Игра Мертвеца 2

– Наконец-то это закончилось! – я отбросил в сторону кусок круассана и, тяжело поднявшись со стула (грёбаная нога), вышел из помещения. Мои друзья последовали за мной. В холле я обратил внимание на тело мужика, лежащего в неестественной позе на полу – судя по всему, его сбросили вниз со второго этажа, и он насмерть сломал шею.

– Видимо, споткнулся, – заметил Чан.

– Сам будешь объяснять это Элли, – буркнул я.

Глава третья. Второй уровень

– Господа! Это просто ужасно! Это никуда не годится! – мужик в блёстках импульсивно махал руками, ходя взад-вперёд, пока мы снимали с себя неудобные костюмчики. Он явно был очень раздосадован нашей игрой. – Мы даже не можем пустить это в эфир! Столько убийств! Столько бессмысленного насилия!

– Слушай, мужик, – притормозил его я, – это же игра, да? Так какого чёрта мы не можем играть как хотим?

– Но есть же рейтинг! – возмутился мужик в блёстках. – Нас смотрят дети! Если мы пустим ТАКОЕ в эфир – нам моментально поднимут возрастное ограничение до «восемнадцать плюс»!

– До «двенадцать плюс», – поправил его я, – в нашей игре не было сексуального насилия… Стоп! Чан, не было ведь?

– Нет, кэп, – покачал головой Чан, расстёгивая рубашку.

– Ну вот! – развёл руками я. – Значит вы теряете всего-то 6 лет аудитории! К тому же неплатёжеспособной…

– Это миллиарды зрителей! – чуть не перешёл на визг мужик в блёстках. – Мы не можем вот так просто отказаться от миллиардов зрителей! Да, они не платёжеспособны, но как говорит наш рекламщик, отец Андрей: родители карапузов активно откупаются от необходимости играть с детишками в конструктор платными подписками на просмотры игр! Карапузы не умеют играть, но с удовольствием смотрят, как играют взрослые!

– Уверен, карапузы ещё охотнее смотрят, как взрослые убивают других взрослых… – не сдавался я. – У меня у самого дети, и младшего хлебом не корми – дай посмотреть на убийства…

– Рейтинг! —напомнил мужик. – Рейтинг не позволит им зайти со своей учетной записи на нашу трансляцию!

– И много карапузов сейчас имеют свои учётные записи? – поинтересовался я. – Уверен, все они сидят с родительских учёток, ну, или большинство из них. Так что потери в любом случае будут куда меньше, чем вам кажется.

– Мы не можем показывать детям убийства! – запротестовал мужик в блёстках.

– Тогда настройте свою игру так, чтобы нельзя было убивать невинных! Есть же фильтры взаимодействия!

– А вот это интересная мысль… – неожиданно изменил тон мужик в блёстках. – Нужно будет поговорить с нашими… Как их там… Компьютерщиками…

– Компьютерщиками? – поднял бровь я. – Ты называешь игровых инженеров «компьютерщиками»?

– Убьём гниду! – предложил Ненависть. – Слишком тупой!

– Господа! – поднял руки мужик. – Я просто забыл слово и подобрал ему неудачную замену! Я уже слишком стар для всех этих новомодных штучек… И к тому же вы не можете убить меня дважды за один день! Это будет уже слишком подло, даже для таких беспощадных пиратов, как вы!

– Дважды? – снова поднял бровь я. – Так ты…

– Брат Великого целителя Пантелеймона – отец Ярослав, – кивнул мужик. – Стараниями вашего друга сегодня утром я… Эм… Потерял голову…

– Ты мне запомнился совсем другим… – с недоверием сощурился я.

– Разумеется! Ведь это другое тело! Наша вера запрещает нам воскрешать свои тела – это же богохульство! Воскресить тело может только всевышний, а богобоязненным людям воскрешать тела недозволенно! Мы не должны играть в богов, повторяя величайшие из сотворённых господом чудес, ведь так мы обесцениваем его деяния и возвышаем себя над ним, словно демонстрируя, что нам доступны все его таланты, и мы справляемся с его божественной ролью не хуже его самого!

