– Видимо, родство душ мне пока ещё не знакомо, – сказал я и задумался про себя: «Если все это химия, а меня однозначно влечёт к Лизе, но как, если я не в своём теле; я вижу, осязаю, ощущаю, это все передаётся моему настоящему живому мозгу, а он мне и даёт обратный ответ в виде влечения и симпатии, тогда всё объяснимо»…
– А? Я что-то пропустил?
– О чем задумался, говорю? – спросила Лиза.
– Так. Ни о чем.
На небе уже высыпало звёздами, пора было расходиться. Я проводил Лизу до дома. Мы оба находились в состоянии экзальтации после насыщенного и необыкновенного дня, жарко обсуждали увиденное.
– Насчёт похода в горы. Ты идёшь? – спросила моя спутница.
– Конечно, только нужно собрать снаряжение.
– За это можешь не переживать, у меня всё есть. Тогда договоримся на послезавтра, пойдем с ночёвкой, путь не близкий, пятнадцать километров в подъем, согласен?
– Ещё бы, чтоб ты знала, я довольно опытный походник.
– Тем лучше, походник. Завтра приходи, соберём, что нужно, а послезавтра утром рано отправимся в путь.
– Доброй ночи.
– Сладких снов.
А чудо жизни – ангельское дело
На следующее утро я встретил Павла. Постояльцев в гостинице было немного и забот у её хозяина тоже, и он с мальчишками резво гонял мяч на улице. Я практически случайно присоединился к игре, чем очень обрадовал ребятню, и мы весело пробегали около получаса во дворе.
– А вы, господин хороший, неплохо играете. Какой денёк сегодня, боже мой. Пойдёмте, пойдёмте, моя жена должна была уже приготовить завтрак, – сказал Павел, – эй, малышня, и вы тоже быстро в дом!
Мы отправились в столовую, где супруга Павла, Диана, довольно крупная благородная женщина ждала нас с ароматными пирогами и кофе. Она с любопытством наблюдала за мной, потом, рассматривая мой знак отличия над бровью, все-таки решилась спросить прямо:
– Вы путешествуете не в своём теле?
– Да, признаюсь, что не многие это замечают, ваши мальчишки только вот сразу заметили, – ответил я.
– Это объяснимо, потому что здесь был только один человек, путешествующий подобным образом, многие даже не подозревают, что такое теперь возможно. Павел не рассказывал вам про этого путешественника?
– Нет, не рассказывал.
– Ах, если бы не эта технология, то мы могли бы потерять своего младшего мальчика…
– Расскажите, что произошло?
Павел оживился и решил поведать обо всём сам:
– Три года назад, господин хороший, с нами случилась страшная беда: мой младший сын сильно заболел. Ему нужна была очень сложная операция на головном мозге, здесь никто её сделать не мог, и уехать отсюда не было никакой возможности. Мы так отчаялись и совсем не знали, что делать. Диана всё время плакала, сыну становилось хуже, я сбился с пути и начал выпивать, но в перерывах просветления ума молился. Наш лечащий врач обещал связаться с одним толковым хирургом, который сможет сам сюда приехать с помощью новой технологии (ведь был запрет на перемещения) и сделать операцию. Шанс небольшой, но всё-таки шанс. Тогда я стал молиться ещё усерднее. И вот, наконец, как ангел с небес, к нам прибыл доктор, мы не знали, откуда он, не знали, как его имя: он пожелал оставить это в тайне. У доктора был знак над бровью, такой же, как у вас. Нам тогда объяснили, что сам человек находится у себя дома, но разум перенесён в искусственное тело. Так удивителен мировой прогресс по сравнению с нашим островком. Наверное, Александр, вы заметили, что мы здесь как будто отброшены на целый век назад. И вот настал день операции, мы с женой и старшим сыном взялись за руки и долго ждали. Всё прошло хорошо, Виктор уже через месяц был дома, болезнь совсем отступила. Хирург не отходил от мальчика, пока он восстанавливался. Мы так и не смогли узнать имя спасителя, но каждый раз в своих молитвах я так и говорю: «Храни, Господи, того великодушного человека, что спас моего ребенка».
