Небылицы и думы

Все вокруг разрушено, осталось только Тушино (путевые заметки)

Просто чтоб вы знали: Тушино – это Тибет. Только московский, а далай-лама в Тушине – Гарик Сукачев. Поговаривают, что именно ему принадлежат слова: «Все, Москва разрушена, осталось только Тушино».

Общие положения

Так же как и Тибет, Тушино – центр интеллектуального туризма. Кто только не ехал в Тушино, заплутав дремотными лабиринтами мысли! Многие так и не смогли вернуться: их сожрали дикие звери. Так же как в Тибете, в Тушине их полно.

В 1991 году приезжал ко мне погостить из Америки старый приятель, радиолюбитель Рик Рубин. В списке его интересов, помимо посещения Мавзолея Ленина, Большого театра и Третьяковской галереи, значилась ознакомительная поездка в Тушино.

– Почему Тушино? Ты, наверное, не в курсе: в России победила демократия! Рухнул железный занавес! – воскликнул я.

– Хочу понять, чем это все закончится, – мудро ответил он.

Не знаю, что именно извлек Рик из посещения Тушина, но сразу по возвращении домой он купил себе джип «Хаммер» и на свои деньги записал альбом тогда еще мало кому известной группы «Горячие чилийские перчики». Рик не любил рисковать.

Еще в Тушине есть бильярдный клуб, оптовый рынок, автомобильный рынок, милицейский колледж, музыкальный магазин «Пурпурный легион», седьмая детская больница, деревня Мякинино и канал имени Москвы. Это значительно упрощает жизнь коренным тушинцам.

К слову, коренного тушинца всегда можно выделить из толпы по азартному поведению. Он, как правило, коренаст, голубоглаз, член союза охотников-промысловиков, носит обувь Yellow cab, прогулочный костюм от Nikola Farni, часы Philip Patek, ездит на серебристом Lexus, любит грушевый сок, отварного карпа, фильм «Тени исчезают в полдень», жареные краснодарские семечки, водку «Столичная» от «СПИ» и южнобережный кагор, женат на девушке с высшим техническим образованием, имеет троих детей, верит в приметы, подозрителен к национальным и сексуальным меньшинствам, спит мало, питает слабость к Алле Пугачевой и Чубайсу, наивно принимая его за своего.

Но, как и у любого мало-мальски приличного района столицы, у Тушина есть свои небольшие проблемы.

Небольшие проблемы

Большинство северных тушинцев живет заблуждением, что на месте их дома раньше находился аэродром дальней авиации, и они по-прежнему втайне надеются, что за ними прилетят и заберут в страну сказок. Это ощутимо стимулирует кривую наркомании. А большинство южных тушинцев как жили у чулочной фабрики, так и живут, что характерно проявлено в кривой алкоголизма.

Когда в Южном Тушине планировали поставить кафе «Макдоналдс», эксперты фирмы проанализировали психологический климат в районе и предложили традиционную фигурку урода-клоуна Мака не сажать на скамейке у входа в кафе, а положить у порога с бутылкой кетчупа в руках. По мнению экспертов, именно таким образом у тушинцев можно вызвать приятные ассоциации с днем получки и заманить на парочку вкусных макчикенов.

Был еще со мной такой случай. Как-то осенью мне привелось поужинать с коллегами, отчего поутру меня одолел понятный недуг и я побежал к пивной палатке на улице Свободы, где присоединился к соответствующей компании в составе трех господ: Анатолия С., чемпиона мира и Европы по конькобежному спорту; Бориса Геннадьевича Е., профессора, изобретателя систем наведения реактивного самолета «МиГ», а впоследствии и американского «Стеле», и Виктора Р., рецидивиста-домушника с двадцатилетним стажем отсидки в местах не столь отдаленных. Коротко представившись, мы открыли диспут.

– Уже здоровье не то! – для затравки вздохнул я.

– А у меня и раньше не было, так что не жалко, – подхватил Борис Геннадьевич и ополовинил бутылочку «Клинского».

