8
Ирина Александровна сидела за письменным столом в комнате дочери. Перед ней аккуратная стопка тетрадей. Надев очки для чтения, она не спеша пролистала их, одну за другой, отметив красивый подчерк дочери. Затем она взяла дневник и изучила его. Она не помнила, когда последний раз смотрела его, и хоть ей не было за это стыдно, какое-то неприятное ощущение все же беспокоило. Раньше этим занимался муж, он долго не мог найти работу в новом городе и почти все обязанности по дому возложил на себя. Он сам этого захотел. Должно быть, ему было стыдно за то, что он не может их обеспечить. Он превосходно ладил с Таисией, всегда знал, как на нее повлиять. У него был какой-то природный дар, не зря он всегда мечтал иметь много детей. В чем-то его суждения были наивны. Он обижался, когда жена говорила ему это, но также быстро отходил. Она подолгу молчала о многом, чтобы не обидеть его. Сперва убеждая себя, что делает это ради него, затем, чтобы не расстраиваться самой. Однажды она заметила, что прячет глаза, стараясь не встретить его взгляд. Он это тоже заметил, но промолчал. Он, как и она, тоже все чаще и о большем предпочитал молчать. Иногда, чтобы не наткнуться на порцию критики, иногда, просто было лень обороняться. Он был согласен на все, и чем больше он соглашался, тем больше злилась она. В один момент ее нервы, перетянутые как струны, сыграли резко и грубо. Случилась обычная ссора, какие случались и раньше, только сами они были уже не те. Трудно было углядеть в ней причину, возможно, сама причина всю ссору стояла в стороне, как Таисия, сидевшая в это время в своей комнате, в надежде что все это закончится, и они снова будут жить как раньше. Но как раньше уже не было. Папа ушел в тот же вечер. И больше не приходил с тех пор.
– Чертов гений, – пробормотала мама. – Хоть в чем-то он прав. Я никакая мать.
Она закрыла дневник. Слезы блеснули в ее глазах и медленно покатились вниз по щекам. Она вытерла их тыльной стороной ладони и вернулась к виду ночного города за окном. Затем она набрала чей-то номер на мобильнике и сообщила, что приболела и завтра не выйдет на работу, и скорее всего послезавтра.
Впервые, она не знала как ей поступить, пребывала в полном смятении. Может даже лучше, что Таисия побудет немного с бабушкой, думала она. В последнее время у них с дочерью никак не клеились отношения. Такая же упертая как отец, никогда не уступит и не сделает так, как ее просят.
Она снова достала телефон, порываясь набрать номер дочери, но, побоявшись лишь ухудшить положение, положила его на подоконник. Она смотрела на себя в темном отражении окна. Казалось, что на нее смотрит постаревшая, всеми забытая одинокая женщина. Неужели так и есть, пронеслось у нее в голове. Совсем недавно она была еще ребенком. Задавала вопросы, мечтала, грустила и радовалась, узнавала мир вокруг. А что сейчас? Что она получила, узнав его? С отличием закончила школу, потом университет. Нашла хорошую работу. Вышла замуж за того кого любила просто так, за то что он есть, за то что он рядом – за то, за что сейчас ненавидела. Родила дочь, которую также любила за то, что она у нее есть. За ее улыбку и смех, за ее мягкий нежный голос, шепчущий на ухо "я люблю тебя, мамочка". За ее тугие, но нежные объятия. Она думала, что делала все ради того, чтобы они жили счастливо, работала с утра до вечера, часто моталась по командировкам, жертвуя обыкновенными радостями жизни. Что она получила взамен? Муж ушел, дочь ее ненавидит.
Большая желтая луна проплывала над домами, оставляя отблески на их белых плитах. Блестели замерзшие лужи и асфальт пустой дороги. Горели неоновые вывески круглосуточной аптеки и кафе напротив. Светофор моргал, оповещая о наступлении глубокой ночи. Женщина отошла от окна, села в кресло и уснула.
Иногда даже самые короткие встречи заканчиваются нестерпимой болью при расставании. В такие моменты, как правило, вспоминается самое лучшее в человеке, то, что он значит для тебя на самом деле. Все вспоминаешь, а если не знаешь его достаточно, то в переполненной безадресными вопросами голове селится разочарование от недосказанного, недоспрошенного и недоузнанного. Но главное это чувство несправедливости, и какой-то насмешки судьбы, которая любит отбирать только что найденное нами счастье прямо из-под носа. Это все красивые отговорки, придуманные кем-то кто не смог справиться с обстоятельствами, а они, порой, складываются совсем иначе, чем мы себе представляли. Некоторые вещи просто неизбежны, и, не желая это признавать, мы вновь обращаемся к этим отговоркам.
