До берега я добралась минут за десять-пятнадцать. Высадившись на Большую землю, колданула с глаз долой лодку, создала себе кружку с какао и карту местности. Перекусывая, разглядывала карту, жалея, что нет навигатора. Неожиданно в голове что-то щёлкнуло, и я попросила проложить маршрут до Елхова. На карте появилась извилистая красная линия, в финальной точке загорелась цифра – 200. Блин, пёхом далековато! А есть путь короче? Линия слегка выпрямилась, но циферка не особо уменьшилась. А если безопасно для девушки? Хлоп. Линия исчезла. Класс! И что делать? Пробираться ночами и огородами? Есть тут какой-то транспорт? Бам! На карте появилась яркая сеть, состоящая из разноцветных линий. С трудом разобравшись в хитросплетениях маршрутов, поняла, что мне выдали пути движения торговых караванов. Ну, и где пройдёт ближайший, на котором можно добраться до Елхова? И с расписанием отправления, пожалуйста.
Изучив маршрут и время отправления, начала собираться в путь, но, перед выходом всё же сделала то, что, может, делать не стоило: превратила себя в мальчишку лет тринадцати. Колдовать, конечно, нельзя, но и не колдовать нельзя, так что придётся как-то выкручиваться.
По запутанным коридорам замка быстро шёл, почти бежал Мартин. Поднявшись по узкой лестнице, он свернул за угол и наткнулся на слугу, несшего полный поднос грязной посуды. Слуга дёрнулся от неожиданности, уронил поднос. Пустынный коридор огласил жалобный звон бьющихся тарелок. Тут же где-то рядом раздался недовольный голос:
– Понаберут косоруких по объявлениям! – открылась дверь, из кабинета хозяина дома в коридор вышел Ганс.
Лакей, собиравший осколки посуды, съёжился, ожидая неприятностей, но Мартин встал на защиту прислуги:
– Это моя вина.
– Выхватил у него из рук поднос и уронил на пол? – поинтересовался Рихтер.
– Примерно.
– Март!
– Апрель, май, июнь, июль, – скороговоркой ответил Мартин, подошёл к Гансу, примирительно похлопал по плечу: – Не цепляйся, – и почти затолкал Рихтера назад в комнату к великому облегчению слуги, который быстро собрав осколки, умчался на кухню.
Линц стоял у стола, перебирал бумаги; одни прочитывал и бросал в камин, другие после прочтения отправлялись в резной сундучок, стоящий на краю стола. Когда в кабинете появились Ганс и Мартин, Линц, не отрываясь от своего занятия, спросил:
– Битва на мясорубках?
– Уничтожение твоего имущества особо циничным образом, – в тон заявил Рихтер, а Мартин попросил:
– Отвлекись, у меня новости.
– Хорошие? – спросил Линц, комкая очередную бумагу и бросая в огонь.
– Маргарита Кински сегодня утром высадилась на берег у Альбены и двинулась на запад.
– Что? – в один голос воскликнули Линц и Рихтер.
– Что слышали, – довольно улыбнулся Мартин и, присев к столу, достал из воздуха чашку кофе. Линц тут же выхватил из рук колдуна посуду, а на возмущённый вскрик ответил:
– Ещё сделаешь! – и тут же спросил: – Но как?
– А я откуда знаю?
– Или за ней следили и помогли сбежать, – предположил Ганс, присаживаясь на краешек стола, – или она умеет плавать.
– Ну, ты дал! Следили? Кому она нужна? – фыркнул Мартин, – да в Кастелро хвалу Небу вознесли, когда сплавили. Макс, скажи ему, – он повернулся к Линцу.
– Скажу, скажу. Её сплавили нам, надеясь связать по рукам и ногам заботой о королевской родственнице…
Рихтер не согласился, перебил:
– Да они там ждут, пока ты это… – и Ганс хлопнул раскрытой ладонью по кулаку. – Ты же у нас любишь защищать бедных и несчастных. А ты знаешь, что о ней говорят? Та ещё красотка! Женишься, мякнуть не успеешь.
– Ты умный, – рассмеялся Линц, – но кое-что упускаешь.
– Я что-то пропустил? – нахмурился Ганс. Он покосился на Мартина, но тот лишь улыбнулся, тогда Рихтер перевёл взгляд на Линца, и тот напомнил:
– Ей шестнадцать лет. Я могу два года кругами ходить.
