Краски. Путь домой. Часть 5

17

Горевать им не давало обилие работы. Не то, чтобы Лиз равнодушно относилась к сложившейся ситуации, далеко нет, ведь эта семья уже стала продолжением ее самой! Но и проводить время ожидания в скорби и трауре у нее не получалось, потому что повседневные дела никто не отменял. Кроме того, и Грегори освещал ее душевную тьму, как мог, за что ему отдельная благодарность.

Так и сегодня, выбравшись из алой «Хонды» под лазурное июньское небо, покрытое мягкой ватой редких облаков, она была готова к обычному дню в корпорации, в один день лишившейся сильного напарника и неунывающего предводителя. Ким уже была не месте, обычное дело для секретаря. Обняв близкую подругу, исполнительный директор принялась раскидывать встречи и дела на сегодня, которые теперь целиком висели на ней. Иногда девушка брала из команды Грейс кого-то, кому принадлежал заказчик, но чаще приглашала потенциальных клиентов к ним в прозрачный кабинет, услужливо предоставленный для переговоров мистером Трастом.

– Сегодня суд, – тихо бросила Ким.

– Как думаешь, у нее получится? – С надеждой взглянула на подругу Лиз.

– Знаю, что получится, – отозвалась та и углубилась назад в записи.

Иногда ее немного пугала уверенность Ким в тех или иных исходах, но женщина никогда не ошибалась, даже если шансов почти не было. Так она напророчила еще в самом начале их отношений с Грегом, что это и будет ее судьба – неулыбчивый сотрудник с завышенными идеалами, понурый и излишне серьезный. Совсем не ее типаж! Лиз тогда посмеялась над заявлением приятельницы, а теперь жила у Грегори вот уже почти полгода. Смешно.

Потом ее убеждение насчет Дениэла. После того, что Лиз увидела вчера в клинике, у нее не осталось сомнений в фатальном исходе, и не потому что девушка отличалась пессимистичным взглядом на мир, а потому что знакомый им верзила перестал напоминать живого человека. Совсем. Судя по реакции Ким, которая в палате нахмурилась и растеряла часть своей уверенности, та тоже поняла, что шансы ничтожно малы, но признать это отказалась.

– И думать так не смей, – пробасила она перед тем, как покинуть «Хонду» Грега возле их дома, – он справится.

Лиз лишь пожала плечами, поражаясь упрямству приятельницы.

И вот теперь суд. Если Алекса выиграет дело против мэра города, то Лиз, так и быть, сможет поверить даже в то, что Дениэл однажды снова зайдет с этот офис. Хотя оба события смело могли стать сценариями к фантастическим фильмам, если честно.

А сколько мелких предсказаний Ким претворились в жизнь – не счесть! К ней уже менеджеры ходили, как к местной гадалке, только стеклянного шара не хватало, ну и прочего антуража, вроде светящихся кристаллов и баночек со снадобьем.

Хотя Лиз очень любила мисс Холли. Просто ее не учили верить в чудеса, в предчувствия и предзнаменования, поэтому девушка очень опасливо относилась к такого рода убеждениям, остерегаясь ошибок и разочарований. Но, видимо, обладать даром убеждения было одно из основных качеств Ким, и подруга ничего не имела против этого. Должен же хоть кто-то верить в волшебство в этом безумном мире!

Девушка украдкой окинула взглядом напарницу, затянутую в черные облегающие брюки и свободную жилетку поверх тонкой лимонной футболки, и в очередной раз поразилась, какая же потрясающая эта Ким. И пусть немного неземная и потусторонняя, но в этом она вся.

К позднему утру в офис приехали представители «Пацифик Лимитед», но ими занялся Райан Пристли. Лиз уступила ведение переговоров амбициозному менеджеру, который еще полтора года назад не знал, как работать без яркого предводителя вроде Джима Палермо. Она передернулась от воспоминаний об опасном типе, образ которого слишком живо встал перед глазами девушки, словно бывшие сотрудники виделись еще вчера, а не собирались вскоре отметить годовщину увольнения толстяка.

К полудню гости уехали, вернув офису привычный плавный ритм. Заунывная рутина потянулась дальше без ярких вспышек и приятой игры, которая была во времена Дениэла в офисе. И пусть угрюмый бугай не веселил народ, но он неплохо поддерживал чувство юмора Лиз на плаву, потому что без него стало совсем темно. Странный, странный водитель! Она привязалась к нему за время работы, как к родному братишке.

