Поняли, что больше ничего вокруг нет. И решили попытать счастья на дороге. – У меня тут есть полтинник – начал говорить Сергей – может какое такси подвезёт тебя? Но мне не хотелось бросать его. Хотелось пережить эту историю вместе.
Мы сигналили редким машинам, что медленно проезжали по дороге. Буря наложила неудобства на всех. Даже таксисты перестали ощущать своё превосходство на дорогах. Они плелись еле-еле.
Один из них решил остановиться. Общими усилиями у нас набралось сто рублей. Эти деньги мы предложили пухленькому и лысенькому таксисту, что открыл свою дверь навстречу нам. Изначально он не понял, что же мы хотим от него. Но потом взял деньги и дал свой домкрат. Было уже двенадцать ночи. Мы наконец поменяли колесо. Таксист уехал, не сказав нам ни слова.
Мы сели в машину и снова начали её прогревать. Двигатель завёлся, хотя и не сразу. Сергей включил печку и спросил – как ты?
Я ответил – нормально, ты? – Пойдёт – крякнул он, заводя двигатель. – Спасибо – он посмотрел мне в глаза – здорово сработались.
Я не нашёлся что ответить. Лишь улыбнулся ему. И снова уставился в окно. Двигатель набирал обороты. Буря тоже.
Остальную часть дороги до моего дома ехали молча. Наши тела прошли сквозь частицы снега, грязи и пота. Мы вымокли до нитки. Всё ещё тряслись от холода.
А в машине воцарилась особая атмосфера. Иногда я испытывал подобные ощущения после Литургии.
Это чувство можно было спутать со слабым теплом, идущим от печки. Но нет – в салоне кристаллизовалось нечто необыкновенное. Слабо различимый след чего-то внеземного коснулся моего сердца.
Ко мне тогда пришло осознание. Осознание того, что дружба – это попытка людей противостоять жизненным невзгодам. В мире, где никто и никому не нужен.
«Зомби»
Крики и сгустки крови решили потусить на пустынной улице. Им хотелось вырваться из кожаных стен человеческого тела. –ГР! – Собака со всей своей животной маскулинностью вцепилась в руку ребёнка. Глаза её проецировали безумие.
Острая и слюнявая пасть служила напоминаем того, что животные не всегда разделяют дружбу с нами. Мальчик кричал и пытался вырваться из её влажной хватки. Его терпение кончалось. Своим кулаком он зарядил прямиком в нос тощей дворняжки. Она была худа и плешива. Казалось, что это библейский Иов, принявший облик облезлого кабеля.
– Отцепись от меня, шавка – мальчонка явно пребывал не в духе. Он снова и снова бил по собаке. До тех пор, пока она его не отпустила. Напоследок он изловчился и пнул её под живот. Глупое животное вскрикнуло –ТЯВ! – и отскочило в сторону. Но было видно по налитым кровью глазам, что собака не оставляла своих хищнических намерений.
Оставалось только бежать куда подальше. Убраться в сторону от дикого и тупого животного. Где безопаснее всего? Правильно, дома. Даже если тебя там бьют и не любят.
Вот он – дом. Статный, каменный, возвещающий уют и покой. Во дворе мальчик остановился и посмотрел на свою окровавленную руку.
Небольшой след от укуса обрамлял набухающий синяк. Красная кровь смешалась с грязью и слюной проклятого животного. –Вау! – – выдавил мальчишка из себя. Вау? В его голове уже зарождалась история. Ему хотелось похвастаться перед своими друзьями. Рассказать про свою победу. Показать шрам памятной битвы, в которой он вышел победителем.
С довольной улыбкой он вошёл в дом, пытаясь не сильно шуметь. Отец опять спорил по телефону со своим другом из города. Пытался доказать ему, что дом в посёлке городского типа равносилен выигрышу в лотерее.
– Ты не понимаешь ничего, у нас будет расти всё своё. Помидора, огурцы, картошка. Чистый воздух и отсутствие загазованного воздуха. Завидуй там молча, ок? – отец сжал руку в кулак – и сам ты деревенщина. Мы дауншифтеры.
Отец с матерью не очень-то интересовались своим сыном. Их больше интересовала зелёная революция. Экологичный образ жизни. Они мечтали о гармонии с природой. Что в таких случаях остаётся ребёнку? Изобретать свой собственный мир, полный приключений и опасностей. Вот и сегодня на него напал «дикий волк», получивший по своей «волчьей» шкуре.