– Ай, чёрт! – и Рихтер радостно заржал. Хлопнул себя ладонями по коленям, – ящик вина! Ящик вина тому, кто нам два года подарил!
Торговый караван оказался пунктуальным как швейцарские часы – появился на дороге точно по расписанию, я ни минуты лишней не ждала на перекрёстке. А главный в караване – плюгавый мужичонка с хитрой лисьей мордочкой, – оглядев меня с головы до ног, согласился взять мальчиком на побегушках, сказав, что в Елхове караван будет завтра вечером.
Я обрадовалась, а через пару часов задумалась – не прогадала ли, напросившись в попутчики к торговцам, – гоняли меня, как Савраску. Впрочем, поток требований иссяк к обеду; после сытной трапезы, когда караван тронулся в путь, и половина возчиков, хорошо поев, начала дремать на козлах. Бодрствовали только те, кто рулил первым и последним возами. Я ехала на последнем возу, которым управлял простоватый парень по имени Витек.
Молодой болтливый парень постоянно вздыхал, с крестьянской бережливостью жалел лошадок, тянущих тяжёлые возы. А вечером, когда караван встал на ночлег на постоялом дворе, Витек, сидя у костра, на котором булькала в большом котле бобовая похлёбка, мечтательно произнёс:
– Эх, кабы работала та дорога из железа, мы б в пару дней домчали.
Я не поняла, о чём идёт речь, а остальные возчики заржали как кони в овсяном поле. Такое началось! Глумления и издевательства прекратил старшина каравана. Осадив расшумевшихся возчиков, мужичок, старательно пытавшийся выглядеть солиднее, веско произнёс:
– Никогда не повторяй чужих ошибок. Наш король, следующая жизнь ему каторгой, своими мечтаниями несбыточными довёл королевство до полной разрухи. Посмотри и подумай, хотел бы ты разорить свой собственный дом ради мечтаний, которые только в сказках и случаются?
Возчики притихли, молодой мечтатель погрустнел, а я подумала, что ж там за дорога-то дивная была? Но узнала я это только утром, когда караван снова тронулся в путь. Под скрип колёс Витек рассказал о расчудесной дороге:
– Король Ройтте, да будет изобильной его следующая жизнь, построил дорогу из железа. Ну, не совсем всю. Забор же ты видел? Вот поперечные планки из дерева, а продольные – из железа. По этим планкам телега и должна ехать. Понял?
Вот так объяснил! Человек, никогда не видевший железную дорогу, может подумать, что поезд по шпалам ездит. Но это ладно. Я-то поняла, что местный король в этом непросвещённом Абсолютизме построил железную дорогу. Значит, что наши люди тут уже были, и лавры первопроходца придётся отдать кому-то другому. Но это ладно, а почему дорогой не пользуются?
– Дорога должна была работать, а она не работает. Телега с полос сошла, а не должна была, – парень огляделся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто, и прошептал мне на ухо, – я так думаю, что это специально сделали.
– Зачем?
– Как зачем? Таможня в Бургисе берёт пятую часть, а в Нейлине – треть, а то и две пятых, а то и половину. А доставить товар из Нейлина в тот же Беловар можно за неделю, а из Бургиса – за три. Что выгоднее?
– Как по мне и то, и другое – разорение.
– То-то и оно. А с той дорогой, что из Бургиса в Ниш протянули, можно было бы за три дня товар довезти, да на таможне пятую часть отдать. Что выгоднее?
– Так не бывает. Это сказка. – Я решила не поддакивать, пошла встречным курсом. Вдруг, прокатит? Прокатило. Парень возмутился, быстро-быстро заговорил, объясняя, что всё так и есть, как он говорит, только, коли эта дорога заработает, так половина местной знати лишится больших денег:
– Они что, зря конезаводы заводили, трактиры да постоялые дворы строили? Все с этого кормятся.
Дело было к вечеру, когда впереди за деревьями замелькали черепичные крыши, а вскоре дорога вывернула из леса на широкий луг, который служил окраиной Елхова. Так, приехали. Караван свернул на постоялый двор, и я, попрощавшись, отправилась дальше по дороге. Оставалось пройти всего лишь пару километров, но, видимо, не судьба мне была добраться до собственных вещей.
