– А там видно, кто у меня будет? Мальчик или девочка?
Таким детским и неуверенным голосом, промямлила я.
– Видно. Мальчик у тебя будет, крупненький такой. Лежит, руку за голову убрал, деловой.
– А можно посмотреть?
Врач повернула ко мне монитор, и я увидела умиляющую картину. Мой сыночек, такой длинноногий, лежит и руку закинул за голову. Конечно, я попросила сделать мне снимок на память, и из кабинета я выходила сияя.
– Ну? Кто у тебя?
– Сыночек!
– Поздравляем! Молодец!
Папа его молодец, я-то чего… (смеюсь).
После ухода мамы из жизни, мой круг общения резко сократился. Я больше не пускала в свою жизнь псевдо-друзей, и по всем личным и не личным разговорам, звонила только Кате. Разница между беременностью у нас составляла два месяца, и было здорово делиться друг с другом наблюдениями. С Катей мы всё так же могли часами болтать по телефону, и теперь тем для разговоров было гораздо больше. Мне так не верилось, что мы стали такими взрослыми и скоро сами станем родителями. Узнав, что у меня будет мальчик, я стала готовить ему детскую комнату, каждый день, разговаривая с ним и советуясь. Никогда не забуду первые толчки, словно в животе пробежали пузыри, я тогда конфет наелась и видно ему они понравились. Потом эти ощущения продолжались снова и снова. Мне было приятно осознавать, что я не одна и всегда думала, что мама с неба, смотрит за нами и оберегает нас.
Шестого января, находясь на работе на обходе, я звонила Кате. Я знала, что она лежит в больнице уже на сохранении, но ни как не думала, что сейчас мне можно будет поздравить её с рождением дочки.
– Привет!
– Привет!
Еле слышно мне отвечала Катя.
– Ты чего там, спишь? Голос такой сонный.
– Нет, я не сплю. Я после операции, кесарево сделали, ночью сватки начались, а самой ведь рожать нельзя, из-за того, что операция была на голове.
– Ни чего себе! Поздравляю тебя! Давайте там, поправляйтесь! Целую племяшку и тебя, очень вас люблю!
Я знала, что Катюша ждет доченьку, которую назвали Анютка, но Катя её ласково называла Нюша.
Уйдя в декретный отпуск, я много времени стала проводить в совместной группе, с ребятами, с которыми вместе учились. С Настеной у нас итак были хорошие отношения, но тут мы начали общаться с Анюткой, с которой до этого общались совсем редко. Она уже три месяца была, как мамочка сыночка. Я стала приезжать к ним в гости и можно сказать смотрела и училась. Анютка показала мне, как правильно нужно пеленать ребенка, говорила, когда нужно кормить и как, отдавала мне вещи на первое время, которые её сыну Ромке были уже малы. Многие вещи они даже не носили, по причине быстрого роста абсолютно всех детей. Я была благодарна ей за помощь, всегда. Настена тоже про меня не забывала и по возможности приезжала в гости, когда на улице было тепло, мы вместе ходили гулять, она мне конфетки покупала. Не смотря ни на что, я радовалась вновь жизни, меня окружали хорошие люди, которые давали мне поддержку и человеческое понимание. Отчим мой, тоже всегда был рядом. Часто приезжала к нему в гости, а он заботился обо мне, как о родной дочери. Наверное, и, правда, за это время мы стали родные с ним. Его родная дочка, жила далеко, и созванивались они редко, он так же, как и я, когда-то, да и вообще, как любой другой нормальный человек, нуждался в заботе и понимании. Приходя к нему в гости, он всегда рассказывал мне, самые интересные истории про физику особенно. Мы говорили о музыке и даже о том, какой я буду мамой.
С отцом мы тогда разругались окончательно. Он стал говорить, что мне нужен дом, в котором жила мама. Это было далеко не так, и хотя все документы на дом находились у меня, по праву, он принадлежал отцу. Он не был выписан из него, так же как и Катя, и Настя, но папа считал, что там всё, абсолютно всё принадлежит ему одному. Он не думал о том, что у его старшей дочери нет своего отдельного угла и они живут с родителями мужа, он наоборот переживал, что кому-то достанется кусок метра его дома. Я попыталась как-то спросить у него комод, для детских вещей, хотя бы на время, пока не куплю новый, но он мне сказал, что ему самому нужно куда-то складывать свои вещи. Отчим тихо ненавидел моего отца, за его отношение к своим детям и не мог понять принципа его поведения.
