НАЕЗЖАЛКИ И ГАСИЛКИ
Сверхзадача: срочно найди переписку
Дети промочили ноги. Отцы-няньки в растерянности:
– Спокойно! – говорит один. – Я двоих вырастил!… Знаю, как надо.
Ка-атя-я-а?!!!
/Уральские пельмени/
– Ты где-то когда-то писал, не помню «что», там про «это», как его. А ещё там был ответ… Мне нужна переписка, в общем! Срочно. Просто найди её, чтобы кое-что выяснить.
Так нарезается задание моей начальницей. Она любит, чтобы каждый документ был вынут из папочки по первому требованию, – всё сходу и сразу. Её нетерпеливая эмоциональная натура не переносит возни. Для специалиста же подобный подкат – целая сверхзадача.
– Шесть тонн бумаги перелопатить? Да легко! Об чём речь?!
Проще отыскать золотое руно или трезубец Посейдона, чем то, что обычно в департаменте просят.
Всё бы оно ничего, только одними раскопками дело не закончится. Ничего начальница там не поймёт, и никто на её месте не понял. Даже если Я сложу всё в хронологическом порядке всё равно будет клин. Тема сама по себе путанная и давняя, поэтому, она обязательно поручит этот кубик-рубик мне! Как пить дать. Придётся освежать события минувших лет, анализировать, распутывать… Пока кровь из уха не выступит.
Роюсь в кабинетном архиве, настроение хмурое. Вычленяю из толстенных папок «нужное», чешусь во всех местах, делаю закладки, чтобы вернуть листы после «освежения памяти» обратно, где взял. Нудно и муторно комплектую досье.
Работа отличается дотошным вниманием к любой мелочи. Не так-то легко отвязаться от назойливого начальника. Попробуй только не приложить какую-нибудь неприметную бесполезность, и тут же обвинят в вопиющей халатности; результат однозначно будет считаться недостигнутым по вине вот такого негодяя. Всех собак свешают.
Нет уж, дудки.
– Нате, Вам. Ознакомьтесь. Только верните!
Делаю вид, как будто там всё проще простого и комментарии излишни (тактическая уловка).
Лобовой подход здесь не годится, желательно втянуть её в «дело». Скажи и Я забуду, покажи и Я запомню, привлеки к участию и тогда Я пойму (индейская мудрость).
Чтобы понять факт своего бессилия перед таким трэшем, начальнице требуется 10-15 минут. Я это прекрасно предвижу. Даже не жду, когда она прибежит вся взъерошенная и начинаю самостоятельно восстанавливать ход событий. Как веб-браузер ведёт свой поиск по ходу набора ключевой фразы, так и Я начал работу на опережение, не дождавшись задачи. Строю алгоритм с множеством неизвестных, улавливаю невидимую связь смыслов, греюсь в домыслах. Это отсюда пошло туда, а вон там написали нам из-за вот этого, на что мы приняли именно такое решение.
Вбегает.
– Тут вообще непонятно. Как вы ведёте документы?
Предсказуемо. Обвинить исполнителя в собственном бессилии – это классика.
Стараюсь не раздражать, хоть и сам на пределе. Начинаю пояснять что откуда и куда, разбираясь по ходу. Для раскладки по полочкам потребуется ещё около часа-двух вдумчивой работы. Это ж целая трёхгодовалая эпопея, чего Вы хотели? Хоть документы вёл и Я, но за долгий период смутиц не один руководитель сменился и не раз менялся подход к решению проблемы. Переписка представляет из себя запечатлённую бурную деятельность со всеми движениями чудесных мыслей, зашифрованных в чиновничьи благоречья.
И вообще, люблю Я когда часть работы берёт на себя начальник. Это тебе, это ему, это вон тому, а вот этим, самым трудным, так и быть, займусь сам… Стоп, а где вот это, это и это? Дайте мне то, принесите это… Срочно! Что за хрень?! Начальник, выполняющий «самостоятельно» работу, это целая проблема для подчиненного. Он как гость на кухне: «А где у вас нож, а как включить плиту?..