– Дениэл пришел в себя, – возник в воздухе тихий голос Ким, поразив неожиданностью заявления.

– Не-ет, – мотнула головой Лиз, зная, как работает предчувствие подруги, но тут слишком уж невероятным оно казалось.

– Да. Алекса прислала сообщение, – произнесла Ким и протянула собеседнице свой смартфон, разбивая остатки сомнений. – Я же говорила! Молодец, Кентмор.

Она усмехнулась и, отправив Алексе письмо с поздравлениями и поддержкой, вернулась к своим делам, словно ничего не произошло.

– Эй, ты шутишь? – Возмутилась мисс Харви. – Как ты можешь так спокойно реагировать? Это же чудо! Невероятно! Просто не верится!

– Для тебя – возможно. Но я точно знала, что так оно и будет.

– И ты не рада?

Ким отвлеклась от классификатора строительных панелей и смерила девушку продолжительным взглядом, решая для себя, есть ли смысл отвечать на вопрос. А потом все же удосужилась, и на том спасибо.

– Я рада, Лиз. Но это не та радость, что у тебя, потому как ты успела разочароваться, – попыталась объяснить она. – Это все равно, если человек заходит в комнату и нажимает выключатель. Он знает, что свет зажжется, поэтому для него не чудо, что стало светло.

– Но если обесточен весь район в связи с аварией на электростанции? – Решила поиграть в ее игру Лиз. – Разве не чудо – все соседние улицы сидят в темноте, а у тебя – свет. Хотя его по всем определениям быть не должно.

– Чудо, ты права, – вдруг согласилась предсказательница и, радостно ухмыльнувшись, скрутила Лиз в объятиях. – Кентмор вернулся! Умеет же он интриг навести!

И девушки рассмеялись открыто и добро, пожалуй, впервые с того момента, как взрыв разбил их дружную команду на две части верующих. Не имеет значения, во что ты верил, когда все закончилось позитивно и жизнеутверждающе.

Не успели подруги разнести по офису благую весть, как двери распахнулись и впустили главу корпорации, наряженного в костюм с новой белой рубашкой на запонках, гладковыбритого и улыбчивого. Он прямой наводкой направился к своему секретариату и сжал обеих девушек в объятиях.

– Поздравляем с победой, мистер Траст! – Воскликнула Лиз. – Это невероятная новость, нам Алекса сообщила! Как он?

– Дениэл? Или Гордон? – Не понял шеф, улыбнувшись.

– Она и суд выиграла? – Изумилась помощница. – Но как?

– Чудо, не иначе. И в том, и в другом случае! – Развел руками глава корпорации. – Я даже заснуть не смог на этих событиях и поспешил к вам, хотя ночка была та еще.

Начальник действительно выглядел измотанным, но свет в его глазах говорил о том, что сон – дело наживное. Выспится, теперь уж точно.

Давно Лиз не было так хорошо на душе! Естественно, она поспешила сообщить новость Грегори, и тот лишь изумленно присвистнул в трубку. Следом лиса позвонила Мелани, тоже пораженной прекрасной новостью до глубины души.

Бетонная плита, лежавшая на их плечах целый месяц, сегодня свалилась, освободив тело от бремени. Стало даже дышать легче, словно до этого они не могли себе позволить глубокого вдоха. Из-за очередного облака выползло солнце и залило офис золотистым светом, ласковым и заботливым. Его лучи проскользнули по лицам радостных людей и зависли на рабочих столах менеджеров, отражаясь от канцелярской мелочевки миллионами искр. Лето, полноправно вступившее в город, обещало согреть замерзшие сердца людей своим дивным светом, и начнет оно, пожалуй, с работников «Траст Инкорпорейтед».

18

Сначала он все помнил очень четко и ясно, будто нес теперь мудрость слона в себе. Некая горечь, словно он лишился близкого друга, наполняла Дениэла, пока он не увидел Ее. После взгляда в эти любящие карие глаза горечь испарилась, и он понял, что все случилось верно. И путь домой, и расставание со слоном, и взрыв. Даже смерть отца и многолетний конфликт с мамой, которую теперь Дениэл прекрасно понимал, видел очень хорошо и любил всем сердцем. Впрочем, как и папу. У него самые прекрасные родители для прохождения того опыта, который ему положен!