Я как раз шла вдоль решётки сада, окружавшего какое-то богатое поместье. Остановилась у ворот, пропуская богато украшенную карету, запряжённую шестёркой лошадей, кто-то или ехал в гости или возвращался домой. Вроде, ничего не предвещало, и тут за спиной раздался удивлённый возглас:
– Ах, ты!.. – далее последовала длинная матерная тирада.
Я оглянулась. Ко мне приближался мужик, затянутый в чёрный камзол. Мама! И я рванула, как на чемпионате области по кроссу. А, поскольку почти все пути были перекрыты, я помчалась в сад. Там всегда найдётся, где спрятаться.
Глава пятая
Гном и семь Белоснежек
К воротам усадьбы подбежали два лакея. Мужчина, одетый в строгий чёрный камзол, поманил слуг рукой, ткнул пальцем в покосившийся пролёт ограды: сломалась одна из петель, поддерживавших решётку. Слуги засуетились, кто-то побежал за кузнецом, а мужчина, дав указания исправить всё немедленно, приказал кучеру ехать к конюшне, а сам пошёл к дому пешком.
Заложив немалый крюк по саду, сбивая преследователей со следа, я снова вернулась к ограде, но к воротам не пошла, а начала карабкаться на раскидистый дуб, росший у забора. Большому дереву было тесно в парке, и часть его мощной кроны нависала над той самой дорогой, по которой я шла, пока меня не увидел мужик. Я забралась на ветку, нависавшую над дорогой, глянула вниз. Высоковато. О, карета! Дождавшись, пока экипаж окажется прямо подо мной, спрыгнула на крышу, надеясь, что кучер, сонно покачивающийся на козлах, не услышит, что у него появился ещё один пассажир, едущий зайцем. Распластавшись на крыше экипажа, молила, чтобы карета покинула этот проклятый город. И, наверное, впервые в этом мире, моё желание исполнилось в точности, как заказывала – проехав по окраине Елхова, экипаж свернул на просёлочную дорогу и выехал в поле. Так, сейчас отъедем в лес, и я спрыгну, но больше на дорогу не сунусь.
Экипаж остановился, не доезжая опушки. С лёгким скрипом открылась дверца, и почти над моим ухом раздался голос Линца:
– Мадам, слезайте. В карете ехать намного удобнее.
– Да чтоб ты был здоров! – в сердцах высказалась я, и Линц с кучером засмеялись. Веселятся, собаки! Ну, да, а что им плакать-то? Нашли красавицу. И тут я вспомнила, как выгляжу. Быстро накинув на голову капюшон, начала расколдовываться, возвращая себе прежний вид.
Линц оказался нетерпелив, вылез из кареты, забрался на запятки, снова предложил спускаться. Холера! Я села, оглянулась. Кучер – молодой парень с торчащими во все стороны лохмами, смотрел на меня, повернувшись на козлах. Линц стоял на запятках. Обложили! И как они меня так легко нашли? По обуви? Тогда кто-то из них колдун или маг. Линц или вихрастый?
Линц улыбнулся, протянул руку:
– Слезайте мадам, холодно.
– Гляньте, мимоза какая!
Плейбой кивнул, сказал язвительно:
– Да, я – не вы, не умею плавать в холодной воде.
Издевается. Поинтересовалась, куда поедем? Плейбой ответил, что они направляются в Ройтте. Не поняла, а туда-то его зачем понесло?
– Мой друг на днях стал управляющим Ройтте, – светским тоном заявил плейбой, протягивая руку и предлагая спускаться вниз. – Надеюсь, вы составите мне компанию?
О, как! Лисницки всё-таки слился с руководящего поста. И кто же теперь воцарится на руинах? Спросила, но Линц отвечать не стал, интриган чёртов. Ну, и ладно. Поинтересовалась:
– А я вам на кой, под ногами путаться?
– Любой каприз, мадам.
Как говорил классик, «безумству храбрых поём мы песню». Плейбой Горького не читал, потому изображал из себя рыцаря: помог спуститься на запятки, оттуда – на землю, спросил, что я делала в поместье Тейт.
– Кого?
