаюсь? Мне ответить было нечего, мои воспоминания начинались с красных губ. Я, исходя из ее рассказов, понимала, что не стоит говорить правду. А в романе, который я прочитала утром, присутствовал такой второстепенный персонаж, как служанка Роза.

Она была сиротой, у нее не было дома и образования. Она переехала по совету знакомых в крупный город, чтобы найти работу и наладить свое бедственное положение. Эту часть сюжета я и взяла за основу своего прошлого, мне подходила эта история. В эту историю поверила Лила. Выслушала и поверила, стараясь не задавать лишних вопросов. Она пообещала мне помочь с жильем, хотя в каком-то смысле она уже помогала мне. Я жила с ней под одной крышей, питалась продуктами из ее холодильника и носила ее одежду.

Мы еще немного посидели у телевизора, полили растения в теплице и пошли в лес. За спиной у Лилы был рюкзак, в котором лежал альбом, ей хотелось найти какое-нибудь живописное место и порисовать. Я же просто шла, чтобы насладиться прохладой леса. У меня с собой был чип, от него надо было избавиться.

Путь оказался долгим, мы прошли мимо той поляны, которая уже была нарисована в альбоме. Она выглядела немного иначе, какие-то цветы завяли, какие-то распустились, изменив немного палитру. Мы прошли несколько километров травы, деревьев и других растений. Единственной проблемой были насекомые, которые постоянно пролетали на уровне лица.

Вдруг воздух немного изменился, тишина, словно, стала громче. Неба впереди стало больше, а деревьев – меньше, а через несколько минут мы оказались у обрыва. Впереди раскинулся лес, а внизу под нами протекала река, чье дно было видно до последнего камня. Я посмотрела, куда ведет течение, и у меня возникло странное чувство. Я уже это где-то видела, уже чувствовала этот восторг при виде этого места. В моей памяти оно отпечаталось на холсте, который висел на втором этаже дома Лилы. Это был тот самый пейзаж, та самая река в лесу.

– Красиво, правда? – спросила Лила.

– Да, – ответила я, всматриваясь в каждый уголок здешней природы.

– Иди за мной, только аккуратно, – сказала Лила и повела меня вниз по крутому склону.

Спускаться было сложно, приходилось держаться за камни и корни деревьев, в то время как почва под ногами куда-то проваливалась. Мы несколько раз споткнулись, Лила в эти моменты не могла ни выругаться, да так, что эхо на несколько километров разносило эти ненормативные вопли. А у меня под ногтями набилось несколько слоев грязи, и еще пришлось потерпеть щекотку от паука, который забрался мне на ногу.

– Наконец-то! – воскликнула Лила, оказавшись у реки.

Я же от нее отставала на несколько шагов, которые оказались самыми сложными из-за камней. Сложно было держать равновесие, которого и так не хватало после долгого пути. Мы немного устали, а в сумке Лилы на этот раз были не только принадлежности для рисования. Она взяла с собой еще и небольшой запас еды: бутерброды, бананы, конфеты и две небольшие бутылки замороженной воды с кусочками лимона.

Вода успела растаять примерно на треть от объема бутылок, эту треть мы в первую очередь и выпили, устроившись на каменистом берегу. А потом съели по бутерброду с сыром и ветчиной и пошли по течению реки.

В воде можно было без труда разглядеть небольших рыб, которые плавали совсем близко на фоне песчаного дна. Их чешуя светилась холодным белым мерцанием, а оранжевые плавники словно горели, напоминая языки пламени. Они плыли, собираясь в небольшие стаи и расходясь порознь.

– Не отставай! – кричала Лила, от которой я успела отстать на несколько метров.

Я поторопилась, стараясь не споткнуться, смотрела под ноги и вдруг остановилась на секунду и нагнулась. Под моими ногами среди камней валялась раковина, просто небольшая раковина, которая лежала внутренней частью вверх. Я подняла ее и продолжила идти за Лилой, рассматривая гладкую перламутровую поверхность. В белом пространстве растекались все краски, которые были мне знакомы, а с другой стороны была спираль с текстурой из сплетенных коричневых полос.

Мои глаза оторвались от нее, я чуть не упала, наступив на кучу камней. Продолжила я идти, ощупывая пальцами каждую неровность, каждую трещину и гладкий перламутровый участок. А через пару метров меня посетила мысль, что это не единственный такой предмет, который может лежать под ногами. Я не только стала смотреть под ноги, я стала рассматривать все, что лежало среди камней. В основном это были засохшие водоросли, но потом стали попадаться раковины и различные живые существа, чьи названия я не знала.

– Пришли, – произнес запыхавшийся голос.

Я подняла глаза, перед нами чернел вход в пещеру. Лила полезла в свой рюкзак, достала фонарь, включила его и посветила в непроглядную тьму. Я подошла ближе, пытаясь разглядеть то, что находится внутри, но видела только столб холодного света среди мрака. Я сделала еще несколько шагов, мне стали видны каменные стены, кожа почувствовала прохладу. В нос ударил запах сырости и еще чего-то.