Вскоре за неимением возможности рассказать кому-то или записать, память начала затираться. Сперва слон показался сюрреалистическим и надуманным, хотя путешественник до сих пор помнил на ощупь его гладкую куртку с водостойкой пропиткой. Потом коридор со всеми подробностями сжался в точку, словно свет в конце длинного тоннеля, а следом – и сказки за дверьми нашли свое обоснование в реальной жизни: Глория стала частью истории Аманды Роджерс, рассказанной, когда они с Алексой ездили в Миррормонт, моменты воспоминаний поселились в детстве Дениэла, а Джон и Эшли с их пыльной душной Индией теперь казались семейной легендой, выдуманной кем-то, ужасной, но прекрасной, о любви. Чем больше выживший пребывал в привычном мире, тем сильнее забывалось то, что в коридоре казалось реальным и важным.

Уже через несколько дней, когда Дениэл ощутил значительное улучшение – смог привставать на подушках и уверенно шевелить губами, хоть и беззвучно – он почувствовал свою историю сном. Красочным сном, приснившимся ему случайно, скорее всего, от обилия медикаментов, струящихся по венам, а потому галлюциногенным. Стоило ли верить этой химии, которой нет материального подтверждения?

Его состояние так живо шло на поправку, что вскоре пациента перевели в другое отделение с менее строгим надзором, где Алекса могла быть с ним почти весь день. Если бы не боль в ребрах от вскрытия грудины во время операции, то лишь толстый бордовый шрам от ворота футболки до пупковой ямки напоминал бы о кошмарном инциденте, всколыхнувшем все его окружение.

Сообщения посыплись сразу же, как мужчина включил телефон, поразив количеством близких людей. Казалось, пока он смотрел мультфильмы про синего слона, их увеличилось втрое.

Но больше всего его поразила Она. Дениэл не мог теперь относиться к девушке, как прежде: перед глазами стояла не затираемая временем картинка ангела, мерцающего голубоватым холодным блеском. Алекса выглядела очень плохо после его пробуждения, но, несмотря на ее пугающий внешний вид, глаза горели живым огнем. Любовью. Теперь Дениэл знал, что такое любовь – ничего общего с тем, что он представлял о ней ранее.

После его пробуждения спутница покидала клинику только для сна, и то лишь потому, что Дениэл наотрез отказывался мучить ее неудобными больничными койками. Доктор Фергусон услужливо предложил поставить еще одну такую в его палате для совместного пребывания влюбленных, но Дениэл замахал руками, категорически запретив возлюбленной спать в больнице. Зато он разрешил отдать Алексе его личные вещи, и она привезла домой бумажный пакет с логотипом клиники, в котором оказались его документы, ключи от мертвой теперь «Хонды» и уже знакомая ей потертая коробочка. Она улыбнулась: он возил ее с собой повсюду, странный Дениэл. Но открывать не стала, а положила в ящик его прикроватной тумбы до дальнейшего решения самого мужчины.

А за окном тем временем уже вовсю бушевало лето! Жара, забытая жителями Сан-Франциско, отходила воздушными волнами от раскаленного асфальта, газоны пожухли, а сухие пальмы шуршали на легком бризе своими раскидистыми листьями. Яркое солнце позолотило лица горожан, и, заодно, оживило скулы Алексы, начинавшие уже отдавать голубизной от бесконечного пребывания в шлеме. И пусть с мотоциклом всадница не рассталась, но появляться на заднем дворе около выезда из гаража стала чаще, встречаясь там с отцом. Ему было любопытно, что девушка делает в одиночестве возле своего нового коня, который по определению должен быть исправным.

– Дениэл заразил тебя тягой ломать машины, – рассмеялся отец, но с интересом присоединился к изучению устройства мототехники.

Казалось, проскочив грань глубокого провала, их жизнь вышла на прямую, финишем в которой теперь могло быть исключительно сплошное счастье.

Вот только месячные так и не пришли, несмотря на небольшое улучшение ее внешнего вида. Алекса сообщила об этом в конце недели Дениэлу, и проводивший осмотр доктор Фергусон предложил сдать кровь на анализ. Он позвал медсестру, и та принялась готовить инструмент для привычной манипуляции.

Алекса уселась за маленький передвижной столик прямо в палате Дениэла. Обычная процедура: жгут на плечо, поработать кулаком, вдох, прокол, отпустить кулак и расслабиться. После взрыва это делали десяток раз. Алекса смотрела, как игла входит в ее голубые вены, которые ярко выделялись на фоне теперь излишне худых рук, они были так близко к коже, такие выраженные, что начали даже светиться.