– Если пить так дальше – ноги отрежут, и будем как самовары, – включился Виктор, опасливо любопытствуя по сторонам.

– Эх, пожить бы еще! – загрустил Анатолий.

– Так ты пьянство бросай! – мудро порекомендовал Виктор.

– Скажешь тоже! – осудил Борис Геннадьевич и предложил: – Сам и бросай.

– Может, мне еще в оперу сходить?! – искренне оскорбился Виктор.

И тогда Анатолий произнес фразу, навсегда отпечатавшуюся на скрижалях моей короткой памяти: «Земляки! На чужом горе добра не наживешь».

Бандитизм

С бандитизмом в Тушине практически покончено. Бандиты недолюбливают Тушино за бескультурье и незнание воровских законов. Тушинский разбойник – это тот же тушинец, просто имеющий слишком широкие взгляды на жизнь. Он кустарь, не признающий статистики, им руководит полученное в детстве от бабушки-тушинки представление о справедливости, и бороться с ним за сферы влияния в районе равносильно попытке раздоить медведя-шатуна.

Есть, конечно, и минусы, но, как правило, их не успеваешь осознать. Тебя просто режут в подъезде. Не далее как два дня назад у меня перед окном прогремело с полсотни одиночных выстрелов. Кровавую бойню упразднил возмущенный окрик с пятого этажа: «Вы чо! Обалдели, что ли? Только ребенка уложили». Стрелявшие по-тушински смекнули и от греха отъехали за Окружную.

Или вот еще пример из жизни. Вышел я как-то на улицу, сел в автобус и поехал на работу. У чулочной фабрики в автобус вошли сходненские муниципалы.

– Документики? – безо всякого энтузиазма предложили они пассажирам.

Не успел я извлечь из внутреннего кармана жилетки паспорт, как их словно ветром сдуло. В следующую секунду они уже топали пятками сквозь грязные дворы за солидного возраста господином.

– Макинтоша ловят! – проинформировал нас через динамики водитель.

– Макинтоша на прошлой неделе уже поймали, – поправила его дородная дама в оранжевом плаще. – Это Дзига бежит. Ишь, чахотка, наворачивает!

– Когда же они друг друга перепуляют наконец! – вздохнула молоденькая особа в положении.

– Жди! А кто зарплаты правительству платить будет? – осек ее мужчина в кожаном картузе и огорченно добавил: – А Лебедя заели.

– Царя нужно! – неожиданно с первого сиденья подал голос подросток.

– Умный какой! – возмутилась дама в плаще и обратилась к мужчине в картузе: – Видите, что вы с детьми сделали! Мой третий день у телевизора сидит, крекеры пачками лопает и хохочет, как полоумный.

– Сливайте воду! Это он анаши дунул, – подсказал подросток с первого сиденья.

– Спокойно! – оборвала его дама. – Я запах знаю. Запаха не было.

– Анашу можно и в молоке вываривать, – поделилась опытом беременная.

– Да? – сомневалась дама.

– К гадалке не ходи, – согласился подросток. – Вот так!

Поступление в тушинцы

Для того чтобы стать тушинцем, мало жить в Тушине. Его надо еще и полюбить, а для подавляющего большинства это практически невыполнимая задача: Тушино фантастически некрасивый район. Первое, чего хочется вошедшему в Тушино, – это поскорее выйти из него. В этом есть прелесть и загадочное очарование Тушина.

Привелось мне тут беседовать с одним молодым, неопрятным тушинцем, торгующим печатной продукцией в переходе у метро.

– Скажи, дружище, – познавательно обратился я к нему, – и охота тебе здесь целый день стоять?

– Я читать люблю, – лениво погружая указательный палец себе в ноздрю по вторую фалангу, объяснил юноша.

– А что именно читать? – продолжил я расспросы.

– «Новый мир», – стыдливо признался он.