Случай с пресс-секретарём
По коридору к нам прибежала любимая пресс-секретарь (ну эта, знаете, в школьной юбке) и попросила проверить доклад, который она готовит для публичного выступления губернатора.
С чего вдруг? Что за ход? Перестраховка, или хитрый манёвр?
Скептически разглядываю и с безразличием говорю:
– Вроде так. Наш отдел Вам всё необходимое направил, материал был точный и выхолощенный. Цифры не переврали? – значит всё Ok.
Параллельно замечаю про себя, что написано из рук вон как попало. Такое не пройдёт наверх. Будет 9 000 вопросов, но лучше сейчас ей об этом не говорить, иначе придётся запрягаться самому. Здесь не место для демонстрации своих способностей.
Секретарь не уходит и просит взглянуть на тексты ещё одного коллегу, заседающего в соседнем углу, под картой с флажками. Он пока ещё не освоился в наших местах и многого не понимает. Коллега смело начинает высказываться по некоторым блокам, оперирует цифрами; у него залихватский настрой красивая шевелюра и поэтичный взгляд. Самое то…
– Ты поправь, как считаешь нужным, – говорит дама. Милая улыбка, разворот на носке… грациозно ушла, откинув кисть руки, в виде винглета на крыле самолёта.
Так и знал – ловушка захлопнулась. Сейчас он поправит текст, дальше пойдёт показывать его руководству и впутается в «дело» серьёзно и надолго.
Бедный дурак)
Шли дни, доклад, благодаря вот такому энтузиазму, готовило уже НАШЕ управление, а не пресс-секретарь. Абзацы, строки и слова переставляли местами, пока дни не спрессовались в героические 1,5 месяца. Это было очень круто.
Я уже писал про синдром пятёрочника в органах власти, про тысячу и одно исправление каждой мелкой ерунды тоже замечал. Осторожность на грани трусости проявляется в каждой мелочи, а доклад такого уровня – просто плацдарм для самовыражения. Его коллега продолжал править даже после того, как им уже воспользовался сам Губернатор на телевидении.
СМИ трубят, а автор текста сидит и перефразирует один момент.
Дело в том, что гуру-трибун допустил ляпус из-за того, что понял наспех прочитанное не верно. Вдруг одумается и учинит разбор полётов?.. Желательно успеть зачиститься – переложить строки на иной лад задним числом. Быстрей, быстрей, быстрей…
Случай с коллегой из соседнего региона
Ко мне обратился специалист из такого же как у нас департамента, только соседней области. Как-то она, – а это была девушка, – нашла мою электронку и написала свой вопрос. С того всё и началось.
Через наши соседствующие области проходит один транспортный коридор. Каждый участок его принадлежит тому муниципалитету, в котором он находится. Маршрут состоит из множества дорог, поэтому у него нет ни единого названия, ни хозяина, – такое бывает.
В федеральное правительство попала жалоба, что по дороге с обширным названием от юга до севера невозможно ехать. Конкретизации никакой не было, поэтому наши коллеги из столицы автоматически переадресовали обращение по компетенции в обе области с пометкой: «Рассмотрите. Проинформируйте нас в копии». В таких случаях предполагается, что каждый регион должен ответить заявителю в своей части. Региональное правительство также, как и федеральное самостоятельно не работает с документами, а отписывает их на рассмотрение профильным органам власти.
Всё б оно замечательно, но есть некоторая тонкость при работе с обращениями, имеющими статус «из правительства!» и тем более пометку об уведомлении «верхов» в копии. Обычно, если такое приходит на исполнение, то переадресовывать куда-то ниже – нельзя. Мы уже привыкли к такому негласному правилу. Распластайся, но сделай сам. Если объект чужой, то запроси информацию, обработай и ответь на человеческом языке от своего департаментского лица. Считается, что муниципальная власть недостаточно корректна и своей грубостью может дискредитировать областную власть в глазах федерального правительства.
