И сам поднимаю руку. И руку поднимает блогер Саша. А Маша смотри на него и делает лицо, которое описывается фразой «Вот ты приколист!». Больше рук нет.

– Вы в меньшинстве! – Злорадствует ведущий.

– Не торопитесь. – Говорю ему. – Люди переменчивы. Они просто не знают, чего хотят на самом деле.

И продолжаю к залу: – Возьмусь утверждать, что все мы хотим видеть в наших детях честность. Но при этом нам очень не хочется, чтобы кто-то обманул нашего ребенка. А разве его честность не залог его обмана?

Дедушка венчурный инвестор тихонько кивает. Но непонятно, то ли засыпает дед, то ли он вспомнил, как дорого ему как-то обошлась его честность.

– С чем мы скорей смиримся: с тем, что обманут нашего ребенка или обманет он? Не отвечайте. Это очевидно. В глубине души мы не то чтобы довольны, но нас скорей устраивает, когда обманывает он, а не его. Нам нравится, что он уверенный и бойкий, мы надеемся, что с такими качествами он не пропадет в жизни. А знаете, почему мы чувствуем себя в этом случае спокойнее? Потому что уверены – абсолютная честность хороша лишь в абсолютно честном мире, а наш мир не такой. Наш мир может и не абсолютно лжив – но он точно тотально лукав. И это не беда его – это его спасение. Просвещенное лукавство – основа выживания человечества, господа!

И тут Вонамут вдруг предлагает всем: – А давайте сыграем в честный мир и поймем, нравится он нам или нет?

Давайте, – подхватываю, – но только без обид!

А на что же нам обижаться?!

На неприятности. Честность неприятна как диагноз врача. И честность надо терпеть. Вот если при знакомстве с вами я скажу, что вы гей.

Но я не гей!

Во-первых, все так говорят, милейший, а во-вторых, это и не важно. Вам надо принять как должное, что я в вас увидел гея, и сообщаю вам об этом. Честность в чистом виде – это ж форменное хамство, если вы не знали! Кто смотрел фильм «Изобретение лжи»?

Семья блогеров подкинула руки и активно закивала, подтверждая, что чистая честность, это хамство редкостное.

– Вас тоже шокировали откровения героев? – Восклицаю, обращаясь к ним. И они снова кивают мне, как родному. – А ведь там нет умышленного хамства. Там только честность. И на нее никто не обижается, но все при этом выглядят полными идиотами.

Блогеры зааплодировали в знак согласия и поддержки.

– Мы фильмов этих ваших не смотрели. – Раздался мужской голос в зале. Он звучал низко и бархатно на миллион долларов и принадлежал дарителю картины. – И слушать, все, что вы говорите, противно.

– Спасибо за честность. – Отвечаю ему. – И, хотя тянет в ответ вам тоже нахамить, но удержусь и поинтересуюсь: «А что вам не нравится конкретно?».

Прошли официанты и разнесли шампанское и десерт.

– Мне не нравится, – сказал он, и приподнял в мою сторону бокал, – что вы, и такие как вы, с толку всех нас сбиваете. Всю жизнь мы были уверены, что учить честности, это хорошо, а тут какие-то умники доказывают, что это плохо.

Тут прибежали Святослав с Тимуром. Они, то ли дрались, то ли дурачились. У Святослава был оторван погон, и он, раскрасневшийся от бега, угрожающе прошипел: – Я отцу скажу, и он тебя в тюрьму посадит.

Но Тимурчик оказался не робкого десятка и пообещал отомстить.

– Я хочу домой! – Заявил няне сын полицейского.

– На вашу Сладкую улицу? – Съязвил Тимур, не по возрасту осведомленный в потаенном смысле этого слова. – Я приеду. Меняй пароли.

Мама с няней, поняв, что томный вечер и дети вещи несовместимые, подхватили их, и ушли, сославшись на позднее время. Девушка-аниматор, присматривающая за сорванцами, выдохнула облегченно, словно избавилась от обузы и показательно закатила глаза, бросив взгляд на подругу.

– Хорошо провели время? – Спрашиваю у нее.

– Да! – Отвечает она. – Отлично! Развитые, смышленые мальчишки!

– Жаль, что ушли. – Иронизирую.

– Да! – И показывает, что ей тоже надо идти. И уходит от коварных вопросов подальше.

– Вы не ответили на мой вопрос. – Напоминает меценат с интонацией, что не отвечать на его вопросы не принято.

– Простите, а в чем конкретно вопрос?

– Зачем вы баламутите людей этой глупостью? – В голосе его заколыхалось раздражение.

– Артур! – Пыталась тихонько остепенить его жена.

– Мне кажется, что всех нас периодически надо баламут