И чему я спрашивается должен верить? Впрочем, это Харука во всей своей красе! С ней не соскучишься! Я не стал ей говорить, но на самом деле, кто ещё кроме такого тупоголового типа, как я будет терпеть её постоянные закидоны! Может и неправильно так говорить, но Харука всегда вела себя как избалованная инфантильная принцесса, и даже меня это иногда выводило из равновесия.
– Кенчик, ты такой добрый!
Ага! Конечно!
– И эту девушку, Аску, я не убивала! Меня даже на крыше в тот момент не было!
– Да я и не поверил, – говорю.
– Ты такой хороший Кенчик!
И тут она опять меня поцеловала, уже с языком. Губы у неё были солёные от слёз, но всё такие же приятные и нежные. Рукавом она теперь не утиралась. Держась за руки, мы дошли до нашего байка. Эх, люблю я эту крошку! Когда моя Хонда зарычала, как хорошо дрессированная собака у меня даже улыбка по всей роже расплылась. Если бы не Харука, никогда не было бы у меня такого байка! Харука запрыгнула мне за спину, обхватила руками мою талию и прижалась ко мне всем своим маленьким телом и мы поехали. Понеслись то-есть. На светофоре рядом с нами остановились два других мотоцикла. Водитель одного из них оглядел меня и спрашивает:
– Кен, это ты что-ли?
Я шлем снял.
– Ну да, – говорю, я, а вспомнить этого типа не могу. Сидели вместе, наверное.
– Это твой байк?! Это же Хонда GT! Он целое состояние стоит!
Харука тоже шлем сняла, из-под шлема водопад её длинных волос рассыпался, и, вцепившись рукой в рукав моей куртки, говорит с вызовом так:
– И что какие-то проблемы?
Парни охренели вообще. Небось, такой красотки в жизни не видали!
– Это сестра твоя? – спрашивают.
– Ты чё дебил? Я его девушка! – говорит им Харука, и мне:
– Поехали, Кенчик! Зелёный горит!
– Пока парни, – говорю. Шлем одел и втопил с места, только они меня и видели! Самое интересное, что я так их и не вспомнил! Отвёз я её домой, на прощанье Харука опять меня поцеловала. Чёрт, как же приятно! Я, конечно, понимаю, что она не даст никогда такому, как я! Но даже целоваться с ней, это такое наслаждение! Когда я домой вернулся, маманя спала уже. Запарковал я свою Хонду, Сука зарычала было, но узнав меня, тут же давай хвостом вилять и ластиться! Когда Харука притащила её мне, я думал, что от неё будут одни проблемы, но теперь мне всё-таки спокойнее, когда такая большая, да и честно говоря, злобная псина всегда дома есть. Да и платит она нам за её содержание столько, что мы с маманей, только на эти деньги пропитаться можем целый месяц! Я душ принял, и спать лёг. Заснул сразу, как вырубило. Успел подумать ещё, что неплохо бы нанять кого-нибудь крышу залатать.
На большой перемене в парк рядом со школой, пришла Харука на наше место и сразу мне на колени залезла.
– Слазь, – говорю, – глупая! Увидят ведь!
А она мне:
– Плевать! Я твоя девушка!
Птички поют, ветерок тёплый, солнышко! Эх, чуваки! Вот оно счастье!
– В эту субботу ты свободен! – сказала мне Харука.
– Чего так? – спрашиваю.
– Я с друзьями встречаюсь!
– С друзьями?
– Ты дебил! Думал, у меня друзей нет?!
– Я ничего такого не говорил, госпожа! Даже не думал!
– Хватит паясничать! Это мои друзья со средней школы!
– Ясненько. А мне что делать?
– Что хочешь!