И вот жалоба у меня на рассмотрении. Отвечать Я буду на основании тех данных, которые предоставят собственники участков дороги – например, входящие в нашу область Голоступинский и Тимерзяновский районы. Я жду, пока наши добрые муниципальные образования по-хозяйски рассмотрят у себя жалобу по этому вопросу и дадут хоть что-то. Срок у меня ещё не горит, время есть: целых 2 недели впереди. За эти две недели можно получить данные, огорчится, уточнить, что не ясно и устроить скандал. Вариантов масса, бюрократия широка.
Вернусь к своей коллеге.
Мне её электронное сообщение как-то сразу не понравилось своей деловой наглостью и резкостью. Можно подумать, что Я у неё беспрекословный подчиненный, с которым самодурство вообще в норме.
«У нас общая жалоба. Пришлите мне Ваш ответ». Ни здрасте, ни до свидания – вынь да положи…
С чего бы вдруг? Если по-человечески, так надо бы объяснить причину подката, узнать готов ли у меня ответ, не затруднит ли меня «дать списать» и далее в этом роде…
По чиновничьему принципу не обижаюсь на напор. Без всякой лирики, отвечаю по существу:
– Вынужден разочаровать в ожиданиях на мой счёт. Ответ ещё не готовил т.к. срок не подошел. Вопрос не наш, поэтому жду информацию от балансодержателей участков дорог.
На этом начинается атака. Агрессия оппонента чувствуется даже через печатный текст. Вопросы сыпятся не дожидаясь моих ответов. Одно да потому. Я даже усомнился, что это специалист профильного департамента. Может пьяный гражданин?
Не стал лезть в дебри и учить работать. Пояснять ничего тоже не стал: судя по потоку вопросов, это станет мне боком. Тогда раздался звонок. С издевательским пренебрежительным произношением моих инициалов был задал волнующий вопрос. Таким тоном ко мне обращался только трудовик в школе, который имел личную неприязнь ко всему моему роду. С детства помню это начало экзекуции, где вводным словом были мои ФИО именно вот таким же тоном. Учитель труда прямо упивался своей властью надо мной. Отыгрывался…
Вида, конечно, Я не подал: это не профессионально. С прохладцей поздоровался в свою очередь, применил для диалога «речевой пакет»20.
Сколько желчи же в вопросе звонившего, будто не коллега по цеху звонит, а обманутый дольщик. Проверил на всякий случай электронку, по которой приходил вопрос; нет, всё складно – домéн административный, можно не сомневаться.
– Давайте без эмоций и наездов, попросил тётю. – Коротко, тезисно и по существу… Мы ж специалисты…
Похоже, это её распалило ещё больше.
– Вы понимаете! Вы! Это же вон что! Да как вы смеете?!
– Я всё понимаю, поэтому работаю чётко, последовательно и по регламенту. Есть чёткие указания высшей инстанции, есть резолюция (решение начальника) с прописанными сроками исполнения. Я должен ответить за свои дела через 2 недели ЗАЯВИТЕЛЮ. Заявителю, и только! – понимаете? Может Вы с чем-то из этого не согласны?
В ответ опять история про «Белого бычка», про мою безответственность и разброд в органах власти.
Лучше не ввязываться в перепалку, но судя по нажиму, без этого никак.
– Уточните вопрос, пожалуйста…
– Вы не работали по этой жалобе, что ли?
– Смотря что считать работой. Задача находится на рассмотрении у меня и ещё у муниципальной власти. Каждый документ – это процедура. Мы (область) работаем.
– Что вы конкретно предприняли по возникшей проблеме? – продолжается допрос.
– Хм, – замешкался Я на секунду, и понёсся: – В нашем офисе, – сообщил Я вполне серьёзно, – был организован оперативный штаб. Я несколько раз одевал войлочные бурки, тёплые штаны и свою любимую ушаночку – войсковая, знаете такая? Ходил по дороге несколько раз до границы и переживал. Многие из управления, кстати, мне сочувствовали…
Что-то глубоко внутри подсказывает, что если б это звонил профессионал, то он не стал бы требовать так настойчиво реальных действий, не плёл мне сентиментальную чушь, а тупо попросил текст письма (с подписью и регистрацией). «Свой» здесь без подсказок понимает, что о решении проблемы не следует заводить и речи: вопрос всегда сводится только к формальному «прикрытию задниц». Демагогии между специалистами не приняты.
