Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне

Эту догадку подтверждали и слова Арым, сказанные Его величеству в ответ на его слова, сказанные как бы вскользь, будто бы он рассуждал сам с собой о том, что пришла пора перевести часть наложниц в статус жён.

– Ваше величество! Я не сомневаюсь, что Вы примете мудрое решение. Ваши жёны будут благородного происхождения, умны и воспитаны. Они будут блистать красотой, как звезды на ночном небе. И самой яркой звездой на Вашем небосклоне, Ваше величество, будет та, которой Вы подарите право сидеть рядом с Вами на троне.

Про выбор императрицы речь в размышлениях Его величества не шла. Так что высказывание Арым пошло дальше. И было абсолютно понятно, на кого она намекает. Конечно же, на себя!

А вот Хеджин без всяких намёков сказала прямо:

– Ваше величество! Соа любит Вас. Она предана Вам и душой, и телом. Что касается остальных качеств, необходимых для жены Вашего императорского величества, то я не сомневаюсь, что она с усердием будет учиться и ради Вас постигнет глубины любой науки. Арым из высокородной семьи и уже обладает всеми качествами, чтобы стать достойной статуса жены в Вашем гареме. Она хорошо воспитана, красива, умна, образована. Но она Вас не любит. И умеет ли любить вообще, я не знаю. Ваше величество! Я не сомневаюсь, что Вы примете мудрое решение.

Самую бурную ответную реакцию на провокационные слова Его величества о выборе жён в гарем, выдала Соа. Вот, уж, чего ХунЮн не ожидал, так это того, что тихая, застенчивая Соа так резко выскажется. Это что, влияние Хеджин? Или ревность к Арым? Или последствие того, что в разговоре с ней Его величество помимо жён упомянул ещё и выбор из них императрицы?

Соа сначала побелела, потом покраснела, прикусила до крови нижнюю губу и сказала:

– Ваше величество! Я люблю Вас! Я всегда знала, что не буду в Вашем сердце единственной. И это наполняло мою душу горечью и разрывало мне сердце. Когда Вы познакомили меня с Хеджин, Ваше величество, мои раны затянулись…

– Так ты готова делить меня с другой? – перебил свою юную наложницу Его величество.

– С такой, как Хеджин, – да! Но не с такой, как Арым! Если… Если Вы выберете Арым императрицей, то я… То моя жизнь и моя смерть больше не будет принадлежать Вам, Ваше величество!

– Ты угрожаешь мне? – искренне удивился ХунЮн.

– Нет, Ваше величество! Я защищаю Вас! Я знаю, Вы можете наказать меня за мою дерзость. Можете подвергнуть наказанию вместо меня моих служанок и евнухов. Но я не отступлюсь. Потому что Вы, Ваше величество, для меня важнее, чем все они и я сама.

Когда ХунЮн прижал к себе Соа, чтобы забрать себе капельку крови, выступившей на её нижней губе, как капля росинки ранним утром на нежном лепестке цветка, он почувствовал, как дрожит её хрупкое тело. Несмотря на внешнюю смелость, слова дались Соа не легко.

Моя маленькая, отважная любимая! Как тебе подходит образ, который создала на своём рисунке Хеджин! И как ошибается в мнении о тебе из-за своего высокомерия Арым! Я излечу твои раны!

⁵² – другие названия – калониктион, лунная лиана, лунноцветущая ипомея. Высота до 8 м. Диаметр цветков 10-15 см. Цветы луноцвета распускаются буквально на глазах, словно в ускоренной съемке. При этом отчетливо слышны шорох лепестков и хлопки раскрывающихся бутонов. В Когурё это завораживающее ночное шоу начинается с весны на равнинах и продолжается до самых заморозков в горных районах. В этот период сад наполняется изысканным тропическим ароматом, сладковато-миндальным и очень романтичным.

37

Чем дольше Его величество думал над Ловенсу в качестве кандидатуры на должность канцлера, тем меньше его привлекала эта идея. Но не так-то просто было отказаться от того, что вынашивал в голове в течение десяти лет. Да и кандидатуры другой не было. Из своего окружения Его величество безоговорочно мог доверять только Талталу, хотя тот и совершал проступки, вызывавшие гнев Его величества, и Бэкхёну. Оба военные с головы до пят, честные и прямолинейные, и потому не годящиеся на должность канцлера, где требуется изворотливый ум, определённая хитрость, умеренный цинизм, жёсткость в принятии решений и даже жестокость.

