Краски. Путь домой. Часть 5

29

Конец июня выдался прохладным. То ли жители Сан-Франциско вели себя хорошо, то ли погода страдала чувством вины в последние годы, но солнце вдруг угомонилось и прекратило испепелять утомленные газоны до сухих желтых пятен, асфальт не парил раскаленными волнами, а люди не смущали более своими оголенными телами.

Впрочем, в том месте, где Дениэл находился, голые тела могли быть только в спальне, и смутить его не могли, потому что вызывали совсем иные реакции. Запертый в поместьи, он ощущал себя безвольным тюком с соломой, несмотря на то, что удаленно ставил на ноги свой бизнес. Пытался, по крайней мере.

И швы его беспокоили в меньшей степени, чем живущая рядом с ним особенная девушка. Пока Алекса находилась поблизости, все шло относительно неплохо, но стоило ей сбежать из дома с очередной пачкой дел, как Дениэл начинал нервничать. Не раз и не два он заставал ее разглядывающей свои кошмарные рисунки, которые теперь перебрались и на ее мобильный телефон.

– Ты опять в лицах? – Уточнял он всякий раз у зависшей в экране аппарата девушки.

Та вздрагивала, включаясь, и пыталась улыбаться. И по сегодняшний день ей неплохо удавалось скрываться от его пытливого взгляда и дотошных вопросов, но этим утром он настоял на отчете.

– Только папе не рассказывай, ладно? – Виновато закусила губу девушка. – Не могу понять, как это работает.

– Алекса, ты себя измучила, – недовольно заметил Дениэл.

– Послушай, я просто хочу в этом разобраться, хорошо? – Вспыхнула вдруг собеседница, сменив застенчивость на оборону, готовая защищать свой внутренний мир даже от него. – Мне это важно. Будь добр смириться с этим.

И он мирился, хоть это и давалось ему крайне тяжело. Вскоре мужчина сообразил, что его пугают не относительно контролируемые приступы Алексы, а его беспомощность по данному вопросу. Он не мог отвечать за ее шаги, не в состоянии был обеспечить безопасность, и не представлял, что происходило с ней, когда его не было рядом. И это подрывало его обещание мистеру Трасту, что все будет хорошо. Как он мог быть уверен в этом, если сам толком ничего не знал?

И тут яркое озарение осветило его мозг. Дениэл понял, что хорошо может быть только в одном случае – когда он на стороне своей возлюбленной. Прокрутив в голове их отношения последнего года, он понял, что Алекса пошла на поправку только потому, что он верил в нее, был рядом и держался непоколебимой скалой на фоне всех ветров и волн. Именно это и поспособствовало улучшению состояния девушки. Что ж, это он умеет лучше всего. Тогда как же он может помочь ей?

– Я знаешь, что думаю? – Догадался он. – Если ты шла домой после каждого приступа, значит, это не работает из дома. Твои родители говорили, что ты дома как раз приходила в себя. Значит, тут ты теряешь «краски». Может, стоит выбираться в город для этого?

Сначала в карих глазах девушки мелькнул огонек недоверия. Но Дениэл ничуть не лукавил по этому поводу, и Алекса вскоре позволила себе поверить, что он действительно хочет ей помочь. Однако ее потомственная черта характера всюду искать подвох все же сыграла не на руку молодому человеку. Остудив ее пыл заявлением, что поиск «красок» возможен только с ним, он снова разочаровал свою спутницу.

– Нет, Дениэл, когда ты рядом, все вообще исчезает, – понуро протянула она.

– Я не отпущу тебя бродить по улицам в невменяемом состоянии, – отрезал тот.

– Я вменяемая!

Тон девушки был настолько резок, что стало ясно: противостояние двоих воинов не кончится добром. Воевать с самым родным человеком в жизни мужчина был не намерен, он уже прошел эту школу с матерью, во всех подробностях разглядев истоки собственных заблуждений и наевшись горьких плодов от таких отношений. Он притянул ее к себе и скрутил в объятиях.

