– А мне тебя. Искренне. Жалкое это зрелище, когда о морали говорит тот, чье тело коноёбит от пошлых мыслей. Впрочем, все о внутренней красоте глаголят, а думают о сиськах. Не ты первый и не ты последний.

Тут, наконец, вернулись девушки. И Леха, взяв под ручку загадочно улыбающуюся Яну, почтительно удалился вместе с ней.

– Она просто влюбчивая девушка, – сказала вдруг Катя, поймав неодобрительный взгляд Макса.

– Угу… Вот только струнки сердечных дел у нее звучат в области паха при виде нового рыцаря.

– Обязательно все опошлить надо?

– А чего тут еще можно опошлить?!

– Какой же ты зануда!

Вдруг Катин телефон спел первый вокальный такт «Алилуйа», возвестив тем самым о новом текстовом сообщении. Она загадочно улыбнулась, а затем снова отлучилась в туалет. Но перед тем, как захлопнулась дверь в уборную, Макс успел заметить, что Катя приложила к уху телефон. Что-то ледяное лопнуло и разлилось по внутренностям Макса, накрепко приморозив его к стулу. Через десять минут Катя вернулась в приподнятом настроении.

– Мне надо уйти сегодня пораньше. Закончим завтра, ладно?

– Куда? – Макс хотел сказать «когда», но язык выдал его истинный вопрос.

– Подружка приехала из Питера. Не видела ее тысячу лет.

– Еще одна?

– Представь себе.

За свою богатую сексуальными обломами жизнь он заметил, что когда девушка на вопрос «куда» отвечает «какая разница», то скорее всего идет просто по делам. Но если она как по нотам рассказывает о подружке, то с львиной долей вероятности у этой «подружки» есть член.

* * *

Выйдя на улицу, Макс глубоко вдохнул аромат прошедшего дождя. Правой рукой в кармане он слегка сжимал пульт. Другой рукой из левого кармана он вытащил ленту презервативов. Розовая вывеска над входом в кафе, которому неизвестно почему дали название в честь шотландского озера ЛОХ-НЕСС, горела не полностью. Осталась лишь первая часть слова, издевательски горевшая в темноте. В его свете Макс смог разобрать дату на ленте презервативов, означавшую, что срок годности истек уже больше года назад. Он выбросил их в урну у входа. Затем, подняв капюшон, вставил в уши наушники и погромче включил тяжелую музыку, чтобы не слышать сейчас никаких мыслей. «От металла до секса один шаг» – так гласило кричащее и запугивающее молодежь название статьи из «Комсомольца» времен СССР, на которую он наткнулся пару лет назад в стопках старых газет у своей бабки.

– Как же они ошибались… – пробормотал Макс себе под нос.

8. Как устроена женщина

На следующий день вместо того, чтобы пойти на работу, Макс взял отгул и сразу же после обеда отправился в один неплохой бар. Первые два глотка вискаря на короткое время вернули жажду жизни. Однако уже через десять минут, сидя за барной стойкой, он тщетно пытался совместить воедино реальность и лицемерное творчество поэтов, писателей и сценаристов, чьи герои, глаголя пышными фразами, выдавали похоть женщины за возвышенные чувства, а ее блядство за непостоянство женской души и натуры. Максу тоже хотелось попереживать красиво и со вкусом, но в голову ему лезли отнюдь не патетические мысли. Однако следует отдать должное его воображению – мысли эти были достойны премии AVN Awards.

В первую очередь его мучили несколько вопросов: есть у Кати кто-то или нет? Спала ли она уже с ним? И если да, то каков он в постели? Если нет, то когда она собирается это сделать? Трогал ли он ее за..? Смыкались ли ее губы на его органе? Держал ли он ее за волосы в этот момент. Закатывала ли она глаза, когда он насаживал ее на свой хрящ любви? Откатывалась ли она, запыхавшаяся после всего, выдыхая с глубоким удовлетворением: «Вот это да!!!»

– Сссука! – зло процедил Макс, ударив кулаком по стойке бара.

