Душа и краски

Я подошла ближе и посмотрела на небо, которое стало казаться ярче. Звезды для меня стали ближе, как и облака, которые медленно плыли темно-серыми рваными и неоднородными клоками. Следом мой взгляд опустился на воду, на волны, до которых мне хотелось дотронуться. А они продолжали плескаться, катая на себе белые блики. Все мое тело наполнилось спокойствием и прохладой, которая исходила от реки. Мой организм, каждая моя клетка наполнилась приятным ощущением, похожим на движение этого водного пространства. Теперь отчетливо внутри меня билось сердце, которое я смогла услышать в этот момент.

Оно стучало отчетливо в каждом атоме, наполняя мое тело и теплом и холодом. Они сплетались в моих венах, тепло исходило изнутри, а холод – от реки. Мое спокойствие сменилось небольшой тревогой, которая мучила меня совсем недолго. Ощущение собственного тела, каждого мускула и кости, но как управлять чувствами было неясно. Они сами возникали неоткуда и захватывали меня, сковывая и заставляя думать.

До выставки идти было еще довольно долго, но мне не хотелось отрывать взгляд от реки. Утешало только то, что еще некоторое время надо было идти вдоль берега. Идти, наблюдая ночные виды, где уже почти не было высоких зданий и ярких вывесок. А через несколько минут передо мной появился мост. Мне надо было пройти по нему на другую сторону, но сначала мне захотелось разглядеть его конструкцию, пока мои ноги не ступили на его каменную поверхность.

Вода проходила под ним, омывая два ряда свай. Еще издалека я заметила сплетение прямых и плавных изогнутых линий, которые пересекались и соединялись вместе. Мост освещался сверху тусклыми фонарями, чей желтый свет не достигал пространства под ним, поэтому вода рядом с ним казалась совсем черной.

Я шла по нему с такой легкостью, осознавая, что подо мной плещутся волны. Их было почти не видно, но до меня доносились их звуки, сплетенные в шум. Я продолжала смотреть на реку и вперед. Приближался противоположный берег, показались дома, а перед ними разместилась широкая набережная. Даже в темноте был заметен узор на ее поверхности. Круги разного размера, выложенные из тротуарного камня. Мои ноги ступили на них, а глазам стало видно, что эти круги состоят из квадратных кусков.

Мне оставалось пройти несколько улиц, чтобы добраться до выставки. Глаза уже нашли дорогу, по которой предстояло идти, но мое тело устало, ноги болели от долгого пути. На набережной были скамейки, я решила немного отдохнуть и еще немного посмотреть на реку. Я разместилась, вытянув ноги вперед. Заметила, что ботинки немного испачкались в чем-то серо-коричневом. А потом мой взгляд устремился на противоположный берег, откуда я пришла сюда. Был виден небоскреб, где находились такие как я. Я даже не задумывалась об их судьбе, продолжала разглядывать здания и небо, которое стало светлее.

Вдруг фонари в городе погасли, в них больше не было необходимости. В реке белых бликов стало больше, они начали сливаться, а потом поверхность воды стала светлой, а по волнам начала проноситься темно-синяя рябь. Звезды исчезли, слабым серым пятном виднелась луна. Ночь закончилась, все вокруг стало светлее, окружающие краски изменились, а на горизонте показалась красная полоса, от которой исходил теплый свет.

Я поднялась, заметив что-то за зданиями. Все равно видно было плохо, но свет поднимался из-за горизонта, небо продолжало светлеть и наполняться красными оттенками. Так я впервые увидела рассвет. Не следя за временем, я уже долго наблюдала за тем, как солнце поднимается, наполняя все вокруг светом. А через некоторое время совсем светало, я же продолжила свой путь.

Эта часть города была совсем другой, здесь здания были заметно ниже, с совсем другими фасадами. Деревьев и другой растительности было больше, при свете дня мне стали видны зеленые краски и прожилки на листьях. На улице, по которой мне пришлось идти, больше никого не было. Почти весь город еще спал, только в пекарне, мимо которой лежал мой путь, кипела работа. За красными кирпичными стенами пекли хлеб и другие изделия, запах ванили и корицы внезапно ударил мне в нос, и внутри меня тут же раздался урчащий звук, который сопровождался странными ощущениями в животе.