Размышления так утомили Его величество! Легче было переносить физические нагрузки, чем раздумывать над проблемой, зашедшей в тупик. Его величество решил передохнуть.

Вызвать к себе Хеджин? Или отправиться с неожиданным визитом к Соа? (ХунЮну нравилось заставать свою любимую наложницу в самые разные моменты. Она так очаровательно смущалась и так искренне радовалась нечаянному счастью, что наполняло душу и тело Его величества особой теплотой).

Его величество прислушался к своим желаниям и отправился к Соа. Но попасть к любимой не получилось. Подойдя к её комнате, Его величество обнаружил около её дверей кучу народа. Там стояли служанки и евнухи. Чуть поодаль, отдельно от всех – лекарь Ыйса. Евнух Нейси так сосредоточенно прислушивался к тому, что происходило внутри комнаты, что даже не заметил появления Его величества.

– Что здесь происходит? – строго произнёс Его величество.

– Ваше величество! – вздрогнул и согнулся в поклоне Нейси, – Госпожа Соа и госпожа Хеджин заперлись в комнате и не выходят уже больше четырёх часов… Сначала было тихо. Потом слышался смех. Служанки, подававшие еду, утверждают, что обе госпожи выглядели расстроенными, а госпожа Соа, похоже, плакала. А сейчас… вот… – замялся и не решился продолжать евнух.

– Что «вот»? – повысил голос Его величество.

– По звукам похоже на… драку, – едва слышно от страха произнёс евнух.

То, что Соа и Хеджин много времени проводят вместе, для Его величества не было новостью. Он сам просил их подружиться, и они выполнили его распоряжение. Подружились не по его приказу, а по велению собственных сердец. То, что во время их встреч находящимся снаружи служанкам и евнухам ничего не было слышно, тоже понятно – Хеджин обучала грамоте и счёту Соа втайне от всех, опять же по указанию Его величества. Даже о причине их смеха и слёз Его величество догадывался – он сам велел Хеджин рассказать Соа всё. И о своей жизни в доме её дяди, и об обстоятельствах первой встречи с Его величеством, и о похищении. Был повод и над чем посмеяться, и над чем поплакать. А у Его величества появлялся шанс доподлинно узнать, кого любит Хеджин. Не могут же подруги не поделиться секретами? И залечить раны Соа, нанесенные ревностью.

Но вот причины «драки», если это, действительно, была драка, Его величеству были не понятны. И он решительно отодвинул евнуха Нейси от двери и сам прильнул к ней ухом.

Из-за двери доносились азартные возгласы, удары. Что-то звякало. Что-то с глухим звуком падало на пол. В любом случае надо было положить этому конец. И Его величество смело открыл дверь и шагнул в комнату.

От удара подушкой, летевшей в его сторону, Его величество спасла только быстрая реакция умелого воина. Картина, открывшаяся ему, заставила остановиться. Соа и Хеджин скакали по комнате, как зайцы, убегающие от охотников, и бросали друг в друга всё, что попадалось им под руку. Залихватски кричали, когда бросок оказывался метким. Их одежда пришла в беспорядок. Их волосы растрепались. Глаза горели весёлым азартом. Щёки полыхали румянцем. И при этом обе выглядели такими красивыми, такими соблазнительными, такими возбуждающими, как никогда!

Его величество закрыл глаза, чтобы выровнять дыхание и справиться с участившимся биением сердца, но только ещё больше возбудился, представив себе картину, как они втроём… нагие… занимаются любовью. Ласкают и целуют друг друга…

– Ой! Ваше величество! – одновременно воскликнули два женских голоса, чем разрушили соблазнительную картину, возникшую перед глазами Его величества.

Когда Его величество открыл глаза, обе возмутительницы спокойствия уже стояли на коленях, и даже успели пригладить волосы. Его величество отослал Хеджин из комнаты, а сам остался со своей любимой наложницей и сполна удовлетворил потребности своего восставшего жезла.