– Вот живу я, а мне одному это зачем? Я детям оставлю и внукам. С собой я всё равно забрать ничего не смогу, а им пригодится.
Именно так, всегда говорил дядь Семен, но мой папа…
Глава 14. Мама
Проснувшись утром, семнадцатого марта, я почувствовала некий дискомфорт в своем животе, дату родов мне назначили на двадцатое марта и я стала прислушиваться к своему организму. В тот день, я раза четыре ходила мыться, толком не ела и не могла найти себе места. Позвонив Кате, отчиму, я рассказала о своих ощущениях, но боялась, что это ложные схватки о которых я уже успела прочитать. Боли как таковой не было, но это ужасное чувство тревоги. К часу ночи я поняла, что эти боли стали приходить через определенное количество времени, и стала засекать. Каждые пятнадцать минут, я ощущала дискомфорт. Тут я поняла, что у меня начинаются схватки, и мне нужно вызывать скорую помощь. Перед этим, я позвонила Кате ещё раз, она убедила меня в том, что бы я, не ждала и вызвала себе скорую. Позвонила отчиму, поговорила с ним, позвонила Анютке и рассказала о своих ощущениях, она сказала, надо ехать! И тут я начала звонить в скорую помощь:
– Ало! Добрый вечер. Можно скорую, для беременной?
– А что случилось?
– Схватки.
– А у кого?
– У меня.
Я чувствовала удивление на другом конце провода, ведь я не кричала, как обычно это в кино показывают, а спокойно вызвала себе врача и стала ждать. За мной поднялась девушка, она сразу забрала мою сумку, которую я собирала в роддом, и мы пошли до машины. Ехала я тоже спокойно, и мне так хотелось написать отцу ребенка, что я еду в больницу, у меня схватки начались, но не стала. Мне казалось, на тот момент ему было бы всё равно, а я бы расстроилась.
Приехав в роддом, я стала проходить все необходимые процедуры перед родами. Телефон у меня забрали и отправили в предродовую палату, в которой с двух часов ночи началось всё самое ужасное. Схватки начались через каждые три минуты, длительностью по десять секунд, потом всё реже время, дольше и больнее схватка. Я не спала всю ночь, и эту минуту пока не было схватки, меня просто вырубало спать. Я пыталась ходить по коридору от окна до палаты, кричала от боли, словно меня убивали. Мне было всё равно на то, что рядом люди и многие смотрят, но я не могла себя сдерживать. Промучившись до шести часов вечера, меня, наконец-то повели в родильную палату. Что они там со мной только не делали, и стимуляцию ставили, и на ноги давили, уже девочка, которую привели позже меня в родильную палату, и та родила, а всё никак не могла. Спустя час, мне был задан интересный вопрос.
– Ты на последнем УЗИ была, что тебе сказали?
– Сказали, что крупный.
– Кесарим.
Время вечер, врач анестезиолог уже давно был дома, а мне оставалось только ждать, лежа на кушетке в абсолютно истощенном состоянии с ужасными болями.
Я не помню, как я, подписывала разрешение на проведение операции, как везли в операционную, помню только, как меня взяли за руки, и пытались помочь мне забраться, на операционный стол, а в итоге всё вышло так, что меня туда практически закинули, за руки и за ноги, потом вроде были уколы и больше я ничего не помню.
Очнувшись во время операции, я не могла вдохнуть и выдохнуть. Я не видела лиц, только силуэты в белом, набравшись сил, я выдавила из себя слово «воздух» и отключалась вновь.
Когда мне принесли мою булочку, я была удивлена, как такой большой мальчишка, помещался у меня в животе. Кирюша, так я назвала своего сыночка. Он не был похожим на меня, на своего папу, а был похож сам на себя. Бывает ли любовь с первого взгляда? Конечно, бывает! Уж я-то знаю, такая любовь у нас с нашими детьми. Кирилл родился здоровым мальчиком, крупненьким, как и говорили на УЗИ. Три килограмма семьсот десять грамм, пятьдесят пять сантиметров. Длинные черные волосы, серые глазки, с самого детства он строил такие мульки, что после всех опытов, которые надо мной ставили врачи после операции, казались мне пустяками. Во время операции, я потеряла много крови и когда мой врач подошла ко мне с вопросом есть ли у меня родственники, мне стало страшно.