– Алекса… – Протянул он, испытывая сердечную любовь к юной бунтарке. – Послушай, я рад, что ты пытаешься разобраться с этим. Но ты нужна мне в моменте, понимаешь? Не исправленная или поломанная, а такая, какая есть, живая, здесь и сейчас. Я не хочу рисковать тобой ради смутных достижений. Дождись, пожалуйста, пока меня официально выпишут, тогда мы обязательно решим этот вопрос. Вместе.

Доктора же ничего вразумительного не говорили, лишь цокали языками, разглядывая его широкий бордовый рубец на груди, а посему и разрешения на привычную жизнь не давали, чтобы не рисковать. Где это видано, что человек, едва не умерший от продолжительной комы и отказа половины органов, побежит трусцой покорять мир спустя всего семь недель с момента клинической смерти?! И никакие увещевания не могли убедить Фергусона в обратном.

– Знаете что, Дениэл? Вы вообще должны быть еще в клинике с Вашей историей болезни, – возмутился врач. – Так что если Вы устали от домашнего режима, я с легкостью могу закрыть Вас в палате, как прикажете!

Нет, назад в фиолетовые стены он не вернется. Зря он вообще завел разговор о собственном здоровье со специалистами, потому как шаблоны и правила, под которые они пытались подстроить их с Алексой жизнь, рассыпались в прах еще год назад.

Но на всякий случай Дениэл смолчал о своих планах, идущих вразрез с диагнозами врачей, чтобы не вызывать лишнего беспокойства у Алексы, ей и так досталось переживаний. Он никогда не забудет лицо девушки, увиденное по возвращении, такое изможденное и лишенное жизни. Поэтому, смиренно занимая один из шезлонгов на заднем дворе поместья, Дениэл продолжал составлять схему работы новой конторы с постоянной телефонной поддержкой Санджита Хукри.

Индус оказался на удивление предприимчивым и знающим толк в подобного рода мероприятиях. Ему не хватало экономической жилки, коммуникабельности и настойчивости, но всего этого было с лихвой у Дениэла, поэтому из мужчин получился прекрасный дуэт. И пусть на дворе было воскресенье, это не останавливало их работу над мечтой, усердную и горячую.

Невдалеке от него возле распахнутых рольставней гаражного отсека уставшая от смет и забот Алекса холила своего белоснежного коня. Спросил бы кто у мужчины, как мотоцикл, на котором столько ездят по пыльным улицам укрытого смогом города, может оставаться настолько сияющим и чистым, и он бы ответил, что это результат каждодневного вылизывания любимчика. Он видел жар и преданность девушки по отношению к технике и даже немного сокрушался, что он не мотоцикл. Ну и завидовал самую малость, что у нее есть возможность рассекать по дорогам на двух колесах. Ничего, однажды и он заполнит этот пробел в жизни.

– Пару лет назад вы сидели наоборот, – заметил подходящий к гаражу мистер Траст. – Дениэл был в технике, а Алекса – за книгами на шезлонге.

Влюбленные тепло переглянулись и поприветствовали главу семьи в своей компании. Алекса, убрав волосы со лба тыльной стороной руки, счастливо улыбнулась, наблюдая за душевными объятиями своих самых главных мужчин.

– Дашь прокатиться? – Попросил отец, кивнув на спортбайк, который еще недавно хаял за неудобную посадку и резкий двигатель.

– Когда ты уже своим обзаведешься? – Театрально закатила глаза Алекса и отошла от мотоцикла, вытирая руки тряпкой.

Мистер Траст улыбнулся и привычно сел в седло. Он брал мотоцикл дочери очень часто, уже закупил некоторые части мотозащиты, но все еще озирался по сторонам, остерегаясь, что кто-то узнает о его теневой жизни. Проводив отца хитрым заговорщическим взглядом, Алекса села рядом с Дениэлом и, прильнув к нему верной кошкой, нежно поцеловала, вызвав в его теле понятную и ожидаемую реакцию.

