Тема, которая не дает покоя метафизике, заключена, в основном, в двух вопросах: «что – и как – делает сущее сущим?» и «что есть Бытие само по себе?». А поскольку эти вопросы являются основополагающими, нам потребовалось дополнительное их рассмотрение в связи с продвижением нашего интереса в область причастности сущего не только к человеку, но и к структуре самого социума.

В связи с последним замечанием, сначала обратим внимание на один достаточно важный момент. В метафизике, кроме вышеуказанных двух вопросов, поставлены: и вопрос «что есть сущее?», и вопрос «что есть сущность сущего?», и вопрос «что есть бытие сущего?», но как это ни странно, в ней не поставлен вопрос – по крайней мере, нет его разрешения – «для чего возникает сущее?». А ведь в этом, последнем, вопросе заключено разрешение самой Истины бытия (Seyn, по Хайдеггеру). То есть вопрос заключается не только в том, что есть Бытие само по себе, – то есть Бытие, не определяемое через сущее, – но и в том, каково назначение, какова цель, какова Истина этого исконно-природного образования, названного греками со времен древности Бытием. А эта Истина, как нами ранее уже было показано, находится в тесной взаимосвязи с тем, для чего предназначено возникновение сущего (в виде подручного средства).

Итак, если мы рассматриваем вопрос «что делает сущее сущим?», то мы имеем в виду, как возникает само сущее. Но если мы задаемся вопросом «для чего возникает сущее?», то мы имеем в виду, какая деятельность осуществляется посредством этого внове возникшего сущего и что является результатом этой деятельности, той деятельности, которую «организовало» само Бытие (Seyn). Причем «организовало», не испрашивая на то ни разрешения, ни воли самого человека, и даже наоборот: приневоливая продуктивно мыслящего человека к разрешению своих собственных, социумных проблем-запросов. А вот этот результат должен стать итогом той затеи, которую осуществляет само Бытие, сама Природа в ее древнегреческом понимании.

В качестве примера такого результата можно было бы привести создание Природой (Бытием) еще одного видообразования в форме сообщества людей – соци-ума. Но чтобы осуществить свою идею соци-ума, ей (Природе) нужно было придать этому новому видообразованию еще и метафизическое (сущностное) свойство (сущность) производить новизну, без которой сам социум существовать и в то же время плодотворно функционировать не может. (Под выражением «плодотворное функционирование», как уже известно, мы имеем в виду следующее: во-первых, адаптация внове созданной новизны в структуре социума и взаимодействие ее с тем, что уже имеется в наличии у социума, а во-вторых, зарождение и созревание в «молчаливом» социуме разного рода Необходимостей в новизне того или иного вида).

Так вот, на эту роль существа, производящего новизну – в первую очередь интеллектуальную – и пригодился человек как разумное существо. Но социуму необходимо было не столько просто разумное существо способное рационально (логически) мыслить, сколько существо способное мыслить продуктивно, то есть способное генерировать идеи (чем было обделено все ранее созданное Природой живое). Потому что без создателей идей – как творителей новизны – социум, будь он образован, был бы в творческом отношении недееспособным созданием (стадо, прайд, стая, колония и т. д.), то есть был бы созданием, ориентированным собственными инстинктами, а не идеями. А как мы знаем, если посредством побуждающего действия инстинктов может быть осуществлено только циклическое, само себя поддерживающее круговое существование, существование без развития (то есть не спиралевидное), то посредством побуждающего действия внове создаваемых идей может быть осуществлено существование с прибавлением все новых и новых форм новизны, то есть осуществлено существование с развитием. А вот осуществление самого развития – это и есть Бытие.

Так что вполне можно предположить, что становление социума как нового видообразования Природы шло нога в ногу со становлением приданного ему Подручного Средства – человека, сущностным, метафизическим свойством (а по-другому, сущностью) которого была способность производить для социума новизну в виде идей, подручных средств, новых родов деятельности, новой Продукции.

Вот теперь достаточно четко мы понимаем следующее: рассматривая методологию возникновения новизны в виде приведенного Онтологического Круга, мы уже можем в наглядном виде представить ответ как на вопрос «что делает сущее сущим?», так и на вопрос «для чего необходимо сущее?». А именно: все то, что предшествует образованию подручного средства является тем, что делает сущее сущим (левая ветвь Круга), а то, что следует за образованием подручного средства (правая ветвь) является тем, для чего необходимо сущее, в чем состоит цель его возникновения, или в чем Истина «бытия» сущего, а вместе с последней и Истина самого бытия.

