30-й день. Переломный
В офисе Наркоконтроля, в своем кабинете, Ян Вэй встречается с Питом, который пребывает в приподнятом расположении духа.
– Я был в посольстве и сообщил местным из ЦРУ, что есть возможность заполучить ноутбук аль-Катари, – рассказывает спецагент. – И получил от них полный карт-бланш. Из конторы ответили, что Джафар стал главарем группировки ИГ в провинции Кундуз в конце пятнадцатого года, то есть сразу после теракта на русском самолете. Есть сведения, что аль-Багдади финансировал покупку турецкого оборудования для лабораторий Джафара. Поэтому наркобарон не был в подчинении у афганского филиала ИГ «Вилаят Хорасан», а напрямую имел дело с аль-Багдади и каждый год передавал ему кэшем один-два миллиона долларов. Очень похоже, что первая из этих сумм как раз и могла пойти на теракт в Египте.
– Но, как понимаешь, сейчас только признание самого Джафара может стать доказательством его участия в том теракте, – резонно замечает инспектор.
– Если он вообще в состоянии говорить. О том, что он выжил после нашей атаки, никаких сведений нет. А если мы сообщим о полученной информации от жены Абдула, нам прикажут сначала установить ее достоверность.
– Я вот что подумал… Для моей конторы уничтожить фабрику не менее важно, чем наказать Джафара. Если я смогу убедить директора в реальной возможности раздобыть геолокацию фабрики, а ты обязуешься организовать вылет беспилотника, получить согласие на командировку вместе с Абдулом будет несложно. Тогда обещанная ФСБ награда пойдет бонусом.
– С ребятами из Баграма я договорюсь, – уверен Пит. – Там любят бомбить – для них это как шутер на приставке с хорошей графикой. Им главное, чтобы без риска.
– А вот нам придется рискнуть. Хотя не скрою, план Абдула мне нравится, но прочность цепи равна прочности самого слабого звена. Лишь бы он сам не подкачал.
– У пуштуна для этого будет три мощных стимула.
– А третий какой? – интересуется инспектор.
– Весьма мотивирующий… Я договорюсь с шефом, что, если Абдул покажет лабораторию, его семья попадет под программу защиты свидетелей и после суда сможет отправиться жить в Штаты.
– Если нужно, могу оформить его секретным свидетелем, – предлагает Ян Вэй, – чтобы ему в суде вообще не появляться.
– Моих разбойников тоже не мешало бы засекретить.
– Устрою, если они помогут найти фабрику.
Инспектор звонит директору Наркоконтроля и договаривается о встрече. Поднявшись в его кабинет, Ян Вэй и Пит предлагают директору совместно с DEA провести в Афганистане операцию по ликвидации крупной лаборатории и склада героина. Они просят разрешить Абдулу тоже участвовать в операции, так как он заключил со следствием досудебное соглашение о сотрудничестве и обещал показать расположение фабрики и склада героина. Взвесив возможные последствия опасного мероприятия, директор дает предварительное добро и обещает согласовать со своим начальством.
***
На съемной квартире подследственные доедают жареную рыбу, щедро приправленную китайскими специями.
– Твоя декабристка неплохо готовит, ходит в магазин, убирает квартиру… – Руслан с набитым ртом хвалит Кианг. – Можешь передать черноглазой, что я не против, если она будет жить здесь.
– Чтоб служить тебе и быть у тебя на посылках? – усмехается Антон. – Я знал, что ты сама доброта, поэтому уже предлагал. Но золотая рыбка сказала, что предпочитает собственную лагуну, и сняла номер в ближайшем отеле.
– Еще неизвестно, сколько мы здесь пробудем…
После недолгих рассуждений о туманном будущем Руслан переходит на актуальную тему:
– Пока нас не закрыли, надо сообщить нашим дольщикам коды банковских ячеек. Им вовсе не обязательно ждать нашего освобождения, чтобы смотаться в Шанхай.