Мое тело слабело, мне хотелось есть, но мне самой это было непонятно. Я продолжала идти, оставалось пройти уже совсем немного. Я повернула направо и попала во двор старого дома, чтобы попасть через него на Лунный переулок. Надо было пройти через еще одну арку, но мне снова пришлось остановиться. На сей раз мое внимание привлекла клумба, облагороженная под деревянным окном.

Она была овальной формы, в центре пустили высокие стебли тигровые лилии, а их лепестки были цвета огня с бардовыми точками. Вокруг лилий разместилось растение без цветов, у него были только широкие листья с белой каймой, а вокруг них росли белые орнитогалумы, которые были самыми низкими цветами на этой клумбе. Я подошла ближе, почувствовала их запах, от которого у меня немного закружилась голова. Еще немного я находилась рядом с цветами, а потом пошла дальше.

На улице появились люди, каждый, как и я, шел своей дорогой. А мне оставалось пройти несколько метров, потом осталось несколько шагов, потом передо мной возникла старая деревянная дверь, над которой была вывеска «Лунная галерея». Темно-фиолетовые буквы на фоне серой кирпичной стены, меня снова привлек цвет. Моя цель находилась за этой дверью, а что было бы дальше, меня не волновало.

Моя рука потянула за ручку, и я оказалась в небольшом холле, из которого уже были видны полотна. Кроме меня внутри больше никого не было, только я и десятки работ местных художников. Я отправилась к ним, а мое тело, словно, забыло про слабость. Моим глазам предстали пейзажи, натюрморты, портреты и другие жанры. Тысячи мазков, штрихов, пятен и линий. Акварель, гуашь, масло, пастель, карандаш и другие краски. Все это наполнило меня чем-то безграничным и невесомым.

Я ходила по залу, смотрела на картины, не ощущая ног. Только после осмотра первой стены я заметила небольшие таблички под полотнами, на которых были написаны названия и имена авторов. Пришлось вернуться немного назад, чтобы познакомиться с этой информацией. В основном, что изображалось на картинах, то и было в названиях. Букет пионов, ночной мост, спящий кот, яблоки – простые и понятные названия. Загадкой для меня стали человеческие имена, ведь у меня имени не было, только порядковый номер. Но даже его я не знала, я, словно, просто проснулась уже такой.

Мои глаза продолжали рассматривать картины, еще пол зала оставалось. Иногда возникало желание дотронуться до мазков, но вспоминалась табличка у входа «Работы руками не трогать». Только мои руки так к ним и тянулись, а мой нос начал различать запах краски. Особенно меня привлекал запах масла, который был самым сильным.

Вдруг входная дверь открылась, теперь я была не одна, вошли три девчонки лет двенадцати. Они тоже принялись рассматривать работы, первое время никто из них не сказал ни слова. Они сначала смотрели на картину, а потом опускали взгляды на табличку с названием.

– Вот она! – вдруг воскликнула одна из них, глядя на лесной пейзаж.

– Красиво, – тихо произнесла вторая.

Как оказалось, эта троица пришла посмотреть на картины своего учителя. Они продолжали ходить по залу и искать работы с его именем, Камиль Дано. В основном он рисовал лесные пейзажи и город. Его ученицы быстрее меня осмотрели весь зал и удалились, я снова осталась одна, а в моей голове звучало только одно слово.

– Красиво, – прошептали мои губы незаметно для меня.

– Согласна, – вдруг раздался голос за моей спиной.

Она вошла незаметно, наверное, когда выходили три девчонки. Мы стояли с ней перед «Ночным лесом» и обе смотрели на луну, которая висела в центре неба. Небесное светило было абсолютно белым, не было кратеров и неровностей, просто белый круг. Я видела настоящую луну этой ночью, она выглядела иначе. То, что было изображено в центре неба, имело только схожие цвет и форму. Оно, словно, было не закончено, но сама работа выглядела гармонично и завершено.