– Не ёрничайте сейчас. Что Вы делаете по жалобе у себя? – спросила она с явным акцентом на «Вы».
– А, «мы»? Мы развешиваем жалобы на стенку, бьём в бубны и читаем молитвы. Иногда перечитываем строки из письма и пересказываем друг другу, вдруг наступит озарение.
– Я серьёзно!!!
– Уважаемая! Ваша напористость меня утомляет. Как Вы представляете себе работу органов власти? (короткая пауза. Наверное, представляет там). Я специалист, который запрашивает, анализирует и перерабатывает информацию. От того, что мне предоставят, будут зависеть дальнейшие действия. В случае положительного решения вопроса отчитаемся какие мы молодцы, если что-то совсем плохое безобразие, то будем поднимать панику и «лохматить бабушку».
Честнее в этом месте было пообещать, что мы сделаем всё возможное для людей, окажем свою поддержку, за исключением помощи, разумеется.
– Вы что-то сделали из перечисленного?
– Что-то сделал, но результат труда предоставить не могу.
– Почему?
– Потому что работа ещё идёт, на бумаге пусто. Ответ не готов. Мне Вам нечего доложить, даже по-дружески.
– Кто предоставляет Вам информацию? Почему он тянет?
– Какая разница, кто мне предоставляет информацию? Почему Я должен Вам выкладывать наше внутреннее убранство? И он вовсе не тянет! Это процедура со своими сроками и сложностями, которую ускорять Я не вижу оснований.
– Мне нужно знать исполнителей, чтобы получить от них информацию, раз уж Вы не хотите помогать.
– Вы хотите перехватить информацию по пути к нам? Это запчасти, которые должны прийти на пункт сборки, ко мне т.е.! Вы же не покупаете кефир у кладовщика между фурой и складом гипермаркета? – здесь также.
– Вы понимаете, что вопрос наш общий? Мы должны готовить ответ вместе.
– Нет, это не так. Жалоба одна, но включает в себя 2 разных вопроса и ответы будут на них разными – один наш, другой ваш. Мы самостоятельный субъект государства со своими правилами, полномочиями и делами. Не лезьте к нам!
– У меня поставлен срок, а без вашей информации мне не подписывают моё письмо. Руководство не согласовывает, понимаете?
– Так вот в чём загвоздка, чёрт возьми! Это ваша внутренняя проблема. Если Ваши начальники не хотят отвечать без нас, то причем здесь мы?
– Вы чиновник, Вы отвечаете от лица области; должна быть солидарность власти и ответственность, в конце-то концов!
– Вы б ещё любовь к отечеству припомнили.
– А почему бы и нет?
Понимаете ли (хотя, думаю, нет), если завтра наш губернатор из собственной прихоти потребует явиться ВАШЕМУ департаменту на службу с босыми ногами, то Я не стану звонить коллегам и требовать глупостей командным голосом, – это неправомерно, абсурдно и уж точно ни к чему хорошему не приведёт. А если мои боссы начнут выдвигать подобные требования? Если они откажутся подписывать без соседской письменной подстраховки, что мы будем делать? Вступим в клинч, будем ругаться до потери пульса, или жребий тянуть?
В этом месте Я разогнался и уже тараторил – не остановить. Едва хватало дыхания.
– Понятно, – говорит дама с досадой. – А если мы вам в департамент напишем запрос? Ответите?
– А если колесо запустить до Праги? Докатится?
– Что?
– Мы повторяемся… Не будем злоупотреблять служебным временем. Пишите что угодно и куда пожелает душа…
Да хранит вас Джа.
Может это был новичок? Или чей-то родственник? Вероятно, имеет статус неприкосновенности и рисуется перед коллегами своей прытью.