– Скажешь им коды, а они сами решат, когда забрать деньги. Свою долю я отдам декабристке, чтобы не тратила свои деньги на передачки в зону.
– Если я кому-то что-то и должен в этой жизни, так это родителям, – печально вздохнув, говорит Руслан. – Скажу, чтобы мою долю передали отцу.
Звонит телефон; поговорив, Антон встает:
– Сюда едут Ян Вэй и Пит, хотят забрать передачку для Абдула и что-то перетереть. Давай приберемся что ли.
Инспектор и спецагент заходят через десять минут, подследственные с радостью встречают нежданных гостей и приглашают в гостиную за стол.
– Вы можете сказать, кто из вас нас выследил? – первым делом интересуется Руслан.
Указательными пальцами Ян Вэй и Пит показывают друг на друга.
– А благодаря кому мы не в тюрьме?
Китаец и американец снова тычут друг в друга.
– У нас это называется «круговая порука», – замечает Антон. – Но за второе мы вам безмерно благодарны.
– У нас к вам небольшая просьба, – начинает серьезный разговор Ян Вэй. – Ваш приятель Абдул Самед Хан, как вы знаете, активно содействует следствию. Я с разрешения прокурора позволил ему иногда говорить по телефону с супругой. И она рассказала, что Джафар аль-Катари после вашего нападения с вертолетом и броневиком решил, что русские начали за ним охоту, спровоцировал атаку беспилотника и инсценировал свою смерть.
– Так гнида еще жива?! – изумлен Руслан.
– Возможно. По словам Абдула, банда Джафара нашла его семью, похитила дочь и теперь держит ее в заточении, – продолжает инспектор. – Надеясь на помощь, Абдул рассказал нам об истинной причине вашей засады и предложил неплохой план по захвату Джафара, от которого, как вы понимаете, мы не смогли отказаться.
– К сожалению, своим внезапным разбоем вы помешали нам обнаружить расположение лаборатории Джафара, и она по-прежнему функционирует, – подключается к разговору спецагент. – Мы получили разрешение DEA и Наркоконтроля на использование Абдула в операции, чтобы с его помощью установить местонахождение этой фабрики и склада героина. Но мы хотим по ходу операции – если, конечно, Джафар и вправду жив – захватить его и передать русским, чтобы получить вознаграждение. Это будет такой боковик – наше частное предприятие.
– Венчурное? – лукаво улыбается Антон.
– Можно и так сказать, – не уловив иронии, подтверждает Пит. – Но скорее – нелегальное, поэтому никто больше не должен знать, что захват и передача Джафара русским планировались заранее. Так вот, мы хотим узнать у вас, можно ли снова использовать ваш броневик и тот вертолет для эвакуации Джафара и передачи его ФСБ?
– Хитроумная затея, сэр, но воспользоваться вертолетом вряд ли получится, – разводит руками Антон. – А без него не выйдет и безопасная эвакуация броневика. Поэтому рисковать «Тайфуном» никто не станет.
– В Баграме сейчас полно вертолетов, и Пит, конечно, может подключить своих, – говорит Ян Вэй. – Но Абдул настоял, чтобы мы сначала пошли к вам.
– Я знаю, кто нам реально поможет! – почуяв добычу, хватается за шанс Руслан. – Но тогда мы тоже должны участвовать и в деле, и в получении награды.
– С браслетами на ногах? – усмехается Пит.
Расстегнув рубашку, Руслан показывает татуировку:
– Это снежный барс – живой символ Памира. Знаете, почему барса не ловят капканом? Потому что знают – это свободолюбивый зверь! Чтобы вырваться из ловушки, он отгрызет себе лапу. – Руслан поднимает штанину, показывая электронный браслет, надетый чуть выше лодыжки, и с жаром продолжает: – Ради свободы я даже ногу могу отпилить!