И игла светилась. Интересно, замечала ли это женщина, которая брала кровь на анализ? Алекса подняла на нее взгляд и заметила, что женщина тоже немного подсвечивалась, особенно рот. Зеленоватое сияние исходило из ее приоткрытых губ, как странно. А глаза вдруг покраснели и потекли внешними уголками к щекам. Все стало очень плавным, словно под водой, кровь медленно наполняла шприц, женщина очень аккуратно вытащила иглу, приложила вату. Стала что-то говорить басом, шевеля светящимся ртом. Она улыбнулась жуткой рваной ухмылкой с зелеными зубами.

Что за ерунда? Может, она спит? Алекса встала со стула и подалась назад. Она посмотрела на Фергусона и Дениэла, неужели они не замечают? Дениэл настороженно приподнялся на локте, но не проронил ни звука. Фергусон тоже смотрел на нее очень внимательно и выжидающе. И светящаяся женщина смотрела.

Алекса не могла оторвать от нее взгляд, она была очень насыщенной и контрастной в комнате, но вызывала странные эмоции, пугала и радовала одновременно.

– Дениэл, ты это видишь? – Спросила она, словно гипнотизированная.

– Что ты видишь? – Прорвался родной голос сквозь вакуум замедленности, возвращая ее в палату.

Женщина тут же перестала светиться, она растеряно улыбалась ровными аккуратными губами, будто сделала что-то не то.

Алекса резко обернулась и поймала внимательные взгляды двух мужчин – те сидели напряженно, но всеми силами делали вид, что они расслабленны.

– Вы видели! Что за чертовщина только что происходила? Что это было? – Встрепенулась она, едва ли не утопая в панике.

– Вам взяли кровь на анализ, мисс Алекса, – объявил доктор слишком спокойно.

– Вы посмотрите на свои лица! Вы думаете, я идиотка, не вижу, что вы все понимаете? – Вскричала она на грани срыва.

Ее затрясло крупной дрожью. Это пространство что-то скрывало от девушки, окутывало мраком, не позволяло ей вспомнить, заглянуть за ширму дозволенного.

Мужчины молча переглянулись. Они издевались над ней!

– Расскажи, что ты видела, – попросил Дениэл.

Картинка отказывалась складываться в слова. И, чем усердней пыталась Алекса описать увиденное, больше эмоционируя, чем донося суть, тем сильнее ощущала себя умалишенной. Видимо, за месяц нервов она основательно тронулась рассудком.

– …и она светилась! И зубы – зеленые! А кровь в шприце, – указала девушка на инструмент, – она пульсировала и закипала, лопалась маленькими пузырьками. И все это такого яркого цвета… Послушайте, я не сумасшедшая!

– Никто тебя таковой и не считает, – заверил ее любимый. – Ты когда-нибудь еще видела подобное?

– Нет, – зачарованно протянула Алекса, уставившись на медсестру, и тут же снова начала проваливаться в кислотный мир. – Вот сейчас вижу. Но я не понимаю, что вижу. Комната в разводах, словно каждый предмет обвели карандашом несколько раз. И все светится… Я хочу домой.

Подняв руку в надежде потрогать воздух, девушка с потерянным лицом двинулась к выходу. Она проплывала мимо них, когда доктор Фергусон плавно взял ее за плечи и подтолкнул к кушетке с лежащим на ней мужчиной. Алекса вздрогнула от близкого лица Дениэла, и все исчезло.

– Что происходит? – Слабо проговорила она и осела на койку рядом с его ногами. – Что все это значит? Почему никого это не удивляет?

Дениэл протянул руку и сжал ее ладонь. После чего перехватил вопросительный взгляд доктора Фергусона и кивнул.

– Да, пора, несите все, – но тот не пошевелился, и тогда он добавил строго: – Ей восемнадцать, она имеет право знать.

19

Все последующее больше напоминало фантасмагорическую картинку чужой жизни, чем логическое обоснование ее галлюцинации. Она смотрела на доктора Фергусона во все глаза, пока тот вещал какие-то небылицы про отставание в развитии, невозможность жить нормальной жизнью и неизлечимую болезнь. Он очень осторожно и деликатно, неспешно рассказывал Алексе странную историю, но всякий раз ловил на себе взгляд девушки, наполненный сочувствием к абсолютно невменяемому человеку.