И трубку повесила. Ну ладно. Спал я до полудня. Потом обед приготовил. Сам его почти весь съел и пошёл с Сукой гулять. Так себе веселье, по правде сказать! Но делать то всё равно нечего. Тоска меня взяла, даже сам не могу объяснить от чего. Кажется, это называется ревность. День клонился к закату, сидя на крыльце своего дома, я думал о том, что как-то незаметно привык к тому, что Харука всё время рядом. Вернее будет сказать, что я рядом с ней. Ну, вы меня понимаете! Стемнело, Сука задрыхла, положив большую безобразную морду на свои тяжёлые лапы. Парило, дождь должен был пойти, но всё никак не начинался. Мне было скучно, я положил рядом телефон и время от времени на него поглядывал. Как будто ждал чего-то. Вначале экран засветился, потом заиграла мелодия звонка, и я схватил аппарат.
– Слушаю!
– Забери меня отсюда! Немедленно! – приказала Харука.
Она назвала адрес и, через пятнадцать минут я подкатил к караоке-клубу. Как раз хлынул ливень. Харука ждала меня стоя под навесом закрытой лапшичной. Я протянул ей шлем. Из клуба вывалились несколько парней и девушек, они поспешно открывали над собой зонтики, одна девушка прикрывалась курткой.
– Вот ты где, Харука! – закричал один из них, но она надела шлем и оседлала мотоцикл позади меня.
– Это твой парень? Познакомь нас!
– Поехали! – приказала Харука. Я газанул и, обдав её друзей фонтаном брызг, скрылся в потоках дождя. Она не сказала куда ехать.
– Прокатимся! – закричала Харука мне в самое ухо. Мы носились по ночному городу, пока не начало светать. Выпили кофе в круглосуточном манга кафе. Уже под утро я отвёз Харуку домой. Она слезла с байка и, отдавая мне шлем сказала:
– Почему-то с тобой мне всегда весело, даже если мы просто молчим!
Она закусила губу и продолжала:
– У меня и, правда, нет друзей, кроме тебя!
Харука толкнула калитку и пошла к своему «дворцу».
– Харука! – закричал я.
– Чего тебе? – отвечала она, остановившись и повернувшись ко мне.
– Это глупо, но ты мне нравишься! – опять закричал я.
Она кивнула и, повернувшись, пошла к своему дому. Уже на крыльце она повернулась и закричала:
– Заезжай за мной в одиннадцать!
– Будет сделано!
Я не стал ей говорить, что вообще-то завтра у меня выходной.
Такое я только в исторических фильмах видел! Представьте себе большой зал, ярко освещённый и весь такой богатый, пребогатый! Женщины в вечерних платьях с такими глубокими декольте, что аж смотреть страшно. Хотя если присмотреться, то всем этим «дамам» не больше семнадцати-восемнадцати лет. Харука сказала, что это типа встреча детишек из разных элитных семей. Типа будущее нашей страны. Так себе будущее, доложу я вам. Пафоса на три другие страны хватит. Впрочем, это я от зависти, наверное. В этом месте я особенно остро ощущал, какой я нищеброд. Костюм мне Харука купила, в начале мы его пытались в магазине подобрать, но там с размерами на меня неувязочка вышла. В общем, пришлось ей по интернету заказывать. А примеряли мы всё это в лав отеле. Смех, да и только! И вот я среди всех этих дочек и сыночек миллионеров и политиков! Мало того, что выгляжу как якудза, так ещё и на голову выше всех! Играет музыка, классическая какая-то, я в этом не разбираюсь, и парочки танцуют, красиво так, как в кино обычно показывают. А мне тоскливо и неуютно. Все на меня пялятся, и мне кажется, что на всех лицах написано: что «это» здесь делает? А Харука выглядит довольной и липнет ко мне, прямо как фанатка к певцу какому-нибудь или спортсмену. А на мне ещё бабочка, белая рубашка, короче выгляжу я, наверное, как полное дерьмо. Я спросил об этом Харуку, но она сказала, что выгляжу я потрясающе. Врет, конечно. Короче говоря, когда её увели танцевать, я вздохнул с облегчением и на улицу вывалился. Тут бассейн, такой огромный, что, кажется, противоположенного края не видать. Уселся я на лежак и вздохнул с облегчением. «Посижу хоть немного, потом