– Подарю тебе настоящую техасскую бензопилу, – язвительно шутит Пит. – Останешься довольным.
– Давайте сначала смотаемся в Афганистан за обезболивающим, – усмехнувшись, предлагает Ян Вэй.
– Мы тоже сможем поехать?
– Ну, если пообещаете своим богам вернуться сюда.
– Всего-то? – сомневается Руслан. – И вы поверите?
– Если пообещаете и не вернетесь… – размышляет китаец, – то при встрече с Богом вам же стыдно будет.
– Ну, это когда мы еще с ним встретимся…
– Как только не вернетесь, тут же и встретитесь.
– В браслетах шокеры, что ли? – настораживается Руслан. – Или взрывчатка?
– Это секретная разработка, основанная на новых физических принципах, но, разумеется, без всяких там взрывов. Нейросетевые алгоритмы гуманно пережмут кровеносные сосуды, и нога просто посинеет.
– Ага, и начнется гангрена…
– Как раз мой подарочек пригодится, – лыбится Пит.
– Во попали! – вставая, возмущается Руслан. – Сначала нас сделали подсадными утками, а теперь – подопытными кроликами?!
Антон поднимает штанину и разглядывает браслет.
– А вы что, постановление суда подписали, но так его и не прочитали? – изрядно удивлен инспектор.
Лингвист заводится, достается и инженеру:
– А ты чего молчишь, как лабораторная мышь?! Или язык проглотил? Мы будем жаловаться в Комитет по правам человека! Мы протестуем и требуем нашего адвоката и двух консулов! Имеем право!
– Имеете! А я имею право шутить, – взглянув на едва сдерживающего смех Пита, улыбается инспектор. – Мы приехали, так как специальный агент и контрабандист почему-то считают, что вам можно доверять.
– Потому что за двух битых четырех небитых дают! – успокаиваясь, утверждает Руслан. – Я попробую уговорить моего командира, полковника Хикмата Бахрома, помочь нам с переправой броневика через границу. Но только в том случае, если он, так же, как и мы, будет в доле.
– Он ведь командует погранотрядом? – уточняет Пит.
– Неделю как в отставке. Но у полковника отличные отношения с афганскими пограничниками. Его непросто будет уговорить, но если он пообещает, то будет надежен как штык.
– Почему отставной полковник будет нам помогать?
– Два года назад его сын умер от передоза… Сангак был моим лучшим другом. Братом… Бахром назвал сына в честь героя войны – своего земляка из Куляба Сангака Сафарова, моего дальнего родственника. Дядя Сангак погиб в перестрелке в девяносто третьем… Это у него была татуировка барса. В знак уважения мы с другом накололи себе такие же. Потом он из любознательности захотел один раз попробовать героин. Попросил меня, и я достал две дозы. Но белый оказался слишком крепким для первого раза. Я потерял сознание… Сангак был альпинистом и знал, как привести меня в чувство. А когда отключился он, я откачать его не смог… Дядя Хикмат выяснил, что ту пыль сделали на фабрике Джафара… Бахром и я поклялись тогда поквитаться с гадом.
– Так вот почему ты здесь… – доходит до Антона.
– Потому что виновен в смерти Сангака… Полковник два года искал способ убить Джафара, но, узнав о его смерти, ушел в запас. Он поможет, если поверит, что убийца сына жив, а мы хотим захватить гада и передать ему. Бахром все взвесит и, если согласится, то доставить Джафара в Россию станет вполне реально.
– Антон, это так? – американец смотрит на русского.
– Да, сэр! Хайли лайкли… – усмехается Антон. – Бахром – настоящий полковник. А разве NSA не может подслушать разговоры наркобарона? Сноуден рассказывал, что система «Эшелон» способна на всякое.
– Джафар не пользуется мобильниками и своим приближенным не позволяет использовать их.