Так что глядя на Онтологический Круг, мы видим, что к деланию сущего (в виде подручного средства) «приложило руку» и зарождение-созревание Необходимости в новизне (Событие-1), и обнаружение человеком этой Необходимости (начало События-11), и создание новой идеи, и раскрытие ее смысла, и формирование вида и сущности искомого сущего в соответствии с этим смыслом, и изготовление подручного средства по идеальному (умственному) образцу искомого сущего (конец События-11 – начало События -111). Что же касается того, для чего было создано подручное средство, то здесь для нас не составляет особого труда понять, что посредством него, во-первых, осуществляется новый род деятельности, во-вторых, производится новая Продукция, и в-третьих, все внове созданное как в процессе События-1, так и События-11, пускаясь в самостоятельное плавание, взаимодействует, сплавляется с тем, что уже имеется в социуме. Вот это взаимодействие новизны со «стариной» как раз и служит цели зарождения и созревания все новых и новых Необходимостей в новизне уже на новом витке Онтологического Круга. (Но об этом более подробно в следующем Разделе 14.6).

Итак, Истина «бытия» сущего нам стала известна: она состоит в том, чтобы с помощью этого внове возникшего искомого сущего (в виде подручного средства) осуществлять новый род деятельности по производству нового вида Продукции, той Продукции, которой ранее не наблюдалось в обществе, но которая, как оказалось, была каким-то странным образом затребована им уже в процессе События-1. (Но чтобы удовлетворить эту затребованность, понадобилось промежуточное Событие-11, для того чтобы создать подручное средство, «которым» можно было бы производить эту Продукцию). Как видим, в процессе События-11 разрабатывается механизм создания подручного средства. Причем, механизм – это и есть идея, в то время как подручное средство является инструментом, с помощью которого осуществляется производство новой Продукции. Так экскаватор есть механизм, осуществляющий посредством своего инструмента – ковша рытье котлована (Продукции) для будущего сооружения.

А если Истина «бытия» сущего (Sein) нам известна, то понятна и Истина бытия самого по себе (Seyn), то есть истина Бытия, не опирающегося на сущее. Она, эта Истина, заключается в том, чтобы постоянно поддерживать социум в деятельном состоянии его существования и функционирования посредством нескончаемого притока новизны в его структуры. Бытие социума – это постоянное его обновление. Не будь обновления, не было бы ни его Бытия, ни существования. Любое существование без притока новизны, в конце концов, заканчивается деградацией. Понятно теперь, что обе эти Истины («бытия» сущего и самого бытия) завязаны между собой в тугой узел: Истина самого бытия не могла бы осуществиться без осуществления Истины так называемого «бытия» сущего, а осуществление Истины «бытия» сущего и вовсе было бы не нужно, если бы не было необходимости осуществлять Истину самого бытия (Seyn), то есть Бытия самого социума, никоим образом не связанного – на этапе События-1 – с «бытием» сущего (Sein), то есть с Бытием продуктивно мыслящего человека способного к сотворению новизны в виде нового сущего. Как видим в очередной раз, «бытие» сущего – это Бытие продуктивно мыслящего человека, а не какого-либо объекта: вещи, предмета, явления и т. д.

Так что все вокруг нас «рукотворенное» есть итог продуктивного мышления человека. Но последнее стало возможным только с подачи зарождения и созревания соответствующих своему времени Необходимостей в новизне, в той новизне, которая была затребована самим социумом в процессе его собственного Бытия, Бытия, не ориентированного на интересы человека, какими бы не были эти интересы. Человек на то и был создан в качестве Подручного Средства социума, чтобы исполнять его волю, а не свою собственную. Вот в этом, скорее всего, и заключен камень преткновения в развитии современной цивилизации, начиная с Новых и Новейших времен: конфликт преходящих личных интересов человека и непреходящих интересов социума. Пренебрежение последними создает ведущий к деградации социума дисбаланс между двумя взаимодополнительными частями Бытия: Seyn и Sein.