– Так, по-моему, «Новый мир» не издается давно, – удивился я.

– Ждем-с, – флегматично пожал плечами молодой тушинец и поменял ноздрю.

Тушинец – это человек мечты. Просто таковы бытовые обстоятельства.

Так что при общении с оседлым тушинцем постоянно возникает навязчивое ощущение, что он знает что-то главное, но не говорит. Наверное, ответ на эту инфернальную загадку следует искать в словах пожилого тушинца, недавно встреченного мною на остановке двадцать восьмого трамвая. На вопрос приятеля: «Как дела?» – он ответил: «Теперь может быть только лучше».

Тушинский синдром

Это явление я бы охарактеризовал как платформенный оптимизм или тушинский синдром. Всплески вышеупомянутого то и дело тревожат мутную гладь общественной и культурной жизни отечества. Архитектурный комплекс на Поклонной горе, парад по случаю восемьсотпятидесятилетия Москвы и реклама торговой марки Валентина Юдашкина – это только частные проявления синдрома. Но сердце его бьется где-то в районе Комсомолки на пруду у «моржовки».

Помню, я как-то поймал десятилетнего тушинца, который при помощи стамески пытался отковырять фирменную эмблему от моего автомобиля. Нарвал уши ему и поинтересовался:

– Кем же ты, пострел, хочешь быть?

– Телефонистом, – отрапортовал он.

– Как же так, малыш? – изумился я. – А банкиром не хочешь разве?

– А какая у них профессиональная болезнь? – ответил он мне вопросом на вопрос.

– Ну… – замялся я, походя изумляясь логике непоседы. – Болезнь неудачная.

– А у телефониста максимум – геморрой! – пояснил изощренный бутуз и добавил: – Папа говорит: всех денег не заработаешь. Дома биде – точно к беде!

– А что, у нас батяня киллер? – еще больше озадачился я.

– Безработный, – жалостливо всхлипнул сорванец и убежал, оставив у меня в руке воротник от своей болоньевой куртки морковного цвета.

Личность, инфицированная вирусом тушинского синдрома, мутирует за считаные дни и становится полностью автономной. В условиях ядерной зимы, помимо тараканов и крыс, комфортно себя будут чувствовать только тушинцы. К слову, и я в их числе.

Любовь

Как это ни странно, оказалось, что я люблю Тушино. Мне милы его неприхотливые пейзажи, словно скопированные с полотен Дейнеки, мне сродни его непринужденная созерцательность, близкая духу Платонова.

Тушино в книге города – эпилог. Дальше ничего нет. Оно просто создано для погружения в транс и последующих путешествий по окраинам сознания. Поглядел в окно на придорожный рекламный щит, где черным по серому написано: «Продаются квартиры в Тушино», плюнул на ладошки и улетел. Тибет – он и есть Тибет.

О свободе выбора

Волею моей кареокой голубки Оксаны, лупанувшей мою машину о бордюрный камень, я был выброшен на двухнедельный срок из кожаного салона БМВ в самую гущу столичной обыденности. Я покатался в метро, на трамвае и маршрутном такси, насытил слух городскими шумами, пристально вгляделся в осоловелые лица соотечественников. И в принципе остался всем доволен, кроме двух плакатов: на одном пестрели глумливые предвыборные лозунги типа «Голосуйте за “Единую Россию”», на другом было размытое изображение лыбящегося подонка с телефонной трубкой и надпись: «Информаторов не выдаем». О последнем и говорить не хочется. Если бы я был Япончиком (Царствие ему Небесное), я бы обязательно послал по указанному адресу доверенное лицо с паяльником. О первом рассуждать интереснее, поскольку и в моей жизни имеется случайный политический опыт.

Году этак в девяносто четвертом я баллотировался в Государственную думу от партии зеленых. Не то чтобы я любил до одури мишку панду, но не мог отказать закадычному другу Николаю Гастелло, в то время промышлявшему политическим пиаром, да и в деньгах нуждался.