– Чего? – скривился я. – Ты же сейчас в воскрешённом теле…

– Это не моё тело, – отметил отец Ярослав, – более того, убитое вами тело тоже не было моим. Моё тело умерло и похоронено много лет назад, как и требует наша вера. А это – это тело куплено в интернет-магазине… Просто сосуд – жалкая человеческая поделка…

– Но его же тоже «воскресили». Это не поделка, а клонированная копия реального человеческого тела…

– Мы этого не знает, – упёрся отец Ярослав, отведя глаза в сторону.

– Вообще-то знаем, – ответил я, – это написано в карточке товара, в магазине, где вы взяли это тело. Все тела создаются с реальных прототипов, а создавать уникальные – запрещено законом, ровно, как и запрещены любые генные модификации.

– На заборе тоже написано, – продолжил упираться отец Ярослав, – а гадать я не собираюсь – у меня и без того хватает дел… Я просто купил тело, а откуда оно взялось, не имею ни малейшего понятия, так что греха в этом нет.

– Ты эту речь для бога своего приготовил? Думаешь, он поверит в эту историю? Видимо, ты думаешь, что твой бог полнейший идиот. К тому даже если тело ты берёшь чужое, то сознание всё равно воскрешаешь своё…

– Сознание не может умереть, – парировал отец Ярослав. – Наша душа бессмертна! Так что я просто меняю испортившийся сосуд – земную оболочку, перенося в него свою душу! Писанием не запрещено!

– Надеюсь, бога не существует, – покачал головой. – Потому как если он есть – у вас всех будет с ним охрененно серьёзный разговор…

– Запрещаю вам поминать бога в суе! – воскликнул отец Ярослав. – Давайте лучше сменим тему, потому как в затронутой вами вы ничего не смыслите и не можете вести со мной спор на равных! Давайте обсудим следующий этап! Я подобрал вам такой, где вам точно не нужно будет применять насилие, но при этом вы сможете получить заряд адреналина, ради получения которого, вы, как мне кажется, и применяете насилие при каждом удобном случае. В общем, я придумал как вы сможете пощекотать нервы, никого не убивая. Вас ждут гонки!

Лицо его озарила ликующая гримаса, а глаза быстро бегали по нашим лицам в ожидании увидеть на них восторг. Но восторг он, разумеется, не увидел…

– Какие ещё, нахрен, гонки? – уточнил я.

– И это правильный вопрос! Потому что у меня для вас ещё один сюрприз: это будет одиночный уровень, то есть каждый из вас будет проходить его по-отдельности! Для победы каждому из вас необходимо будет попасть в тройку лидеров состязаний! А вот какими будут эти состязания – решать только вам! Итак, представляю вам три потрясающих гоночных события! Первое – ралли! Ваша задача – показать лучшее время на сложнейшей извилистой трассе, пролегающей сквозь лес! Второе событие это кольцевые гонки! Тут решает не только скорость, но и умение сохранять её на поворотах, а также умение обходить противников на бешеных скоростях! Третье событие это нелегальные уличные гонки! Мощнейшие машины, ночной город и полиция, которая не в восторге от лихачей, наводнивших улицы! Ну? Как вам такое развлечение, а?

Он вновь принялся искать восторг на наших лицах… И снова тщетно…

Выбирать долго не пришлось: Чан имел мало опыта в вождении, так что ему мы отдали кольцевые гонки, рассудив, что там нужно будет меньше всего крутить руль. Ненависть, который, напротив, был отличным пилотом для любых транспортных средств, выбрал ралли (я согласился с его выбором, так как в ралли не нужно было видеться с актёрами – заезд был одиночным, а значит меньше шансов, что Ненависть кого-нибудь покалечит). Мне же остались уличные гонки: староват я для таких развлечений, но куда деваться…

Я с отвращением разглядывал себя в зеркало: спортивные штаны, увешанные десятками ярких значков, футболка с надписью: «Дорожный воин», джинсовая жилетка с принтом «Лихач» на спине и бейсболка с джинсовым козырьком…

– Кто нанимал того мудака, который занимается костюмами в вашей игре? – тяжело вздохнув, я отвернулся от зеркала, чтобы постараться как можно быстрее забыть то, что в нём увидел. – Я такой прикид в средней школе носил…

– Вообще-то костюмами занимаюсь я сам, лично, – раздался голос из динамика. – И я не вижу в нём ничего ужасного, по-моему, очень даже кайфовый…

– Кайфовый? Серьёзно? Прикупил словарик молодёжного сленга у того же дедули, у которого забрал его «отвязнный школьный прикид», двести лет пылившийся в шкафу? Можешь не отвечать – просто открой эту грёбаную дверь, «кайфовый чувак»…

На этот раз за дверью не было ни холла замка, ни старичка-дворецкого. Судя по всему, гардеробная перемещалась между локациями, пока игрок переодевался. Неплохо – хотя бы бегать между локациями не придётся.