– Мадам Тейт. У неё есть салон в городе, а в поместье она принимает особо дорогих и знатных гостей.
Мама родная! Меня выловили на выходе из публичного дома! Я не выдержала, разрыдалась.
Плейбой, о котором я знала только, что он – владелец замка, а теперь ещё и управляющий Ройтте, подхватил меня на руки, запихал в карету, крикнул:
– Трогай!
Экипаж дёрнулся, покатил по дороге. Что-то стукнуло, брякнуло. Мне под голову пихнули подушку, укрыли одеялом.
Бум! Хлоп! Что? Я подскочила, начала испуганно озираться по сторонам. Сначала ничего не поняла, только потом вспомнила о встрече с Линцем. Старательно отогнав воспоминание о том, где именно мы встретились, подумала, куда теперь умело этого плейбоя. Как ответ на вопрос с улицы послышалось бодрое:
– Мартин, не копайся! Поехали.
На всю ширь распахнулась дверь, в карету ввалился Линц. Увидел, что я не сплю, весело поздоровался, улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Холера!
Плейбой сел на диван напротив, по-гусарски кивнул головой, представляясь:
– Максимилиан Линц к вашим услугам.
– Знаю. И что дальше?
– Будем завтракать.
Вообще-то, для начала я хотела бы умыться, зубы почистить. Лихой плейбой кивнул, сказал, что всё можно устроить, если я не побрезгую обыкновенным лесным ручьём, и не буду пытаться убежать. Пообещала. Линц повернулся, приоткрыл окошко, сказал, что мадам желает умыться. С козел донеслось приглушённое: «Проснулась? Долго спит». Можно подумать, что я куда-то опоздала.
Карета остановилась минут через пять. Меня выпустили на волю, снабдив полотенцем и иголками для чистки зубов. Сам Линц никуда не пошёл, стоял у кареты и разговаривал с кучером – рыжеволосым вихрастым парнем с простецким крестьянским лицом.
Возвращаясь от ручья, внимательно оглядела Линца. Вот почему он так похож на Даню? Даже рост почти одинаковый – в районе ста восьмидесяти. Фигура стройная, изящная. Лицо годится, как образец для классической скульптуры: высокие скулы, идеально очерченный овал лица, идеально ровный нос, на котором гордо сверкают оправой солнцезащитные очки-авиаторы, делая средневекового плейбоя похожим на американского полицейского. Линц лёгким движением головы откинул назад длинную чёлку, как будто Даня его манерам учил. А интересно, какого цвета глаза у плейбоя? Зелёные, как у Дани? По крайней мере, цвет волос у них одинаковый – каштановый.
Когда я выбралась из кустов, плейбой радостно улыбнулся. Красавец. Увидела бы всё это Гизела, я бы отправилась на Колыму пешком. Отвесив церемонный поклон, Линц сопроводил его комплиментом:
– Мадам, вы ослепительны.
А, нет! Не на Колыму. Прибили бы сразу, не дожидаясь ночи.
Поднимаясь на обочину, я поскользнулась, шлёпнулась на колени. Линц тяжело вздохнул, подойдя, подал руку. Когда я протянула ладонь, он усмехнулся, сказал ехидно, обращаясь к Мартину:
– Деревенский мальчишка.
Блин! Маникюр. Я – молодец.
Мартин бросил косой взгляд на мои руки, кивнул: «Угу. Поехали. Сам же говорил, времени нет». Линц кивнул, подхватил меня. Хоп, и я в карете. Класс.
– А вы теперь всегда меня на руках носить будете?
– Я бы мог, но не думаю, что у меня будет на это время, – совершенно серьёзно ответил плейбой, устанавливая посреди кареты столик, прятавшийся в сиденье кареты. Украсив столешницу льняной салфеткой, плейбой начал выкладывать прямо на ткань жирную курицу, хлеб, овощи. Мужик, что скажешь? Не он же стирать будет. Но поскольку и мне не грозила доля прачки, я не стала возмущаться. Достав нож, Линц начал нарезать хлеб толстыми скибками, а я всполошилась – где нож, которым убили секретаря?
– Что-то случилось? – Линц сверкнул очками, откинул плащ, лежавший на диване кареты, достал знакомый свёрток: – Вы это ищете? Зачем вам нож?