38

Хеджин понимала, что Его величество сердится на неё. Ведь он ни разу с того дня, как застал их с Соа вдвоём в её комнате в неподобающем виде, не приглашал её к себе поиграть в пай-гоу. Да и в тот день даже не взглянул на неё, указал выйти из комнаты небрежным жестом, будто муху отгонял. И их совместные прогулки прекратились. Нет, с Соа-то Хеджин виделась, ведь занятия продолжались. А вот с Его величеством – нет. Хеджин очень по нему скучала. А ещё обижалась. Разве это справедливо, наказывать её одну? Ведь кричали и прыгали они вместе с Соа. И подушкой, между прочим, в Его величество Соа запустила, а не она, Хеджин.

А ещё Хеджин не терпелось поделиться с Его величеством новой идеей, возникшей в её голове – чем она может заняться, когда Его величество отпустит её из гарема. Раз, уж, стать воином и отправиться в армию вслед за Талталом категорически нельзя. И Хеджин, набравшись смелости, попросила главного евнуха гарема Сангхуна, испросить разрешения у Его величества на визит к нему.

Его величество никак не мог выбросить из головы соблазнительную картину, возникшую перед его глазами несколько дней назад – он и двое наложниц, Соа и Хеджин, вместе в постели. Соблазн оставить Хеджин в гареме в качестве наложницы ещё больше усилился, после того как она отказалась даже Соа называть имя своего возлюбленного. Может, его и нет, этого возлюбленного? Это её выдумка из-за страха телесной близости?

Его величество решил вызвать к себе Хеджин и поговорить откровенно, а тут она сама попросилась на приём, что наполнило душу Его величества положительными ожиданиями. Но заговорила Хеджин совершенно о другом:

– Ваше величество! Если мне не суждено стать воином и защищать Ваше величество и нашу великую империю Когурё на поле брани, позвольте мне остаться в гареме в качестве евнуха и защищать Вашу любимую наложницу – госпожу Соа.

Нет! Всё-таки, Хеджин удивительная девушка! Мало кто из окружения Его величества мог привести его в такое состояние, что он онемел, не зная, что сказать. Девушка в гареме в качестве евнуха?!?

Видя, каким взглядом смотрит на неё Его величество, Хеджин торопливо продолжила:

– Ваше величество! Вы знаете, насколько хороши мои умения в военном искусстве. Они во многом превосходят умения Ваших евнухов. А в том, что я не освоила в совершенстве, я буду усиленно практиковаться. Я так люблю Соа, что буду защищать её не по обязанности. Ценой своей жизни буду защищать. Разрешите мне, Ваше величество, ежедневно доказывать Вам свою любовь и преданность!

– Так значит, ты, всё-таки, любишь меня, Хеджин? Почему же тогда не хочешь остаться в гареме наложницей?

– Я люблю Вас, Ваше величество, как своего императора, а не как мужчину. Простите меня за дерзкие речи или накажите, Ваше величество!

– А Талтала ты любишь, как мужчину, а не как брата? – решил напрямую спросить Его величество.

Хеджин побелела и упала на колени:

– Ваше величество! Брат Талтал ни в чём не виноват! Он ничего не знает о моей любви. Это всё моя вина! Не наказывайте брата Талтала, Ваше величество! Накажите меня!

– Опять предлагаешь содрать с тебя живой шкуру? – произнёс Его величество.

Произнёс, вроде бы, с юмором, но и с грустью тоже. Подошёл к стоящей на коленях Хеджин и тихо спросил:

– Скажи, Хеджин, если бы ты встретила меня раньше Талтала, ты смогла бы меня полюбить, как мужчину?

– Я думала о Вас, Ваше величество… До того, как осознала свою любовь к брату Талталу…

– Ступай, Хеджин! Я подумаю над твоим предложением.

После этого разговора и совместные прогулки, и игры в пай-гоу, и задушевные, а порой веселые разговоры, возобновились. Но Хеджин чувствовала, что между ней и Его величеством пролегла тонкая, почти незримая черта. Прежней свободы общения не было. Непринуждённость исчезла.