– Простите? – изумленно произнес бармен.

– Да нет, это вы меня… простите. Можно еще, пожалуйста? – Макс извинительно опустил глаза и пододвинул очередной пустой стаканчик бармену. Тем временем колокольчик входной двери бренькнул, как лишенный всяких эмоций дворецкий, и внутрь вошел Том. На секунду тот остановился, скинув с головы промокший капюшон, с удовольствием потер замерзшие под весенним, но холодным дождем руки и направился к стойке бара. Еще через секунду, усевшись справа от Макса, он заказал себе стаканчик текилы. Посыпав углубление большого пальца солью, он слизал ее и хлопнул залпом текилу, быстро заев все это дело ломтиком лайма.

– Аххх!.. Бр… Ну, рассказывай. – Том по-дружески толкнул Макса в бок и заказал себе еще одну порцию.

– Не дала… – выдержав минутную паузу, ответил Макс с выражением вселенской трагедии на лице. Том прыснул в сторону уже набранной в рот следующей порцией текилы и, не в состоянии сдержать себя, захохотал, согнувшись пополам на высоком табурете.

– И для этого ты меня позвал? – После первого приступа смеха Тома поразил второй, еще более припадочный. Глядя на него, Макс сначала расплылся в улыбке, а потом тоже не смог сдержать смех, хоть и был этот смех, как показалось бы стороннему наблюдателю, сардонический. Так смеется бедняк, обнаруживший, что его последние штаны прохудились на причинном месте.

Отсмеявшись, Том махом допил то, что осталось в стакане, и заказал еще. Затем он закурил и снова повернулся к Максу. Правый его глаз залип в прищуре, как бы подмигивая, а улыбка излучала иронию и снисходительность сильного. Том всегда производил впечатление хоть и наглого, но далеко не злого человека. Однако, даже несмотря на это, рядом с ним Макс почувствовал себя сейчас снятым и брошенным на пол гондоном после неудачного секса.

– Что мне делать. Том?

– Вы программисты умеете управлять кибермиром, но часто не можете совладать с каким-нибудь влагалищем. А ведь это опасно. – Том перевел взгляд с логотипа компании на бейджике, который Макс забыл отцепить со своего кармана и посмотрел ему прямо в глаза. – У вас в руках мир, а у женщин – вы.

– Просто суки они все… – Макс отпил из стакана и выпустил дым вниз.

Выговариваясь на тему «какие бабы суки», он чувствовал себя немножко мачо. Однако с образом мачо не был согласен его кадык, который не переставал ходить ходуном. И сейчас, выдыхая сигаретный дым на манер малоэмоциональных героев из американских фильмов пятидесятых, он рассчитывал обрести хоть капельку их характера.

– Э, брат, что-то ты уж совсем обижен. Женщин следует любить. Но вот только правильно это делать умеют далеко не все. – Том подмигнул и стряхнул пепел в стеклянную пепельницу.

– Да я ради нее готов был в стенку расшибиться! А она… ноги об меня вытерла. – Макс процедил последнюю фразу сквозь зубы. Таким голосом в фильмах о сталинских временах чекисты говорили о предателях родины.

– Верю. А ей действительно это было надо? Или таким образом ты пытался расстегнуть ей лифчик? – Том забавно сморщил удивленную гримасу, и Максу самому стало смешно.

– Да уж… – напрасно пытаясь скрыть растянувшуюся улыбку, произнес Макс. Том казался ему тем человеком, которого вряд ли можно было застукать за проливанием слез по прошедшей любви. Этот тип, полагал он, уже через пару часов будет гладить голый зад новой красотки, если какая-нибудь манда решит бросить его. – Просто я чересчур сильно люблю ее.

– Ты ее неправильно любишь.

– В смысле? Что я делаю не так? – Макс почти вызывающе посмотрел на Тома.