Я звонила Катюшке и отчиму, сообщала все новости. Меня две недели не выписывали и Катюшка за меня очень переживала. Почему врач спросила про родственников? Потому что ей нужна была кровь моей группы, но в конечном итоге мне сдала кровь она сама и ещё, какой-то очень хороший мужчина. Помимо крови, мне вливали отдельно плазму, и было по восемь уколов за один раз. Ставили системы с железом, и вкус железа во рту буду помнить долго. Все руки были в синяках, и мне было больно брать Кирилла на руки, потому что на сгибе руки, всегда был катетер для ввода лекарств, в вену и я при сгибе руки, загибала внутри иглу. После того, как вены на руках стали прятаться, катетеры стали ставить в саму кисть руки, что доставляло ещё больше неудобств. В день выписки, за мной приехал дядь Семен с Настей. Мы подарили презент моему лечащему и принимающего роды врачу, отчим подарил мне живой цветок, а потом дома нас с Кириллом ждал сюрприз, очень вкусный ужин и плакат дома: «С рождением сына».
Так необычно было вернуться домой, мне казалось, меня там не было очень долго. Для меня жизнь заиграла новыми красками. В те времена, мы стали реже созваниваться с Катюшей, ведь обе были заняты заботами. С работы мне переводили шесть тысяч декретных, и признаться честно, было тяжело. Когда Кириллу было восемь месяц, я нашла себе подработку, пошла, мыть полы два раза в неделю на склад с канцелярией. Работа была не пыльной, с Кириллом иногда сидела Настя, а иногда и отчим. Как же он любил Кирилла, вроде подумать, он был чужой человек для меня и для Кирилла, но он был в этом городе, самым родным для нас. Почему я так не пишу про Настю? Про младшую сестру, есть наводящий вопрос? На него есть и ответ. Я не буду в этой книге затрагивать отношение между мной и Настей. Сейчас она ещё молодая. Она знает, что я её никогда не бросала и помогала, и тянула вместе с Кириллом, но сейчас… Мы слишком далеки друг от друга и дело вовсе не в расстоянии. Нужно время, чтобы Настя поняла для себя, что важнее семьи в жизни нет ничего.
Не смотря, на все трудности, я справлялась самостоятельно, с рук купила диван и стенку, самое интересное, что купила я эту мебель у женщины, с которой когда-то давно пели в ресторане.
Нет, не то, что бы я там где-то гуляла, и мне спеть вдруг захотелось, нет. Я действительно пела на корпоративах в ресторанах, кафе и мне это нравилось. Разговорившись с Ольгой о жизни, я сказала, что в этом году стала мамой, естественно вопросы с кем живешь, кто папа и тут выясняется, что они подруги с мамой нашего папы. Я не была знакома с его родителями и встреч для знакомства я не искала. Он же сам к нам не приезжал, и я привыкла справляться сама.
Знакомство с бабушкой состоялось неожиданно, но очень приятно. За знакомство с ней, я благодарна судьбе. Не смотря на то, что мы с её сыном не жили, я не была знакома с ней лично, и мы не планировали ребенка, мы стали по-настоящему родными. Я всегда делилась с ней всеми моментами своей жизни, она мне давала нужные советы. Всегда поддерживала нас и так сильно любила Кирилла.
Этот год для меня, слишком незаметно пролетел. Катюшка отправляла мне фотки Анютки, я отправляла фото Кирюши. Через полтора года, я планировала выходить на работу обратно в охрану, а бабушка была согласна сидеть с Кириллом в мои смены, для надобности подвинув свои.
Глава 15. Не брошу
С Кириллом между днями рождения у нас разница месяц и пару дней. Отметив день рождения Кирилла в кругу друзей и родственников, мы не то, чтобы ждали мой день, но он был не за горами. В свой день рождения, я привыкла, что на протяжении долгого времени, Катя звонит мне самая первая, либо после полуночи, либо с самого утра. В тот день, проснувшись утром, я не понимала, почему Катя мне не звонит. Звонил папа и собирался приехать в гости с поздравлениями, звонила Настя, тоже говорила, что приедет, но не звонил ни Антон, ни даже Юля. Тут уже я не вытерпела и решила позвонить сама.
– Ало! Привет! А чего это вы меня с днем рождения не поздравляете?