– Боже, ну и бред! – Рассмеялась, наконец, бывшая пациентка. – Вы серьезно думаете, что я в это поверю?

Мужчины даже глазом не моргнули. Дениэл все так же серьезно смотрел на нее.

– Где-то я уже видел похожую реакцию, – заявил Фергусон, и только тут молодой человек позволил себе усмехнуться.

– Потому что она – самая логичная и адекватная, – сообщил он.

– Что происходит? – Вцепилась в любимого умоляющим взглядом Алекса. – Это все правда?

– Я не знаю, – честно признался он. – Я с вами всего три года. Но за это время я ничего ужасающего не увидел, так, легкие волнения, и несколько попыток к бегству.

Она уставилась на него изумленным взглядом. Но как он вообще отважился начать общение с неизлечимо больной девушкой? Зачем обременять себя такой заботой?

«Нет, главный вопрос не в этом», – поняла Алекса.

– Как я могла забыть, что половину детства провела в клинике? – Возмутилась она. – Впервые я здесь оказалась после вручения диплома в прошлом году!

– Я бы мог показать Вам фотографии, но они ужасно нервируют Вашего спутника, – произнес врач с оглядкой на мужчину.

– Это было для меня объяснением, почему ты не помнишь своего детства, – сообщил Дениэл. – Но в целом, да, я не поверил в эту чушь ни на секунду. Со всем уважением к Вам, доктор Фергусон. И теперь, когда твоя «неизлечимая» болезнь излечилась, понимаю, насколько близок был к истине.

– Ваши рисунки, мисс Алекса, – заявил специалист, – это и есть Ваши провалы. Вам нужно лишь вспомнить.

Вдвоем они добили ее. Девушка посмотрела на доктора со скептицизмом, потом с ужасом. А потом все стало складываться в общую картину. Мозаика из разрозненных лиц стала собираться, и пациентка увидела ответы на все свои вопросы.

Ее вдруг замутило. Тошнота была такой сильной, что Алекса рванула к ближайшей в палате раковине и опустошила желудок. Потом умылась и села на стул в нескольких шагах ото всех, будто боясь заразить.

– Иди ко мне, – позвал ее Дениэл, но та не сдвинулась с места.

– Ты знал, и ничего мне не сказал! – Проговорила девушка так, словно ее предали.

– Молчание давалось особенно тяжело, – смиренно опустил взгляд собеседник, вспоминая бесчисленные ситуации, когда он корил себя за это. – Прости, у меня не было выбора.

– Выбор есть всегда! – Вспыхнула она.

– Мисс Алекса, Ваши родители настояли на конфиденциальности и оказались правы, – вступился за ее мужчину врач. – Мы это поняли только недавно и только благодаря наблюдениям Дениэла. Если бы Вы знали, то не прошли весь этот путь к излечению.

Загнанная в угол, она сдалась. Полный спектр эмоций радужным колесом пролетел по лицу ошеломленной спорщицы и высосал из нее остатки сил. Она опустила плечи и уставилась в одну точку. Никто не мешал ей мириться с реальностью, мужчины не двигались с места и даже, казалось, не дышали, лишь бы не отвлекать ее от своих дум. Конечно, они были правы. Девушка действительно не помнила своего прошлого, пугалась жизни и, что уж говорить, видела эту кислотную реальность довольно часто.

Нуждаясь в теплых объятиях, она все же приблизилась к Дениэлу и улеглась на край его кушетки, обессиленная и раздавленная. Мужчина обнял ее и уткнулся носом в волосы.

– Как ты выбралась из этого? – Вдруг спросил он.

– Я вспомнила о тебе, – проговорила Алекса растерянно. – Мне женщина показалась не страшной, а красивой, светящейся. Захотелось с тобой этим поделиться, сказать, что она похожа на мои рисунки.

– Но почему сейчас? – Недоумевал Дениэл. – То есть, ты проделала такой огромный путь самостоятельно, а сегодня отключилась на сущем пустяке.

– Наверное, я впервые не думала о тебе за все это время, потому что ты был рядом, и все было хорошо.

Доктор Фергусон порекомендовал Алексе для смягчения удара пообщаться с Алисией Пэрриш на эту тему. Девушка кивнула, не в силах сопротивляться, и уже на следующий день нашла эту идею верной. Приняв решение все же посетить владелицу клиники, она не стала церемониться с записями и звонками, а сразу наведалась в заведение в полной уверенности, что ее примут.