– Ну, ты сам-то напряги воображение, чтобы взглянуть на себя со стороны. Твоя пиписька бегает за Катей, а ты бегаешь за своей пиписькой. Это тебе еще повезло, чувак, что Катя от тебя и правда убегает. Есть люди, искренне верующие, что дух полностью властвует над плотью и подчиняет её себе. Поэтому, когда их яйца начинают стонать по какой-нибудь бабе, а мозг кричит им: «дебил, беги от нее, она тебе детей засранцев нарожает, а тебе еще жить и жить», они просто выключают рассудок. А потом они никак не желают признать тот факт, что это их хер ими так жестоко управил: долги, сопли, нервы, скандалы, ранняя седина. Тогда они начинают выдувать из себя идею любви. Мол, это высшее состояние духа такое – любовь, ради которой они живут и служат в муках своей пиз… гм… музе. А по сути, муза-то их – обычная дыра.

– Катя – не дыра!.. – вскипел Макс, но просто отмахнутся от сказанного Томом было невозможно. Ведь он действительно потакал своей похоти, будучи не способным ее обуздать. С минуту они молча сидели, каждый рассматривая свой стаканчик.

– Пойми, Макс. Женщину надо просто взять. – Тихо продолжил Том, выведя Макса из транса. – Именно просто. И именно взять. И ничему ни у кого учиться здесь не требуется. Все это уже заложено в нас с древними инстинктами, которые люди старательно заретушировали слоями этикета, подобно тому, как они скрывают свою наготу под пышными одеждами. Правильно любить женщину – это уметь взять ее!

– Но я пытался!

– Ты пытался лишь отчитаться перед самим собой. А теперь возьми ее.

– Но… Как ты себе это представляешь?

– Любая женщина мечтает побыть блядью… только слово это не любит. Поэтому таким образом хочет побыть ей, чтобы не почувствовать себя блядью.

– Ну… это ты зря так… – на лице Макса снова заиграла обида.

– Ой, да ладно тебе! Маленький, что ли?! Баба тоже человек и хочет ебаться. И также, как и мы, заводит знакомства ради ебли без обязательств. Но чтобы о ней не подумали, что она такая-сякая, она колотит понты, мол, дает ради более высокой цели – ради любви или влюбленности. Причем, проще она даст тому, чье мнение о ней не столько для нее важно, сколько его тело подходит просто для мимолетного перепихона. Если же ты ей нравишься еще и как человек, то она будет строить из себя не просто блядь, а… труднодоступную блядь.

– То есть, ты считаешь, что я нравлюсь Кате? Поэтому она мне не… – Макс оживился.

– Ты?.. С тобой другая история. – Том махнул рукой.

– В смысле?

– Ты слишком долго покупаешь товар, – Том снова закурил. – Пока ты ей что-то предлагаешь, бегаешь перед ней на цыпочках, она начинает чувствовать, что у нее есть выбор. А выбор – это ответственность. Женщина хочет секса не меньше мужчины. Но хочет, чтобы мужчина взял на себя всю моральную ответственность за него. Впрочем, не только за секс, но и вообще за все важные решения в жизни. Именно поэтому женщины просят чего-либо намеками и никогда не говорят прямо – чтобы отказаться от ответственности. Если что не так, то всегда можно сказать, что ее неправильно поняли. Ну, а если ты «слишком умный», чтобы осознать все это и не брать на себя ответственность, то она тебе говорит, что ты «размазня, а не мужик». Пойми, они не плохие и не хорошие. Просто они так устроены. Поэтому притворись решительным и ответственным дурачком. Просто дай ей почувствовать себя королевой пока будешь напяливать ее. Вот и весь секрет.

– Но ведь… это все так… грубо, пошло и ужасно цинично!..

– Это то, о чем на самом деле думают люди. Просто не все способны признаться себе в этом. Куда приятнее называть себя творением божьим, нежели высшим приматом. Суть от этого никак не изменяется – мы кусок мяса с костями, жаждущий такой же плоти. А наш интеллект закрывает все это красивой декоративной коробочкой в виде поэзии чувств. – Том заказал еще «мензурку» и разом опрокинул ее. – Впрочем, раньше людям дико было слышать даже о том, что земля вращается вокруг солнца, а не наоборот. Выиграли те, кто говорил правду… Ну, по крайней мере, их последователи, дружащие с реальностью… Родоначальников-то сожгли, конечно…

– Тебя послушать, так складывается впечатление, что ты сам сильно обижен за что-то на женщин, – неуверенно, едва слышно сказал Макс и почему-то виновато посмотрел на своего собеседника.