– Иногда то, что не закончено, прекрасно, не всегда стоит в точности что-либо передавать. Здесь это – луна, – произнесла незнакомка, заметив, что меня заинтересовала эта картина.

Луна, мне стало известно название этого небесного светила, хотя, не совсем. В моей голове уже был набор определенных знаний, которыми мне каким-то непонятным образом удалось пользоваться. Но меня привлекло само слово. Луна. Оно крутилось в моей голове, пока незнакомка продолжала что-то говорить и говорить. Она рассказывала мне что-то про технику рисования, но мне, словно, ничего не было слышно.

– Через месяц вывесят новые работы, среди них будут картины моих знакомых творцов, – произнесла незнакомка и замолчала.

О чем мне с ней говорить, я не знала, мне хотелось только смотреть и чувствовать от просмотра что-то внутри себя. Но и она не стала продолжать этот односторонний диалог, как и я, незнакомка ходила по залу и смотрела на работы. Я же обратила внимание на ее внешность и вообще внешний вид.

У нее были длинные каштановые волосы, собранные в высокий хвост. Серые глаза с длинными ресницами, а над ними разместились густые брови. Нос был небольшой, аккуратный и немного вздернутый. Рост у меня с ней был примерно одинаковый, телосложение тоже, только ее формы были более округлыми и женственными. На ней была темно-серая футболка, которая была ей велика на размер. Ноги полностью закрывала темно-красная юбка с восточными узорами, бежевые и белые капли и другие формы сплетались в нечто растительное.

Это был второй раз, когда чья-то внешность привлекла мое внимание. Она ходила по залу и смотрела на картины вместе со мной, а ее выражение лица было таким довольным и умиротворенным. Она была в своей родной стихии, среди предметов искусства, среди десятков картин.

Вдруг к нам присоединилась еще одна женщина. Она была в годах, в ее коротких волосах белела седина. На ней было бежевое платье с длинными рукавами, а на шее висели бусы из темно-зеленого камня. Она подошла к девушке, которая рассказывала мне про луну. Ей от нее определенно что-то было нужно.

– Доброе утро, Лилия, – произнесла женщина, подойдя к ней ближе.

– Доброе утро.

– Ты сегодня на своем фургоне?

– Да, – коротко ответила Лилия.

– Я хотела бы передать холсты для твоей бабушки. Сможешь ей их отвезти?

– Конечно. А я для нее как раз приобрела новые краски.

– Раз сейчас ты здесь, можешь забрать их у меня?

– Без проблем. Мой фургон как раз стоит у заднего входа, я приехала увести картины с прошлой экспозиции.

– Ну, так пошли, – произнесла женщина в бежевом.

Они отправились к выходу, а мне стало известно, что где-то в фургоне тоже есть картины. Мне хотелось на них взглянуть, как раз оставалось посмотреть на несколько работ. Я подошла к последней стене, где они висели. Это были натюрморты, семь натюрмортов с вазами и фруктами, выполненные акварельной техникой.

Я стояла у этой стены, а потом услышала, что в галерею вошла шумная толпа. Они сразу принялись осматривать работы и обсуждать увиденное на них. Уже был день, город окончательно проснулся, снаружи улицы наполнились прохожими. Через некоторое время выставочный зал тоже наполнился теми, кому надо было где-то побывать на выходных.

Мне же стало неуютно, в пустом зале мне было комфортнее. Последней каплей стал запах духов одной из посетительниц, он был такой сладкий и резкий, что мне не хотелось дышать. Я отправилась наружу, желая найти фургон, о чьем внешнем виде у меня не было представления.

Я вышла наружу, мой нос сразу же освободился от раздражающего аромата. Кожа почувствовала тепло солнечных лучей, и мой взгляд устремился вверх, в небо. Солнце светило, мимо медленно проплывали почти прозрачные облака. Высота менялась почти каждую секунду, как и обстановка в городе, жизнь закипела.