– И, знаете, мы не заплатили ни гроша, с нас просто не взяли деньги, это было так милосердно, – добавила Диана.
– Неудивительно, что никто не замечает, что вы не в своём теле, почти никто не видел такого прежде. Да и какая, в конце концов, разница, кто в каком теле, если оно никак не определяет добрый человек или нет, – добавил Павел.
– Знаете, то, что с вами случилось, – это тоже чудо, – сказал я.
– Бог послал нам вас, чтобы спасти сына второй раз. И это тоже чудо, – сказала Диана.
– Я думаю, на моём месте это сделал бы любой.
– Может быть, но именно вы, Александр, оказались на том месте.
История семьи хозяина гостиницы меня впечатлила, так как доказывала, что в наше одинокое и беспомощное время сохранились крупинки человечности и сострадания, иногда являющиеся «как ангел с небес».
Мы растворились в небе, небо – в нас
Дом Лизы больше напоминал мастерскую. Порядок пытался торжествовать среди хаоса, превращаясь в творческий беспорядок. Почти в каждой комнате были разбросаны фотографии, картины и книги, среди которых я заметил Шолохова, Булгакова, Достоевского, Тургенева, Толстого – олицетворение русского бессмертия. Моё внимание так же приковала одна репродукция, от которой сразу становилось не по себе. На ней была изображена женщина в чёрном, опечаленная и застывшая в горести.
– Что это за картина? – спросил я.
– «Неутешное горе» Крамского.
– Какая-то тяжёлая картина.
– Ты прав. Она напоминает мне о том, что действительно важно, а всё остальное можно пережить.
– Не знал, что ты интересуешься русским искусством.
– Поэтому и ты мне интересен, – засмеялась Лиза.
Мы собирали рюкзаки для похода в горы и решили, что останемся там на две-три ночи. Палатку, спальники, матрасы и другие более тяжёлые вещи уложили в мой рюкзак, съестные припасы и всё необходимое для съёмки и рисования – в рюкзак Лизы.
Когда вещи были собраны и упакованы, решили попить чая. Моя прелестная спутница достала из настенного шкафчика не менее прелестный голубой глиняный чайный наборчик, залила листья кипятком и села в глубокое мягкое кресло. Я сел напротив и постоянно кружил головой, рассматривая картины Лизы. Она, безусловно, была талантлива, и в этот талант невозможно было не влюбиться. Даже если бы я не знал эту девушку, то всё равно влюбился бы в её творчество. Пронзительные и притягательные рисунки, наполненные светом, наполненные смыслом, наполненные жизнью.
– Как чай?
– Очень неплох.
– Так тебе нравятся ходить в походы? – спросил я.
– Мне нравится сливаться с природой, чувствовать себя свободной, чувствовать, что живу, окунаться в первобытную среду и ни о чём не думать. Всё это есть в походах. А иногда я представляю себя древней женщиной, кочующей по материкам в поисках пищи и лучшей жизни. А тебе, что нравится?
– А мне по душе ощущение преодоления самого себя. Вот идёшь в гору, и тебе тяжело, а потом думаешь, что вот там, за поворотом, будет легче, но легче не становится (совсем как в жизни), а потом оказываешься на вершине и понимаешь, что весь путь прошёл не зря, что ты, хоть и крошечная, но всё-таки часть этого дивного мира. Таких ощущений в городах не словишь.
– Это точно!
– Почему решила стать художницей?
– Потому что я не могла больше быть кем-то другим, потому что я такой родилась. Кстати, ты прочитал книгу?
– Почти, и скажу тебе, что есть особенное удовольствие от чтения бумажной книги.
– Не могу не согласиться, как ты мог заметить, я читаю исключительно настоящие книги.