А может у них там ещё похлеще чем у нас?
Случай с коллегой из смежного ведомства
Чтобы научиться работать нужен год, а чтоб грамотно уходить от ответственности – три
/один наш специалист/
Очередной резкий звонок из Аппарата губернатора. Был прерван наш любимый диалог – про обрезную вагонку (я это страшно люблю). Звонит помощница одного из заместителей губернатора (их там много), которая как на везение не является моим прямым начальником. Тётя, привыкнув, что кругом одни подчиненные, без реверансов начинает с вопроса:
– Кто занимается очисткой дорог?
Быка за рога!
Я люблю такие начала. Ответ на него противоречивый. В дорожной сфере нашей области трудится как минимум 60 тыс. человек, если не считать государственных и муниципальных служащих, являющихся чем-то промежуточным. Если же верить тому, что говорит СМИ, то дорогами занимается вообще только один губернатор. Между тем, каждый житель чувствует себя прирождённым дорожником: любой из них даст ценный совет по укладке асфальта и сделает обоснованное замечание по уборке снега, только начни работать.
Однозначный ответ на вопрос «кто занимается дорогой» у меня не заготовлен. Как не странно, за долгие годы не выработал.
Она, наверное, думает, что Я сейчас радостно заинтересуюсь её проблемкой и всё порешаю за неё? Ладно, постараюсь быть вежливым. Главное не нагрузиться работой, которая пытается вылезти не бог весть откуда. Неучтёнку делаю только для своих и то по большой просьбе для поддержания партнерских отношений.
– Какие именно дороги Вас интересуют, и какого уровня требуются ответственные?
– Дело в том, что сейчас позвонил человек из одной деревни и говорит, что у них всю зиму не убирают снег.
– Ответить на такой вопрос нельзя сходу, нужно разбираться. Требуется выяснить название дороги, её принадлежность и пр. Тем более, как Я понимаю, Вас не устроит название ответственного органа? Вероятно, хочется решения проблемы, так?
– Да, конечно, Вы меня правильно поняли.
– Такие жалобы должны проходить через канцелярию, регистрироваться и рассматриваться в общем порядке по резолюции директора. Мы же с Вами знаем, как это делается.
– Да, знаем, поэтому и решаем оперативно. Люди выехать не могут, а мы тут будем бумажную волокиту разводить…
– Это наша святая обязанность «волокиту разводить», а точнее – соблюсти все формальности. Призываю к последовательности. Есть инструкция, есть порядок и их положено выполнять. Звонок доброго человека в приемную высокого руководителя не повод для отступления от общих правил.
Nb^ Подозреваю, что заявитель был скандально-настойчив и тётя из приёмной не смогла ему аргументированно отказать, поэтому взвалила работу на себя. Теперь она пытается перепоручить задачу мне.
Ну-ну. Хитрый Митрий, да и Ванька не дурак.
– Вам что трудно позвонить кому следует и заставить работать? – продолжает она.
– Конечно трудно: это целая процедура. И не факт, что вопрос относится к нашим полномочиям. Если это компетенция муниципальных властей, то они меня могут послать восвояси или рассказать историю не хуже Оливера Твиста. У нас на них не власть, а призрачное «ВЛИЯНИЕ».
Вероятно, сложно сказал – возникла пауза с сапом в трубке. Добавляю в качестве итога к сказанному что тот разговор, который происходит сейчас между нами, мне будет предстоять много раз. Прошу понять: «будет задача – будут действия».
– Проанализировать аргументы, исследовать тенденции, провести должные консультации, развести бюрократию… Как это всё нам знакомо, – вздыхает она. – Т.е. Вы отказываетесь работать без официально оформленного обращения? Помочь по-хорошему не хотите?
– Именно так. Я даже не имею на это права. У меня весь день строго расписан и «оказание помощи по-хорошему» там не предусмотрено. Человек, прыгающий с камня на камень не может думать о чём-то ещё21.
Отвечайте за свою галантность сами, – вертится на языке.