Вдруг я заметила Лилию, которая куда-то шла с большим свертком. Это были холсты, предназначенные для ее бабушки, они были надежно упакованы в несколько слоев бумаги, замотанных скотчем. Девушка направлялась к своему фургону, а я незаметно следовала за ней, зная о картинах. Мы зашли за угол, там стояло ее транспортное средство. Лилия открыла скрипучие дверцы, за которыми находились работы ее и ее бабушки, которые ей предстояло увезти. Они лежали на коробках у стены со стороны водителя, их было всего шесть.

Лилия положила сверток с холстами между коробок с другой стороны, где их было примерно в два раза меньше. Одним движением ее руки левая дверца закрылась, потом вторая, и вдруг раздался звонок. Она взяла трубку, забыв про вторую дверцу. Ее брови немного нахмурились, и она куда-то поспешила. А я осталась и подошла ближе к ее фургону.

От легкого порыва ветра дверцы немного распахнулись. Транспорт был достаточно старым, вероятно, часто не удавалось закрыть их с первого раза. Мне же хотелось взглянуть поближе на картины, которые лежали внутри. Я подошла ближе, мне стало их видно, хотя внутри было достаточно темно, их краски были сложно различимы. Я подошла вплотную к фургону, мне стало лучше видно. Но мне этого было мало, и я залезла внутрь.

Внутри было пыльно и немного грязно, пахло бензином и еще чем-то. С обеих сторон стояли коробки, окон не было. В потолке была небольшая дыра, откуда внутрь проникал луч света. Это был единственный источник освещения, но его не хватало, чтобы хорошо все рассмотреть. Даже пятна, которые были всюду.

Я подошла к картинам, но мне было видно слишком мало, только форму и размер полотен. Краски почти исчезли в темноте, остались только темные пятна. Мне было непонятно, что изображено. Я пыталась лучше присмотреться, наклонилась, надеясь понять, что на них.

Вдруг дверцы хлопнули, Лилия вернулась. Она заперла меня внутри, в своем фургоне. Стало слишком темно, все вокруг стало одним черным пространством, сразу исчезли стены и потолок. Только луч света продолжал пробиваться сквозь небольшую дыру, мой взгляд зацепился за него.

Громко хлопнула водительская дверь, ключ оказался в замке и повернулся. Двигатель завелся, фургон немного затрясло, потом автомобиль резко тронулся. Я потеряла равновесие и упала, ударившись головой о край картонной коробки. Сначала я попыталась снова оказаться на ногах, но фургон слишком сильно трясло, да и у меня почти не осталось сил, чтобы подняться. Еще немного я пыталась сопротивляться своему положению, но потом я просто потеряла сознание.

Куда ехала Лилия, я не знала и даже ранее не задумывалась об этом. Мое тело лежало в ее фургоне среди коробок, а путь был долгий. Несколько часов с остановками у светофоров и на заправке, следом несколько десятков километров по загородной трассе, которую мне не удалось увидеть. Фургон остановился, заскрипели тормоза, а я так и не пришла в сознание.

Прошло некоторое время, Лилия вспомнила о свертке с холстами, ее руки распахнули дверцы фургона. Внутрь проник солнечный свет, из-за которого стало видно каждый угол внутри. Это грязи тоже касалось, но, конечно, она не могла не заметить меня, лежащую на полу. Ее брови немного нахмурились, она стояла, держась руками за створки. Она осмотрела меня, а потом залезла внутрь и присела рядом со мной.

– Что ты тут делаешь? – произнесла она тихо.

Она поправила мои волосы, которые немного прикрыли лицо. Она видела меня только со спины, поэтому не узнала. Я была для нее незнакомым человеком, который каким-то образом оказался внутри ее фургона. Она начала похлопывать меня по щекам, чтобы привести в сознание, но никакой реакции не было. Шлепки стали немного сильнее, а потом она схватила меня за плечи и начала трясти.

– Очнись! – тревожно сорвалось с ее языка.