– А у нас, оказывается довольно много общего, хоть мы с тобою из разных миров.
– Может быть…
– Ах, да, о настоящем, – я порылся в кармане и достал фотографию, где мы были с Лизой во время подводной съёмки, я специально заранее распечатал, – вот, тоже настоящее, это тебе.
– Спасибо, неплохой снимок, – сказала Лиза, пристально рассматривая фото, – довольно мило.
Я улыбнулся, а про себя подумал, что надо бы рассказать, что я не в своём теле, но как-нибудь позже.
Ранним утром двое путников вышли на начало горной тропы, которая проходила вдоль реки и должна была вывести к долине озёр и водопадов. Сначала идти было довольно легко, но потом дорога стала резко набирать высоту, серпантином огибая зелёные махровые склоны. Я был удивлён, насколько моя спутница была подготовлена: она с лёгкостью поднималась вверх, перепрыгивала через камни, проходила реки вброд и тащила за спиной пятнадцатикилограммовый рюкзак. Шли почти без привалов, останавливаясь лишь набрать воды из ручьев. Эта маленькая хрупкая девушка не уставала, и моё новое тело не подводило и было, однозначно, выносливее прежнего. Решили выложиться по максимуму и к вечеру добраться до стоянки.
На пути нам никто не встретился, зато природа открылась со всем своим великолепием. Сначала дорога шла через довольно густой лес, который постепенно начал лысеть и сменился долиной, поросшей всевозможными фантастическими цветами, травами и можжевеловыми кустиками – переход в зону альпийских лугов. Я ни раз поднимался в горы и ещё с детства заболел «горной» болезнью, но каждый раз это было для меня чудом. Мы ступали осторожно, чтобы не повредить нежные зонтики цветов, мы ступали осторожно, чтобы не свалиться с обрыва, вдоль которого то и дело скользила тропа. Река ревела своим кристально чистым водным потоком, и иногда казалось, что её шум был похож на музыку. Поэтому-то я не услышал, как Лиза грохнулась позади меня и скатилась немного вниз. Я побежал к ней, но она, как ни в чём не бывало, быстро поднялась и сама подскочила ко мне.
– Я в порядке, рюкзак всё-таки перевесил меня.
– А я даже не заметил, когда ты скатилась.
– Ничего страшного. Видишь те вершины, – сказала Лиза, – в их чаше и лежит озеро, осталось чуть-чуть. Может, по шоколадке?
– Давай.
Подзарядившись и немного передохнув, мы двинулись дальше. День уже близился к завершению, а в горах, как известно, солнце прячется рано. Почти на закате перед нами открылась потрясающая долина, на дне которой покоилось огромное бирюзовое озеро. С вершин, окружавших долину, спускалось веером множество горных ручьёв, которые шумящими водопадами стекали в озеро.
Мы скинули рюкзаки и несколько минут просто стояли и не двигались, завороженные красотой. Всё вокруг стало казаться нереальным.
– Мы это сделали, – сказала Лиза и крепко радостно обняла меня.
Ещё некоторое время мы так и стояли обнявшись, ощущая жар и, вместе с тем, насквозь пропотевшие майки. Когда, наконец, решили разбивать лагерь, нас холодным густым туманом накрыло облако. Разойдясь на пару метров, уже невозможно было видеть друг друга, пространство вокруг нас окуталось молочной непроглядной дымкой, но мы были счастливы. Здорово находиться в облаке.
Быстро стемнело и похолодало. Мы успели установить палатку, забрались в неё и перекусили. Теперь только стала заметна усталость, и нас накрыл приятный забывчивый сон.
Среди ночи я проснулся и услышал непонятный шуршащий шум, он раздавался то с одной стороны палатки, то с другой, как будто кто-то шарил вокруг нас. Лиза тоже проснулась. Я вышел и обомлел.
– Лиза, Лиза, скорее сюда!
Она накинула куртку и то