– Привет!
Отвечал мне Катин муж, Антон.
– С днем рождения дорогая!
– А Катя где? Почему она меня не поздравляет?
– Ирин, Катя парализованная лежит.
Почему я опять ощущаю эту боль, сковывающую все части тела? Я не могла сразу ответить, но потом словно очнувшись, стала тараторить.
– Антон? Что случилось? Почему? Как она? Она меня слышит? Дай ей трубку, пожалуйста.
– Ира, она не разговаривает. Передаю привет, машет рукой.
– Когда это случилось? Почему?
– Второго апреля. Она съездила в Иркутск…
– Да, мы тогда созванивались
– Взяла таблетку химии, как обычно. Вечером ей стало плохо, голова сильно разболелась, и она пошла до больницы, там упала и потеряла сознание, два дня в коме, потом через два дня придя в себя, её привезли домой.
– Почему ты мне сразу не позвонил?
– Я сам на работе был, мне мама позвонила, и я с вахты домой уехал.
– Что делать то? Я должна приехать!
– Как ты приедешь?
– Я не знаю. Я знаю точно, что окажись я в такой ситуации, Катя бы бросила всё и была бы рядом.
Самое ужасное было узнать в этот день, что моя старшая сестренка лежит парализована. Вечером ко мне приехала бабушка и я сказала, что мне обязательно нужно ехать к ней. Юля же по телефону отговаривала меня, она просила остаться дома и лучше будет, если я запомню её такой, какая она есть. Что значит запомню? Она не умрет!
На работе мне предоставляли проезд, уточнив информацию о том, могу ли я им сейчас воспользоваться, мне ответили, что могу, но только на себя и только при сдаче билетов. Где я взяла деньги на билеты? Мне помогла бабушка. Если бы не она в тот момент, мы бы никуда тогда не поехали.
Девятнадцатого апреля, мы уже вылетели в Иркутск, где нас встречала Юля. Билет на поезд мы тогда ещё не брали, и поехали покупать их на следующий день, только в одну сторону. Отправление было вечером того же дня с Ангарска, время пути составляло двадцать шесть часов на поезде. Мне хотелось быстрее добраться и увидеть Катюшу, потому что на тот момент, я не могла нормально кушать, думать и спать.
В поезде я ехала, перебирая все мысли, все воспоминания о нас с Катей. Я представляла её счастливое лицо, когда она меня увидит. Я была уверена, что сейчас в этот тяжелый для неё момент, мой приезд придаст ей сил. Мы снова не виделись почти три года, и я не знала, какая Катя сейчас. Юля говорила, что Катя очень похудела, и мне лучше было бы не видеть её, но когда я приехала, и мы с Юлей поговорили, она поняла меня. Ведь я ехала к Кате не из любопытства, и я её сестра! Младшая сестра.
На вокзале нас встречал брат Катиного мужа Семен. Время было весна, дорога до деревни, в которой Катюша жила, была разбита, и мы ехали практически два часа. Кирюша уснул в дороге, время было позднее. К полуночи мы приехали к дому, и я решительно пошла вперед. Я знала, что Катюша не побежит своими ножками встречать меня сама. Открыв входную дверь, я почувствовала тот запах больницы, лекарств, разувшись, увидела Антошку, он забрал у меня Кирилла, а я, пошла в комнату, где лежала Катюша.
– Катюш, Иринка приехала!
Громко сказал Антон.
Катюша лежала на большой кровати, укрытая одеялом. Когда я её увидела, я просто её не узнала. На меня смотрела словно взрослая женщина, с глазами моей сестренки. Когда она посмотрела на меня, глаза её стали такими круглыми и полны удивления. Она словно не ожидала моего приезда. Я села на край кровати, взяла её за руку и начала говорить:
– Привет Катюш, вот я и приехала.
Господи, как же тяжело мне давалось сдерживать свои слезы. Я понимала, что если я сейчас начну реветь, Катя поймет, что что-то не так. Я не хотела её пугать, и продолжала дальше:
– Всё хорошо будет, я теперь рядом. Мы с Кирюшей вместе приехали, погостим у вас.
Какой же я бред тогда несла. Мне было тяжело молчать, делать вид, что всё нормально и моя эта наигранная радость, выдавала меня. Мне было больно видеть, в каком тяжелом состоянии находилась Катя, и мне так хотелось верить, что она снова будет жить полноценной жизнью.