– Я соскучилась, – промурчала она, скользнув по груди ладонью, там, где под футболкой был рубец, который она наблюдала каждый вечер в спальне перед сном. – Когда он заживет?

– Через пару дней осмотр у Фергусона, я спрошу, – вздохнул Дениэл.

Одна мысль о том, что теперь его личной жизнью руководит горстка докторов, удручала и вводила мужчину в уныние. Хотелось стряхнуть с себя оковы запретов и устроить жаркий бунт, чтобы доказать лекарям, как глубоко они заблуждаются насчет него. Но Дениэл точно знал, что в нем бушевал освобожденный подросток, много лет скрывавшийся в ракушке после смерти отца. Поэтому мужчина позволял себе подобные чувства, но действовать предпочитал по велению здравого смысла, соблюдая осторожность в отношении своего здоровья, ведь оно принадлежало не только ему.

Впрочем, вскоре он дал юнцу волю, усевшись за руль «Купера» для поездки на плановый осмотр в клинику. Дениэл оценил обстановку и решил, что справится, чем вызвал легкую панику у своей спутницы.

– Я не смогу тебя подстраховать, если ты устанешь, – взволнованно предостерегла его Алекса, – у меня нет прав.

– Я не устану, – заявил мужчина твердо.

Он и так засиделся в пещере, пока его дама сердца воевала с драконами, пришла пора расправить крылья.

Было странно передвигаться по городу на машине. Алекса не надевала обычной одежды уже пару месяцев, за исключением домашних штанов, и теперь чуть не влезла по привычке в мотоциклетный наряд, вовремя вспомнив о «Купере». Из гардероба вынырнуло платье в мелких серебристых пайетках, положившее начало соблазнению неприступного мужчины. Пришло время проверить стойкость его убеждений в собственных силах, почему бы и нет. Дениэл окинул стройную желанную фигуру в провокационном наряде, но промолчал, лишь неопределенно хмыкнув.

Поездка в клинику ничего не дала. Бенедикт Фергусон все так же подозрительно поглазел на его тело, пощупал ребра и, поцокав языком, прописал постельный режим, на всякий случай. Мужчина лишь улыбнулся такой милой заботе о его здоровье, однако Алекса немного обеспокоилась:

– Ты уверен, что нормально себя чувствуешь? Доктор Фергусон не разрешает тебе переутомляться.

– Твой отец тоже не разрешает тебе искать «краски», но ты лучше ощущаешь свой организм изнутри, верно? – Парировал Дениэл с ухмылкой, и девушка зарделась от смущения. – Хочешь, съездим в центр, поищем вместе?

– Ужасно хочу! – Встрепенулась Алекса, наградив спутника восторженным взглядом.

Для эксперимента они выбрали шумную Маркет-стрит. Оживленные перекрестки и обилие людей как нельзя кстати подходили для задумки, вот только Дениэла следовало куда-то деть. Он отстал от авантюристки, пообещав не бросаться в глаза, но быть рядом, и Алекса, сверкая серебристым платьем, словно рыбка на дне буйного океана, ускользнула от него, впившись в толпу.

Мужчина брел сзади нее в паре десятков ярдов, стараясь не волноваться лишний раз. На большее расстояние провожатый не отважился, потому что платье девушки в очередной раз проверяло мужские инстинкты на стойкость. И не только его. Хоть сильную половину большого города и не удивишь оголенными телесами, это были его́ телеса! И Дениэл никак не планировал делиться с кем-то прекрасным видением, всецело принадлежавшим ему одному. И поэтому поглядывал во все глаза, не претендует ли кто-то на его девушку.

Алекса двигалась по красной мостовой вдоль проезжей части. Слева от нее мелькали многочисленные магазины, пристроившиеся на первых этажах зданий, а справа – нескончаемый поток автомобилей. Девушка шла ровно и осознанно, поэтому Дениэл, особо не напрягаясь, следовал за ней, время от времени теряя из вида. Иногда она пряталась в экране телефона, на котором, он мог поспорить, зияли жуткие рожи, но чаще просто смотрела перед собой.