– Я дома – только и произнёс он, направляясь на кухню. Ему хотелось поскорее промыть рану и наложить бинт. Лишние вопросы от родителей были ни к чему. Открыть кран, промыть рану с мылом, наложить повязку. Готово. Отважный исследователь прерий снова готов отправляться в бой! В комнату вошла насупленная мать.
– Ты опять разбрасываешь обувь? – произнесла она, указывая рукой на брошенные в стороне ботинки. – И сколько это будет продолжаться? А – она насупилась ещё больше, положив свои худые руки на бока. Мы бы точно сделали ей замечание про её образ жизни. Быть веганом опасно для здоровья. Это слова учёных, не мои.
Её бледный цвет кожи говорит сам за себя. Она вперилась взглядом в сына и заметила свежий кусок пластыря. – Ты опять поранился? Что на этот раз? – с истерической интонацией спросила она. – Егор, сколько можно тебя учить, будь внимателен и осторожен – с нравоучительным видом она кружила на одном месте – вселенная хочет для нас только хорошего.
– Ничего страшного, ма – Егор улыбнулся во весь рот и отвёл взгляд в сторону – это я упал немного, заживёт. Тишина в комнате стала напоминать атмосферу поминок. Все всё понимают, но сказать им нечего. Да и говорить особо не хочется.
Егор завёл руку за голову, растормошил свои волосы и скороговоркой выпалил – лблю тбя, ма. Пойду ещё поиграю. Быстро побежал к матери, чмокнул – чмок! – её в щёку и в скоростном режиме нацепил кроссовки.
Веселье продолжалось. За летние каникулы столько ещё предстояло сделать!
На седьмой день Егору стало плохо. Весь день он просидел в своей комнате, дав своим родителям возможность отдохнуть. А они были только рады, энергия их сына не уживалась с их буддийскими установками. Медитация и осознанность – вот что имело для них значение. В отрешённом состоянии они смотрели какой-то сериал по телику. Очередное шоу про нашествие зомби.
Тошнит уже от этого жанра, честное слово. -Тра-та-та! – Автоматная очередь вывела их из духовного равновесия. Они вздрогнули и пришли в себя. Но это были всего лишь герои на экране.
Отбивались от толпы наитупейших зомби. Родители Егора посмотрели друг на друга и улыбнулись. Им захотелось поцеловать друг друга. И всё бы хорошо. Но на отца со стороны тёмного коридора набросился Егор. –Аргх! -
Он запрыгнул отцу на спину и пытался укусить его в шею. Ухо и щека отца уже покраснели от серии укусов. Следы зубов на щеке начинали краснеть. Егор со всей силы вцепился в папашу. Мать вышла из ступора и заорала:
– Егор! Что ты делаешь, прекращай! Отцу удалось скинуть Егора на пол. Мальчик был не похож сам на себя. Глаза налились красной краской. Руки дрожали. С уголков губ стекала слюна. Казалось, что Егор вылез прямиком из ТВ-ящика. Не забыв выйти из образа живого мертвеца.
Отец выставил перед собой руку и закричал – прекрати сейчас же, а не то я из тебя всю дурь выбью.
Но Егор не хотел останавливаться. Ему хотелось добраться до отца. А потом добраться до матери. Он снова прыгнул в сторону отца, напоровшись на его кулак. Инерция унесла Егора в сторону, припечатав его головой об тумбочку. Хм, неплохой удар, папаша. Сын угомонился. Дело сделано.
Мать смотрела дикими глазами на отца – может это гормоны? Половое развитие бьёт по поведению? Отец не нашёлся, что ответить.
Он медленно приблизился к Егору и посмотрел на ссадину. – Лучше всего вызвать врача – начал уверенным тоном говорить он – так будет лучше для всех нас. Мать лишь молча закивала головой. Немного напряжённого ожидания. Врач прибыл часа через два.
Дауншифтинг не лучшим образом сказывается на медицинских услугах. С угрюмым видом врач слушал историю родителей Егора, параллельно обрабатывая ушиб на голове. Он радовался тому, что у него есть маска и перчатки.
Интуиция пыталась нащупать что-то в его мозгу, правильный ответ. Собрать клиническую картину. Ну а пока средства индивидуальной защиты. Без них никак нельзя. Никогда.