Снова шел снег. За ним – черный лес и неизвестность. Таисия немного успокоилась, глядя в окно, она думала о доме. Ей казалось, что она не была там целую вечность. Она вспомнила маму, ее улыбку, которая, с уходом папы, померкла и исчезла совсем. Девочка достала телефон, на нем по-прежнему не было ни одного пропущенного. Даже Зоя молчала. На часах был еще только вечер, за окном глубокая ночь. Да и число, будто не сдвинулось с места с момента начала поездки. Таисия расстроилась, теперь и телефон отказал. А может он завис, и поэтому молчит все это время, подумала она. Но все работало как обычно. Нужно было проверить звонит ли он. Она набрала свой номер. Тишина в трубке сменилась длинными гудками. Она убрала телефон от уха и еще раз проверила номер. Номер был набран верно. Гудок прервался.
– Алло, – ответил детский голос на другом конце. Внутри все похолодело и сжалось. Отдавая себе отчет в том, что не может слышать саму себя в телефоне, ей все равно чудилось, что это происходит.
– Алло, говорите, – повторил голос.
– Извините, я наверно ошиблась, – неуверенно ответила Таисия.
– Ничего, с кем не бывает, – спокойно ответил голос, и вызов завершился.
Таисия еще больше сконфузилась. Сколько раз она именно так отвечала в подобных ситуациях раньше. Так отвечал ее папа, он всегда был приветлив и ее учил тому же. После того как он ушел, все изменилось. Таисия изменилась, ей больше не хотелось быть приветливой. Ей хотелось сделать больно, увидеть как человек, которого она обижает, меняется в лице, как его светлые глаза потуплено смотрят, а губы трясутся от обиды. Она не осознавала этого, или боялась признаться самой себе, но подсознательно знала, что это так.
Поезд рассекал ночь. Рельсы дрожали при его приближении, лес был настолько близко, что деревья едва не касались поезда. Их ветки разлетались в разные стороны, сбрасывая тяжелые снежные массы. Снега становилось больше, земли уже не было видно. Облака взвивались из-под колес, становясь гуще. Снег был вокруг, он поднимался от земли и направлялся обратно к небу.
Ехать стало труднее. Капитан то и дело сбавлял скорость, вглядываясь вдаль. Каждый раз, когда поезд замедлялся, Таисия подскакивала к окну в надежде увидеть огни города, но за окном ничего не менялось. Вскоре поезд остановился совсем. С пристрастием Таисия разглядывала лес вокруг. Невысокие ели и вековые сосны, через которые виднелось освещенное звездами синее небо. Ниже лес казался непроглядным и черным.
В коридоре послышались шаги проводницы. Она направлялась в кабину машиниста. Девочка выскользнула из купе и последовала за ней. Проводница казалась взволнованной и не слишком-то уверенной. В кабине, Капитан, высунувшись в окно, изучал местность. Он тоже был взволнован. Казалось, он впервые проезжает это место.
– Что случилось, Капитан? – спросила проводница.
– Впереди пещера, она может быть завалена. Отсюда – не видать, – он прищурился.
– Что делать?
– Боюсь, нам придется дождаться рассвета.
– Что?! – удивилась Таисия.
– Ехать дальше по темноте опасно, дорогу сильно засыпало.
– Простой туннель, что здесь такого?
– Я думаю, нам стоит послушать Капитана. Он в этом знает толк, – заступилась проводница.
Капитан гордо расправил усы.
– Но мы должны ехать дальше, мы не можем столько ждать, – в отчаянии проговорила Таисия.
– Исключено, – отрезал Капитан. – Вопрос решенный, идите по своим каютам и отдохните. Вы юная леди, особенно вы, очень устали и вид у вас нездоровый.
– Я хочу домой, – проговорила девочка. Она и правда чувствовала себя уставшей. Они с проводницей вернулись в вагон, по своим купе. Ждать целую ночь, подумала Тая, и посмотрела на телефон. В вопросах времени он был бесполезен. Она твердо решила позвонить маме, когда проснется. Эта мысль ее успокоила, она даже улыбнулась, положила телефон рядом и очень быстро уснула.