Я начала слышать ее голос и ощущать ее руки, вцепившиеся в мои плечи. У меня почти не было сил, но мне удалось немного поспать, пока фургон ехал. Мои глаза с трудом начали открываться, сначала я увидела теплый солнечный свет, а потом передо мной начали появляться знакомые мне черты лица. Она была взволнована и прикусывала нижнюю губу.

– Эй, ты в порядке? – спросила она, заметив, что я пришла в себя.

Я молчала. Молчала, не зная, что ответить. Мой разум еще дремал, сложно было понять, где была я, что со мной происходило. Меня приводил в чувства незнакомый мне человек, моя одежда испачкалась, болела голова и правое плечо.

– Кто ты? Как тебя зовут? – спросила Лилия, глядя мне в глаза.

– Лууу…на, – лениво прошептал мой рот, неправильно поставив ударение.

– Выглядишь неважно, – произнесла она, обнаружив синяк на моем виске.

Лилия помогла мне подняться, и мы вылезли из фургона. Под моими ногами оказалась трава, хотя я ее и не чувствовала. Я снова увидела зелень, а когда мой взгляд оторвался от земли, я поняла, что оказалась в очень зеленом месте. Я впервые увидела лес, тысячи деревьев и ни одного фонарного столба, никакого асфальта и неоновых вывесок.

– Я отведу тебя в дом моей бабушки, – сказала Лилия.

За спиной у меня оказался старый деревянный забор с синими железными воротами. Мы отправились за это ограждение и оказались у небольшого краснокирпичного дома. Под ногами трава не заканчивалась, она была всюду, как асфальт в городе. Мы следовали дальше, вошли в эту небольшую постройку, где чем-то очень приятно пахло.

– Садись, – произнесла Лилия, помогая мне устроиться на небольшом диване.

Теперь мое тело оказалось в более комфортных условиях, на диване был мягкий плед. Я снова закрыла глаза, просто закрыла глаза, не потеряла сознание. А Лилия отправилась в соседнюю комнату, ее шаги торопливо ступали по деревянному полу. Вернулась она также быстро, в ее руках был белый флакон и небольшой кусок ваты. Она начала протирать мои виски нашатырем, чей запах заставил меня снова открыть глаза.

Я сидела на небольшой кухне спиной к окну, передо мной стоял стол, на котором лежала клетчатая бело-красная скатерть. Стены были деревянными, потолок тоже, на нем висела старая люстра, чьи хрустальные подвески отражали оранжевый свет солнца. Я подняла голову и посмотрела на Лилию, которая немного успокоилась.

– Луна? Как ты? – спросила она.

Я молчала, сидела, смотрела на нее и молчала. А она вдруг сорвалась с места, подошла к кухонному шкафчику, открыла его, достала два стакана, которые через секунду наполнились водой из стеклянного кувшина. Потом она сразу же вернулась ко мне и протянула мне один из стаканов. Я же с сонным взглядом продолжала смотреть на нее, а она начала пить из второго сосуда, пока ждала, что я заберу у нее воду.

Ее шея немного двигалась от торопливых глотков, пила она, не отрывая от меня глаз. Мне же что-то подсказало, что надо за ней повторить. И я взяла у нее стакан и поднесла к своему рту. Мой первый глоток был приятным и прохладным, я, не медля, отправила всю эту воду в свой желудок.

– Как же ты попала ко мне в фургон? – спросила Лилия, опустошив свой стакан.

Я продолжала молчать и смотреть на нее.

– Сильно же ты ударилась, – продолжила она и приложила к моему виску свой стакан.

Прохладная стеклянная поверхность уменьшила боль, было даже приятно. Теперь мы молчали обе, Лилия продолжала держать стакан у моей головы. Я знала, что мне нечего бояться, внутри меня наполняли умиротворение и слабость. В глазах больше ничего не расплывалось, теперь мне удалось лучше рассмотреть обстановку.

Справа от дивана, на котором я сидела, стоял холодильник. Кухонный гарнитур был деревянным в цвет стен, с обеих сторон от входной двери висели две картины. На правой был натюрморт с кувшином, а слева – портрет Лилии, когда она была еще ребенком. Я сразу заметила знакомые черты, немного курносый нос и глаза с длинными ресницами.