Из фазы ступора его вывели слова родителей. Они разводили руками в стороны, говоря – знаете, он был, как зомби. Он пытался меня укусить несколько раз – отец показал врачу налитые кровью шею и ухо.
«Как зомби?»
– Твою мать – выдавил из себя врач. Его взгляду открылась ссадина на руке Егора. След от зубов животного. Покрывшийся струпом.
Он отшатнулся и ещё раз произнёс – зомби – снимая перчатку и доставая сотовый из кармана брюк. Вздохнул и начал набирать номер.
Родители не понимали в чём дело, им совсем не нравилась реакция доктора. И почему его так зацепили слова про зомби. Их же не существует. Верно?
– Доктор, что случилось? Вы можете не охать и ахать, а говорить с нами? – мать начала подходить ближе к врачу. Он показал ей жест ладонью, означающий «стоп». На его телефонный вызов наконец кто-то ответил.
– Ало, это Николаев. Да, на выезде. Срочно нужна машина скорой помощи, пусть фельдшеры хорошенько снарядятся – рукой он сдавливал свой кадык, волновался – тут заражение бешенством. Да, я сказал бешенством. Будем изолировать – он сглотнул ком слюны – и скажите ещё эпидемиологам, пусть организуют карантин и зачистку. Адрес вызова у вас есть.
Мать с отцом совсем растерялись, не в силах что-либо сказать. Дрожащим голосом отец произнёс – бе-б-бешенство?!. Врач сурово посмотрел на него и произнёс – раньше надо было думать. А сейчас вашему сыну конец – в подавленном состоянии он сел на диван.
С его уст слетела еле слышная фраза, преисполненная отчаяния – зомби, блядь…
«Пережить»
Проснуться, сходить на работу, прийти домой, лечь спать. Повторить.
Мне двадцать третий год.
Ничего особенного. Ещё один обычный день. Казалось, что все эти дни печатает копировальный аппарат. И каждый последующий похож на предыдущий.
За окном начинало светать. Минуту я смотрел в потолок и старался обмозговать фразу, которая преследовала меня уже давно. – И зачем это всё? Ответом была тишина.
Встал с кровати и потянулся. -Хруст- Начал вращать своей шеей влево и вправо. Здоровье ещё имело какой-то вес. Но список значимых вещей постепенно укорачивался. И поводов для бодрости духа становилось всё меньше.
Солнце за окном постепенно начинало захват территории. Я осматривал пустые улицы, следив взглядом за редкими машинами – рутина никогда не покидала эти места. Цвет солнца утратил свою глубину. Мир казался пожелтевшей фотографией.
Почесал свою жиденькую щетину. Бриться мне не хотелось. Я уселся на край кровати и начал смотреть на стену. Постепенно перевёл свой взгляд на потолок. Щурился и искал следы паутины в углах. – Бессмыслица!
Раньше любил это занятие. С его помощью мне удавалось структурировать свои мысли. Раньше, не сейчас. Мысли однажды покинули мою голову. С тех пор они не возвращались. Теперь всё сводились к одному. – Зачем это всё? И тишина.
Спустя время вещи в комнате стали уже различимы. Появился контраст. Пучки серого цвета оседали на предметах, даруя им немного резкости.
Снова хрустнул шеей. –Хрест- Подошёл к столу и начал искать блокнот. – Ага – я протянул к нему костлявую руку – вот и ты.
Некоторые психологи считают, что сознание людей может расставлять акцент на определённых сферах человеческой деятельности. Кто-то рисует, кто-то любит говорить с людьми, а кто-то философствует. Мне не повезло, я попал к последним.
Взял ручку со стола и начал искать закладку в блокноте. Нужная страница подвернулась сразу же. Моё исследование продолжалось:
– Второй год я пытаюсь ответить на самый главный вопрос всей философии – ручка коряво переносила мысли на бумагу – на вопрос о смысле жизни. На время я задумался – Виктор Франкл умудрился не упустить идею смысла в концлагере.
Путаница в голове прояснялась с трудом, я начал нервно покусывать свою губу – Барух Спиноза не утерял идею смысла даже после болезненной процедуры изгнания из своей общины. Я отложил ручку. – А я что?
Проснуться, сходить на работу, прийти домой, лечь спать. Повторить.