А вскоре, как только Соа стала сносно писать, бегло читать и быстро считать, Хеджин отослали из дворца. И она оказалась в учебном лагере, где начала заниматься военной подготовкой наравне с мужчинами. Поблажек на её женскую натуру ей никто не делал. Но Хеджин было не привыкать к подобному. Ведь Талтал учил её точно также. Чем суровее обучение – тем больше шансов выжить на войне. И в гареме тоже.

39

Наконец-то Ловенсу вызвали во дворец. Он бы гораздо меньше этому радовался, если бы знал, что его возвращение в столицу зависело от здоровья Талтала. Его величество не желал, чтобы эти двое встретились. А потому, дождавшись выздоровления своего чжихуэя, даже отправил его в расположение войска другой дорогой, чем той, по которой ехал в столицу Ловенсу.

Приличный крюк до своего места назначения на севере Когурё, Талтал делал не напрасно. Он воплощал в жизнь свою идею создания отрядов и секретов для охраны границы империи.

Вторым условием возвращения Ловенсу во дворец, было отсутствие в нём Хеджин. Если бы можно было скрыть от Ловенсу, что она вообще была здесь, то Его величество так бы и сделал. Но рассчитывать на молчание можно было со стороны Соа и евнухов, но как заткнуть рот служанкам, наложницам, Арым, наконец? Так что оставалось только сделать невозможной их встречу. Хеджин же задержалась во дворце, поскольку обучала Соа грамоте и счёту втайне ото всех.

Вначале Ловенсу решил разведать обстановку. Новостей за время его прозябания вдали от столицы накопилось множество. Кое о чем он уже знал – о смерти императора ХёнКи и о вступлении на престол наследного принца ХунЮна. Такие новости распространяются быстрее ветра. На коронацию Его величества императора Когурё ХунЮна Ловенсу не пригласили, и это оставило глубокий след обиды в его душе.

О смерти любимой наложницы Его высочества Гюри и восхождении звезды наложницы Соа Ловенсу узнал из писем своей родни. Первое его не тронуло, второе обрадовало и наполнило душу надеждами на извлечение выгоды для себя, любимого.

Слухи о смене состава Совета подтвердились в полной мере и тоже доставили радость Ловенсу – в Совете ещё оставались министры и, в том числе, канцлер, которых пока не сместили с должностей, а, следовательно, есть основание думать, что Его величество император ХунЮн не обойдёт вниманием давнего друга, доказавшего ему свою преданность – позволит занять тёплое местечко. Ловенсу с удовольствием бы стал министром финансов. А, может, Его величество и канцлером Ловенсу назначит? Хотя, с другой стороны, вместе с Соа в гарем была зачислена Арым, дочь нынешнего канцлера… Не говорит ли это о том, что канцлера Его величество менять не собирается?

Что огорчило и заставило сердце Ловенсу сжаться от страха, так это информация о нахождении в гареме Хеджин (её и Соа подтвердила). О разгроме Торгового клана. И о Талтале. Последний не только не получил наказания за свои проступки, но и сохранил свою должность и звание. По слухам даже был награждён за выполнение некоего секретного задания. Ловенсу связал воедино данные, и у него сложилась такая картина: Талтал принял участие в разгроме Торгового клана, в результате которого была освобождена Хеджин. О её пленении Торговым кланом достоверных сведений у Ловенсу не было. Хотя он сам подсказал эту идею, но сообщать ему о результатах запретил. Просто из осторожности. Но в длительную болезнь Хеджин, из-за которой она, якобы, не показывалась долгое время во дворце, Ловенсу не верилось.

Поразмыслив, Ловенсу решил, что о его связях с Торговым кланом Его величеству ничего не известно. Иначе он, Ловенсу, уже давно был бы не во дворце, а под ним, в подвале. Общался не с придворными, а с заплечных дел мастерами. А, значит, можно выдохнуть, но и ушки на макушке продолжать держать востро.