Теперь я стоял на асфальтированной парковке. Прямо в её центре полукругом выстроились пёстро разукрашенные автомобили с яркой мигающей подсветкой, и играла молодёжная музыка (из молодости тех, кому сейчас далеко за двести, разумеется). Вокруг машин толпилась молодежь, разодетая под стать мне. Должен отметить работу геймдизайнеров: ребята в пёстрых шмотках очень гармонично смотрелись рядом с пёстрыми тачками, а ритмичная электронная музыка с «крутой вокальной подачей» придавала сцене нужную атмосферу. В общем выглядело это всё крайне по-идиотски, но сделано так старательно, с душой, что я почти умилился.

– Воу! Да это же тот самый новичок! – воскликнул подкаченный по пояс голый парень, одетый в обтягивающие джинсы с белыми кроссовками. На его шее висела золотая цепь с кулоном в виде автомата. Он приподнял тёмные очки и оценивающе осмотрел меня с ног до головы:

– Выглядишь как салага! – заключил он. – Хотя, чему удивляться, чувак, ты же и есть салага! Скажешь нет?

Он скрестил руки на груди и немного отклонился от меня, явно ожидая мой ответ.

– Эм… Пошёл нахер? – предположил я.

– Йоу, йоу, йоу! А ты не так прост, как я думал! Кажется, ты уже готов потягаться с Бритвой!

В следующий момент толпа расступилась, открывая мне обзор на лысого мужика в белой майке, пафосно курящего у фонарного столба. Лампа включилась, подсветив его, а в следующий момент я услышал сиплый «крутой» голос раздающийся, кажется, из динамиков, закреплённых на том же фонарном столбе.

– Бритва! Опыт участия в нелегальных гонках – десять лет. Непобеждённый чемпион улиц вот уже пять лет! Лишён прав пожизненно! Отсидел два срока в тюрьме, один из которых за жестокое убийство!

Когда оратор закончил презентацию, Бритва пафосно отбросил окурок в сторону и залихватской походкой подошёл ко мне почти в упор:

– Что, малыш хочет потягаться? Или мама не разрешает так поздно выходить из дома, и тебе уже пора спатеньки? – он презрительно сплюнул, почти попав мне на ботинок.

– А ты… довольно дерзкий… – заметил я, отступая на шаг.

– Чё сказал?! – Бритва резко отскочил назад и раскинул руки в стороны так, словно собирался напрыгнуть на меня и разорвать пополам.

– Бритва, не надо! – завопил другой мужик, подскакивая к нему и хватая под руку. – Он этого не стоит! Решите всё на трассе!

– Так, стоп! – притормозил сценку я. – Только сейчас обратил внимание – а где девчонки? Я думал в крутых ночных гонках всегда принимают участие красивые девчонки – где они? Не то чтобы они мне были нужны – я женат всё-таки, а жена прямо сейчас следит за мной через камеру квадрокоптера, но блин… Без девчонок вы выглядите очень… По-гейский… Особенно со всеми этими «Бритва, не надо!», «Бритва, не убивай его!».

– Мы временно убрали из игры всех женских персонажей, – сообщил мне голос отца Ярослава. – Наша религия не приемлет насилия над женщинами, а вы создаёте впечатление людей, способных применять насилие к кому угодно, без оглядки на пол жертвы…

– Разумно… – согласился я. – Мы действительно не имеет особых предрассудков и с удовольствием калечим людей без оглядки на возраст, пол и ВЕРОИСПОВЕДАНИЕ, – на последнем слове я сделал особый акцент. – Именно поэтому мы и являемся лучшими в своём деле: мы прогрессивная пиратская компания…

– Да смилостивится господь над вашими душами, – заключил отец Ярослав. – Валера, можете продолжать сцену.