Сложно проводить исследование, если не понимаешь главного – цели.
Все остальные процедуры утреннего часа я совершал на автопилоте. Думать мне совершенно не хотелось. После завтрака я попытался выдавить из себя ещё пару строк, а потом плюнул. От этой научной статьи ничего не изменится. Жизнь моя проходит мимо. И с этим ничего не поделаешь.
Решил прогуляться. Направить свой взгляд вовне, стараясь найти какие-то зацепки в окружающем меня мире. Иногда я жалел, что у меня нет друзей. Хотелось бы изредка послушать мнение других, но нет.
Голову всегда посещала одна и та же мысль – окружающие люди глупы. Они думают обо всём подряд: цены, дети, машины, телефоны, новое шоу по ТВ. Но никого не интересует глубина нашего мира.
Никому нет дела до Вселенной и до её первопричин. Вот почему у меня нет друзей. Мне казалось, что никто не сможет заинтересовать меня своим обществом.
Я ещё раз повторил свою любимую мантру. – Люди устроены просто, обычно у них нечему учиться. Серая обыденность и кавардак в голове. И тишина.
Проснуться, сходить на работу, прийти домой, лечь спать. Повторить.
Я шёл по улицам и озирался по сторонам. Мне хотелось запечатлеть каждый момент. Пробраться в причины и следствия. Видеть и слышать больше остальных.
Мусор усыпал прилегающую к дому территорию. Тут намешалось всё, от окурков до брошенных шин. Где-то вдалеке гудел мусоровоз. –УФФ-
Мне вспомнилась виды местной свалки. Тонны гниющего мусора. Отрава, что пропитывала землю и впитывалась в облака. В такие моменты казалось, что однажды нам всем придёт крышка. А потом я одёргивал сам себя. – Мне-то какое дело? И я шёл дальше.
Кто-то из мыслителей ссылался на красоту звёздного неба и упоминал нравственный закон внутри нас. Звёздное небо вперемешку с космическим мусором. Нравственный закон и несовершенная юридическая система.
В мире ничто не имело смысла.
Я проходил здание школы и всматривался в сутулых детей. Все существовали в рамках своего маленького мира. Музыка, мода, жизнь блогеров. Мне совершенно не хотелось думать про образование или про государственные стандарты.
Перевёл свой взгляд на небольшую церковь. Один меценат построил её после убийства своего сына. Любовь и смерть – две темы расположились так близко друг к другу.
– Но смысла в этом нет – сказал я святому Иоанну Воину, что был изображён на фреске. Вселенная появилась случайно, люди представляют из себя продукт эволюции, жизнь заканчивается со смертью мозга. А потом тепловая смерть не оставит от нашего мира ничего, только кромешную тьму. И всё, баста!
Вокруг меня по своим делам шли люди. Кто-то торопился, кто-то шагал медленно и уверенно. Все чем-то горели. Или делали вид. Но мне казалось, что я вижу их насквозь:
Проснуться, сходить на работу, прийти домой, лечь спать. Повторить.
В тот момент я решил сходить прогуляться по местной заброшке. Это было старое здание, что уже давно пустовало, покрываясь слоем пыли и паутиной трещин.
Казалось, что в таком месте точно должно найтись вдохновение. Или частичка чего-то сокровенного. Ноги сами понесли меня туда. Она постепенно начала расти на горизонте.
Здание стояло на обочине дороги и выглядело сурово. Осколок иной реальности. Забор вокруг покосился. Однако, я знал, что где-то в заборе будет дыра или щель. И поэтому уверенно обходил здание со стороны.
Проход был найден, я осмотрелся по сторонам и осторожно пробрался на оставленную человеком территорию. Вокруг был только строительный мусор и чьи-то старые следы.
Стеклянные бутылки, баллончики от краски, разорванный на две части матрас – всё здесь нашло последнее пристанище.
Место это было давно отдано на растерзание неумолимому ходу времени.
В голову пришла мысль о бездомных людях и пустующей территории, но она быстро сменилась моим излюбленным вопросом. – А смысл в чём? И тишина.
Начал осторожно идти по территории, прислушиваясь к окружающим шумам. Мне не хотелось встретиться с бродячими животными или наткнуться на местных пьяниц. И те, и другие могли повести себя непредсказуемо. Не хотелось бы в процессе своих поисков пострадать или чего похуже.