– Давай я принесу тебе чистую одежду? – предложила Лилия, убрав стакан от моего виска.

Я только проводила ее взглядом, она пошла в соседнюю комнату через арку, потом под ее торопливыми шагами заскрипела лестница, ведущая на второй этаж. Вдруг я заметила еще одну картину в соседней комнате. Я поднялась, поставив пустой стакан на стол, и отправилась в следующую комнату. Это была просторная гостиная, чьи стены тоже были деревянными, как и все стены в доме.

Справа располагалась лестница, ведущая на второй этаж, скрипучие ступеньки были покрашены темной морилкой, как и перила. Слева стоял коричневый угловой диван, над которым висело два пейзажа, а перед ним разместилась старая печь, переделанная в камин. Рядом с ней стояло зеленое кресло, а правее у окна старый письменный стол вместе с таким же старым стулом.

Я прошла дальше, чтобы лучше рассмотреть картину, которую заметила. Это был еще один пейзаж с цветущим садом, а с другой стороны от окна висели еще две картины. Мост через реку и цветы на закате. Я обернулась и увидела еще портрет мужчины рядом с дверью, за которой разместился небольшой санузел. Вдруг мое внимание от картин оторвал книжный шкаф, двенадцать полок во всю стену, от потолка до пола, сотни старых и не особо книг. Сотни названий и слов, которые мне были понятны.

Я подошла ближе, рассматривая разноцветные корешки. Моя рука потянулась к зеленой обложке, за которой скрывались рассказы Чехова. Я ее открыла и начала листать, в основном изучая немногочисленные черно-белые иллюстрации. Страницы были такими приятными на ощупь, еще от них приятно пахло. Текст меня тоже привлек, слова были понятны и их значение, но сюжет для меня оставался загадкой. Но потом я заметила диалоги, слова героев.

– Тебе уже лучше? – спросила Лилия, спускаясь с лестницы.

В ее руках была зеленая майка и желтая юбка, она подобрала этот комплект для меня. И, спустившись вниз, помогла мне переодеться и вытерла грязь с моего тела. Снова повторялось то, что было со мной в небоскребе, меня приводили в порядок, только теперь я могла самостоятельно шевелиться. Одежда, конечно, была мне немного велика, но у меня появилось новое для меня чувство защищенности.

– Спасибо, – произнесли мои губы.

– Не за что, – ответила она, поправив на мне футболку, – меня зовут Лилия, но меня называют просто Лила.

Теперь я официально знала ее имя, а в моей голове крутились прочитанные ранее слова. И, кажется, я начала понимать, как использовать свой речевой аппарат. Язык и горло напрягались, а на лице появилось задумчивое выражение. Фразы и диалоги продолжали крутиться в моей памяти, но я продолжала молчать. Лила же тем временем положила мое изумрудное платье в стирку, а точнее, в таз с мыльной водой. Этикеток на нем она не обнаружила, размера и логотипа производителя тоже. Просто положила замачиваться, надо было избавиться от пятен. Для меня же это был просто кусок ткани, который прикрывал мое тело.

– Луна, давай пообедаем вместе? – предложила Лила.

Голод уже несколько часов меня мучил, но в данный момент это было неважно. Я откликалась на эти четыре буквы, каким-то образом они стали моим именем. Только ударение перескочило на первый слог. Луна. Светило, которое появляется на небе ночью. Белый круг, усыпанный кратерами.

– Надеюсь, тебе нравится омлет? – неожиданно раздался голос с кухни.

Я ничего не ответила, продолжая рассматривать картины в доме. Но потом они на первом этаже закончились, и я заметила, что на лестнице тоже что-то висит. Это были картины меньшего размера, мне пришлось преодолеть пару ступенек, чтобы лучше рассмотреть их. Это были небольшие натюрморты, состоящие из двух-трех объектов. Лимон и чашка чая, перец, помидор и огурец, бутылка, ромашка и кубики сахара. Мазки были похожи, их рисовала одна еще не очень опытная рука.