– Раз ты такой крутой, предлагаю поставить на кон наши тачки! – тут же продолжил свою речь Бритва (Валера?). – Обгонишь меня – заберёшь мою ласточку!

– А какая из-них твоя? – как бы между прочим уточнил я.

– Вон так конфетка, которая с краю! – он ткнул пальцем в чёрный автомобиль с хищным профилем, с аэрографией опасной бритвы на боку.

– Мог бы и догадаться, – почесал затылок я и, оттолкнув Бритву, пошёл к его тачке.

– Как видишь, я уже забрал твою тачку! – сообщил я, заведя двигатель. – Так что теперь условия игры меняются: тебе придётся прийти вторым, иначе я въеду на ней в столб, и тебе придётся неплохо потратиться на услуги автосервиса. Кстати, если ты финишируешь первым, то я тебе ещё и руку сломаю, и я даже не утрирую: свяжись с отцом Ярославом и спроси, что мы сделали с тринадцатью несчастными актёрами на прошлом уровне! Они отказались признаваться, кто из них убийца.

К финишу я пришёл первым. Честно говоря, опыт вождения у меня был не слишком большой, да и лихачить я не сильно любил (не хватало ещё впилиться куда-нибудь и покалечиться – хватит мне больного колена), так что я старался не гнать больше сотни. Но мои противники всё равно держали почтительную дистанцию. В общем, победа далась мне легко. Хотя, был один инцидент с полицейскими: их экипаж вылетел на дорогу прямо за мной и, включив мигалки, пустился в погоню. Я остановился у обочины и объяснил им, что не нарушал никаких правил и соблюдал скоростной режим, а двое полицейских недоумённо переглянулись, затем принесли свои извинения и побрели обратно к своей патрульной машине, по пути несколько раз обернувшись в надежде на то, что я сотворю-таки что-нибудь противоправное…

Вернувшись в раздевалку, я совсем не удивился, увидев там Ненависть. Я же говорил, что этот парень мастерски управляет любыми видами транспорта.

– Привет, друг мой, – улыбнулся я, садясь на скамейку рядом с ним.

– Слишком просто! – каркнул он. – Что там дальше?

Ждать Чана пришлось долго. Несколько часов я рассказывал Ненависти различные забавные истории, большую часть из которых он, впрочем, пережил вместе со мной, что не мешало ему постоянно просить рассказать их снова и хохотать так, словно он слышит их впервые. Потом я и вовсе устроился в углу поспать, решив, что Чану для победы понадобиться ещё несколько дней, как минимум.

Я проснулся от дикого грохота. Открыв глаза, я сразу же заметил, что дверь, через которую я вернулся из гоночного уровня, сильно помята. Новый грохот, и дверь прогнулась ещё больше. Ещё пять таких ударов и в проём влез Чан. Его красная кожа дымилась, а сам он, забравшись внутрь, устало рухнул на пол. Я быстро снял жилетку и протянул её другу. Он взял её и стал запихивать в рот. Доев жилетку, он стянул с себя сапог от гоночного костюма и стал отгрызать его подошву.

Для нас с Ненавистью подобное поведение Чана давно не было необычным, но помню, когда столкнулся с этой… особенностью впервые – решил, что это какой-то акт китайского безумия…

На самом деле Чан, как и большинство жителей его планеты – «Чертей», был настолько глубоко аугментирован, что в нём почти не осталось оригинальных органов или костей: всё было заменено усиливающими физические показатели имплантатами. Поэтому Черти, кстати, очень не любят умирать: восстановить тело – дорого, а вот восстановить все аугментации – безумно дорого и к тому же безумно долго.