Что ещё встревожило Ловенсу, так это слухи о неких воронах, которых в лицо никто не видел, а только наблюдал их стремительные тени. Страшные вещи, которые они творили, наводили ужас. Якобы, их кони не скачут, а летят, и никто не может ускользнуть от них. У них не две, а четыре руки. И в каждой из них по острому цзяну. А ещё шептались, что они – оборотни, умеющие превращаться как в зверей, так и в птиц, а вовсе не люди. И убивать умеют не только оружием, но и свистом. Что из этого было правдой, что преувеличением, а что ложью, Ловенсу ещё предстояло выяснить.

Что больше всего огорчило Ловенсу, так это разговор с Соа. Похоже, эта влюблённая дура ни на что не годна, кроме как вздыхать о своём любимом. Ладно! Может хоть словечко за двоюродного брата сможет замолвить, если понадобится…

40

Разговор Ловенсу с Соа не остался тайной для ХунЮна. Не только у стен дворца были уши, но и у сада тоже. Так что не Соа доложила Его Величеству его содержание. Но и скрывать от Его величества ничего не стала. Просто немного смягчила острые углы. ХунЮну даже понравилось, как его любимая наложница тактично защитила своего родственника и, в тоже время, не подвела своего императора. Соврала Ловенсу только в одном – что до сих пор осталась такой же безграмотной, какой пришла во дворец. В остальном – просто схитрила.

Этот разговор Ловенсу с Соа определил его дальнейшую судьбу. Его величество понял, что Ловенсу, оставшись во дворце, не оставит в покое Соа, всегда будет пытаться использовать её в своих интересах. И Его величество принял окончательное решение отправить Ловенсу подальше из столицы. Единственное, что беспокоило Его величество, это реакция Соа – как-никак Ловенсу её родня.

А любимая наложница вела себя странно последнее время. То грустила, то веселилась без причины, то глубоко задумывалась о чём-то. Прятала свои чудесные глаза от Его величества. На невинный вопрос Его величества о самочувствии вообще расплакалась.

– Я так скучаю по ней…

– По кому? – не понял ХунЮн, ожидавший услышать про двоюродного брата.

– По Хеджин…

– Хеджин? – удивился Его величество, – Я думал, что ты скучаешь по семье, по родственникам и друзьям, по уехавшему Ловенсу.

– Я скучаю по ним тоже. Но это другое. Моя семья теперь Вы, Ваше величество. А мои родственники, также как и я сама, должны служить Вам и находиться там, где они будут наиболее полезны Вам. Если Вы решили, что место Ловенсу не в столице, то так тому и быть.

– Значит, Хеджин… Ты хочешь, чтобы я вернул её во дворец?

У Соа мгновенно высохли слёзы, и она подняла на Его величество глаза, полные надежды:

– А можно?

– Разве для императора есть что-то невозможное? – улыбнулся ХунЮн.

– Ваше величество, а где сейчас находится Хеджин?

– Там, где она хотела быть, – загадочно ответил Его величество, – А скоро будет там, где и мечтать не смела.

– Так она счастлива быть там? Тогда не надо её возвращать, Ваше величество! Я хочу, чтобы Хеджин была счастлива. Если это так, то я не буду больше по ней скучать… Если только совсем чуть-чуть…

41

Не смотря на выясненную причину странного поведения Соа, её самочувствие не улучшилось. Она продолжала хандрить, но изо всех сил пыталась держаться перед Его величеством. И обеспокоенный император вызвал к любимой наложнице лекаря. Ыйса тщательно осмотрел больную, прощупал пульс и торжественно возвестил, что наложница Соа ждёт ребёнка.

Неожиданное, но ожидаемое известие обрадовало обоих. Соа возрадовалась своему будущему материнству и возблагодарила Будду за чудесный подарок.

ХунЮн не почувствовал ничего, хоть отдалённо напоминающего отцовство. Это придёт к нему гораздо позже. Когда он впервые возьмёт на руки своего первенца, сына, наследника. Вдохнёт его сладкий младенческий запах. Умилится, с какой силой сожмут его палец тонкие пальчики сына. Растает от его первой улыбки. Восхитится его первым неловким шагам. Вздрогнет от впервые произнесённого слова «папа».