А теперь возвращаемся к тексту, изложенному нами тремя абзацами выше. Как видим, процесс создания подручного средства (точки 5-6 на Рис. 2) разделяет Онтологический Круг на две ветви: то, что происходит до этого процесса и то, что происходит после него. Но разграничительная полоса создания подручного средства не только отделяет процесс возникновения последнего от того, что делается посредством этого подручного средства, но и разделяет идеальное от материального. Так идеальным мы считаем все то, что осуществляется умом человека. А это и обнаружение созревшей в социуме Необходимости в новизне, и создание идеи, и раскрытие ее смысла (в Истину), и формирование вида и сущности искомого сущего, и даже создание технологии изготовления подручного средства. Более того, мы можем пойти на то, что зарождение и созревание Необходимости в новизне (Событие-1), если можно так сказать, осуществляется в «сигетичном» (молчаливом) уме самого соци-ума. (С этой точки зрения данный процесс вполне допустимо не столько отождествить, сколько привести в параллель с зарождением и созреванием идеи в нашем, человеческом, бессознательном).

Так вот, только после всего этого мы можем по идеальному (умственному) образцу этого искомого сущего изготовить материальное сущее в виде подручного средства. И только при непосредственном участии последнего мы можем осуществлять и новый род деятельности в социуме, и производство нового вида Продукции для нужд этого социума. Так, положим, посредством гражданских институтов, которые являются подручным средством самого социума (в идее справедливости) худо-бедно осуществляется уравновешивание взаимоотношений в обществе, Необходимость в чем некогда зародилась и созрела в самой структуре социума (Событие-1), а затем была обнаружена и удовлетворена сначала в виде создания идеи справедливости, а затем и создания самих гражданских институтов как подручных средств самого социума. Но из-за дальности времен мы как-то «забыли», каким образом зародилась и осуществилась эта идея на начальном этапе своего становления. Мы, в последующие времена, восприняли ее как нечто нам данное свыше.

На последнем примере мы в наиболее отчетливой форме видим, что самым важным в процессе нашего бытийствования является создание такого подручного средства, которое бы исправно и качественно исполняло ту функцию, к осуществлению которой оно предназначено самим смыслом идеи, а, следовательно, и самим Бытием (Seyn) социума.

Вот здесь, в связи с приведенным примером нам надо отметить одно, как нам представляется, чрезвычайно важное положение бытийствования и социума и человека. В чем оно заключается? Необходимость возникновения новизны какого-либо вида может быть оправдана только в том случае, если она затребована естественным образом, то есть, затребована самим социумом как природным видообразованием, а не потребностями – какими бы они не были – самого человека, в обход интересов данного сообщества. Только социум, только его Бытие может определить и затребовать то, что необходимо ему самому, как целому «существу», а вместе с ним и самому человеку. Бытийственная «корысть» социума распространяется и на самого человека – что полезно социуму, то полезно и человеку – в то время как корысть человека противопоказана социуму, она его подтачивает и со временем губит. Не в этом ли изложенном нами положении находится ключ к разрешению если не всех, то многих наших проблем. И ведь не напрасно, видать, мудрые греки подвергали остракизму (6 – 5 в. до н. э.) тех своих сограждан, которые пренебрегали интересами полиса и преследовали свои корыстные интересы.

14.6. Безосновно ли («без-дна» ли) Бытие? Ничто как почва без семян

Из выше изложенного возникает вопрос: что находится в основании Бытия человека, осуществляющего так называемое «бытие» сущего (Sein)? Это, во-первых. А во-вторых, есть ли основания у Бытия самого по себе (Seyn) и у Ничто, то есть у Хаоса?

Но прежде чем подступиться к этим вопросам, нам было бы совсем не лишним сначала вникнуть в принцип достаточного основания, с таким упорством защищаемый Лейбницем. Потому что именно в невидимых нами трудноуловимых основаниях Бытия (Seyn) и Ничто, как нам станет ясно далее, заключена сама суть как того, так и другого: Бытия и Ничто. Далее мы приведем цитаты из трех работ Хайдеггера, где излагается понимание автором данного вопроса. И лишь затем попытаемся изложить собственную точку зрения на вопрос о том, что именно является основанием Ничто, Бытия человека (Sein) и Бытия социума (Seyn). Но сделаем мы это только исходя из того положения, что Бытием является процесс возникновения новизны, процесс, осуществляемый посредством уже изложенной нами единой методологии возникновения новизны, представленной для большей наглядности в виде Онтологического Круга.