пойду назад!» – думаю. Тихо здесь, музыка едва доносится, ветерок тёплый. Расслабился я и тут слышу цок-цок, и из темноты выходит чёрная, большая собака. Знаете такая с вытянутой мордой, питбуль, по-моему, называется, но я не уверен. Смотрит на меня эта тварь и даже не рычит. Ну, думаю, сейчас бросится! И точно не успел я вскочить, как она на меня прыгнула. Я успел рукой заслониться, и она вцепилась мне в предплечье. Ощущения как будто руку тисками сдавили. И Собака эта сильная и тяжёлая оказалась. Она сбила с ног такого здоровяка, как я. Я её по голове левой рукой стукнул, но ей хоть бы хны! Ну, думаю, отгрызёт она мне руку! Чувствую, кровь уже по пальцам течёт! Надо что-то делать, иначе без руки останешься! Ну, я встал на колени, потом поднялся на ноги, взял собаку левой рукой за ошейник, приподнял её, а боль в руке уже такая, что боюсь сознание потерять и со всей силы о землю её хлоп! После третьего удара, чувствую, хватка ослабла, и я давай её молотить о кафель у бассейна, короче зубы у псины разжались, выпустила она мою руку, значит, и я её в бассейн столкнул. Собака ушла под воду, потом вынырнула, поплыла с трудом и на другом краю бассейна вылезла. Стоит, шатается, на меня не смотрит уже. Потом заковыляла прочь, драться, похоже, расхотелось ей. Рука у меня разболелась так, что аж терпеть невозможно! Присел я на лежак, руку на коленях держу.
– Такахаши-кун! Вот ты где? – это Харука отыскала меня, наконец.
Увидела она мою руку и побледнела вся.
– Что это? – спрашивает.
– Собака, – говорю.
Ну и тут она начала ругаться. Я так понял, кто-то заметил, что я на воздух вышел и выпустил эту злобную псину.
– Кажется, мне здесь не рады, – говорю.
– Пошли они на хуй! – Харука оторвала полоску ткани от своего шикарного платья и перевязала мне руку.
– Вставай, Такеши-кун, мы уходим!
– Куда? – говорю.
– Прочь отсюда! – и руку мне протягивает.
– В больницу тебе надо, – говорит.
Взял я её за руку и понял, что пропал. Совсем пропал. Даже у такого, как я сердце сделано не из железа.
В школу я пока не ходил. Нужно конечно куда-нибудь перевестись, но это я успею ещё. Маманя расстроилась, когда я ей сообщил, что меня из Хоусей турнули. Виду не показала, конечно, но я то слышал, как она ночью плакала. Знаете если бы не Харука, я бы там подольше задержался. Но, по правде сказать, не моё это всё и сам я, и рожа моя не для их частного, престижного заведения. Так что турнули бы меня всё одно, рано или поздно. Вот что я думаю. Теперь до обеда я читал, потом звонила Харука, и я летел к ней на своей Хонде. В школу она всё же ходила, но не каждый день, я так думаю. В тот раз я забрал её прямо посредине занятий.
– Куда поедем? – говорю.
– Я покажу! – отвечает, и глаза хитро блестят так.
Выехали мы за город и пилили, часа два, наверное, по скоростной. С левой стороны горы начались.
– Уже не далеко, – говорит.
Да, не думал, я, что у них и коттедж загородный похож на дворец. Наша с маманей квартира, тут в одну подсобку поместилась бы, вместе с мотоциклом и Сукой.
– Нравится? – спрашивает.
– Нравится, – говорю, – а отец твой ничего не скажет?
– Срать мне на него, – отвечает, – располагайся!
Да уж. Тут даже в холодильнике еды полно! Я решил, кари сварганить. За ужином спрашиваю.
– Чего делать будем?
– Как чего? – отвечает, – я решила отдать тебе свою невинность!
Меня чуть кондратий не хватил!
– Да расслабься ты, – говорит, – про девственность я пошутила. Я уже давно не девушка!
– Это успокаивает, – говорю.
Дальше мы ели как-то в тишине. Напряжённой тишине я бы сказал. Харука делала вид, что она спокойна, но я то видел, что не так уж она и уверенна в себе. Что до меня, то я просто не знал, куда глаза девать. Было у меня в тринадцать с парой шлюх. Но это было давно. А девчонки у меня и не было никогда. Пока я думал, можно ли считать Харуку своей девушкой, она говорит:
– Ты в душ пойдёшь?