– Даже если бы это и было так, то сути моих слов это бы не изменило… Но я не обижен… – Том задумался о чем-то на минуту, гоняя по стойке бара из руки в руку стаканчик для текилы, – я просто философский натурист. Я принимаю и люблю вещи такими, какие они есть на самом деле.

– И… как же ты рассматриваешь нашу с Катей ситуацию?

– Ситуааацию… Скажешь тоже! – Том усмехнулся. – Пойми, Макс, у девушки бывает избранный, а бывают поклонники, которых она держит для чувства своей значимости. И она считает, что делает этим поклонникам одолжение, позволяя ухаживать за собой. Некоторых держит на поводке обманом. От некоторых отделаться не может. Иногда честно признается себе, что врет, иногда врет сама себе, что честная. А о некоторых говорит, что ухажер лохонутый сам виноват. И так оно и есть, скорее всего. – Том затянулся сигаретой. – Надо уметь распознавать, какую роль выбираешь.

– Похоже, мне в этой жизни особо не приходится выбирать роли, – Макс отвернулся.

– Кнопки. Ведь это как раз то, в чем тебе, как программисту мало равных, верно?

– Ну да…

– У тебя есть пульт. Подготовь ее. И бери. Не жди, что на тебя кто-то напрыгнет сам, как в порнофильмах. Ведь именно из таких сценариев состоит львиная доля твоих фантазий, правда?

Макс потупил взгляд, потому что именно этого он все время и ожидал от Кати – что она все сделает с ним сама, и напрыгнув на него, изнасилует, как следует. Последняя фраза этой мысли ассоциативно вывела его на другой, не дававший ему покоя вопрос.

– Слушай, Том. А… не считается ли это изнасилованием? Ну, в смысле, когда я пользуюсь пультом для…

– Чувак, человечество обязано своим существованием изнасилованиям. До сих пор многие женщины любят, когда их берут силой, а у каждой хоть раз в жизни случались фантазии на эту тему. Вообще-то, это одна из их самых распространенных фантазий. Они и в реале не были бы против насилия, если бы имели гарантии, что после этого их возьмут замуж с полным сундуком их проблем и будут лелеять, пока они рожают и рожают.

– Ты это сейчас серьезно? – Макс с недоверием посмотрел на Тома.

– А ты думаешь, почему даже самые хорошие девчонки так падки на лиц ближнего зарубежья с их грубостью и примитивными ухаживаниями? Не обижайся, мэн, но если бы ты родился двести лет назад, то ты бы вообще никогда не познал прелестей влажных ласк, потому что в те времена еще происходили дуэли из-за женщин. Ты живешь в России, где для того, чтобы поиметь качественную девчатинку не приходится особо напрягаться, но даже живя здесь, ты не умеешь использовать возможности… – Том посмотрел на пустой стаканчик. – Ты вообще не способен ни на какой вид насилия, так что не парься насчет этого. А пульт… акцептор воспринимает команды, как свои собственные мысли и желания. Технически – никакое это не насилие, а лишь подсказка прямиком в подсознание. Без пульта тебе пока что ничего не светит. Я вообще смутно себе представляю, как ты можешь продлить свой род. Не обессудь.

Перед мысленным взором Макса предстала жирная, черноволосая по всему телу и с лицом, покрытым угрями, соседка, которая при встрече одаривала его желтой похотливой улыбкой с треснувшей губой. Продлевать род с «этим» Макс не решился бы и на необитаемом острове, даже если бы был парализован и не имел возможности дрочить. Лицо его залилось краской. Все, что сказал о нем Том, он тысячу раз обдумывал сам. Но теперь он это услышал так откровенно и так подробно в свой адрес, как мог бы услышать кадавр о причинах своей смерти на столе у патологоанатома. Максу было противно слышать все то, о чем говорил Том по отношению к женщинам. Он не разделял подобных взглядов, считая их уделом быдла из подворотни. Но слова Тома посеяли в нем семя, которое дало росток сомнений в его собственных взглядах на человеческие отношения.