– Этого шайтана так легко не возьмешь, сил понадобится немало, – замечает Руслан и, глядя на китайца, добавляет: – В вашей же пословице сказано: «Маленьким топором дерево не срубишь».
– Я не против вашего участия, – заверяет инспектор, – если от вас будет толк.
– Я позвоню напарнику, поговорю о камбэке, – обещает Антон и выдвигает свое условие: – Но к операции кроме водилы придется привлечь еще капитана и стрелка. Они втроем на броневике быстро доставят Джафара в Душанбе – прямиком на российскую базу. При успешном исходе награду разделим на всех поровну.
Ян Вэй и Пит, недолго думая, соглашаются.
– Сразу хочу сказать – без поддержки ЦРУ нам не обойтись, – предупреждает спецагент. – А контору интересуют телефоны, ноутбуки и жесткие диски Джафара. Все носители должен получить я! Договорились?
Антон, взглянув на кивающего Руслана, говорит:
– Мы не спецагенты и качать права не можем, но для нас с вами было бы интересно нарыть в файлах гада что-нибудь про теракт в Египте.
– Разумно, – одобряет предложение русского китаец. – Мы скопируем файлы, а после операции пороемся в них.
Антон смотрит на Руслана, потирая большой и указательный пальцы и, дождавшись кивка, говорит:
– Если потребуются деньги, у нас еще немного осталось для венчурных инвестиций, – усмехается Антон.
– Самое близкое к venture словосочетание в русском языке, – объясняет китайцу лингвист, – это «рискованное начинание». Кстати, подходящее название для секретной операции «солдат удачи».
– Скажи еще, что мы – последователи славных воинов, которые сражались ради вознаграждения и трофеев, – смеется Пит. – Таких, как викинги, кондотьеры, ландскнехты, каперы, дикие гуси…
– Российские казаки тоже не прочь были подработать на корм своим лошадям, – добавляет Антон.
– Может, тогда и нашу группу назвать ЧВК Venture? – улыбается Руслан.
– По замыслу Абдула в операции будет использован «троянский конь», – говорит Ян Вэй. – Такое название больше подходит к нашему прожекту.
Новый состав заговорщиков скрепляет договорняк рукопожатием. Довольные подследственные отдают два пакета продуктов для Абдула и провожают гостей.
Руслан сразу же звонит полковнику и обрисовывает ситуацию, рассказывает о спецагенте и инспекторе, сообщает о том, что Джафар жив, напоминает о призе и просит посодействовать в переправе железа через реку. Уверяет, что полковнику нет необходимости участвовать в ралли лично. Бахром обещает подумать утром на ясную голову.
Антон связывается с Булатом и рассказывает о новой рискованной инициативе, а также просит встретиться с полковником и переговорить с Саидом и Тимуром.
В конце дня Булат сообщает, что все «участники ралли» согласились на вторую попытку и уже начали подготовку к «предстоящей гонке».
31-й день. Тревожный
Пит звонит Ян Вэю и сообщает:
– Я поговорил со своим шефом. DEA крайне заинтересовано в ликвидации лаборатории и склада. Мне дали задание срочно лететь в Баграм, найти и допросить жену Абдула. Обещали максимальное содействие.
– У меня тоже неплохие новости. Мой начальник принял решение временно освободить Абдула под мою ответственность.
– Разбойников с большой дороги отпустит?
– Директор с моими аргументами согласился, но отпускать подследственных отказался.
– Эх, жаль, не удастся совместить приятное с полезным, – в голосе Пита слышно разочарование.
– Зато он разрешил использовать двести тысяч долларов, конфискованных у Абдула в аэропорту.
– Русский с таджиком могут пригодиться… Давай я поговорю с твоим шефом насчет наших терпил?
– Сомневаюсь, что это поможет… – Инспектор после короткого раздумья предлагает: – Думаю, мы сможем прихватить их с собой без лишних согласований с начальством, если, конечно, не побоимся взять ответственность на себя.