Выйдя из комнаты, я снова ощутила ту боль в животе, которую я ощутила тогда, когда узнала о смерти мамы. Я начала сдавливать в себе крик и слезы текли градом. Я ревела до истерики, и, зайдя в комнату, на меня смотрел мой сын, мой Кирилл, которого нужно было укладывать спать, ведь он маленький и пока ещё ничего не понимает, но я была уверена, что он всё чувствует. Я кормила его грудью и боялась, что молоко пропадет, поэтому запаслась смесью. Антошка, поддержал тогда меня, сказал, что всё будет хорошо.
Катюшка была очень и очень худая, я предложила наводить детскую смесь и поить её Катюше, ведь в ней все необходимые компоненты для поддержания жизни. От Кати я практически не отходила, всегда лежала рядом и разговаривала с ней, обо всём обо всём. Я вспоминала наше детство, и у нас с Катей было своё выражение «Вместе навсегда», когда я его произнесла, она взяла мою руку и начала гладить её, кивнув мне головой. За всё это время, Катя улыбнулась мне два раза и сказала «спасибо».
С Антоном мы думали, куда можно отправить Катю на лечение и кто сможет ей помочь. Клиники, которые мы находили, просили огромные суммы за лечение при этом, не давая нам хорошего прогноза. Я видела тогда заботу Антона, он был настоящим мужем. Не бросил Катю, когда она заболела, был с ней всегда. Каждое утро сам купал её, переодевал, а ей так больно давались любые движения, я видела эту боль и ужас в её глазах, но при этом, она оставалась такой же стеснительной и сильной, как в детстве. Когда приехали родные Антона, Катя укрылась одеялом, закрывая своё тело и часть лица. Она не хотела, что бы кто-то её такой видел. Все, кто знал, что я поехала к Катюшке, её подруги, наши общие знакомы, писали мне, что бы я передавала привет, беспокоясь о её здоровье. Катя же в ответ на все приветы, поднимала руку, я понимала, что это тоже был привет им от неё.
Неделю мы прожили у Кати и Антона с бабушкой. Ребятишки подружились и играли вместе, мне так приятно было на них смотреть, чем-то напоминали маленьких нас. Анютка смугленькая и темненькая, как Катюшка, а Кирюшка светленький, как я. Может я трусиха, слабая, я не знаю, но когда мне плохо, мне нужно находиться одной, так устроено моё сознание. Мне тяжело было смотреть на Катюшу в таком состоянии, и я понимала, что в этом состоянии она может находиться долго, а мне нужно было возвращаться домой. Я не могла сидеть на шее у Антона и его мамы, зная, что Катюшка сейчас болеет, Антошка ушел с работы, растет Анютка, и мы с Кирюшей ещё приехали. Все эти мысли свели к тому, что нам пора возвращаться. Попросив Антона, он съездил и купил нам билеты на поезд, и мы начали собираться.
В шесть утра за нами приехал брат Антона Сеня, и сказал, что нам пора выходить. Я рано встала, видела, что Антон с Катюшей ещё спят и не могла зайти, потому что это было не очень правильно. Видно услышав, как я собираюсь, Антон проснулся.
– Привет! Встала уже?
– Доброе утро. Да, Кирюша спит ещё. Сейчас пойду одевать его.
– Да, а то скоро Сенька подъедет.
Собрав Кирилла, я зашла к Кате в комнату, она спала.
– Сенька приехал!
Сказал мне Антон.
– Хорошо, сейчас выйдем.
– Катюш, мы поехали… Катюш… Там Сенька приехал….
Катя так крепко спала. Я пыталась легонько её пошевелить, но она не просыпалась. Тогда я взяла её за руку и начала гладить.
– Выздоравливай сестренка. Не оставляй меня одну, мы ведь вместе навсегда.
Поцеловав вновь самую нежную щеку, я, проглотив ком в горле, пошла за Кириллом.
Всю дорогу мы ехали и молчали. Я не могла говорить из-за кома в горле, слезы текли по моему лицу, но я не отдавалась истерики. Я крепко обняла сына и молилась о том, что бы с Катей всё было хорошо. Сколько раз я ещё буду ругать себя за то, что уехала не попрощавшись. Катя не проснулась, а значит, не видела, что мы уехали. Сколько бы я не говорила себе о том, что ведь она спала, и ты не могла ничего сделать. Могла. Разбудить. Но я этого не сделала и до сих пор не могу простить себя за это.