Итак, в изложении данного вопроса будем придерживаться следующего плана.

1. Принцип достаточного основания (Лейбниц).

2. Безосновность Бытия (Seyn) и Ничто у Хайдеггера.

3. Основания у Ничто и у Бытия самого по себе (Seyn).

1. Принцип достаточного основания (Лейбниц).

Как известно, вопрос об обосновании Бытия и происхождении всего существующего сущего ставился – хотя и не в явном виде – уже со времен Античности. Как, например, у Платона: на роль такого основания претендовало благо или беспредпосылочное начало, а у Плотина – Единое. Более того, сама формулировка принципа достаточного основания присутствует уже у Левкиппа (учителя Демокрита), который утверждал:

«Ни одна вещь не возникает попусту, но все (происходит) по закону и в силу необходимости»»²³. (ДК 67, В2).

Но достаточно полная разработка принципа достаточного основания принадлежит Лейбницу. А потому приведем цитаты из трех работ последнего: «Начала природы и благодати, основанные на разуме», «Монадология», и «Опыты теодицеи о благодати…».

«7. До сих пор я говорил просто как физик; теперь нам следует подняться на высоту метафизики, пользуясь великим принципом, к которому обыкновенно редко прибегают и который гласит следующее: ничего не делается без достаточного основания, т. е. не происходит ничего такого, для чего нельзя было бы при полном познании вещей указать основания, достаточного для определения, почему это происходит так, а не иначе»²⁴.

«Наши рассуждения основываются на двух великих принципах: принципе противоречия…. И на принципе достаточного основания, в силу которого мы усматриваем, что ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут быть нам известны». (Там же, стр. 418).

«второе начало есть начало достаточного основания, по которому некогда ничто не случается без какой-либо причины или по крайней мере без достаточного основания, т. е. без чего-либо такого, что может служить указанием на основание а priori, почему существование чего-либо допускается скорее, чем существование другого, и почему это существование именно таким образом, а не иным. Этот великий принцип имеет место во всех событиях, и нам никогда не приведут ни одного противоречащего примера; и хотя по большей части эти определяющие основания нам недостаточно известны, мы тем не менее предполагаем, что они здесь существуют. …он не допускает никакого исключения, иначе сила его была бы ослаблена. Ведь нет ничего слабее тех систем, где все колеблется и полно исключений. В этом нельзя упрекнуть защищаемый мной принцип, где все совершается на основании общих правил, более или менее ограничивающих друг друга»²⁵.

Как видим, Лейбниц не допускает каких-либо отклонений от принципа достаточного основания и считает его не только величайшим, но и универсальным, несмотря даже на то, что «эти основания в большинстве случает вовсе не могут быть нам известны». А это, последнее, скорее всего, свидетельствует о том, что Лейбниц, хотя и не явным образом, но все же допускал такие основания, которые имеют не только онтический характер, связанный с опорой на наличное сущее (вещь), но и характер онтологический, то есть опирающийся не на сущее, но на само Бытие (Seyn), находящееся вне компетенции человеческого разумения. И недаром ведь Лейбниц не раз и особо подчеркивал метафизический характер принципа достаточного основания (то есть характер, выходящий за пределы физических и рационально нами воспринимаемых объектов). И конечно же, «метафизический» без того негативного оттенка, который придал этому слову Хайдеггер.

2. Безосновность Бытия (Seyn) и Ничто у Хайдеггера.

А теперь обратимся к трем работам Хайдеггера: «Трактат о негативности» (1938-1939), «Европейский нигилизм» (1940) и «Положение об основании» (1955-1956), где отстаивается неизменная позиция автора относительно безосновности как Бытия самого по себе (Seyn), так и Ничто.

«Ничто – без-основное: необретение основания, всякой опоры и всяческой защиты в сущем; и все же это необретение есть высшее исполнение нужды раз-решения и различения.

Ничто никогда не есть «ничтожное» в смысле просто неналичного, недейственного, неценного, не-сущего: это бытийствование самого бытiя как того нетствующего (Nichtende), которое без-основно причастно безосновному (ab-grundig-abgrundhaft)»²⁶.