Мои глаза устремились выше, с лестницы виднелся край еще одной работы. Мои ноги пошли дальше вверх, под весом заскрипели ступеньки. Я оказалась на втором этаже перед пейзажем с рекой, блики на воде были похожи на те, что мне приходилось наблюдать прошлой ночью воочию. Только теперь они застыли в виде мазков на плоской поверхности. Осознание этого заставило меня на секунду задержать дыхание.

А потом я осмотрелась вокруг, я находилась между двух спален, двери которых были открыты. На соседней стене висели еще три картины: еще один пейзаж с рекой, куст сирени и кот, уснувший на кресле. Все это были работы одной руки, которая стала более профессиональной.

Внезапно мой нос почувствовал приятный незнакомый мне запах, он доносился с кухни. Это был омлет, он отвлек меня от просмотра картин, потребность в еде напомнила о себе. Я спустилась обратно на первый этаж, снова разглядывая картины на своем пути. Ноги вели меня на кухню, где у плиты стояла Лила.

– Уже почти готово, – сказала она, нарезая помидоры.

Я подошла ближе к плите, увидела сковороду, на которой пузырился желтый блин. Мне сразу стало понятно, откуда шел запах. Но через секунду мой нос уловил еще один, учуяв овощной салат. Он стоял в глубокой миске перед Лилой, которой осталось добавить немного соли.

– Садись. Я уже приготовила тарелки, – продолжила она, немного повернув голову назад.

Я уловила это движение и обернулась. Сзади на столе стояли две белые тарелки, рядом с которыми лежали вилки. Вспомнив некоторые сюжеты из книги, я начала понимать, что будет происходить дальше. Я подошла к столу и села напротив одной из тарелок.

– Чай с мороженым будешь? – предложила Лила, поставив чайник на конфорку.

– С удовольствием, – вырвалось из моего рта.

Мой голос был для меня чем-то непривычным, звуки, доносящиеся из моих голосовых связок, словно проносились по всему телу. Он отличался от голоса Лилы, был немного жестче и ниже. Я сказала совсем немного, но мне хватило этих слов, чтобы многое осознать. Только я могла управлять своей речью, это была часть меня.

– Надеюсь, ты любишь мяту, – продолжила Лила.

– Не знаю, – ответил снова мой голос.

– Тогда попробуешь и узнаешь.

Лила подошла к столу, держа в левой руке сковороду, выложила полукруги омлета на тарелки, быстро вернулась к плите, поставила сковороду на прежнее место и взяла миску с салатом, которую поставила на стол. Потом она снова вернулась к плите, где достала из ящика жестяную коробку с мятой. Небольшое количество высушенного растения отправилось в заварник, куда следом был вылит кипяток.

Еда передо мной тем временем остывала, почему-то я не могла есть, чего-то не хватало. Еще было горячо, от омлета шел пар, продолжая разносить по дому запах. И еще я не знала, как происходит процесс приема пищи, но мой организм явно в ней нуждался.

Лила поставила на стол две чашки с мятным чаем, пока я рассматривала еду. Ее цвет, форму, текстуру. Неровная поверхность омлета напоминала мазки с картин, а содержимое миски из красных помидоров и желтого перца напомнило мне о красках, которые меня так привлекали.

– Приятного аппетита, – сказала Лила и начала есть.

– Приятного аппетита, – сказала я и начала повторять за ней.

Впервые я ела как обычный человек, впервые вообще в мой желудок начала попадать пища. Ее вкус мне нравился, это чувство было для меня новым. Еще одним новым чувством, которое мне доставляло удовольствие. Помидоры имели немного кисловатый вкус, перец был более сладким, а омлет – соленым. Мой язык распробовал все это, и внезапно моя тарелка опустела.