– Ну, хорошо. А как же мне быть с ее бойфрендом? – тихо спросил он.

– Нет у нее никакого бойфренда. По крайней мере, я бы его так не назвал. Дальше поцелуев у них пока не зашло. Так что поторопись, – Том затушил очередную сигарету, – а на этот раз она действительно проводит время с подружкой, которую давно не видела.

– Откуда ты все… – оживился Макс.

– Я присматриваю за ней одним глазком, дружище, – Том показал пальцем у себя за ухом. Именно в том месте у Кати должен был быть чип. – Так что хорош бухать. Вспомни, что и ты когда-то был самым удачливым сперматозоидом. Возьми ее уже. Она готова. И будет твоей.

Макс уставился на Тома, как мальчик, ожидающий получить мопед в подарок. На лице у него читалось предвкушение от удовольствия. Такое выражение лица можно видеть у обладателей оружия перед использованием его по назначению, или у обладателей особого инструмента, когда требуется выполнить сложную задачу. Настроение его явно улучшилось.

– Слушай, Том. Ведь ваш настоящий заказчик – это ФСБ, верно? – Макс посмотрел на Тома глазами верного пса. С такими лицами бдительные граждане из сериалов смотрят на «человека из органов». – Ведь мы с этой штуковиной всю проклятую Америку нагнем! Макс заговорил благоговейным шепотом.

– Во-первых, ты сначала хотя бы одну бабу нагни. А во-вторых, – Том выпятил нижнюю губу, – и заказчиком, и создателем являются США.

– Да ну нахуй!

– Угу. А испытывают у нас, – Том, слез с табурета и бросил на стойку несколько купюр. – Ну, а в-третьих, данная разработка – это инициатива абсолютно частной фирмы, и ни к какому конкретному государству или политике отношения не имеет. Мужик у них там давным-давно превратился в тряпь, вот и родилась идея нового сервиса. Так что расслабься и забудь про шпионов и теории заговоров. Спецслужбы тут не причем. Просто в России безопаснее проводить испытания с точки зрения гигантских исков, которые грозят за это на западе со стороны системы защиты гражданских свобод.

– Вообще-то я думал, что товар уже готов… Ты говоришь, испытывают?..

– А с тебя разве уже взяли деньги?

– Нет, но… Я не единственный, кто участвует в этом эксперименте?..

– Тебя это никоим образом не должно волновать. Ты получил пульт. Пользуйся в свое удовольствие столько, сколько потребуется. – Том хлопнул Макса по плечу. – Ладно, мэн, я отчалил. На связи.

II. А мечты, таки, сбываются…

9. Что такое счастье

Вечером того же дня Макс направился в кафешку, где его и Катю воспринимали уже как постоянных клиентов. Воспоминания о недавнем разговоре с Томом придали ему некоторой бодрости. И сейчас, выпуская дым в темнеющее небо, Макс вдруг ощутил странную решительность, которая граничила с отчаянием. Такую решительность испытывает человек, играющий в русскую рулетку, когда в качестве приза на кону мечта всей жизни, а за отказ от игры грозит пожизненное рабство.

Вывеску над входом в кафе починили, и Макс видел в этом хороший знак, несмотря на то, что на этот раз ему пришлось ждать Катю еще дольше, чем обычно. Она пришла с тяжелыми сумками, полными продуктов и часть вечера рассказывала о своей тупой, как она ее называла, подружке, которая, живя в Питере уже два года, до сих пор путает Кунсткамеру с Петергофом. Затем Катя жаловалась на тяжелую учебу, на подработки репетитором, на то, сколько ей приходится выносить, ездя на метро к своей больной бабушке в больницу.