«И все же – бытие, в отличие от сущего, не предлагает никакого основания и почвы, к которым мы обращались бы, на которых бы строили и которых держались. Бытие есть от-каз от роли такого основания, отказывает во всяком основании, оно без-основное, оно без-дна (ab-grundig)»²⁷.

«Бытие … «есть» то же самое, что и основание. Поскольку бытие бытийствует как основание, оно само не имеет никакого основания. Однако это не потому, что оно само себя обосновывает, а потому что любое обоснование, в том числе даже именно то, которое производится посредством самого себя, остается несовместимым с бытием как основанием. Всякое обоснование и даже любая видимость обоснованности должны были бы низводить бытие до некоего сущего. Бытие как бытие остается лишенным основания. Бытие лишено основания, у бытия отсутствует основание, а именно как некое только его обосновывающее основание, Бытие: без-дна»²⁸.

Вышеприведенные тексты говорят сами за себя: о каком-либо основании у Бытия (Seyn) и у Ничто не может быть и речи. Что же касается их взаимосвязи, то Хайдеггер, отвергая вульгарный характер понимания Ничто, – как «неналичного, недейственного, неценного, не-сущего» – в то же время наделяет его чуть ли не статусом платоно-плотинского Блага или Единого, поскольку оно, Ничто, есть «бытийствование самого бытiя», то есть нечто, возвышающееся над Бытием. Правда, он вовсе не объясняет, каким это образом: в силу какого механизма и по какой причине – Ничто оказалось в столь близком родстве с Бытием. У Хайдеггера нет даже намека на какой-либо механизм взаимосвязи между ними.

(Разве что взаимосвязи, во-первых, через посредство «настроения ужаса» (Хайдеггер), в процессе которого Ничто каким-то непонятным образом «приоткрывается» нам, а во-вторых, через «выдвинутость в Ничто» нашего «человеческого присутствия». При этом непонятно, в чем именно заключается это «приоткрывание»: если что-то «приоткрывается» то ли нашему уму, то ли зрению, то это могло бы быть в чем-то выражено. А такового (выражения) вряд ли можно зафиксировать в текстах, относящихся к трактовке Хайдеггером Ничто. Более того, непонятно и то, в чем находит свое выражение «выдвинутость в Ничто», в чем она проявляется и можно ли ее каким-либо образом зафиксировать, то есть охарактеризовать).

Но в таком случае, если нет механизма их взаимосвязи, а, следовательно, и взаимодействия, то есть ли какое-либо основание для сближения столь различных, можно сказать, диаметрально противоположных понятий?

3. Основания у Ничто и у Бытия самого по себе (Seyn).

Вот это основание для сближения Бытия и Ничто мы и постараемся найти через основания самих Бытия и Ничто, которые, (последние), по Хайдеггеру, безосновны, а по-нашему, как мы постараемся показать далее, имеют достаточно существенные основания. Тем более что видеть во всем существующем и во всем происходящем какие-то основания и причины, находится в русле той философской традиции, которая тянется со времен Античности к Новому времени и вплоть до Лейбница и Новейших времен. (Смотри анализ данного вопроса у А. Шопенгауэра в его работе «О четверояком корне закона достаточного основания»).

Но будем мы рассматривать этот вопрос – напомним еще раз – во-первых, исходя из нашей концепции Бытия как возникновения новизны, а во-вторых, исходя из того, что Ничто в первую очередь есть все то нас окружающее сущее, что существует и функционирует на данное время помимо процесса нашего индивидуального Бытия (Событие-11), то есть, не принимая какого-либо участия (здесь и сейчас) в творческом процессе создания новизны. А как мы знаем, такое участие сущего (предмета, объекта, явления и т. д.) может проявиться при создании идеи, в процессе которого (этап рефлексии-1) в обязательном порядке для комплектации идеи мы используем определенный набор готовых исходных сущих. И эти последние мы заимствуем из сферы Хаоса (Ничто), то есть из того океана–хранилища сущих, который на данное время образовался в результате постоянного пополнения новизной, той новизной, что (каждая в свое время) сотворена (обнаружена) и нами – конечно же, в «соавторстве» с социумом – и Природой в процессе собственного бытийствования.