Лила тоже доела свою порцию, отнесла наши тарелки в раковину и снова приземлилась на соседний стул вместе с мороженым. Она мне протянула небольшую розовую упаковку, которая оказалась очень холодной, и ложку. Я сначала отхлебнула немного чая, наблюдая за тем, как она открывает свою порцию и начинает есть. Следом начала и я, было немного непривычно поглощать что-то настолько холодное после только приготовленного омлета. Но розовая субстанция оказалась сладкой и таяла на языке. Это был еще один новый вкус, еще одно новое ощущение. А вместе с мятным чаем получалось гармоничное сочетание, которое я ощущала, но не могла описать. Мне оставалось только поглощать то, чем меня угостили.

– Так, как ты оказалась в моем фургоне? – спросила Лила, допив свой чай.

Мне надо было что-то сказать в ответ, я немного подумала, но у меня вдруг заболела голова. От этой боли застучало в висках, эти ощущения отразились на моем лице.

– Ты в порядке? Кажется, ты не слабо ударилась головой, – продолжала Лила, заметив мою реакцию.

– Плохо помню, – тихо ответила я, схватившись за голову.

– Давай я позову соседку, она врач на пенсии. Пусть тебя осмотрит, – предложила Лила.

– Хорошо, – ответила я.

Лила выбросила опустевшие упаковки мороженого, отправила чашки в раковину и вышла из дома, оставив меня с головной болью на диване. Участок, где жила соседка, находился недалеко, она быстро вернулась вместе с пожилой женщиной, чьи глаза были, казалось, лишены эмоций.

– Так, это она? – произнесла женщина с короткими светлыми волосами.

– Да. Ее зовут Луна, – ответила Лила.

Женщина подошла ко мне и взялась руками за мое лицо. От нее пахло чем-то сладким, этот аромат меня успокоил. Она посмотрела в мои глаза, проверив реакцию зрачков, осмотрела синяк на виске и измерила пульс, взяв меня за руку.

– Легкое сотрясение, ничего страшного. Надо приложить холод к виску и выпить таблетку аспирина, – ответила она, оторвав от меня свои морщинистые руки.

– То есть, ничего страшного, только она не может вспомнить, как оказалась в моем фургоне, – сказала Лила.

– В твоем фургоне можно нефть найти, ничего удивительного. Ты же оставляешь его открытым, – продолжила старушка, собираясь уходить.

– Спасибо, что уделили немного времени.

– Не за что. Только если приведешь домой побитых инопланетян, меня на помощь не зови. Хорошо? – сказала женщина и удалилась из дома.

Дверь захлопнулась, нас снова было двое.

– Она, конечно, ворчливая, но добрая. До сих пор припоминает мне, как ей пришлось ставить капельницы моим подвыпившим друзьям, – объяснила Лила.

– Наверное, веселая история? – предположила я.

– Да, очень, – подтвердила Лила, моя содержимое раковины.

Я обернулась, чтобы посмотреть в окно. Было уже достаточно поздно, темно, а где-то на горизонте за деревьями краснела уходящая полоса заката. А прямо за окном было видно калитку, траву и кусты.

– Тебе надо таблетку выпить. Вот, пока я не забыла, – произнесла Лила, оставив для меня на столе серебристый блистер и неполную чашку воды.

– Хорошо, – ответила я, повернувшись обратно.

Лила отправилась в гостиную, а я принялась рассматривать упаковку с таблетками. Всего было десять отсеков, двух не хватало. Я выдавила одну себе на ладонь и положила в рот. Мой язык ощутил невыносимую горечь, и я залпом выпила, стоящую рядом воду, которая опустилась в мой желудок вместе с этим маленьким источником противного вкуса.

Через некоторое время мне стало легче, все мои мышцы расслабились, я упала на бок. На диване было удобнее, чем в фургоне, не трясло, не было душно и грязно. В воздухе продолжал витать легкий запах моего ужина, а за окном уже было достаточно темно. Я закрыла глаза и уснула, впервые по своей воле организм отключился, чтобы набраться немного сил. Это было еще одно приятное ощущение, которое мне пришлось испытать. Медленное погружение в сон, чем-то похожее на полет или покачивание на волнах.