– Ну и мерзавец же ты! – грызёт совесть.
– Что?
– Да так, ничего. Работай дальше свою таблицу. Давай, давай.
Проходит 15 минут и раздаётся внутренний звонок из нашей добролицей приёмной. Трубку взял коллега, что сидел неподалёку. Теперь уже отвертеться сложнее, но всё же можно. Слушаю краем уха их разговор. Расспросы, переговоры на 20 минут – тема та же. Он по неопытности и душевной доброте не уворачивается, а в режиме онлайн выясняет, разъясняет всё, на что горазд. Парень благородно лезет из шкуры, чтобы подсобить псевдозаботливой девушке из приёмной (уже нашей, внутренней, приёмной). Классно девчонки сработали.
После переговоров он берётся за дело: звонит непосредственно заявителю, уточняет проблему, в ответ выслушивает истории о всех тяготах сельской жизни. Заметно, что на него там ещё и покрикивают. Оправдывается. Вздыхает, звонит кому только может, объясняет суть проблемы и уговаривает кого-то там поработать. Не всё гладко и просто идёт с этим вопросом.
Разрулил, распедалил, – молодец! Ты лучший, в общем.
Я ухожу домой, а коллега приступает к своей неотложной «расписанной официально» работе, от которой его оторвали больше часа назад. План девчачий удался.
На следующий день эта жалоба прилетела официально, как положено.
На раз-два, взяли! И ещё ра-а-аз – взяли!
Протокол
В тесный кабинет и мои роящиеся мысли ворвался один из экс-начальников. Товарища разжаловали в ходе последней оптимизации штатного расписания, – но это ладно. Теперь он как политработник: сам ни за что не отвечает, но наверх что-то докладывает и приносит иногда от руководства неотложные поручения. Он редко участвует в каких-то делах, ответственности не несёт и поэтому выглядит бодро, как «новый шиллинг». Коллеги называют его Раз-два за позитивное отношение к труду и лёгкость характера. Его жизнь кажется ему настолько естественной и нормальной как хлеб на столе или ветер на улице. С радостью он сообщил, что надо бы оторваться от текущих дел и экстренно написать лёгкое приглашение на совещание. Лёгкое…
Раз-два убежал пить кофий, радуясь солнышку и всем, кто встречался на пути.
Задача, которую он на меня запросто переложил, да и вообще вся ересь такого рода, не являются основной работой, а выступает дополнительной нагрузкой. Я спрогнозировал в голове весь алгоритм предстоящих событий, – и перспектива казалась мрачной.
Пригласительное письмо в несколько адресов на официальном бланке не такая уж и проблема, всё самое интересное там, дальше. По очевидному правилу, именно автор текста понесёт его на дальнейшее согласование всем цензорам, – и с этого начинается нелёгкий, полный неожиданностей, путь. Согласующие с умным видом зададут всякие вопросы, уточнят кое-что для себя. Некоторые, что повыше чином, поменяют время встречи и переставят слова местами. При написании приглашения придётся погружаться в суть дела.
Здесь, у нас, хоть и электронный документооборот, но бумагу всё равно должна ходить ногами исполнителя. Ходить, а если надо побыстрее, то и бегать! Надо посетить каждого из визирующих лиц и постоять как сосватанному. Часто приходится разъяснять некоторые тезисы. Но, это больше для важности. Собрав все сопутствующие подписи заношу в приемную, клею привычным жестом стикеры «срочно» и «вернуть исполнителю». Если документ самостоятельно не пронести по кабинетам, а пустить на самотёк то его ход займёт около 2х, дней. Иногда время на исполнение задачи – как и сейчас вот – отсчитывается в минутах, поэтому носим сами, кланяемся, объясняемся, исправляем и т.д.