Партию я возглавлял недолго, пока она не оттянула нужное количество электората от коммунистов, а косоглазый хам – координатор партии СПС (тогда еще знавшей свое место для поцелуев) – не дал сигнал снять свои кандидатуры с предвыборной гонки. Однако по существующему регламенту я, как один из лидеров партии, был обязан баллотироваться еще и в своем родном Тушине как одномандатник. И хотя слово «одномандатник» мне категорически претило, договор есть договор. Я был вынужден выпустить агитационный листок и провести предвыборные прения с другими кандидатами на районном телевидении и в Доме культуры. Для листовки я выкрасил волосы в неестественно белый цвет и сговорился с местной братвой о строительстве новой бани на Комсомолке. В этом, собственно, и заключались все мои предвыборные обещания: «Ничего не обещаю, кроме новой бани на Комсомолке».

Хотя, даже при описанной выше чистоте побуждений и ясности мышления, стыдно признаться, но и я провел несколько часов у зеркала, чванливо откидывая со лба непокорную прядь и повторяя воображаемому собеседнику: «Фамилия? Вы уволены. Майор, возьмите с него подписку о невыезде и оформите бумаги на обыск квартиры».

«Кысса, я против золотого унитаза: во-первых, холодно; во-вторых, его, если что, не вынесешь. Красить тоже жалко».

«Я думаю, что по праву эта высокая награда принадлежит не мне, а тем тысячам простых русских людей, положившим свои жизни на алтарь служения Отечеству».

«Где? На проходной? Что?! В отчаянии?! Одноклассник?! Чей одноклассник? Мой? Касим, мой одноклассник Гарри Поттер, а этого гони в шею».

Короче говоря, демоны власти и всего, что с ней связано, терзали юную душу.

Прения на телевидении я провел с кандидатом от партии ЛДПР, которому заблаговременно пообещал сломать руку, если тот будет сквернословить в эфире. Прения в Доме культуры прошли смешнее, потому что в них участвовали сразу несколько кандидатов: седовласый генерал казачьих войск, увешанный до причинных мест орденами за взятие Шипки и битву при Грюнвальде, кандидат-самовыдвиженец, доктор экономических наук, лично собравший необходимые для регистрации сто тысяч подписей, и господин Шохин, приехавший в машине с правительственными номерами на прения последним, в силу того что в Тушине он был первый раз и заплутал.

Генерал истошно визжал что-то о жидомасонском заговоре и звякал орденами, самовыдвиженец тихо читал сорок минут с листа какие-то цифры и пил корвалол, я посоветовал не голосовать за меня, потому что обязательно проворуюсь, а выбрать местного жителя, которому доподлинно известно, в чем нуждается родное Тушино, господин Шохин сухо хвалил политическую линию, проводимую правительством Бориса Ельцина. Стоит ли говорить, что в ходе последовавшего на неделе голосования господин Шохин одержал сокрушительную победу, после чего ни разу в Тушине не появлялся. Мне досталось семь процентов, остальные разделили один на всех. Даже самовыдвиженец, хотя мы проголосовали за него всей семьей.

С тех пор я навсегда утвердился во мнении о недопустимости своего участия в заведомо абсурдном мероприятии, унижающем здравый смысл и достоинство русского человека. И даже если бы миллионы сограждан предложили мне возглавить нашу богоизбранную державу, я бы согласился только при условии восстановления монархического строя и моего немедленного помазания на царство, после чего, руководствуясь соображениями чести, ввел бы комендантский час, публично казнил девяносто процентов правительственных чиновников и нанес ядерный удар по Америке. Иначе говоря, сам бы за себя я голосовать не стал. Быть политиком и оставаться нормальным человеком невозможно. Поэтому призыв голосовать за какую-либо политическую партию для меня звучит как приглашение к оральному сексу. Успокаивает одно: в российском варианте этого паскудства хоть партнер заранее известен, чего нельзя сказать обо всем остальном цивилизованном мире.