Маникюр делать. Или он думает, что я его прибью по-тихому? Плейбой улыбнулся загадочно, откинул волосы с лица, сказал, что ожидает от меня любых сюрпризов. Вот же паразит! Снова заигрывает. Я не выдержала:
– И откуда ты такой взялся?
– Родители говорили, что нашли в капусте, но я не поверил.
Мы ехали долго. Я устала, сама не заметила, как снова уснула. Линц ухаживал за мной, как за ребёнком – подушку подкладывал, одеялом укрывал. Наверное, решил стать мне родной матерью? Кое-что вспомнив, поинтересовалась:
– Кстати, может, расскажете, кому собирались меня сплавить?
– Никому, – ответил явно удивлённый Линц, – барк шёл в Бургис. Там вас должны были встретить и привезти в Ройтте.
– Да? А сказать было нельзя?
– Извините, мадам, не хотел будить. Вам накануне досталось.
Получив новую должность, Линц стал серьёзен и не особо разговорчив. Шуршал бумагами, читая какие-то документы, и всё, что мне оставалось – это смотреть в окно и гадать, что будет дальше. Конечно, жаль, что мне не дали заглянуть в избушку и забрать рюкзак с вещами, но теперь, когда я стала феей, могу пожалеть только о паспорте и то, только из-за фотографии, а остальное я себе наколдую. К тому же, до встречи с Эмилией у меня полно времени, так почему бы и не совершить тур по бывшей империи, тем более что проезд и охрана за счёт компании. А если я сбегу, всё равно найдут, вернут, могут ещё какую-нибудь пакость устроить. Нет, побег, как я понимаю, надо тщательно готовить, а не действовать спонтанно.
Только позже, вспоминая свою встречу с Линцем и поездку в Ройтте, я поняла, что тогда совсем не думала о возвращении домой, но тот момент, когда окончательно поставила крест на прошлой жизни, так и не вычислила. В то время я ещё утешала себя байками о том, что «верну своё лицо и поеду», правда, куда именно я собиралась ехать, не уточняла.
К вечеру карета поднялась на холм, с которого открывался роскошный вид на окрестности: справа – озеро и луг, впереди на холме – большое белоснежное здание. Издалека оно казалось уж очень большим, потому я спросила:
– Это королевский дворец?
Линц бросил взгляд в окно, кивнул:
– Да, приехали.
Огромная королевская резиденция Ройтте была построена на плато, венчавшем высокий холм. Северо-восточный склон возвышенности был относительно пологим, и именно там была проложена дорога, ведущая во дворец. У подножия северного и западного склонов плескалось большое озеро, а южная сторона холма больше походила на каменную стену, вскарабкаться на которую можно было только с альпинистским снаряжением. Наверное, такие естественные преграды и расслабили архитектора, который планировал дворец. Здание, построенное в виде трилистника, мало подходило для обороны. Не помогли бы и массивные башни, венчавшие окончания крыльев дворца. Скорее, башни были простой данью Средневековью, а не защитным сооружением.
Если глянуть на королевскую резиденцию сверху, то она напоминала круг, поделенный на три равные части. Северный сектор занимал двор. За крылом, смотрящим на северо-восток, находились хозяйственные постройки. А между южным крылом и северо-западным был разбит огромный парк, спускавшийся по склону холма к озеру. Вот такая география.
Поднявшись по извилистой дороге, мы въехали в ворота, хотя, ворота – это громко сказано. Ржавые створки, распахнутые настежь, держались только потому, что вросли в землю на полметра, не меньше. Проскакав по многочисленным ухабам двора, щедро заваленного разнообразным мусором, карета замерла у крыльца, съехавшего набекрень как фуражка лихого казака. Из дверей выскочили какие-то мужики, одетые кто во что горазд, видимо, слуги, и засуетились вокруг экипажа. Следом за разномастной прислугой вышел тот самый истинный ариец, который спутал все карты в Кастелро.
Линц помог мне выйти из кареты, поздоровался с аристократом, представил нас друг другу:
– Мадам Маргарита Кински, Норберт Валевски.
Ариец снисходительно кивнул головой, и, кажется, забыл обо мне, переключившись на Линца, но тот спросил, куда можно поселить мадам. Валевски ответил, что подходящего места нет, и выразил надежду, что Мартин всё устроит.