– За путинские премиальные готов рискнуть.
– Тогда я попрошу помощницу съездить к нашим разбойникам. Ниу они не должны отказать.
Поговорив по телефону, Руслан озадаченно сообщает:
– Ян Вэй сказал, что к нам едет Ниу. К чему бы это?
– Вот и славно, – невозмутимо отвечает Антон. – Спросим у нее о возможных сроках нашего заключения.
– Главное, чтобы дали не больше трешки – мне этого будет вполне достаточно, чтобы написать книгу. Когда я решил стать лингвистом, а не историком, как хотел папа, то я аргументировал это тем, что желаю написать исторический роман, разумеется, с его помощью. Но за годы учебы смог сотворить только синопсис.
– Расскажи сюжет, если не секрет.
– Три тысячи двести лет назад в Европе обитали племена носителей гаплогруппы R1a – пращуры славян и таджиков, которые разговаривали на языке ариев, промышляли охотой и рыбалкой, разведением скота и собирательством даров природы. С некоторых пор с Пиренеев их стали теснить эрбины – все более настойчиво, грубо и жестоко. В общем, арии много лет под натиском эрбинов отступали, плотность населения на границе ареалов обитания этих гаплогрупп увеличивалась, ненависть к захватчикам росла. Поэтому наряду с бронзовыми орудиями труда арии стали выплавлять оружие. После того, как у молодого охотника-ария неизвестные украли невесту, он возглавил немногочисленный отряд добровольцев, ставших на защиту своего племени. В других племенах тоже образовались такие же отряды. Потерпев несколько локальных поражений, племена объединились с кличем «Наших бьют!», а общее войско возглавил самый уважаемый вождь одного из племен. Он был сильным, отважным и смелым, шел на бой впереди всех, поэтому вскоре погиб. На его место воины выбрали молодого охотника, у которого захватчики украли невесту. Кульминацией романа станет великая битва при реке Толлензе, которая в литературе пока еще никем не описана.
– Гомер воспел Трою, а ты расскажешь о Толлензе… – улыбается Антон. – Энд будет хэппи?
– Разумеется! В отличие от «Илиады» – по сути трагедии, где наши проиграли, – в Северной Европе арии победили жестоких завоевателей, это исторический факт. И вообще, кому нужны трагедии, когда у каждого в кармане вибрирует ТикТок? – Руслан показывает на смартфон.
– Вообще-то трагедии читают, когда хотят убедиться, что у других дела еще хуже, – грустно произносит Антон.
– А я, читая современные драмы, ощущаю себя мазохистом, который умоляет садиста: «Ну сделай же мне больно!», а тот злорадно так отвечает: «Не буду!». В общем, предпочитая оптимизм, я опишу, как воины охотника выиграли битву, а он стал вождем. После коронации герой освободит украденную невесту и сделает ее королевой.
– И будут жить они долго и счастливо…
– Ты не иронизируй, – насупился Руслан. – У людей в те времена мозги были развиты так же, как у нас. Хоть в старину, хоть сейчас те, кто совершает разумные поступки, достигают своих целей, а не везет дуракам, у которых проблемы с предвидением. Герои моего романа будут умными, потому что я не люблю книги и кино про дураков.
– Тут мы с тобой сходимся, – соглашается Антон.
– В послесловии к книге отец обещал написать, что с того времени к востоку от тех мест начинается расцвет Лужицкой культуры раннего железного века. Он часто спрашивал, когда я начну книгу? А мне все некогда… – разводит руками Руслан. – Сначала я отвечал, что обдумываю фабулу, пытаюсь написать книгу в парадигме пессимистического оптимизма. Потом оправдывался тем, что веяние времени вынуждает переработать текст в соответствии с концепцией осознанного метамодернизма. Но там надо знать, в чем смысл жизни, а я сам еще нахожусь в колебании и поисках этого неясного смысла.
