Многие из них говорили: «Что в самом деле, пора положить конец нашему шатанью (как они выражаются); ведь, правду сказать, и старообрядцы-то мы плохие; лучше уже просто присоединиться к церкви, тогда все эти обманы, и притворства, и опасения кончатся!» Другие, не так легко, как первые, но также сознавались, что рано или поздно, но пришлось бы им уступить и потому, что не всегда же попы будут снисходить к ним и показывать бывшими у исповеди не бывших; и потому, что назвать себя закоренелыми старообрядцами, закоснелыми в невежестве, они никак не решатся при том мнении, какое всюду об них существует, при своих торговых связях, при той «образованности, которую они уже имеют», – и подписывались; иные чувствовали, что прежнею робостью и постоянным обманом они так запутались, что и воротиться назад трудно – и также подписывались; но все решительно объясняли себе, что прошением этим, необходимость коего они сами возбудили своим двусмысленным поведением, они полагают на себя новое обязательство, после которого уже невозможно будет им обманывать правительство. Поэтому-то самому несколько лиц положительно отказались от подписи и объявили, что остаются при старообрядчестве; другие же постарались смягчить слог и тон бумаги… И странно было смотреть на все это движение, происходившее без понуждений, без угроз с чьей-либо стороны, но вследствие одной признаваемой ими самими необходимости в разрешении возбужденного вопроса. Вот эта просьба:
Романово-Борисоглебского градского общества Покорнейшее прошение
В прошлом 1848 году предложено было начальством соединиться по вере к церкви единоверческой тем из числа членов нашего общества, которые, по причине уклонения от христианских обязанностей, подозреваются в расколе; но они, за исключением весьма немногих, на это предложение не согласились, не высказав настоящей причины своего несогласия. Такая ничем не оправданная уклончивость их от принятия единоверческой церкви может показаться перед лицом правительства не иным чем, как закоснелостью в расколе, которая как будто удаляет их даже от преддверия церкви православной, – но уже одно предположение подобного о них мнения со стороны правительства душевно огорчает как их, так и всех нас и вынуждает открыться в их верованиях перед особою Вашего Превосходительства, как ближайшего к нам посредника между высшим правительством и нами, дабы подозреваемым в расколе иметь счастие быть оправданными во мнении правительства относительно закоснелости в нем, которое слишком было бы тягостно как для них, так и еще более для целого общества, коему пришлось бы делить с ними нарекание в расколе, при невысказанной причине непринятия ими единоверческой церкви.