– Устроит, – согласился Мартин, проходя мимо к крыльцу, и добавил, поднимаясь по ступенькам, – но завтра.
– Март! – прикрикнул Линц, но рыжий заученно перечислил:
– Апрель, май, июнь, июль, – и скрылся во дворце. Мы пошли следом. Мужики впереди, я за ними, как собачка на поводке. Слышала, как Линц, отвечая на вопрос Валевски, сказал:
– Мартин сказал, что мадам движется прямо на нас. Я в окно глянул – ничего не видно. Вдруг сверху – бум, и я понял, что мадам спрыгнула на крышу кареты с дерева.
– Ого.
Валевски оглянулся, окинул оценивающим взглядом. Да, я такая.
Мы прошли по дворцу, который напоминал барак после артобстрела, начали подниматься по лестнице. Кажется, меня запихнут в самый дальний угол, чтобы не путалась под ногами. Почти так и случилось. Меня привели в апартаменты, находившиеся на третьем этаже южного крыла. Извиняясь за бардак, Линц сказал:
– Мы вас не ждали, мадам.
– Но вы могли надеяться.
Плейбой улыбнулся, кивнул головой:
– Простите, мадам, не подумал, – и эти двое откланялись.
М-да. Вот это я вляпалась, но пока не понимаю, во что именно.
Когда вдалеке затихли шаги, я открыла окно. Ш-шух! В комнату спикировал Нильс и с ходу забухтел:
– Где тебя носит? Уж давно должны были прикатить. Я жду-жду, а тебя всё нет. Где загуляла?
– Ты знал?
– Конечно. Под утро замок неожиданно проснулся. Народ забегал. В спальню вломился этот, очкастый, но ты не проснулась. Он постоял, посмотрел, сказал, что будить жалко, забрал тебя, и потащил куда-то. Слугам было приказано собирать багаж и отправлять в Ройтте. Я и полетел сразу сюда. Жду-жду, а никто не едет. И где вы были? Кстати, плюшки гони, я тут чуть не помер от голода.
Я машинально посмотрела на Нильса, никаких следов похудения не заметила, но возражать не стала. Я была рада появлению хоть одной живой души, с которой можно было поговорить почти откровенно, и не стала портить радость встречи мелкими придирками. Соорудила для Нильса плюшки и варенье, себе – чай с лимоном и, взяв кружку, отправилась на ревизию владений, по пути докладывая Нильсу, где была и что делала.
Когда рассказала, как проснулась на корабле и, подумав всякое, решила бежать, Нильс глянул, как на идиотку, уточнил:
– Ты плавать умеешь?
– Ну, да. А что такое?
Нильс развёл руками:
– Ишь, умелая какая!
Да, я такая! Я осторожно открыла одну из дверей, оглядела пустую комнату, причём пустую во всех смыслах – даже обоев на стенах не было. Какие же мелочные люди тут обитали!
Я пошла к следующей двери. Нильс, чавкая, как свинья у корыта, поинтересовался, что было дальше. Я начала рассказывать, как попала на остров и познакомилась со скелетом. Нильс ахал и охал, смачно чавкал, а я открыла ещё одну дверь и оказалась в спальне, большую часть которой занимало огромное не иначе, как четырёхспальное лежбище. Вероятно, гигантские размеры кровати стали причиной, по которой её не украли – не пролезла в двери. Что ж, это радует, не придётся на полу спать.
Увидев ещё одну дверь, заглянула в смежную комнату, глазам своим не поверила. В этих апартаментах был туалет! Правда, примитивный, но туалет! Обалдеть. А ещё в комнатах были трубы центрального отопления, которые тянулись по всему этажу и уходили вниз! Правда, вода из системы была слита, но!.. Офигеть! Как я понимаю, это тоже дело рук Хельмута? Или кто-то другой постарался? Но пока ответа на этот вопрос не было.
От дверей донёсся стук. Эльф вылетел в окно, а я пошла смотреть, кто там такой вежливый.
У входа в апартаменты мялись слуги, одетые в старые ливреи, явно предназначенные на выброс. В руках одного из слуг был поднос с едой, второй тащил постель: одеяло, подушку и постельное бельё, руки третьего были нагружены дровами, а ещё трое тащили столик и два кресла. О, неплохо.