– А ведь так хочется побыть женщиной. Быть слабой и ни за что не отвечать, – резюмировала она. – Эй, чучело! Ты меня слушаешь? – она, улыбнувшись, помахала рукой у него перед глазами.

– Всем иногда хочется побыть женщиной. Даже мужчинам, – очнулся Макс от своих мыслей.

Глаза Кати округлились, когда он, затушив сигарету, подозвал официантку, заплатил ей и встал, чтобы уходить.

– Ты торопишься?

– Да. Мне пора. Я тебя провожу.

По дороге домой, боковым зрением он уловил пытливые взгляды Кати.

– Не хочешь взять у меня сумку? – не выдержала, наконец, она.

– Нет, не хочу.

– Да что с тобой такое сегодня? Я накупила тяжелых продуктов, рассчитывая на твою мужскую помощь. По-дружески вежливо, ведь, попросила, а ты грубишь!

На какую-то долю секунды Макс уже был готов выпалить: «Ну, пиздец! А если я теперь член вытащу, мол, пососи, я рассчитываю на твою женскую помощь?!» Но вовремя опомнился, несмотря на неведомую ему до сего момента животную ярость первобытного самца. Стараясь сохранять самообладание, он ответил:

– Я не грублю. Просто не хочу. А ты не хочешь мне зашить куртку по-дружески? Я же не покупаю продукты, рассчитывая на то, что ты проявишь свои женские кулинарные способности, да приготовишь мне чего-нибудь как другу.

– Ясно. Наслушался вчера шуточек своего ушлого дружка… Только я не такая, как Яна, чтобы на это купиться. Дальше я сама пойду!

– Хорошо, – Макс отсалютовал ей и развернулся, чтобы уходить.

– Вообще-то я тебе помогаю с твоим проектом! – Крикнула она ему вслед.

– Нет никакого проекта. Я все выдумал, чтобы снова попытаться трахнуть тебя! – Макс уже шагал прочь. Из кармана он достал пульт и импульсивно, сам до конца не отдавая отчета этому действию, зло нажал на кнопку «либидо», выставив при этом максимальный уровень с отметкой «10». Через полминуты за своей спиной он услышал торопливое цоканье каблуков. Обежав его спереди, Катя размахнулась для пощечины, но Макс успел поймать ее руку.

– Пусти! – она попыталась высвободиться.

– Ты сама внедрилась в мое личное пространство. Это моя территория и здесь я командую и решаю, – он отпустил ее руку, но Катя снова попыталась ударить его, на этот раз кулаком в грудь. Макс поймал ее за плечи, вдыхая сводящий с ума женский аромат. Пытаясь высвободиться, она сексуально сдула волосы с глаз, и его член предательски уперся в брючную молнию, грозясь прорвать ее и выскочить, как чертик из табакерки, раскачиваясь при этом маятником метронома. Всю его жизнь до этого момента многочисленные феи из эротических фантазий сами ловили Макса за член, уговаривая нежно изнасиловать их. И сейчас он испытал настоящий инсайт, осознавая, что девяносто девять процентов всех действий на пути к цели были бесплодны. Он рывком притянул Катю за плечи и поцеловал ее в засос. В отличие от ее глаз, которые пребывали в изумлении еще несколько секунд, язык Кати оказался более сообразительным. Поцелуй получился настолько нежным, а ее дыхание было таким свежим и горячим, что Макс моментально кончил.

* * *

Он проводил ее до дома, где они поцеловались еще раз, прежде чем Катя аккуратно высвободила свою руку из его руки и с застенчивой улыбкой растворилась в темноте подъезда. Перед тем, как исчезнуть в темноте, она остановилась на секунду в пол оборота, чтобы помахать ему.