– Слушай, – говорю, – я понимаю, ты, может, вину чувствуешь, за то, что меня из школы попёрли! Но это не повод…
– Вину? Ты за кого меня принимаешь? Дурак что ли? Я решила с тобой переспать! И всё тут! Когда мне ещё доведётся сделать это с таким уродом как ты?
Я подумал немного.
– Ладно, – говорю, – пойду тогда в душ.
– Валяй!
Ну, когда помылся, ещё раз в зеркало на себя поглядел. Может, конечно, найдутся извращенки, которых такое тело и рожа возбуждает, но вряд ли. Хотя насчёт Харуки я не уверен. Вышел я из душа, завернувшись в полотенце, и прям застыл. Харука сидит на постели и из одежды на ней только заколка в волосах и лицо у нее, такое как будто она сейчас заплачет. И стало мне так грустно, что и словами не передать. Сел я на кровать спиной к ней и говорю:
– Глупость всё это! Слышь Харука, ты не должна делать это!
– Ты меня не хочешь? – спрашивает и голос у неё дрожит.
– Не в этом дело, – говорю, – кого вообще волнует, чего хочет такой, как я?
– Меня волнует! – говорит Харука. Она ко мне придвинулась и её маленькие грудки к моей спине прижались, а руки обвили мою шею, вернее то, что у меня с натяжкой можно шеей назвать.
– Неужели тебе не противно на меня смотреть? – спрашиваю.
– Дурак ты! – сказал Харука, – помнишь, я говорила тебе какая гнилая я внутри? Я хочу спросить, не противно ли тебе смотреть на меня!
– Нет, – говорю, – мне не противно!
А сам в пол уставился.
– Скажи мне, я тебе нравлюсь? – потребовала Харука.
– Нравишься, – говорю, – очень!
– Ну, так трахни меня уже! Ты мужик или кто? – и целоваться ко мне полезла.
Ну и знаете, может я не прав, но всему есть предел! Представьте себе, как обнажённая девушка с нежной как у ребёнка кожей елозит по Вам своими маленькими титьками. А пахнет от неё как…, ну короче говоря, приятно пахнет, возбуждающе! Облапил я её, она аж задохнулась! А когда вошёл в неё, то застонала сильно. Не знаю уж там про её невинность, была она или нет, я не разобрал. Но узко у неё там было как у девственницы точно. Так это всё и случилось, а потом ещё раз и ещё. У Харуки кажется, слёзы по щекам текли, только я не понял от чего. То ли ей больно было то ли приятно. Она уснула потом, а я долго смотрел на её лицо. Когда она меня не видит, а только я её, то даже могу забыть о том кто я такой. Кажется, и я потом уснул. Разбудил меня свет, бивший через незакрытые шторы. Я зажмурился и приподнялся, Харука тоже уже не спала. Я сел, свесив ноги с кровати. Маленькая ручка Харуки погладила мою спину.
– У тебя на спине шерсть, как у медведя! – сказал она.
– Хм.
Что я ещё могу на это сказать?
– У тебя на плечах шрамы.
– Это после тюрьмы. Был один охранник, любил поиздеваться над нами.
Харука поцеловала меня в плечо, она спрыгнула с постели и голая прошлась по комнате.
– Блядь! – сказала она, глядя в зеркало, расставив ноги и разведя себе пальцами маленькие нижние губки, – ты своей колбасой мне здесь всё раздолбал! Как я теперь буду заниматься сексом с обычным мужчиной? Впрочем, я и не собиралась!
Она подошла ко мне и залезла на колени, мой восставший член упёрся в её плоский живот. Лучи утреннего Солнца сделали её вытянутые как у инопланетного существа глаза почти совсем золотыми.
– Красавцем тебя не назовёшь, конечно! – сказала она, проведя рукой по моей щеке.
– Да, – говорю.
– Но я вот тоже не совершенна! Грудь у меня маленькая, например! Потрогай! – потребовала она.