Таисия проснулась с глубоким чувством заспанности, с каким встаешь поутру, проспав всю ночь. За окном по-прежнему было темно, в поезде тихо. Девочка надеялась уснуть снова, но сна не было. Тускло горел экран монитора. Она внимательно изучила дату, первое июня две тысячи одиннадцатого года. Совсем спятил, подумала она. Ей снова вспомнился тот голос, что ответил на звонок самой себе. Должно быть, это был сбой связи, но он никак не выходил из головы. Казалось, что это голос из многочисленных семейных видеороликов. Поразительное сходство. Такое чувство, будто смотришь в зеркало, а отражение машет тебе, застывшему от изумления. Таисия крутила в руках телефон. Ей хотелось опять сделать этот звонок, но она не решалась. Она боялась, что услышит лишь короткие гудки и это ее разочарует, и в тоже время ей было не по себе от этих ощущений. Она набрала номер. Долгое время была тишина. Возможно, не было сети. Вдруг раздался пронзительный длинный гудок, так ясно слышимый в тишине спящего вагона. Девочка прижалась к телефону. Она слышала свой учащенный пульс, чувствовала, как потеют ее ладони.
– Алло, – ответил тот же голос.
– Алло, – неуверенно проговорила Таисия. Несмотря на некоторую их схожесть, голос Таи был гораздо старше.
– Вам кого? – спросил голос на том конце. Таисия вся сжалась, она не знала, что сказать.
– Это Таисия? – спросила она первое, что пришло в голову. В купе стало жарко, воздуха становилось все меньше. Она отчаянно пыталась взять себя в руки.
– Да, это я. А кто вы?
Таисия пыталась что-то сказать, но ничего не выходило.
– Алло, – повторял голос. – Вы слышите? Кто это?
Так и не найдя слов, девочка бросила трубку. Не прошло и минуты, как ее телефон завибрировал. На дисплее все тот же номер. Таисия не поднимала, она с ужасом пыталась понять, что происходит. Звонок не унимался. Палец невольно скользнул по экрану, девочка прижала телефон к уху, как если бы шум вокруг мешал бы ей, но единственный шум издавала она сама. Она неспокойно елозила по койке, сердце ее дико колотилось, а пальцы рук нервно барабанили по столу.
– Алло, – ответила она.
– Это ты, Пецилия? – спросил голос.
– Нет, – тихо ответила девочка. Ее с кем-то спутали, это должно быть какая-то ошибка. Ошибки случаются, такое бывает. Ничего особенного. Сбой в системе, … а имя? Мало ли Таисий на земле. Откуда она знает про Пецилию? Она вообще не уверена, что такое имя есть на самом деле. Конечно есть – проводницу зовут именно Пецилией, она не раз слышала, как ее так называл Капитан…
– Ты еще там? Пецилия?
– Я не … – пыталась возразить Таисия, но голос какой-то другой Таисии перебил ее.
– Ты в поезде?
– Откуда …?
– Послушай, – голос стал мягче. – Подними свою койку.
– Какую?
– Просто встань и подними.
Таисия резко подскочила и, прижав телефон плечом, последовала инструкции. На дне багажного отсека что-то лежало.
– Это факел, возьми его, он пригодиться тебе, – добавил голос.
Таисия, молча, взяла содержимое.
– Зачем он мне? – спросила она.
– С ним ты пойдешь в пещеру.
– С чего я должна туда идти? Скоро утро, мы проедем ее на поезде.
– Утро не наступит до тех пор, пока ты не сделаешь, как я говорю, – голос говорил уверенно. – Иди в пещеру.
– Но, что я … – не успела Таисия возразить, как в телефоне раздались короткие гудки.
