Их встретила бабушка с повязанным на голове платком и укутанная в тёплую кофту. Она жила в старенькой серой избушке с покосившейся крышей и резными ставнями, в окнах которой едва теплился свет. Как только она открыла дверь, мама проговорила:

– Здравствуйте. Я от Майи Петровны. Она сказала…

– Да, я знаю. Вы за хомячком. Проходите.

Они вошли в коридор и замерли на месте. Бабушка скрылась за пологом, заменяющим дверь в комнату, и почти сразу вернулась с картонной коробкой. Димка заглянул в неё и поначалу увидел там лишь опилки, пока взглядом не отыскал копошащиеся комочки.

Какие тут были хомячки! Димка прямо обомлел, глядя, как маленькие тельца суетились рядом друг с другом, поднимались на лапках и снова опускались. Но больше всего его поражало многоцветие! Всё как он себе представлял!

Но один малыш был как будто бы в стороне от других. Мальчик подумал, что остальные его избегали. И Диме вдруг стало его немного жаль. Это было очень обидно и неправильно, когда коллектив выгоняет тебя. К тому же тот был рыженьким, а все знают, как рыжим приходится тяжело в жизни.

– Этот, – уверенно проговорил он, указав на малыша, и потом добавил: – Я назову его Крохой.

Домой шли практически молча. Мама была не в настроении, а сам мальчик очень боялся за хомячка, которого прятал за пазухой. Он даже придерживал его ладошками, которые опять быстро замёрзли, и Димке приходилось их прятать поочерёдно, чтобы грызун не выпал.

У самого дома мама вдруг развернулась, будто что-то вспомнив:

– Дима. Мне нужно отлучиться.

– Хорошо. Ты скоро?

– Постараюсь, – неопределённо ответила женщина и, повернувшись, пошла куда-то по своим делам.

А дома у Димки теперь творилось настоящее волшебство! Хомячка он посадил в клетку, где новый постоялец сначала робко повадил носом, а затем всё больше по-хозяйски принялся расхаживать, будто меря своими шажками всю площадь жилища. Димка смеялся, радостно наблюдая за его движениями. Затем налил в простую крышку воды и поставил её хомячку. В другую, такую же, насыпал крошек и отправил туда же. Кроха сначала попил немного, а потом принялся запихивать угощение себе за щёки. Вот смеху-то было!

Мама вернулась к вечеру. Димка и не заметил, как повернулся ключ в замочной скважине и отворилась дверь, так как был увлечён хомячком. Он скорее не услышал, а почувствовал шевеление за спиной и обернулся.

Женщина как раз сняла пальто и повесила его на крючок в прихожей. На несколько секунд она застыла, стоя к нему спиной, да так, что мальчик начал волноваться. Совсем уж по-взрослому решив, что у неё это от плохого питания, он проговорил:

– Мама! Ты совсем не ела. Так нельзя. Ты не помнишь, что мне всегда говоришь?!

Женщина едва заметно вздрогнула, будто внезапно отойдя от наваждения. Она медленно обернулась и посмотрела на него всё тем же странным взглядом, что и многие сегодня – будто впервые его увидела. Затем все так же медленно вошла в комнату и встала перед Димой.

Далёкий шум сирены отвлёк мальчика. Он знал этот звук. В их городе проводили учения, и в школе рассказывали, что таким образом будут давать сигнал для местного населения о воздушной тревоге. Самолёты! Немцы в городе! Мальчик с тревогой выглянул в окно. Вдруг там уже показался вражеский мессершмитт?

Но мама молчит. Её глаза скользят по его лицу, будто не могут сконцентрироваться на одном месте. И как-то странно блестят.

– Дима… Димочка… Тебе нужно быть сильным… Пришла весточка… Папа… Он погиб… На фронте…

И тут первые взрывы сотрясли сами стены.

Потревоженная пыль заволакивает взор, а мальчик падает на пол как подкошенный. А потом в разуме что-то принимается звенеть, словно сирена. Димка пытался хоть что-нибудь разглядеть. Кричал и звал маму, но вместо этого его рот только беззвучно открывался, будто в немом кино.

Едва пыль чуть рассеялась, Дима поднимается на ноги. Но не так, как всегда, быстро и полный энергии и сил. Впервые он чувствует себя стариком, у которого болит всё тело. Бросив взгляд, он видит маму, что лежит на животе, как будто неожиданно уснув и положив под голову руку.

Но Дима пока так и не понял, что произошло что-то страшное. Видимо, в контуженный разум ребёнка еще не пришло осознание.

– Мама? – позвал Дима.