– Вот ты и ищи его вместе с героями своего романа, – улыбается Антон. – А начать поиски можешь с такой фразы: «Оказавшись на краю жизни и смерти, охотник осознал, что смысл жизни – в самой жизни, в том, чтобы сохранить на Земле свой род».
Беседу про будущий опус лингвиста прерывает звонок в дверь. Руслан радостно, как родную, встречает свою спасительницу, Антон выставляет на стол десерт и разливает душистый чай.
– Наркоконтроль и DEA дали согласие на проведение операции и окажут поддержку, – сообщает Ниу. – Но вы можете полететь с нами только нелегально. И если ваше исчезновение вскроется, то у меня с инспектором будут большие неприятности, а вас запрут в разные камеры. Решайте.
– Я еду! – не задумываясь, выпаливает Руслан.
– Но за нас поручилась Кианг! Нельзя создавать ей новые проблемы, – возражает Антон. – К тому же она потеряет залог.
– Ваши браслеты слежения должны оставаться в Сянгане. За их работой следит искусственный интеллект – каждый час измеряет температуру тела и отслеживает любые передвижения. Если сочтет их странными, сразу подаст сигнал куда следует, и тогда копы моментально явятся в то место, где находятся браслеты. Поэтому, если вы хотите поучаствовать, вам придется попросить Лоис и Кианг пожить в этой квартире три дня и поносить ваши браслеты на своих ножках.
– Вот засада! – сокрушается Антон. – Они и так для нас делают больше, чем мы для них.
– Братан, хватит уже колебаться при каждом решении, как метамодернист. Поехали!
– А ваших девушек легче будет убедить, если пообещаете за помощь хорошие подарки, – подает ценную мысль Ниу.
– Разумеется! – сразу же восклицает Руслан. – Если получим награду, купим им по классной тачке.
– Честно говоря, меня уже не тянет на злоключения и экшен… Но если я откажусь, Булат мне этого не простит, – вздыхает Антон и неохотно уступает: – Ладно, авось пронесет еще разок…
– Ниу, если можешь, – нерешительно мнется таджик, – поддержи нас, когда мы будем уговаривать дам.
Ниу без промедления соглашается. Руслан звонит Лоис, а Антон – Кианг. Они уговаривают девушек подъехать для решения важного вопроса. Пользуясь случаем, Руслан приносит доску для игры с двумя мешочками белых и черных камней и просит Ниу научить его играть в го. Та с удовольствием рассказывает о древней китайской игре, объясняет правила, показывает, как ставить камни и завоевывать территорию, приводит примеры позиций.
Когда Кианг и Лоис появляются на пороге квартиры, их радушно встречают и приглашают за стол.
Руслан начинает обработку с обращения к американке:
– Лоис, мы обязаны твоему брату и Ян Вэю освобождением из тюрьмы. Теперь у нас появилась отличная возможность их отблагодарить. Мы можем помочь им разрушить в Афгане героиновую фабрику. Но чтобы мы могли выехать за пределы Гонконга, нужна ваша помощь. Надо, чтобы вы пожили в этой квартире три дня и поносили наши браслеты, пока мы будем на операции.
Девушки, не ожидав такого поворота, удивленно переглядываются.
– Больной? – скептически настроена Лоис. – Ты представляешь, что будет, если об этом узнает полиция?!
– А зачем ей знать? Мы никому не доложим об этой самоволке, – объясняет Ниу. – Риск, конечно, есть. Но если наша авантюра все-таки будет раскрыта, то мы с инспектором возьмем вину на себя.
– Да, но это не освободит нас от обвинений в соучастии, – возражает американка.
Кианг тоже против нелегальных действий:
– Такое впечатление, что без вас не обойдутся! В Афганистане находятся войска многих стран, неужели они не справятся без вашего участия?