Она посмотрела на факел в своих руках. Это было полным безумием, но она уже привыкла к подобным вещам. Она тихо, насколько это было возможно, надавила на ручку окна – оно подалось вниз. Запахло прохладой и соснами. Она аккуратно перевалилась через окно и, свесившись, спрыгнула прямо в сугроб. Холод тут же окутал ее с ног до головы. Снег забивался в ботинки и таял. Она отряхнулась и двинулась вперед, держась вплотную с поездом. Вокруг было темно, свет горел лишь в кабине Капитана. Не исключено, что он не спит, а все смотрит во мрак пещеры, как, будто это что-то изменит. Таисия подошла ближе, чтобы оценить, что происходит в кабине, ей снова пришлось залезть в снег, и отползти к лесу, откуда открывался лучший вид на кабину машиниста. Капитана не было видно, должно быть он спит, подумала Таисия и вернулась к рельсам. Пройдя до конца вдоль поезда, она вышла на пустую заснеженную дорогу, ведущую прямиком в пещеру. Она шла, постоянно озираясь назад. Что-то моргнуло в окне машиниста. Это встал Капитан, девочка отчетливо видела его спину. Она быстро добежала до входа в пещеру и, укрывшись за уступом в стене, оглянулась на поезд. Все было спокойно. Лишь бы Капитан не заметил ее следы, думала Таисия. Она медленно вошла в непроглядную мглу пещеры, держась рельс, чтобы не заблудиться. Свет звездного неба у входа уже не доставал до нее, да и сам вход был еле различим. Таисия поднесла к факелу зажигалку и щелкнула ей. Факел вспыхнул, осветив пещеру, холодную и глубокую. Камень вокруг блестел под слоем наледи, с потолка свисали ледяные сталактиты. Девочка шла по железной дороге. Стены постепенно удалялись от нее, тоннель становился шире. От пола до потолка тянулись могучие колонны. Камни стен приобретали форму. Они напоминали зверей, некоторые были похожи на кошек, другие на мамонтов. Сталактиты клыками свисали вдоль стен. Казалось, огромное чудовище вот-вот откроет свою пасть, сотрясая землю. Таисия не заметила, как отошла от рельсов и теперь шла вдоль стены, завороженная фигурами и рисунками, высеченными на ней. Она готова была поклясться, что видела эти рисунки раньше. Пингвинов пролетавших над морем, слонов марширующих по заснеженным равнинам. Все рисунки были бесцветными, но она была уверенна, что слоны на них белые. Таисия замедлила шаг, она с изумлением рассматривала стены и потолок. Напротив одного из рисунков, она застыла. Это был поезд, ее поезд, на котором она прибыла сюда. Он стоял напротив черной пещеры, во мраке которой блестели чьи-то глаза. Огонь в руках девочки задрожал, холодный сырой ветер обдал лицо. Она двинулась дальше, и скоро дошла до прохода, из которого лился лунный свет. Проход вел в грот, заполненный водой. Она была прозрачной по краям, но такой глубокой посредине, что казалась черной. Через брешь в каменной крыше грота, в ней отражалось звездное небо, мягко падали крупные хлопья снега. Таисия перешла на другую сторону грота, ступая осторожно по скольским камням, выйдя на заснеженную равнину. Под сугробами чувствовался лед. Таисия поняла, что идет по замерзшему озеру. В стороне одиноко дремал поезд. Он был хорошо виден из-за деревьев, стоял на железнодорожной насыпи, словно на пьедестале. На середине озера блестел огонек. Он дрожал и переливался. Таисия шла прямо на него. Она не знала зачем и куда идет. Движимая каким-то внутренним чувством, она просто шла. Снег усиливался. Его огромные хлопья, кружили словно бабочки, мягко ложась на волосы и одежду. Они затмили собой все небо, серое и мрачное.
Таисия приближалась к месту, где сквозь облако снега, все отчетливее виднелся огонь. Языки пламени танцевали и отражались в ледовых скульптурах вокруг костра. Его треск и шипение сопровождались тихим всхлипыванием и прерывистым плачем. Плач становился громче. За ледяной глыбой, упершись в колени, сидела девочка. В руках у нее была кукла. Она была сломана, и как девочка не пыталась, у нее так и не выходило ее починить.
– Не плачь, девочка, – попыталась успокоить ее Таисия, но девочка продолжала плакать.
– Что случилось? Давай помогу.
– Отстань! – резко выпалила она. – Ты ничем не поможешь. Никто не поможет. Она сломала ее, она вечно все ломает, – девочка заплакала еще сильнее.
Таисия по-прежнему хотела помочь, но не знала как.
– Ну, не плачь ты, – пробовала она. – Я понимаю тебя. У меня тоже ломались куклы, я знаю – какого это.
– Ничего ты не знаешь, – продолжала спорить девочка. – Она ненавидит меня, она специально …
Что-то кольнуло Таисию глубоко внутри, в самых недрах, где воспоминания, словно вода в озере – гладко и безмятежно покоится. Но стоит бросить в воду камень, как на поверхности тут же образуется рябь, поднимутся волны, и захлестнут с головой тебя в прошлое. Эти прекрасные белые волосы Дашки – так звали ее куклу, которую она так сильно любила. Каждый день плела ей косички, по крайней мере пыталась. Выходило неумело, но мило. Был мороз, и Даша пришла в гости к большому плюшевому медведю. Ее щеки должны были покраснеть на холоде. Должны были стать похожими на две большие круглые помидорки. Папа всегда играл с ней после улицы, говоря, что съест эти помидорки. Таисия подставляла свои румяные, еще холодные щеки, и папа крепко прислонялся к ним и целовал. У Дашки тоже должны были быть такие, и у нее должен быть папа, который будет играть с ней. У всех должен быть папа, иначе никак. И у Дашки должны быть краснючие щеки, чем краснее, тем лучше.