Красная наклейка в этот раз сработала: шеф оказался на месте и не заставил себя долго ждать. Только он, будучи инициатором встречи еще раз от себя лично исправил время проведения мероприятия. Третий раз за полчаса! Секретарь самостоятельно внёс изменения в электронной версии, распечатал и позвонил мне: Неси, регистрируй и рассылай…
В канцелярии слово «срочно» не очень любят, но открыто не возмущаются. Они там ассоциируют оперативность с безалаберностью исполнителя, который дотянул. Иногда спрашивают, правда, запущена ли электронная версия. – Конечно, дорогуша, запущена. И подписана! – отвечаем уверенно с глазами навыпучку.
Открываем задачу, а там ожидаемое разочарование. Где-то подвисло наше «срочно».
Иди ищи электронную подпись, либо присядь на корточки, обожди. «Только не отвлекай болтовнёй», говорят.
Конечно, подождем, об чём реееечь!?
Обычно, при молчаливом ожидании, человек выдыхается стоять над душой за 3-5 минут.
– В общем, Я пошёл. У меня в запасе еще есть пару часов – позвони, как присвоишь номер, и Я прибегу, задрав штаны.
Дело продвинулось – документ на руках, со всеми атрибутами. Теперь рассылка! В смежные ведомства письмо доставит автоматика, а вот со всеми остальными надо отрабатывать по e-mail, в ручном режиме. Зная отношение органов власти и бюджетных учреждений к этому каналу связи, надо обязательно звонить им чуть-погодя и требовать входящий номер. Писать в диалоговом окне просьбу «уведомить о доставке» – не эффективно: не работает в 9 случаях из 10. Лучше начать прозвон спустя пару часов после отправки, тогда тебе по свежим следам не только номер скажут, но и доложат о решениях руководства. Но в таком манёвре есть некая опасность, основанная на разгильдяйстве: сообщение может быть проигнорировано, и тогда будет упущено драгоценное время.
Звоним-узнаем-фиксируем. Список участников известен – все идет по плану. Теперь надо не забыть сообщить всем местным начальникам, что главный шеф изменил время «заседания». Не сделаешь оповещение, и церемония может сорваться. У каждого начальника ещё масса своих совещаний, а может быть и выездов; у них там тоже полна коробочка. Может получиться, что на это время уже планируется чей-то визит или встреча какой-нибудь важной комиссии за дверями департамента. Все расписано по минутам. Кстати, именно из-за этих всяких «переговоров» с разъездами любой документ приобретает черепашью скорость, если его оставить как положено в лотке. На каждом этапе, его встречает суперзанятой исполнитель.
Как Я не сгущал краски и не накручивал себя, на сопротивление среды сей раз было минимальным. Каких-то пара часов, и список ожидаемых лиц на руках, все предупреждены и всё объято. Отлично. Теперь можно выпить чайку, собраться с мыслями, а потом уже взяться за основную свою работу. Лишь бы начальник ничего не передумал, чтоб не пришлось писать «отбой».
Чай в качестве мелкого поощрения – что может быть прекраснее для офисного человечка, воспринимающего день как череду незаметных никому побед, поражений и таймаутов. Как никто, Я понимаю, что задача не закончится приглашением: всех собрать – это совсем не финиш… Организовать встречу – не значит выполнить задачу. Да и вообще, есть ли у наших дел границы? Дальше привлекут к изнурительной подготовке повестки, информационных записок и ведению протокола. Барахтаться простоит долго. Лучше пока не думать об этом, хотя бы сейчас.
Сами переговоры в госорганах достойны отдельного исследования учёными.
Если записывать всё как говорилось на самом деле, в стиле стенограммы, то получится 30 листов дипломатической болтологии типа: «… Проанализировав доводы присутствующих и учтя тенденции роста, предлагается вернуться к всестороннему рассмотрению вопроса по выработке совместного решения…». Ни о чём!
Память человека – вещь ненадежная, а сущность его имеет свойство отказываться от своих слов. Чтобы хоть как-то фиксировать происходящее, все управленческие решения закрепляются в протоколе. При этом несмотря на всё стремление к чёткости, конкретика в документах остаётся понятием недостижимым. Информационные блоки виде: «цель встречи», «слушали», «решили» или «определили» имеются в обязательно порядке, но наполняются они такими эвфемизмами, скользкими фразами и приемами деловой этики, что понимать их можно по-разному.