В поезде я не спала, но практически всю дорогу спал Кирилл. Я ехала и смотрела в окно с надеждой на то, что я ещё приеду, и Катюшка уже сама будет встречать меня. Я верила, что она поправится, ведь по-другому просто не может быть. Не может такой хороший, светлый человек уйти из жизни в двадцать четыре года, оставив маленькую, полуторагодовалую дочку с мужем.
В Ангарске с вокзала нас встречала Юля, и мы поехали к ней домой. Только у Юли я смогла нормально поспать. Накопленная моральная усталость, дорога, дали свои плоды. Купив билеты на четвертое мая, мы стали готовиться потихоньку к уезду домой.
1 мая была пасха. К Юле приехали друзья, и они весь день провели на улице, жаря рыбу, шашлыки, а мы в это время с Кириллом находились дома.
– Привет Антош! Как у Вас дела? Как Катюшка чувствует себя?
Звонила я Антону.
– Привет! Вообще хорошо! Катя сегодня даже шашлык поела, я ей на блендере размельчил.
– Это же хорошо! Дай Бог, что бы всё хорошо было! Может это весна и сейчас Катино состояние здоровья обострилось, но я верю, что сейчас весна пройдет и всё будет хорошо, Катя пойдет на поправку. Наверное, даже ушла пошла, раз шашлык кушает.
Я радовалась таким новостям, и думала, что всё закончилось. Есть же Бог на свете, и если Катя уже кушает, потому что до этого, пока я находилась у них, она практически не ела ничего, кроме смеси, которую я привезла с собой.
– Юля! Я Антону звонила, он сказал, что Катюша поела хорошо. Он ей шашлык давал на блендере размельченный.
– Я рада! Даст Бог пойдет на поправку!
– Я тоже так рада!
Внутри тогда и правда, моя надежда переросла во что-то большее, в уверенность, что болезнь отступает. Вечером телефон сел, я не стала его заряжать, да и розетка находилась в другой комнате и спокойно легла спать. Юля с Сашей, ночевали на летней кухне, потому что на улице было уже тепло.
Утром мы всегда вставали рано, потому что Кирилл приучил меня вставать в семь, а когда и в шесть утра. Встав с кровати, я увидела, какой бардак устроили коты за ночь, и стала подметать пол с хорошим настроением.
– Доброе утро!
Сказала я Юле, когда она вошла. Юля подошла и обняла меня, первая мысль, которая пришла ко мне в голову в этот момент, что Юля тоже меня любит, поэтому решила обнять с утра.
– Утро у нас не доброе. Катя ночью умерла.
Ощущение, что меня столкнули в пропасть. Кирилл, словно чувствуя, что произошло внутри меня, схватился за мои ноги так сильно, что я не могла пошевелиться, хотя в тот момент я готова была свалиться на пол. Я вырвалась и побежала в комнату, упав на кровать начала реветь. Было так больно, мне хотелось кричать, но я давила в себе этот крик, пытаясь сдерживаться. Кирилл побежал вслед за мной, забравшись на кровать, стал проситься на руки, а я не понимала, что мне только что сказала Юля. Мне не хотелось верить в эти слова, ведь только вчера я была уверена, что всё будет хорошо. Моя Катюша, моя старшая сестренка, перестала дышать ночью.
– Антон говорит, звонил всем и не дозвонился.
– У меня телефон вечером сел и я не стала его заряжать.
– Я поеду сейчас за продуктами, нужно рыбу купить, мясо. Сегодня поеду к ним.
– Юля, а мы? Нам тоже нужно ехать!
– Вы только от туда! Кирилл не выдержит дорогу, о нём подумай! Если ехать на автобусе, это двенадцать часов!
– Хорошо, мы останемся. Ты права. Юля, почему так?
– Я знала, еще год назад, когда сделали повторные снимки. После родов организм начал перестраиваться, и опухоль вновь начала расти, только в недоступных местах, на стволе мозга.
– Ты знала? И ты ничего не сказала мне? Ведь если бы я знала, я бы раньше приехала!
– Ты знаешь, какое это мучение, знать, что скоро человека не станет, и ждать?
– Не знаю, но ведь я не чужой человек! Я должна была знать! А Катя? Катя знала?