А в тот час, когда он услышал, что станет отцом, Его величество подумал о другом. Он тоже возблагодарил Будду за чудесный подарок. За то, что теперь ни у кого в империи Когурё не возникнет даже тени сомнения в праве Соа стать императрицей. На это не смогут возразить ни члены Совета, ни канцлер, ни его дочь, ведь Соа носит под сердцем наследника славной империи Когурё.

А ещё Его величество император ХунЮн подумал о том, что как же чудесно, когда лодка твоей судьбы плывёт по реке жизни плавно, не встречая препятствий, и пристаёт к тем берегам, куда ты осторожно её направлял. Прислушиваться к воле небес и обладать терпением – вот какие жемчужины драгоценного опыта положил в копилку своих знаний ХунЮн, где уже хранились частички мудрости его отца, императора ХёнКи.

42

Хеджин выскочила из палатки Талтала и стремглав бросилась к реке. Её душили слезы. Не добежав до берега, разрыдалась. Было так обидно! Нет! Ну, в самом деле! Она столько ли преодолела на пути к нему. И каждый удар копыт её легкокрылого коня отбивал радостью – Тал-тал, Тал-тал, Тал-тал. А он???

А сколько трудностей превозмогла! Одно обучение в течение трёх месяцев чего стоило! Она наравне с мужчинами таскала тяжести в гору. В полном облачении переходила болото. Увязая в песке, бежала на скорость. Закончила первый курс одной из лучших. И ведь никто – ни новобранцы, ни учителя, не догадались, что она девушка.

Да, второй курс дался ей сложнее. У неё по-прежнему были проблемы с овладением цзяня. Зато в рукопашном бою она приспособилась вырубать соперников одним лишь прикосновением, и тем компенсировала недостаток силы. И как же вытянулись физиономии у её товарищей по обучению, когда они узнали в конце курса, что проигрывали девушке!

Третий курс был самым сложным. Не в физическом плане, а в смысле взаимоотношений с учениками. Они косились на неё и шарахались, как от огня. Никто не хотел с ней тренироваться. Ещё бы! Победа над девушкой не добавляла мужчинам чести, а поражение покрывало несмываемым позором. Но она и это вынесла.

И всё это ради чего? Ради того, чтобы Талтал, едва увидев, отправил её домой?!? «Упрямый осёл!», – разозлилась Хеджин. И слезы её высохли. Ну, ничего! Кажется, она нашла, за что можно зацепиться, чтобы остаться с ним. Вместе с великодушным разрешением Его Величества на службу Хеджин в качестве ординарца чжихуэя Талтала, император прислал ему собственноручно написанную записку: «Её жизнь и её смерть теперь принадлежат тебе». На неё и ссылался Талтал, когда настаивал на возвращении Хеджин домой. Она же упирала на то, что разрешение служить почти что приказ Его величества. А как можно ослушаться своего императора? Кроме того, у неё была своя записка, написанная Его величеством ХунЮном: «Твоя жизнь и твоя смерть теперь принадлежат ему. Но помни, что его жизнь и его смерть принадлежат мне». Хеджин понимала это как поручение ей защищать жизнь и предотвратить смерть Талтала. А если он сомневается, то пусть напишет Его величеству. Посмотрим-посмотрим, что тот ответит.

Хеджин выскочила из палатки Талтала после очередной ссоры, а Талтал в сердцах так ударил кулаком по столу, что разбил его в кровь, а потом ещё и травму ноги добавил, саданув ею с досады по ножке стола. Глупая девчонка! Воевать рядом с ним явилась! А того не хочет понять, что только в обузу ему. Ну, как он будет сражаться, если постоянно будет думать о её безопасности, а не о войске??? И ведь никак её не спровадишь! Упёрлась, как коза. Зацепилась за разрешение от Его Величества. И император ХунЮн тоже хорош! Приезд Хеджин это награда Талталу от него или наказание? Думай, как хочешь!

Вначале Талтал решил, что награда. День, когда он увидел Хеджин в лагере, стал самым счастливым днём в его жизни. Они проговорили день и всю ночь. Хеджин подробно рассказала и про похищение, и про свой побег. Её боль Талтал чувствовал как свою. Его сердце трепетало от ужаса того, что пришлось пережить Хеджин. Кулаки сжимались от гнева.