Руслан готов привести более веские аргументы:
– Лоис, помнишь, что в Афгане мы охотились на Джафара аль-Катари? Абдул рассказал, что этот главарь ИГ спонсировал теракт на российском самолете. А мы знали, что ФСБ обещал за содействие в задержании организаторов взрыва пятьдесят миллионов долларов. Мы тогда спланировали засаду на Джафара, чтобы переправить его в Россию. Он должен был ехать на белом джипе, но вместо террориста в нем оказалась ты. Сейчас мы можем помочь Питу взорвать фабрику, а заодно и захватить этого гада.
– Так он же мертв! – с удивлением восклицает Лоис.
– В том-то и дело, что жив! Шайтан ловко сымитировал свою смерть! Но Абдул имеет сведения, где он скрывается, – уверенно продолжает Руслан. – А если об этом узнают военные, то они и получат вознаграждение. Леди, умоляем вас, помогите мужчинам заработать по нескольку миллионов, пожалуйста!
Китаянка с сомнением смотрит на русского:
– Антон, ты считаешь необходимым так рисковать?
– Военные просто разбомбят Джафара, а у нас есть реальные шансы захватить его живым. Это будет вторая попытка. Теперь нас много, у нас хорошая поддержка, мы продумали все варианты – все должно получиться.
– Мне тяжело решиться на такое.
– В Макао ты вроде бы не боялась рисковать?
– Я не боюсь, я сейчас просто не могу…
– Если мы получим вознаграждение, купим вам по хорошей машине, – обещает Руслан. – А за наградой полетим в Москву вместе.
– Как раз сегодня звонила Шан, – припоминает Кианг, – спрашивала, куда перевести деньги, полученные по страховке за сгоревший «Ли Ван».
Сафаров вопросительно смотрит на Денисова, тот понимающе кивает.
– В суде эта машина проходила как собственность Шан, поэтому и страховка ее, – снисходительно бросает будущий миллионер Руслан. – Пусть купит себе новую тачку!
– Я должна поговорить с братом, – колеблется Лоис.
Она решительно берет телефон, звонит Питу и после разговора нехотя соглашается на сомнительную аферу. Все смотрят на подавленную Кианг.
Наконец, она обреченно кивает:
– Ну, тогда и я не против…
Руслан кладет руку на сердце:
– Мы все будем благодарны вам за то, что помогли нам сорвать крупный куш!
– А в теннис можно играть? – спрашивает Лоис у Ниу.
– Лишь бы не дальше одного километра отсюда.
– Кианг, ты в теннис играешь?
– Да… в настольный.
– Ну что ж… Придется чередовать, – разочарована Лоис.
– Операцию надо провернуть быстро – до следующей явки в полицию осталось меньше недели, – предупреждает Ниу, подводя итоги «совещания». – А сейчас мне пора идти. Кого-нибудь подвезти?
– Меня, если можно, до отеля, – просит Лоис.
– Ниу, и меня – до супермаркета, – липнет Руслан. – Куплю продукты на ужин.
– Могу и тебя, если магазин недалеко.
– Все будет строго по правилам! – улыбается довольный Руслан и выходит вслед за девушками.
Оставшись наедине с Антоном, Кианг ведет его на лоджию, залитую багровым светом заходящего солнца. Между небоскребами видна бухта Виктория и зеленые горы.
– Посмотри, какая красота! А в Шанхае будет еще лучше. Мы же мечтали о спокойной жизни вместе! А теперь из-за вашей затеи мы запросто можем всего этого лишиться. Ну зачем тебе туда? Все, что нам необходимо, у меня есть. Если тебе дадут срок – обещаю дождаться!
– Адвокат сказал, что рассчитывает на два года и досрочное освобождение.
– Освободишься, отремонтируешь мой второй дом и живи себе там. Сделаешь в нем мастерскую и лабораторию для своих механизмов. А параллельно будешь онлайн изобретать с Булатом.
– Мы с ним привыкли работать перпендикулярно, – усмехается Антон.