Мне, как специалисту, и то понятны лишь некоторые тезисы да кивки на невербальном уровне. Надо уловить намеренья сторон, структурировать, и предельно тактично закрепить их на бумаге.
Возня происходит оттого, что в силу собственной «компетентности» никто не в состоянии сказать что-то однозначное. Политкорректность усложняет это обстоятельство ещё более. Присутствующие всячески пытаются отвести от своего ведомства опасность принятия решения. Они строят витиеватые словесные конструкции, создавая шум. Вокруг да около… только бы не принять этот груз ответственности на себя – основная мысль в чиновничьих головах. Каждый из участников защищен от неудобных ему фактов своей «справочкой», которую ему приготовили накануне подручные. Они там разложили по полочкам и заготовили различные увёртки, – совещания мандаринов – что-то с чем-то.
Целью встречи часто является необходимость сбора информации по каверзному вопросу для похода наверх и закрепление факта внимания к проблеме. В качестве промежуточного решения будет рекомендация о проработке какого-то направления действий, чтобы уработаться впустую. Чёткости здесь нет и не будет. Никогда!
Моей же головной болью является то, что вынужден структурировать очередную демагогию: содержательная беседа должна быть отражена в протоколе. При этом под сбитым текстом присутствующие, как всегда, подписываться не захотят, а начнут упражняться в редактировании. По ходу оформления будет 18 версий – минимум. Каждый из участников станет тянуть одеяло в свою сторону и утверждать, что он имел в виду чуть-чуть другое, а вот здесь… вообще так писать нельзя т.к. формулировки с таким содержанием обременительны и некорректны. Правим, правим, правим. Итоговая версия будет ещё бессодержательней чем само совещание, и ни к чему не обязывающей. Административные решения робки, как юные девушки. Под моим авторством не один протокол утонул в болоте любезностей с осторожностями, – этот не исключение.
– «… учитывая и невзирая, но имея в виду, отдавая должное…», – самому тошно.
Положительный эффект можно углядеть только в том, что все начитались информации и может быть хоть что-то для себя уяснили. Возможно даже правильно применят свои знания где-нибудь, а не нагородят огород. Хоть какая-то от этого польза, – гипотетическая.
Роль адъютанта-стенографиста в госучреждениях хоть и не пыльная, но скверная. Отобразить то, чего недопонимаешь всегда сложно, а сделать это ещё с учётом чужих противоречивых мнений – вообще ад адский. Здесь как бы сказать не велят и утаить не дадут. Дилемма даже в мелочах. Тёмные пятна и паузы, допущенные в тексте по умыслу, вызывают много вопросов у наших любимых боссов: они всегда хотят сначала в развёрнутом виде. Золотое правило – протокол растёт до гигантских размеров, обрастая всеми деталями и уточнениями, а потом болезненно сужается до сухаря. Кстати, всю историю вносимых поправок исполнителю нужно помнить и рассказать по первому же требованию, – это тоже правило.
Ну вот, текст отработан, регалии расставлены: «Начальник управления» – с большой буквы, «главный специалист» – с маленькой. Все вроде согласны и после многочисленных штурмов кабинетов – подписано. Ура!
Теперь регистрируем злосчастный документ, возвращаемся из канцелярии, делаем к нему сопроводительное письмо и запускаем связку по установленному маршруту в электронной версии. Бежим по ранее описанному кругу, собираем подписи и всё! Докучный фазис завершён.
Осталось повторить операцию с рассылкой и обзвоном всех адресатов, – но это ладно.
Между тем, сама задача не выполнена до конца, – радоваться можно только преодолению одного из этапов. Каждый такой протокол – проблема, поставленная на паузу. Он остаётся на персональном контроле у исполнителя, – таковы уж правила. Периодически будут тревожные звонки из разряда: «Как там дела?». В дальнейшем потребуется ряд повторных совещаний и сопутствующих им хлопот. Взял – неси до конца.