– Это место нашла моя бабушка. Мы иногда приходим сюда летом, особенно, когда очень жарко, – сказала Лила, подходя ближе.

Мы пошли дальше, свет фонаря освещал почву под ногами. Моя кожа ощутила перепад температуры, а глазам мрак сначала был непривычен. Сложно было разглядеть то, что было вокруг, но потом мое зрение привыкло. Проступила неровная поверхность стен, а то, что находилось сверху, меня сначала немного напугало. Тысячи сталактитов собрались в целый лес, который был перевернут на потолке, его тени и рельеф образовывали единое-целое.

Пройдя еще пару метров, мы оказались у гигантской глыбы, чья поверхность была почти ровной. Она лежала как кусок хлеба на тарелке, а у стены лежало что-то, чьи краски немного померкли в темноте. Это оказался плюшевый заяц, старая грязная игрушка, которая была одним из обитателей этой пещеры. Лила сняла рюкзак и положила его рядом с ним, словно пришла к себе домой. Хотя, в каком-то смысле это место и было продолжением ее дома, одним из любимых их с бабушкой пристанищем, которое было скрыто ото всех.

– Давно же я сюда не заходила, – сказала Лила, присаживаясь на камень. Ее голос звучал немного иначе, был тише.

– Здесь не так жарко, – произнесла я, убедившись, что мой голос тоже немного по-другому звучит.

– Здесь можно даже замерзнуть.

Я осматривала все вокруг: стены, то, что над головой, то, что под ногами. Лила для этого дала мне фонарь, чей свет позволил мне не всматриваться сквозь мрак. Так моим глазам удалось наблюдать не только фактуру с ее неровностями и трещинами, я увидела намного больше. Даже у камня была своя уникальная палитра красок. Где-то проступали красноватые оттенки глины, где-то белело что-то блестящее. Но свет был недостаточно силен, чтобы увидеть то, что находится на самом верху среди сталактитов. Среди них были тени, что упрямо сопротивлялись фонарю в моих руках.

– Летучих мышей там нет, – сказала Лила, наблюдая за мной.

– А что есть? – спросила я.

– Насекомые и, возможно, еще какие-нибудь звери, но точно я не могу сказать. Это же тоже часть леса, так что то, что в нем обитает, то здесь и может быть.

Лила вздохнула, несколько минут было слышно только тишину и возню в рюкзаке.

– Здесь мой заяц уже лет десять обитает. Я оставила его в этой пещере, когда меня бабушка сюда привела в первый раз. И, судя по обстановке, которая здесь не менялась, больше никто не знает об этом месте.

– И теперь я?

– И теперь ты тоже, – подтвердила Лила.

Она снова стала рассказывать о своем прошлом и о своей бабушке, которая хотела с натуры нарисовать пейзаж, а в итоге нашла это место. О том, как играла здесь и на берегу реки, о своем первом рисунке на природе и о желании провести здесь всю зиму. А потом, как Лила и говорила, мы замерзли и вышли наружу, где нас окатило зноем.

– Рисовать умеешь? – спросила она, пытаясь открыть глаза после непроглядной темноты.

– Я даже ни разу не пробовала, – ответила я.

После этой фразы я и попробовала, Лила объяснила мне, основной принцип: «Как видишь, так и рисуй». Странный принцип, но в его смысл можно даже не вдумываться. Надо просто смотреть и рисовать то, что ты видишь, а результат может быть разным. Вспомнив все, что было связано с картинами, все пятна, цвета, штрихи и остальные элементы, я принялась за свой первый рисунок.

Я взяла в руки простой грифельный карандаш и посмотрела вокруг. Мое внимание привлекла вода, на дне было видно небольших рыб. Их я стала рисовать, речных обитателей, которые постоянно двигались, чьи плавники и хвост не останавливались. Сделав первые штрихи на бумаге, я что-то почувствовала, но на этот раз источником этого чувства была сама я. Я создавала, и внутри меня что-то создавалось, это было трудно объяснить.

Меня поглотило это занятие, я потеряла счет времени, а карандаш стал частью моей руки, стал одиннадцатым пальцем. Я перестала замечать все вокруг, остались только рыбы и альбом. А рядом устроилась Лила, которая решила нарисовать меня. Меня, сидящую на камнях на берегу.

Когда на горизонте покраснел закат, мы уже закончили. Мой рисунок был детским, некоторые линии были слишком толстыми, потому-что карандаш затупился, но форма была хорошо передана. Рыбы замерли на белом пространстве альбомного листа, их чешуя получилась слишком темной, а плавникам не хватало складок. Они получились слишком неподвижными, неживыми, но результат меня устроил. Как и Лилу, которая нарисовала меня, меня с альбомом у реки. У нее явно получилось лучше, каждая тень и блик были на своем месте.

У нее получилось передать мои эмоции, мой сосредоточенный взгляд, каждый локон растрепанных волос. Ее штрихи были в нужном месте слабыми и почти незаметными, а в другом месте уместно темными и насыщенными. Я даже немного растерялась, когда увидела себя в ее альбоме. Себя такой, какой меня видела Лила.