А. Основание у Ничто.

Вот здесь мы подходим к обоснованию самого основания у Ничто. В чем оно заключается? Из самого определения Ничто, данного нами ранее, вытекает следующее. Ничто – это сущее в целом, сущее, не «гранулированное» на то, что можно – без необходимости – отделить одно от другого. Более того, Ничто есть почва без семян, оно есть «первичный бульон» (как субстрат, уже приготовленный для зарождения жизни: в данном случае жизни социальной, заключающейся в постоянном производстве и потреблении новизны). Основанием же у Ничто является оно само, но постоянно пополняемое внове производимыми и внове обнаруживаемыми сущими, теми сущими, которые, теряя блеск своей новизны, в конце концов, оказываются в этом хранилище, в этом океане не «гранулированных» сущих. Именно из него, из этого хранилища, из этого Ничто, нами – в случае необходимости – изымаются в готовом виде (этап рефлексии-1) исходные сущие, на «пьедестале» которых мы, – уже в процессе рефлексии-11 – возводим новую «статую» искомого сущего. (В последующем по образцу последнего изготавливается подручное средство, с помощью которого производится новая Продукция для социума).

Как видим, необходимость изъятия готовых исходных сущих из сферы Ничто возникает в процессе сотворения нами новой идеи и формирования нового искомого сущего, исходя из смысла этой идеи. То есть: как только мы приступаем к созданию идеи, мы тот час же изымаем, а вернее, заимствуем из сферы Ничто не замечаемые нами ранее, но необходимые нам именно сейчас, «гранулы» готовых сущих, тех сущих, которые ранее уже были созданы, а потому могут быть использованы в своем готовом виде для комплектации идеи. (Так, положим, письменность и доска в своем готовом виде используются – как исходные сущие – в идее создания кусочка мела).

Итак, мы определились с Ничто и его основанием как самим Ничто, но постоянно пополняемом внове производимой новизной, постепенно устареваемой и даже со временем исчезаемой. Не будь этого пополнения, Ничто оскудевало бы и со временем переставало бы исполнять свою фундаментальную функцию быть почвой, о чем мы, как бы мимоходом уже упомянули ранее. Так что основанием Ничто является оно само вкупе с тем постоянным пополнением, характерной особенностью которого является новизна, производимая в процессе Событий-1 и -11 и адаптируемая в структурах социума в процессе События-111. Вот эта адаптация новизны и ее взаимодействие с тем, что уже имеется в социуме, как нам станет ясно далее, является решающим фактором в деле зарождения и созревания разного рода все новых и новых Необходимостей в новизне (Событие-1). Как видим, все возвращается на круги своя и процесс Бытия не останавливается, а запускается все вновь и вновь с «приливом» все новых и новых порций новизны.

Б. Основание у Бытия.

Определившись с Ничто, нам надо разобраться с самим Бытием (Seyn), то есть с тем Бытием, которое не определимо через сущее и никоим образом с ним не связано, поскольку находится вне компетенции рационального человеческого мышления, оперирующего сущими. Но разобраться мы должны не только с самим Бытием, но и с тем, есть ли основание у него самого, то есть: что является причиной возникновения новизны? Иначе говоря, если само Бытие есть возникновение новизны, то есть ли причина такого возникновения, то есть причина самого Бытия. Другими словами: где скрывается тот ключ, благодаря которому осуществляется постоянный приток новизны – в виде процесса зарождения – в родник самого Бытия?

Конечно, можно было бы согласиться с Хайдеггером в том, что Бытие «остается лишенным основания», если оно (бытие) есть совместное «присутствование» и человека и сущего в «просвете бытия». Но если мы рассматриваем Бытие как возникновение новизны, то нам не лишним было бы знать, на чем основывается это возникновение. «Присутствование» фиксирует положение вещей, и оно не требует какого-либо основания, поскольку таковым оно является само. Возникновение же должно иметь в своем основании какие-то истоки. Если, согласно Лейбницу, ничего нет без основания, то и Бытие должно бы иметь какое-то основание, чтобы проявить себя в своем сущностном «качестве» возникновения новизны.