Макс зашагал прочь. Воображение не скупилось на смелые фантазии. Все они были пошлые и по первобытному лишенные всякой романтики, но это его ничуть не беспокоило теперь. В его голове мелькнула мысль, что, по-видимому, именно так ощущает себя человек, выигравший несколько сотен миллионов долларов. Еще вчера этот человек помышлял посвятить свою жизнь науке, стартапам, миссии доброй воли в Африке, а сегодня все его помыслы содержали лишь сцены из порнографического фильма, показав, что все предыдущие высокие идеи были лишь заменой прежде недостижимому, или же служили средством достижения того самого. «Разве это является истинной целью всех людей? – спросил сам себя Макс. – Ведь я люблю ее самой чистой любовью на свете! Я точно знаю это!» Но образ чувственных, слегка влажных губ Кати тотчас же заиграл явно не в поэтическом эпизоде воображения Макса. И хотя до его дома было далеко, добираться он решил пешком, предвкушая очень интересные события в ближайшие дни.

От мысли, что Катя будет принадлежать ему, Макса пронимала дрожь. Но образ «его Кати» все никак не натягивался на парадигму его представления о самом себе. Он пытался переварить эту мысль, визуализируя себе, как будет неистово онанировать сегодня перед сном в своей постели. Но реальность продолжала наваливаться на него той своей мягкой бархатной стороной, которой она обычно наваливается на победителей. Он почувствовал, как чья-то рука резко одернула его за рукав, и через секунду Катины сладкие губы вновь одаривали Макса поцелуями, обещающими главный приз сегодняшнему самцу-победителю.

* * *

Через час они лежали голые на больших диванных подушках, скинутых в спешке на пол в гостиной квартиры Катиной бабушки, которая сейчас лежала в больнице. Макс курил сигарету, а Катя рассказывала что-то позитивное, поглаживая его по тщедушной груди. Он не слушал ее. Еще вчера он был уверен, что иметь эту самку будет лишь в своих фантазиях до самой старости, а сегодня все его страхи оказались надуманными и смешными. И вот он уже даже не был готов принять всех подарков судьбы, желая перерыва в развитии событий. Сегодня в кафе ему вдруг стало уже наплевать на то, что будет. «Просто взять, – опять подумал он. – Как же все просто, когда тебе все равно!» Для кого-то некоторые вещи всего лишь клише. А для кого-то это прозрение.

Наслаждаясь тишиной, когда Катя, наконец, уснула, Макс поглаживал ее бедра и ягодицы, ощущая нежнейшую кожу. Курносая грудь походила на двух спящих лисичек с милыми мордашками. «Никаких резинок у меня нет. Возьми меня уже так!» – воспоминания о недавнем ощущении горячей влаги узкого влагалища не давали ему заснуть: прижав Макса спиной к стенке у кровати, и сидя на нем, Катя вовсе не была похожа на непорочную деву. Ее нежное нутро в финале выдало четыре мощных спазма, которые подобно детонатору взорвали головку Макса в обессиливающем оргазме, и его член наполнил Катю горячим напалмом.

После первого раза и небольшого перерыва последовали ласки, которые переросли в еще один заход. На этот раз все было более нежно, медленно и прочувствованно. В позиции doggystyle Катя подмахивала ему бархатной попкой в ритм своих тихих, но чувственных вздохов. Макс все еще не верил в происходящее, когда обеими руками поглаживал ее прогибающуюся и гладкую спину.

И сейчас, рассматривая спящую красавицу, он ждал завтрашнего утра, чтобы с первым открытым Катиным глазом посвятить ей всю свою утреннюю эрекцию. Похожее волнующее нетерпение он испытывал последний раз лет пятнадцать назад, когда дед подарил ему на день рождения велосипед. Кататься на нем хотелось, не переставая, снова и снова. И тогда он долго не желал идти спать. Бесконечное счастье окутывало его от одной только мысли, что велосипед и утром по-прежнему будет принадлежать ему, радуя своим существованием и даруя возможности для открытия чего-то нового в этом мире. «Не верьте тем, кто авторитетно глаголит, что не стоит гнаться за мечтой. Они не вкушали плодов этой охоты никогда. Лжецы!» – Подумал Макс.

Наконец, он встал, чтобы пойти отлить. Смывая в раковину сперму с члена, он пообещал Богу, в которого не верил, что если Катя забеременеет от него и родит, то он будет носить ее на руках до конца своих дней.