Все установленные усиления делали Чана совершенной машиной для убийств (помните, как его нога при ударе преодолевает скорость звука?), но имели и недостатки: им нужен куда более мощный двигатель, чем сердце. Именно поэтому все Черти работают в двух режимах: стандартный: для его работы используется сердце, и «ультра», в котором в дело вступает биологический двигатель. Биологический двигатель питается почти чем угодно: обычной едой, углём, одеждой, в общем, всем, что Чан способен разгрызть своими усиленными челюстями. Этот двигатель способен аккумулировать энергию и предоставлять её по мере необходимости, но во время расхода энергии происходит сильный нагрев, а охладительная система работает на том же топливе. В итоге, если Чан не уследит за расходом топлива, с увлечением руша всё вокруг (что с ним случается довольно часто), его тело перегревается, сил не хватает не только на режим «ультра», но и на нормальную активность в стандартном режиме, при этом из-за отсутствия топлива у Чана нет возможности охладить систему жизнеобеспечения, и он становится горячим как полено, вытащенное из костра… И тогда ему срочно нужно заправиться, так как высокие температуры могут навредить его аугментациям, а сам он теряет возможность нормально функционировать и испытывает просто дикое чувство голода.

Чтобы окончательно прийти в себя, Чану пришлось съесть и второй сапог… Наконец он, уже совсем не красный, поднялся на ноги. Выглядел он вполне бодрым и свежим, словно минуту назад он и не лежал тут, как раскалённая чушка…

– Что это было? – поинтересовался я, показав пальцем на дверь.

– Кажется, её заклинило, – пожал плечами Чан.

– Или тебе просто не удалось выиграть в гонке? – предположил я.

– Удалось, – вздохнул Чан, сосредоточенно расстёгивая молнию на своём гоночном костюме (между прочим карманную). – Правда понадобилось много попыток…

– То есть ты хочешь сказать, что выиграл гонку? – спросил я, снова глянув на дверь.

– Ну да, – снова пожал плечами Чан.

– И никого не убил?

***

Чан на скорости вылезает из окна своей машины и прыгает на крышу машины слева. Разбив стекло кулаком, он вырывает кричащего пилота из салона и бросает под колёса машины, идущей следом. На трассе быстро образуется завал из нескольких десятков автомобилей. Чан спрыгивает с крыши и кубарем катится по асфальту.

Чан кулаком пробивает крышу машины, засовывает туда руку и за шею вытягивает голову пилота через небольшое отверстие, острые края которого срывают кожу с черепа пилота вместе с мясом и волосами.

Чан за ноги вытягивает кричащего пилота из-под машины, где тот пытается от него спрятаться, переворачивает на спину и голыми руками с хрустом разрывает грудную клетку.

Пилот что есть сил бежит от Чана. На лице его написан ужас. Чан осматривается по сторонам, ища что бы кинуть ему вдогонку. Не найдя ничего более подходящего, он сгребает с земли бездыханное тело другого пилота.

Чан на безумной скорости несётся в автомобиле по гоночной трассе. За его спиной, там, где должны быть пассажирские кресла (они демонтированы – автомобиль гоночный), набилось шесть пилотов, с ужасом смотрящих на дорогу. Чан направляет автомобиль в стену и выпрыгивает из салона.

***

– Никого не убил… – отвечает Чан, смотря куда-то в сторону.

– Всех! Он всех их убил! – завопил голос отца Ярослава из динамиков. – Господи боже, да я в жизни не видел более жестоких психопатов! Это сам дьявол!

Глава четвёртая. Приступ

– Порву жопу! Не держи меня! – кричал Ненависть, пытаясь дотянуться до Чана.

– Ты способен только угрожать, – спокойно заметил Чан. – Кто-то убивает, а кто-то лишь чешет языком – смирись эльф…

– Ты нихрена не помогаешь, Чан! – возмутился я, из последних сил сдерживая Ненависть. – И он не просто «эльф», он чёрный эльф…

– Вот именно! Желтомордая тварь! Чёрный эльф! Жри сапоги!

– Для меня он скорее светлый, – ответил Чан. – Тоже много говорит, но мало делает…

– Сдохнешь! – глаза Ненависти буквально выкатились из орбит от ярости. – Сдохнешь прямо сейчас! Пусти меня! Буду убивать!

– Будешь убивать? Убивать время за разговорами? – продолжил поддевать его Чан.

– Чан! Захлопни варежку! – предложил я. – Или ты перестанешь его провоцировать, или я его отпущу и помогу запихнуть сапог тебе в задницу!

– Вообще-то он первый начал, – оскорбился Чан. – Вечно ты занимаешь его сторону!