– Это как?
– Я вертикально за столом у ноутбука, а он горизонтально на диване с планшетом. Или наоборот.
– Да ну тебя! Вечно ты со своими шуточками! Я ведь серьезно. И мои родители согласились, чтобы ты жил во втором доме. Ну чего ваше высочество еще желает?
– Спасибо, принцесса, за заботу. Но жить за счет женщины я не могу. Во-первых, воспитание не позволяет, а во-вторых, – это обычно плохо кончается.
– Хорошо, рассчитаешься за аренду дома, когда продашь свое изобретение. Я тоже поищу заводы, которые могли бы заинтересоваться патентами, помогу с переводом…
– И за это спасибо, но мы уже настроились ехать. На этот раз не просчитывается всего двадцать процентов исхода. Пойми, я чувствую, что все реально сработает! К тому же мы договорились сильно не рисковать.
– Сильно – это значит жизнью?
– Ну представь – нас десять решительно настроенных человек, а откажусь, получится, я один. Позорище!
– И ты не боишься смерти?
– Не боятся смерти только трупы.
– Может, все вы чересчур большие оптимисты и слишком верите в успех, а опасность недооцениваете?
– После слов адвоката о нас в суде мы не можем поступить иначе. Да ты меня словно на фронт провожаешь!
– Так и есть. Мое сердце сжимается от плохих предчувствий… А на душе тревога.
На смартфоне Антон делает поисковый запрос:
– Ок, гугл! «Прощание славянки». – Получив результат поиска, он протягивает телефон: – Смотри, эта скульптура установлена в Москве, прямо на перроне Белорусского вокзала, откуда уезжали на фронт сотни тысяч солдат. Женщины провожали своих мужчин в неизвестность на годы… А я вернусь всего через какие-то три дня.
Кианг внимательно рассматривает фотографию, вздыхает, затем, как славянка на скульптуре, кладет левую руку на шею, а правую – на плечо уходящего в неведомые дали.
– Я поняла… Тот солдат тоже был непреклонен.
– Такова мужская доля…
– Оставшимся женщинам тоже приходилось непросто… В Китае тоже провожали, а потом работали за двоих, воспитывали детей, ждали, переживали… И все – в одиночестве.
– А это – женская доля…
– Не всегда такая, – возражает Кианг и находит на смартфоне фрагмент грандиозного военного парада в честь семидесятилетия образования республики. – Этот парад прошел в Пекине десять дней назад.
Антон с восхищением смотрит, как одухотворенные девушки в коротеньких юбках и замшевых сапожках, крепко держа штурмовые автоматы, идеально ровными шеренгами проходят маршем по площади под «Катюшу» на китайском языке.
– Смертельная красота! С твоими стройными ногами ты блестяще смотрелась бы вот на этом месте.
Улыбаясь, Антон показывает на девушку, шагающую впереди строя, которая отдает честь стоящему на трибуне Председателю Си Цзиньпину.
– Меня туда не возьмут, потому что я уже отдала свою честь тебе, – усмехается черноокая. – Но если ты попадешь на эту трибуну, обещаю лично пройти мимо нее строевым шагом.
– Чтобы увидеть такое чудо, буду стараться…
– Название этой площади – Тяньаньмэнь, переводится как Врата небесного спокойствия. Мне оно сейчас очень пригодилось бы, потому что ты, Денисов, все-таки вывел меня из равновесия, – с едва заметным упреком признается Кианг. – Я только начала постигать радости любви, а ты уже ввергаешь меня в ее муки. Но знай, у твоей самки с ее самцом была полная гармония. Мне было хорошо с тобой, спокойно, комфортно, приятно… Я буду ждать тебя, волноваться и скучать.
Влюбленные, словно бронзовые в лучах закатного солнца, еще долго стоят, обнявшись, сознавая, что эта нежность может стать последней в жизни Самца.