– … Она ненавидит меня, – продолжала плакать девочка.
Таисия присела рядом. Кукла в руках девочки смотрела прямо на нее. У нее были большие голубые глаза и красные, измазанные помадой щеки, словно она пришла с мороза.
– Дай посмотрю, – вновь проговорила Таисия. Она тронула куклу, провела рукой по ее шелковистым волосам. Девочка тут же встрепенулась и, нервно одернув руку, отпрянула от Таисии.
– Не тронь меня! Уйди, ты все только ломаешь … – девочка поднялась и бросила куклу в костер.
– Что ты делаешь?! – завопила Таисия. Она резко подскочила и бросилась к костру. Одним движением, она выдернула куклу из огня, и отбросила ее в сторону. Рукав ее куртки охватил огонь, она замахала рукой и, видя, что это не помогает, сунула ее в снег. По щекам катились слезы. Таисия вытерла их рукавом, но он был еще горячим и обжег ей щеку. Девочка чувствовала, как краснеет ее щека, сопровождаясь ноющей болью. Она чувствовала, как если бы секунду назад получила свою первую пощечину от матери. И как теперь внутри бушует самый настоящий вулкан эмоций, необычно сильных чувств, несправедливости и обиды. Таисия тронула щеку, все еще жгло. В ледяной глыбе напротив, она видела свое отражение. Растерянное и напуганное. Слезы блестели на ее глазах, в них отражался огонь костра.
– Почему ты плачешь? – послышался голос девочки, совсем недавно самой нуждавшейся в утешении. Теперь она была на удивление спокойна. Пройдя мимо Таисии, она подошла к ледяным глыбам вокруг костра.
– Я … я не знаю! – ответила Таисия. Она казалась себе маленькой и жалкой.
– Думаешь, мама тебя не любит? – спросила девочка.
– С чего ты это взяла? – разозлилась Таисия.
– Все переживаешь, что, даже убежав из дома, не удостоилась ее внимания.
– Ничего я не переживаю.
– Ты можешь обмануть кого угодно, но только не себя.
– Мне нечего обманывать, – возразила Таисия, но девочка не обращала никакого внимания на ее возражения. Она проводила ладонью по льду. От ее прикосновения с него стекала вода, и глыбы становились гладкие и прозрачные.
– Ты злишься, я вижу.
– Какое твое дело мерзкая девчонка?
– Я такая же мерзкая как и ты. Ведь я это ты.
– Ты не я, – растерялась Таисия.
– Конечно, куда мне до нашей доброй дуры Таисии. Я часть тебя, хочешь ты этого или нет – я твоя злость.
– Нет, нет у меня никакой злости.
– Есть! Я стою перед тобой, ты не можешь сказать, что меня нет. Все твои обиды, все до единой во мне. Я храню их, как ты мне и велела.
– Я ничего не кому не велела, – Таисия старалась держаться.
– Ей нет до нас дела, ты же видишь.
– Неправда! Мама любит меня, – протестовала Тая.
– Она никого не любит, только свою работу. Сколько раз нам приходилось ждать ее дотемна, когда она забывала забрать нас с детского сада.
– Это было лишь однажды. Она не забыла, она была занята и пришла сразу как освободилась.
– Я никогда не забуду тот вечер, тот взгляд воспитательницы. Темная группа и мы … мы тихонько сидели на лавочке возле шкафчиков, проводив всех остальных детей. Они были радостными, рассказывали своим мамам, что ели и с кем играли. А нам было холодно и хотелось домой. Мы сидели вслушиваясь в тишину коридоров, волнительно вздрагивая от каждого шума. Нам казалось, что мама вот вот придет. Она тут же обнимет нас и, горячо поцеловав, попросит ее простить. И наконец, мама пришла, мы просто оделись и ушли домой, притворяясь, что ничего не случилось. Ты пыталась что-то говорить, но она тебя не слушала, я говорила тебе, что она не будет нас слушать. Она никогда тебя не слушала. Ты помнишь про стих?