В лицах Хеджин показала про то, как чуть не умерла, поняв, с кем запросто разговаривала после своего освобождения. Талтал до слёз хохотал. И про свою названную сестру Соа Хеджин рассказала. Со светлой и грустной улыбкой. И про беседы и прогулки с императором.

Поведала Хеджин и про идеи своей жизни после гарема. Вот тут Талтал насторожился. Он-то посчитал, что Его величество разрешил Хеджин проведать Талтала, и та потом отправится домой, а она, оказывается, вознамерилась в войске служить. Женщина-воин??? Немыслимо!!! Нет, он ни за что не допустит, чтобы что-то угрожало жизни любимой! Ни за что!

С первого дня в лагере начались проблемы. Взять хотя бы на бытовом уровне. Где она жить будет? Ставить отдельный шатёр – не положено. Даже он, чжихуэй, и его биньбэйцяньши Чонхо, хоть и в отдельных шатрах спят, но вместе с ординарцами. А находиться ей с ним в одном шатре – как это будет выглядеть для остальных воинов? Да и он не железный, чтобы быть с любимой так рядом, на расстоянии вытянутой руки и не сметь дотронуться… Нет! Женщина среди воинов это недопустимо!

Раздосадованный Талтал вышел из шатра. Свежий морозный воздух остудил его. «Куда Хеджин убежала? Не замерзла бы. Заболеет…», – заботливо подумал Талтал. И это были его последние мысли перед тем, как погрузиться во тьму. Что-то острое вонзилось в плечо Талтала, и он замертво упал на стылую землю.

Хеджин почувствовала, что замерзает. «Не хватало ещё простудиться!», – подумала она. Талтал и в её болезни найдёт повод, чтобы отправить её домой. И Хеджин вернулась к шатру Талтала. Но там не обнаружила ни стражей, ни его.

Сердце сжалось от страха. Она вспомнила тени, проскользнувшие вдалеке, на границе её бокового зрения, когда она сидела на берегу, и поняла, что они ей не показались, как она тогда решила. Она закрыла глаза, вспомнила направление их бесшумного скольжения и поспешила вослед. Тревогу поднимать не стала, решив не тратить на это время. Она ещё ни с кем в лагере не общалась, кроме Талтала, и потому не знала, как это делается.

Биньбэйцяньши Чонхо не спалось. Не спалось из-за сестры чжихуэя Талтала. Талтал поделился со своим ближайшим подчинённым своим возмущением и раздражением из-за намерения Хеджин стать воином. Но Чонхо чувствовал, что не нарушение традиций больше беспокоит Талтала, а тревога за жизнь сестры. А ещё его смущали и настораживали взгляды Хеджин и Талтала друг на друга. Чжихуэй Талтал так смотрел на Хеджин, когда она не видела, так смотрел! И она на него также смотрела, когда не видел он… Если бы не их родство, Чонхо бы решил, что они любят друг друга.

Любовь… Любовь к женщине… Это то чувство, которое воину надо хранить очень-очень глубоко в душе, чтобы оно не мешало ему воевать. Не точило тоской по любимой. Не звало как можно быстрее вернуться домой. Не затмевало разум.

Находясь на войне, даже ночью, во время таких спокойных дней, как сегодня, не стоило доставать имя любимой из потаённых уголков своего сердца… Тэён⁵³… Любимая… Поневоле Чонхо задумался, как бы он вёл себя, что бы чувствовал, если бы к нему явилась Тэён и пожелала остаться с ним, стать воином, разделить надвое тяготы военной службы? Наверное, он тоже, как и Талтал, чувствовал возмущение, раздражение и огромную тревогу… И огромный соблазн видеть любимую каждый день, дотрагиваться до неё, ощущать её ласковые прикосновения…

Нет! Слишком жарко! Надо сбросить с себя наваждение! Остудить своё воображение и тело. И Чонхо вышел из шатра на морозный воздух. Низкое чёрное небо блистало миллионами звёзд. Казалось, протяни руку, и можно до них дотронуться. Почувствовать на ладони горячую искорку. Чонхо поднял голову вверх, подставив своё разгорячённое лицо небу, и застыл в тишине.