Я отошла в сторону, пропуская слуг в комнаты. Лакеи быстро расставили мебель, накрыли на стол, затопили камин, застелили постель и ушли, поклонившись напоследок. Я оглядела комнату, поёжилась, и начала перетаскивать стол поближе к камину – в комнатах было холодно.
Нильс, вернувшись в комнаты, удивлённо на меня посмотрел, покрутил пальцем у виска:
– С ума сошла? Слуг позови!
– Я и сама могу.
Эльф фыркнул:
– Зачем, если полон дом слуг?
Я дотолкала до камина кресло, посмотрела на дело рук своих, подумала, что эльф-то прав, зачем сама корячилась, если можно было позвонить? Ладно. В следующий раз.
Поужинав и ещё немного посидев у камина в компании эльфа, который тарахтел как заведённый, я отправилась спать.
Утром появился Мартин; церемонно поздоровавшись, сказал, что пришёл привести всё в порядок. Я в простоте душевной подумала, что он убираться будет, ещё удивилась, что он с пустыми руками. Хорошо, хоть ничего не сказала. Мартин пошёл по комнатам, и там, где он проходил появлялись мебель, карнизы со шторами, посуда и разные другие вещи. Я сидела в кресле, как заворожённая следя за работой колдуна, а мастер на все руки, обставив мои комнаты, вежливо выслушал корявые слова благодарности, удалился.
М-да. И я ещё удивлялась, как меня так легко нашли? Когда в доме есть колдун восьмидесятого уровня, чего бы и не найти. Но как теперь удрать? Я прошла к окну, открыла раму. Нильс влетел в комнату, но не вписался в новый интерьер и запутался в шторе. Оборвав петельки, он рухнул на пол вместе с гардиной.
– Слон! Я тебя кормить плюшками не буду!
– Сама виновата! – огрызнулся эльф, выбираясь из шторы, – загородила весь пролёт, не проехать и не пройти порядочному эльфу.
Сбросив гардину на пол, Нильс огляделся. Я повела рукой:
– Ну, как тебе?
– Это ты сама? Нет? Тогда чего хвастаешься? Вот когда ты сама будешь так уметь, тогда пригласишь, и я порадуюсь.
– Погоди, я научусь, и посмотрим, что ты тогда скажешь.
– Не боись, научусь! Обзавидуешься.
– Так начинай или тебе моё благословение требуется?
Вот же зараза крылатая! Я успела только вернуть гардину на место, потом пришёл лакей, принёс завтрак. Класс! Бегать никуда не надо. Слуга расставил на столе посуду: тарелки, кофейник, чашки, сахарницу и прочее, и откланялся.
Когда слуга вышел, Нильс выбрался из-под дивана, перебрался к столу и, довольно потерев руки, схватил с тарелки пирожное. Эй! Я тоже хочу!
Мы чуть не подрались с Нильсом за пирожные, с трудом поделив сладости поровну. Нам оказалось мало, и я наколдовала ещё, но мои пирожные уже были не такими вкусными, как приготовленные местным кондитером.
Обожравшийся сладкого Нильс развалился на диване и, облизывая пальцы, испачканные кремом, сказал:
– Беру свои слова обратно.
Я не поняла, что имеется в виду, столько эльф успел нагородить. Нильс пояснил:
– Пока можно в лесах не прятаться.
– Ну, да. Зачем нам эта Таити, нас и здесь неплохо кормят.
Эльф глянул подозрительно, спросил, при чём тут Таити, но я лишь отмахнулась. Ни при чём. Но, может, всё-таки подумать о другом месте жительства? Нильс не согласился:
– И где ты собираешься поселиться? В деревне, в городе, в стогу сена? Сама же жаловалась, что проблем полно, хочешь ещё добавить?
И я не нашлась, что возразить. Эльф-то прав. Королевский дворец и любой другой дом – здания разной степени доступности, и, может быть, всё к лучшему?.. Посижу за широкой спиной, научусь колдовать, а там будет видно. Ещё бы вещи из избушки забрать… Но пока о том, чтобы выйти за пределы дворца приходилось только мечтать. Впрочем, не только за пределы дворца. После обеда, который принесли в мои комнаты, я решила прогуляться по дворцу. Вышла на лестницу, начала спускаться вниз и застряла.