– Да он просто завидует тебе! – фраза вырвалась из моего рта раньше, чем я успел понять, что несу…

– В смысле ему не нравится, что ты всех… – попытался перефразировать я, но было уже слишком поздно…

– Завидую?! – Ненависть бросил на меня взгляд полный ярости и обиды. – Завидую чему?!

– Я не это хотел сказать, Ненависть… – продолжил оправдываться я. – Чан всех убивает, а ты играешь по правилам, я понимаю, что тебе кажется, что ты можешь так же… Точнее, не кажется… ты конечно же можешь, но…

– Кажется?! Убиваю лучше, чем он! Я маньяк! Машина убийств! Смотри! Тварь! – он злобно ткнул пальцем в тело дохлого отца Ярослава, лежавшее у стены. – Я убил! Кого ещё убить?! Желтомордого?!

– Нашёл чем гордиться, – хмыкнул Чан. – Начни уже убивать пятилетних девочек, пока они спят, а то слишком опасных для себя противников выбираешь… Слабак.

– Ты слабак! – крикнул Ненависть. – Убил дворецкого! Убил гонщиков! Его тоже убивал! – он снова ткнул в тело отца Ярослава.

– Когда я его убивал, он не носил пиджак в блёстках, – поспешил оправдаться Чан, – он выглядел как машина для убийств. А сейчас он выглядит как беззащитный розовый поросёнок в блестяшках…

– Выглядел как старик! Как Дед Мороз! Ты убил Деда Мороза! Мразь!

– Машина для убийств, – стоял на своем Чан. – Выглядел опасно…

– Чан, он действительно выглядел как старик при первой нашей встрече, – заметил я. – Короче! Вы оба убивали безоружных и неопасных мужиков, так что хвастаться вам обоим нечем… И давайте просто…

– Нечем? – возмутился Чан. – В подвале того ужасного замка я чуть было не лишился жизни! Вышел один против пятерых злобных мужиков! Они бросали в меня отвёртки, молотки, топоры, а потом мы схлестнулись в жестокой драке насмерть! Это была мясорубка! Я чудом остался жив! А теперь ты вот так вот перечёркиваешь мои достижения и говоришь, что мне «нечем хвастаться»? Не ожидал такого предательства, кэп! Если честно, мне теперь даже не хочется говорить с то… Кэп?

Чан подошёл ко мне и, взяв за плечо, взволновано заглянул в глаза.

Разумеется, я знал, что его смутило… Мои выпученные глаза, моё тяжёлое дыхание и то, что я обеими руками схватился за грудь…

– Сердце… – только и успел просипеть я. В ушах моих стоял звон, а глаза всё больше застилали чёрные пятная. В следующий миг меня окутала темнота…

– Дорогой? – услышал я горячо любимый мной голос. – Дорогой, пора вставать…

Я почувствовал, как кто-то нежно похлопывает меня по щекам. Я приоткрыл глаза… Элли. Моя любимая супруга, с тёплой улыбкой смотрела на меня и гладила по щекам.

– Только не говори, что мне пришлось восстановиться, – прошептал я. – Я не хочу, чтобы со мной опять…

– Милый, не нужно переживать, никто тебя не восстанавливал, – поспешила успокоить меня супруга. – Ты перенёс небольшой сердечный приступ…

– Охренительно… – просипел я (в горле пересохло). – Вот и старость, да?

– Ну, это поправимо, – улыбнулась Элли.

– Я не буду себя убивать, – закатил глаза я. – Мне уже можно вставать?

– Да, дорогой. Доктор Асим провёл операцию и велел мне разбудить тебя в три часа. Сказал, что ты сразу можешь вернуться к обычному распорядку для, но тебе нужно постараться как можно меньше нервничать, хотя бы пару месяцев…

– Пару месяцев… – хмыкнул я, садясь на кровати. – Не могу обещать, что не буду нервничать хотя бы пару минут… С моей-то работой. Кстати, что там с Чаном и Ненавистью?

– Они не разговаривают. Доставили тебя на основной корабль и разошлись по своим каютам.

– Ну, хоть не поубивали друг друга, – вздохнул я. – Нужно зайти к Толе, узнать, как там дела в целом, раз уж я тут.