– Нет. Ни она не знала, ни Антон. Я никому не смогла сказать.
Я сидела и не могла поверить в существовании этого дня. Я не хотела верить в то, что это правда. Саша успокаивал меня, говорил, что мне нужно думать о ребенке и держать себя в руках, но когда с города вернулась Юля, с венками и искусственными цветами, я поняла, что это правда и продолжала давить в себе истерику. Как же мне тогда хотелось домой. Закрыться от всех, кричать, реветь, выпустить из себя эту боль. Я не могу и не умею на людях показывать свои переживания, свою боль. Я привыкла одна справляться со своими эмоциями. Четвертого мая в день Катиных похорон, мы полетели домой. Кирилл спал всю дорогу, а я захлебывалась слезами, оставшись наедине со своим горем и своими мыслями.
В аэропорту нас встречал дядь Семен, который знал, как мы с Катей любили друг друга и как тяжело мне переживать её гибель. Приехав домой, я попросила оставить меня одну, потому что в этом была необходимость. От друзей и знакомых стали приходить сообщения со словами соболезнования, но мне тогда, хотелось разбить телефон, чтобы не видеть их и не читать. Каждое слово вызывало во мне истерику, но Кирилл всегда был рядом со мной, этот маленький ангел, который был послан мне с небес, охранял меня здесь на земле. Он давал мне сил справляться со своим душевным страданием, давая мне смысл продолжать эту жизнь. Я смотрела на него, и понимала, что он не виноват ни в чем, мне нужно думать о его жизни и не опускать руки, ведь если ни я, он не справится сам.
Через пару дней, у меня начались отходники. Проснувшись утром, я поняла, что не могу идти. Встав кое-как с головокружением и в полуобморочном состоянии, я добрела до кухни и стала пытаться налить себе сладкий чай. Руки так сильно тряслись, и внутри была такая слабость, словно все силы ушли из меня. Сделав пару глотков, я рухнула на пол и с темнотой в глазах, начала от боли кататься по полу. Я не понимала, что со мной происходит, но мне казалось, что я сейчас умру. Настя с Кириллом спали, и у меня не было сил позвать на помощь. Отключившись, я очнулась на полу, чувствуя себя немного лучше. Повторив попытку налить себе чай, я снова начала плакать.
Не прошла неделя, как я вышла обратно на подработку мыть полы. Я больше не могла сидеть дома, и нужно было зарабатывать деньги. После работы я всегда ненадолго забегала к дядь Семену, но уже не сидела у него долго, всегда стала торопиться домой. Что произошло тогда со мной, я не знаю. Просто стала закрываться от всех. Я не пускала никого в гости, и мы сами никуда не ходили, на улице стали появляться редко, а если и гуляли, то одни, когда все уже уходили домой. К нам приезжала бабушка, она часто сидела с Кириллом, пока я ездила работать, но потом она практически сразу уезжала, когда я возвращалась. Я полюбила это одиночество, и не хотела показывать никому, что со мной происходит на самом деле. Иногда мне кажется, что я сошла сума и живу на два мира, где есть одна Ира, которая ходит на работу, улыбается и живет так, словно в её жизни не произошло ничего, а мой второй мир, только и ждёт, когда я останусь наедине с собой и продолжит топить меня.
Так тяжело терять нам близких,
любимых, дорогих людей.
Чем взять, заштопать эти раны?
Где силы взять, чтоб стать сильней?
Мне эхо боли душу раздирает,
И в венах кровь давно застыла.
Твой образ выдает мне память,
Я знаю, больше всех меня лишь ты любила.
Я буду долго отвыкать,
Что первая не ты поздравишь
С днем рождения,
И в бой курантов в Новый Год
Не получу я поздравленья.
Я помню всё, и не забуду никогда
Как вместе мы росли и как дружили,
Как провожала и встречала,
Как вместе суп один делили.
Я плакала, просила не бросай!
Ты кровь моя, как без тебя теперь я буду?
Но Бог забрал тебя на небеса,
В такую грустную погоду.
Конечно, надо жить, ведь сын растет
Всему своя дорога.
Но мне так грустно без тебя,
В душе так пусто, одиноко.
Мне эхо боли душу раздирает,
И в венах кровь давно застыла.
Твой образ выдает мне память.
Я знаю, больше всех меня лишь ты любила…