Почти сразу тишина его насторожила. В шатре чжихуэя Талтала ещё горел свет. Он пробивался тонкими узкими полосами из-под шкуры, закрывающей вход. Но звуков из шатра не доносилось. Странно, если учесть, что последнее время повышенный тон выяснения отношений между братом и сестрой то и дело прорывался оттуда наружу.

Чонхо подошёл поближе. Он не собирался подслушивать. Просто хотел удостовериться, что у Талтала и Хеджин всё в порядке. А в итоге удостоверился в обратном. Стражников рядом с шатром чжихуэя не было. И Талтала с Хеджин внутри тоже. Чонхо бегом вернулся в свой шатёр, разбудил ординарца и велел подать сигнал тревоги.

⁵³ – в переводе – «гордая, красивая великая деликатность»

43

Сначала СонХун⁵⁴ хотел убить Талтала, чтобы отомстить за смерть отца. СонХун уважал чжихуэя Талтала и как воина, и как военачальника. Его смерть была бы достойной платой за смерть славного воина, вождя племени тюрок, Минхо⁵⁵ – отца СонХуна. Но, когда СонХун узнал, что отец жив и находится в плену у императора Когурё, его планы изменились. Теперь его целью стало пленение чжихуэя Талтала и обмен его жизни на свободу отца. Кто ещё был достоин мены на вождя его славного племени? Разве что сам император Когурё. Но до него пойди, доберись. Это война. Нельзя начинать войну, которую ты не сможешь выиграть. Так учил СонХуна отец.

Удача всегда приходит к тому, кто умеет ждать. Ждать СонХун умел. Сначала пришлось ждать, пока чжихуэй Талтал вернётся из столицы в расположение войска. Дальше пришлось ждать, пока его войско не уменьшится настолько, что удача будет однозначно на стороне нападающих. (Войско тюрок, сильно потрёпанное в сражениях с когурейцами, ещё не восстановилось в полную силу) Потом пришлось ждать, пока воины-тюрки, сумевшие затесаться в войско когурейцев, не попадут в число стражников у шатра чжихуэя. И, наконец, звёзды сошлись для СонХуна! Удача была на его стороне! Обездвиженный метким выстрелом из духовой трубки Талтал попал в руки тюрок и был доставлен в становище принца СонХуна.

Пока похитители на руках несли тело Талтала, завёрнутое в ковёр, им приходилось осторожничать и идти медленно, и потому Хеджин удалось их нагнать. И даже рассмотреть, что движутся они с тяжёлой ношей, значит, есть надежда, что Талтал ещё жив. Не стали бы враги таскать с собой труп, рискуя собственными жизнями! Но вот когда они пересели на лошадей, небрежно перекинув свёрток с Талталом через седло, Хеджин быстро потеряла их из виду. Но она упорно продолжала идти по их следу, различая глазами едва заметные приметы только что промчавшихся лошадей. На поворотах горных тропинок, на редких кустиках пустынных мест оставляла кусочки ткани, на которые разорвала ленты, удерживающие её длинные густые волосы под шлемом воина. Она опять сбила в кровь свои ноги и уже готова была упасть без сил, когда её нагнал отряд когурейцев во главе с биньбэйцяньши Чонхо.

Для Чонхо было делом чести самому спасти чжихуэя Талтала. Ведь именно в ведении Чонхо была охрана лагеря. И с этим делом он не справился, коль скоро врагам удалось каким-то образом проникнуть в лагерь и убить или захватить в плен чжихуэя Талтала (на последнее Чонхо очень надеялся). Судьба Хеджин Чонхо не волновала, но именно она оказалась тем человеком, кто указал отряду правильный путь.

Верное направление Чонхо определил сам по месту гибели секрета, охраняющего одну из дорог, ведущих из лагеря. Пока дорога не ушла в горы, правильность выбранного пути подтверждали следы от ног, ещё видные на мягкой почве. А вот на горной тропе приходилось ориентироваться на странные тряпочки, прикреплённые на видных местах. Кто-то, кто шёл впереди, указывал отряду правильный путь. Или заводил в ловушку. Но воинам, возглавляемым Чонхо, больше ничего не оставалось делать, как следовать этим указателям и быть всё время начеку.