Элли помогла мне подняться и надеть свой повседневный пиратский мундир: длинный, чуть ниже колен чёрный китель поверх чёрной рубашки без воротника, чёрные брюки и сапоги. Единственными знаками отличия были серебряный череп и голова акулы на груди и плече (череп – логотип нашей пиратской компании, голова акулы сообщала, что я капитан «Ярости» – главного корабля флота, а отсутствие каких-либо других знаков указывало на то, что я президент этой компании и не подчиняюсь никому). Закончив с переодеванием, я поцеловал жену и поковылял (грёбаная нога – пока я был в отключке, доктор мог бы привести и её в порядок) искать своего квартирмейстера.

Толя был там же, где его можно было найти почти всегда: в главной рубке управления. Обычно он прятался тут от вечно недовольной жены, которая хотела, чтобы он уделял ей больше времени. Толины же дети не особо ладили с папой, и прятаться от них не приходилось, ведь это они предпочитали прятаться от папки. И их можно было понять: Толя сильно перегибал палку со строгостью, боясь, что они вырастут избалованными, к тому же он постоянно переживал о том, что они что-нибудь себе сломают, сильно ударятся, подавятся, захлебнутся в супе, или кто-нибудь им навредит (поэтому, кстати, он не позволял им играть с моим сыном, в чём я его, впрочем, не могу винить, ведь однажды мой малец сломал его старшему ключицу). В общем, отец оберегал их слишком рьяно и запрещал почти всё, что, по его мнению, могло привести к травмам (даже рисовать карандашами – ведь можно случайно ткнуть себя в глаз). По этой причине дети предпочитали проводить время с их отчимом и его детьми, ведь отчим был полной противоположностью Толе: у него было двадцать семь детей, и иногда он шутил (или нет), что вполне возможно их было на одну-две штуки больше, просто он не может вспомнить, ни как они выглядели, ни где он их забыл… С бывшей женой и её новым мужем у Толи довольно натянутые отношения: они ссорятся по четыре раза в неделю минимум, а поводом для этих ссор чаще всего бывают дети, разумеется. Господи, сколько же раз он просил меня уволить отчима своих детей – гнома Рохла… Но беда в том, что Рохл был первоклассным наводчиком, и к тому же в нашем флоте служат девяносто его братьев: уволь я его, да ещё и без весомого повода, и началась бы серьёзная заварушка, ведь хоть мы и серьёзная организация, но в нашей компании в основном служат беспощадные убийцы и грабители, про многих из которых можно сказать «конченные отморозки». В общем, работа с кадрами у нас проходит куда деликатнее, чем в компаниях по продаже кухонной утвари, ведь вероятность того, что уволенный или оштрафованный тобой сотрудник убьёт тебя и всю твою семью, пока вы спите, в миллиарды раз выше. И, кстати, такие случаи были, притом часто: бунты, поножовщина, кровная месть, угоны кораблей… Господи, чего только не исполняли недовольные сотрудники за долгие годы существования нашей пиратской компании…

Пока я стоял в проходе, Толя почувствовал мой приход затылком (была у него такая сверхспособность – появилась после того, как он женился во второй раз, и оказалось, что его новой супруге не нравится то, что он целыми днями разглядывает каталоги кресел вместо того, чтобы проводить это время с ней) и развернулся в кресле (кресло, кстати, охренительное – не зря он столько времени тратил на изучение каталогов).

– О, вот и ты, напарник! – Толя встал со своего места за центральным пультом и поспешил ко мне с обнимашками.

– Ты, кажется, ещё поднабрал, – похлопал я его по бокам, высвободившись из его крепких объятий. – Сколько весишь? Сто девяносто?

– Двести десять, – вздохнул Толя. – Столько стрессов вокруг, сам понимаешь…

– Кому ты рассказываешь, – махнул рукой я и, подойдя к длинному столу, плюхнулся в кресло, стоящее во главе. – Ну что, давай – расстраивай меня… Что у нас с расходами?