Так вот, как много раз мы уже отмечали, Бытие само по себе (Seyn) – это процесс возникновения самой новизны, новизны как таковой: не какой-то определенной новизны, а той, характер которой мы еще не можем определить, потому что мы не вхожи в Бытие самого социума, то есть в Событие-1. Но, как мы уже знаем из предыдущего, характер этой новизны станет нам ясен в процессе уже нашего, человеческого, Бытия (Событие-11), когда мы

– сначала примем эстафету от События-1, эстафету в виде обнаружения Необходимости в какой-то, еще не совсем определенной новизне;

– затем создадим саму идею и, раскрыв ее смысл, сформируем в нашем уме вид и сущность искомого сущего;

– а уже потом, по идеальному (умственному) образцу изготовим само подручное средство.

Вот этот выше охарактеризованный процесс есть то, что в метафизике – отчасти – было названо «бытием» сущего (Событие-11), то есть нашим, человеческим, Бытием в процессе создания нами нового сущего (искомого сущего, в дальнейшем материализуемого в подручное средство). Сопоставляя События-1 и -11, мы видим, почему Бытие само по себе (Seyn) никоим образом с сущим не связано, а вот «бытие» сущего – связано, поскольку оно есть возникновение нового сущего. Более того, это возникновение происходит с привлечением готовых исходных сущих, на «пьедестале» которых оно, новое сущее, возводится. На этапе События-1 (то есть Бытия самого социума) главными действующими лицами являются сам социум и новизна: ее зарождение и созревание в виде всего лишь Необходимости в ней. Именно поэтому Бытие само по себе (Seyn) невозможно определить через сущее, как мы это сделали, определив Ничто через сущее в целом: сущее, не «гранулированное» на отдельные элементы, сущее как субстрат для зарождения чего-то ранее нам неизвестного и нового. Да к тому же, если Бытие это процесс, то Бытие и сущее разделяются между собой как разделяются бездонное небо и Земля.

Можно сказать что Ничто и сущее в целом – это одна и та же почва для Бытия самого по себе. Но различие их в том, что первое нами не «видимо», поскольку оно является не «гранулированным», в то время как среди второго мы вращаемся, но не «видим» это сущее до тех пор, пока у нас не появится крайней необходимости (нужды) в нем, то есть тогда, когда у нас появится потребность использовать это сущее в качестве исходного сущего в процессе попытки создания идеи (рефлексия-1). Допустимо даже сказать, что по мере возрастания нашей заинтересованности в том или ином сущем, оно, это сущее, обретает свою «гранулированность» в виде сущего со всеми своими свойствами. Вот его-то мы и можем использовать в качестве исходного сущего для комплектации идеи вместе с другими такими же готовыми сущими.

Так что Ничто (как сущее в целом) соединено с идеей через пуповину исходных сущих, которые на первых порах, являясь готовыми сущими, претендуют на роль комплектующих элементов идеи. Наличие этих готовых сущих и манипулирование ими на этапе рефлексии-1 создает у нас иллюзию того, что только с их помощью мы можем создать идею. Но эта иллюзия является той приманкой, которая – как по наводке – приближает нас к тому, чтобы подвести нас вплотную к созданию идеи при посредничестве не только нашего рационального мышления, но и бессознательного, которое способно придать окончательный вид нашей идее, тот вид, из смысла которого мы уже можем сформировать идеальную форму искомого сущего вместе с его сущностью, то есть вместе с метафизическим (сущностным) свойством.

Итак, после небольшого экскурса в сферу Ничто (два последних абзаца) снова возвращаемся к вопросу основания у самого Бытия. С самим Бытием мы определились, и определились с тем, почему оно не определимо через сущее, в то время как «бытие» сущего напрямую связано и с самим нами формируемым сущим и с комплексом исходных сущих, на постаменте которых воздвигается искомое сущее. Теперь же нам необходимо, как мы уже анонсировали, подвести основание под само Бытие (Seyn), которое, в первую очередь, является Бытием самого социума (Событие-1) и в обетование которого мы, даже со своим продуктивным мышлением, не можем проникнуть. Мы можем только принять эстафету от События-1, эстафету в виде обнаружения уже созревшей в социуме Необходимости в чем-либо новом, проявляемой через какой-либо негативный фактор: недостаточности чего-то, лишенностив чем-то, обделенности чем-либо, неудобства пользования чем-то и т. д.