Я уже описывала дворец снаружи, а внутри было интересно. Три крыла сходились в центре, в большом круглом холле, стенами которому служили хитросплетения лестниц и балкончиков. Вот на этих лестницах я и заблудилась. Ходила, как пони по кругу. Вроде бы шла вниз, но постоянно оказывалась на одном и том же балкончике, который находился между вторым и третьим этажами! Как это получалось – не знаю! Не иначе, как заколдованная лестница всё время возвращала меня наверх, хотя я шла вниз. Может, надо было остановиться, но я уже не могла. Мне очень хотелось знать, как это происходит, а вокруг, как назло – никого! Я пошла на очередной круг, громко вопрошая, как Фарада в старом фильме:
– Люди, ау! Ну, кто так строит? Кто так строит?
И, конечно, я снова вышла на проклятый балкончик. Села на пол. Разглядывая холл сквозь балясины балконных перил, повторяла тоскливым, заунывным голосом:
– Люди, ау!
После третьего или четвёртого вопля, похожего на стон привидения, в холл вышел Мартин, задрав голову вверх, удивлённо спросил:
– Мадам, что вы там делаете?
– Иду вниз.
– Я сейчас поднимусь.
Колдун не поленился подняться по лестницам, спросил, что случилось, но выслушав мою жалобу на то, что лестница заколдована, ухом не повёл. А-а-а! понятно. Он и заколдовал, устроил капкан на бестолковую дичь, если та соберётся шляться, где не просят. Мартин спросил, куда я хотела прийти. Да хоть куда-нибудь! Сколько можно сидеть взаперти? Я бы и в парке прогулялась!
– Вряд ли. Его светлости Максимилиана нет, а без его разрешения я вас никуда не пущу.
Сволочь. Хотя, может, не стоит винить только Линца? Кажется, в его отсутствие секретарь не хочет брать на себя ответственность, потому решил вопрос радикально – заколдовал лестницу, чтобы я не могла спуститься вниз. Гулять расхотелось. Обойдя Мартина, пошла наверх, даже не спросив, когда вернётся Линц.
Ближе к вечеру, когда я сидела в гостиной, забравшись с ногами на диван и, кутаясь в плед, пила чай, что-то зажурчало, загрохотало. Нильс подскочил, рванул к окну, треснулся лбом в стекло. Я тоже, было, запаниковала, но потом до меня дошло, что происходит. Журчала вода! В систему отопления пустили воду! Ура! Скоро будет тепло и сухо.
Нильс ничего не понял, и пришлось долго объяснять, что происходит, и что будет дальше, но эльф не поверил. Я начала объяснять, как работает паровое отопление, как будут нагреваться трубы, и тут ещё подмога подоспела: пришёл Мартин. Витиевато извинившись за вторжение, колдун прошёл по комнатам, проверил, не течёт ли вода из труб, и порадовал, что уже завтра в комнатах будет тепло.
Когда Мартин вышел, Нильс выбрался из-под дивана, отряхнул пыль со штанов и заметил, недобро на меня поглядывая:
– Что-то они уж очень с тобой носятся.
Я отмахнулась, не увидев никакой особой трепетности по отношению к себе, но будущее показало, что я была неправа.
Линц обернулся за два дня, но для меня ничего не изменилось. Когда я попыталась спуститься вниз, снова застряла на проклятом балкончике, как приклеенная. Несолоно хлебавши вернулась к себе, бросилась на кровать в спальне и рыдала, как белуга. А Нильс ещё и насмехался, шастал по каминной полке туда-сюда и говорил, что в этом дворце умные люди живут. Я не поняла, что он имеет в виду, и эльф злорадно пояснил:
– Быстро учатся. Если бы знали, что ты с корабля удерёшь, они бы тебя в трюм законопатили.
Добрый такой! И так выть хочется, и ещё он тут со своими шуточками.
Домашний арест с меня сняли только на следующий день после приезда Линца. Около часа дня появился Мартин, пригласил на обед в общую столовую. Я идти не хотела, но мои возражения были выслушаны и только. Придётся спускаться, если получится. Мои опасения не подтвердились, лестницу я проскочила как по маслу, что навело на грустные мысли – удирать придётся с помощью верёвочной лестницы.