– Как всегда, – развёл руками Толя, идя к своему месту за пультом. Усевшись в кресло, он поудобнее откинулся на спинку, а в его руках, откуда ни возьмись, материализовалась пачка воздушных чипсов. – Всё плохо… Эта операция расходует по пол процента наших финансовых запасов в сутки. И это при том, что нас пока ещё кормят операции в созвездии Кита и налёты. Но я до сих пор считаю, что не было никакого смысла в том, чтобы выделять столько ресурсов на спасение Грогла и Мустанга…

– Пол процента?! – ужаснулся я… – Это же гигантские деньги! Чем, мать твою, мы кормим наших ребят?! Эльфийским юбилейным супом с лесной нунчанкой?!

– Нет, – пожал плечами Толя, – обычное пятиразовое питание, плюс выходное меню с доступом к алкоголю и особым блюдами…

– Какой ещё алкоголь?! – возмутился я. – Мы на специальной операции!

– Но это мирная операция, кэп… – уточнил Толя, – а регламент ясно говорит…

– Ничего не мирная! – оборвал его я. – В любой момент может начаться война! Убери из рациона чёртов алкоголь, и особые блюда тоже убери! А ежедневное довольствие срежь на четверть!

– Будет бунт, – спокойно заметил Толя. – Помнишь, что было, когда ты объявил сухой закон?

– Помню… – признал я, вздохнув. – Мне тогда руку взрывом оторвало… Потеряли два корабля, три сотни мертвецами, почти тысяча ранеными… Хрен с ним. Довольствие срежь на одну шестую, чтобы не заметили… Ну и оставь самый дешёвый эль, а из особых блюд убери всё мясное и рыбное – пусть налегают на синтетику – она дешевле…

– Но, кэп… – начал было Толя.

– Если хотят чего-то получше, то милости прошу в платный бар… – отрезал я. – У нас тут не благотворительный фонд, а пиратский флот на пороге военного конфликта!

– Открываем платное меню? – поднял бровь Толя.

– Да, – кивнул я. – На весь дорогой алкоголь. И на мясо с рыбой тоже…

– Понял, сделаем, – кивнут Толя, хотя было заметно, что он не в восторге от этой идеи.

– И знаешь что, сделай наценку процентов тридцать…

– Будет бунт… – снова начал угрожать Толя.

– Хрен с ним – пятнадцать! – Навешай там им про транспортные расходы, разницу в обменном курсе, сезонный коэффициент… Короче, придумай, как оправдать увеличение стоимости так, чтобы обошлось без массовых недовольств… Нам надо хоть немного подзаработать на этом…

– Я могу сесть на диету, – ухмыльнулся Толя, смяв пустую пачку чипсов и бросив в стоявшее неподалёку мусорное ведро.

– Неплохая идея, – кивнул я. – Это будет экономить нам процентов пятнадцать бюджета ежемесячно… Кстати, знаешь что, сними все лёгкие перехватчики и отправь на патрулирование в соседние обитаемые системы – пусть всё-таки пощупают местные караваны за вымя. Может, и на этом заработаем пару звонких монет… И по одному грузовому им выдели, чтобы не летали туда-сюда – топливо не тратили на транзит.

– Ну наконец-то! – довольно потёр ладоши Толя. – Может, и тяжёлых парочку в аренду сдадим? Там наёмники Фрэнки интересуются уже вторую неделю…

– Нет, – покачал головой я. – Фрэнки уже затрахал – мы ему трижды предоставляли тяжляки, и трижды он возвращал их в таком виде, словно они прошли через ад. Ремонт он компенсировал, да, но время, которое они простояли в ремонтных доках это тоже потери, которые сложно оценить авансом, и по итогу мы оказывались в минусе… Ну и главное: пока Грогла и Мустанга не заберём, пусть висит всё что есть – нам нужно держать святош в напряжении…

– Да тут и одного тяжляка хватит! – начал старую песню Толя. – Зачем держать тут такие силы?

– Потому что это наши друзья! – отрезал я. – Если бы тебя стырили святоши, я бы и для тебя пригнал весь флот!

– Знаю, что пригнал бы, – кивнул Толя. – Только это глупо! Тебе это не только я говорю, но и Грогл повторит, когда вернётся, и ты это прекрасно понимаешь! Мы все знаем, что ты никогда не бросишь нас в беде – незачем нам это так усердно доказывать! В конце концов, Грогл и Мустанг могут покончить с собой, и мы их воскресим уже через пару часов – тела готовы!