– Очень похоже на Вашего молодого человека, мисс Траст, он так же вломился в стены моей обители, полагая, что именно его-то я и жду, – усмехнулась доктор Пэрриш, впуская ее в свой кабинет по окончании планового приема. – Как он себя чувствует?

– Гораздо лучше, спасибо, – дежурно сообщила Алекса и тут же перешла к наступлению: – Доктор Фергусон сказал, Вы сможете мне помочь с «красками».

– Доктор Фергусон, вероятно, перепутал меня с какой-то другой знакомой, я не рисую, к сожалению, – серьезно сообщила женщина.

Нервно поелозив на диванчике для умалишенных, посетительница принялась за долгий сюрреалистический рассказ о собственной жизни, в который сама толком не верила. Часто в ее речи возникали фразы с характеристикой «как сообщил доктор Фергусон» или «по словам врачей», что не ускользнуло от внимания специалиста.

– То есть, сама Вы не верите в клинические факты своей болезни, верно? – Поспешила уточнить она.

– Честно говоря, выглядит это полным бредом, – заявила девушка. – Даже в свете всей информации я не вижу в себе того, о чем говорят люди.

– Дениэл отреагировал точно так же, – отозвалась специалист по психическим отклонениям, и обе они усмехнулись.

А дальше доктор Пэрриш вернула своему лицу невозмутимость, а убеждениям – деловой характер, являясь все же в первую очередь врачом, а потом уже всем остальным. Она принялась выпытывать подробности столкновения с женщиной, бравшей у Алексы кровь на анализ, задавала странные вопросы, заставляя вспоминать нюансы, вплоть до входа иглы в вену, и посетительница не понимала, к чему они, пока не провалилась в иную реальность.

Кабинет доктора расслоился контурами и налился «красками», яркими, кислотными, так похожими на ее неоновые рисунки. Не в силах оторваться от этого мира, Алекса плавно водила головой, разглядывая предметы и собственные руки, но больше всего ее поразили комнатные растения, пульсировавшие голубоватым сиянием в тончайших жилках на листочках.

– Что Вы видите? – Раздался за спиной присевшей у подоконника девушки громоподобный бас.

– Красиво… – Проговорила зачарованно Алекса, не особо желая вступать в контакт с носителем этого грубого неприятного голоса.

Ее никто не торопил, позволив полностью раствориться в ощущениях, но, когда визитерша двинулась к двери, плавно, словно преодолевая толщу воды на глубине, сзади все тот же голос окликнул ее:

– Мисс Алекса, а где Дениэл?

– Кто?

Девушка резко обернулась на имя, вспоминая черты лица любимого, и тут же все «краски» померкли. Она все еще находилась в кабинете доктора Пэрриш, невозмутимо сидевшей за столом. В центре обычной комнаты стоял обычный диван, на подоконнике красовались совершенно обычные карликовые пальмы и драцены.

Алекса ошарашено уставилась на женщину.

– Присаживайтесь назад, теперь нам есть, о чем говорить, – кивнула Алисия на диван, и гостья вернулась.

По окончании разговора они пришли к выводу, что девушка теперь может сама вытаскивать себя из провалов тем же простым способом, что использовала специалист. Оставалось только вспомнить в момент «красок», что яркая реальность ненатуральна, а это и оказалось для Алексы самым сложным в итоге.

– Сами по себе Ваши провалы не опасны, если они контролируемы, – давала установки на будущую работу Алисия. – Как осознанное сновидение, понимаете?

Гостья кивнула, хоть и не очень понимала, но она больше не боялась этого мира, напротив, заинтересовалась его изучением, что уже неплохо.

– Исследуйте их, – прочитала ее мысли доктор Пэрриш. – Избегайте проезжих частей и мест, где важно внимание и быстрые реакции. Теперь Вы знаете, как этим управлять.

Дома загоревшаяся энтузиазмом Алекса вытащила все свои рисунки и стала рассматривать их под новым углом. Теперь некоторых людей на картинах художница смогла узнать: они были жутковатыми, но родными, совсем не пугающими ее. Она попыталась вызвать «краски» на особо страшных портретах, и добилась, хоть и неустойчивого, но успеха. Искусственно и осознанно это получалось с трудом и ненадолго, но все равно вызывало бурю эмоций, которыми срочно потребовалось с кем-то поделиться. Впрочем, ей уже давно пора было поехать в клинику, за ночь она ужасно соскучилась по своему мужчине.