Жаркое солнце почти постоянно находилось за облаками, скрывая от посторонних глаз тело красавицы за серой матовой кольчугой, и Дениэл расслабился вконец. Ничего не происходило. Видимо, девушка не могла отстраниться от мира, зная, что за ней снова следят. Может, оно и к лучшему, идея о прогулках по городу в измененном состоянии сознания ему не нравилась изначально. А пока пара мирно двигалась к стеклянным небоскребам по оживленному проспекту, за которыми открывался вид на пролив.

Задумавшись, Дениэл сообразил, что пытается перейти проезжую часть на красный свет, когда из мыслей его выбил рев клаксона. Он едва не угодил под колеса автомобиля! Осыпав молодого человека проклятиями, желтое такси, визжа покрышками, унеслось прочь. Рассеянно пожав плечами, он дождался разрешающего сигнала светофора и принялся рыскать глазами свою спутницу. Алексы нигде не было.

Удивляясь неожиданному внутреннему спокойствию на этот счет, Дениэл на всякий случай прибавил шаг, в надежде догнать беглянку. Вскоре он увидел ее вдалеке, распознав знакомое лунное сияние серебристого платья. Девушка стояла в компании молодого человека, вполне прилично одетого, если бы не его неприличная ухмылка и недвусмысленный взгляд, оценивающий провокационный наряд красавицы.

А Алекса, похоже, нашла, что искала. Совершенно не замечая похотливого взора незнакомца, она зачарованно наблюдала за его попытками клеиться к понравившейся девушке, даже пыталась потрогать лицо подозрительного типа, и тот, по всей видимости, был не против, потому что обхватил ее тонкую кисть своими ручищами и прижал к гладковыбритой щеке. Шумно выдохнув, Дениэл в десяток прыжков нагнал странную пару, и нарушил их идиллию.

– Алекса! – Крикнул он, и та моментально обернулась, включившись. – Именно об этом я и говорил.

Обескуражено уставившись на своего нового знакомого, девушка пыталась вытянуть свою кисть из его ладони, но тот не хотел сдаваться. Она нахмурилась и рывком освободилась из его рук, смерив парня презрительным взглядом. Тот пытался что-то говорить, но его уже никто не слушал.

– Прости, но ты все испортил, – заявила она любимому.

– Конечно, ты почти нашла себе нескучный вечер без последующих обязательств, – пробасил Дениэл.

– Ничего подобного бы не случилось! – Упрямо вздернула она нос.

– И часто ты так делаешь, пока я прозябаю в поместье?..

Пара отдалялась от недоуменного типа, успевшего уже обрадоваться удачному знакомству. Недовольно таращась на странных людей, живо выясняющих отношения, он бросил на них последний взгляд и, сплюнув на асфальт, пошел в противоположном направлении на поиски новых приключений.

30

Сказать, что он волновался – ничего не сказать. Руки потряхивало мелкой дрожью, голову кружило от переживаний, а желудок вдруг внезапно возмутился элементарной воде, что и говорить о романтическом ужине, который он решил устроить любимой. Намеренье сделать ей предложение созрело еще в марте, когда их отношения переросли в нечто большее, чем ностальгические вздохи, и мужчина все тянул с этим, не зная, как подступиться. И тут понял, что если протянет еще хотя бы пару недель, то совсем потонет в ощущении собственной ущербности, поэтому принял решение действовать. Сегодня.

Воском для волос Бенедикт не пользовался со студенческих времен, когда его густые кудри еще были темными и блестящими, но пальцы помнили, как управляться с этой субстанцией, и вскоре прическа могла смело отвечать предпочтениям ожидаемой гостьи. Мужчина надел свежую рубашку и повязал галстук-бабочку, клетчатую, как она любила.

Следующим пунктом была атмосфера в доме. Клининговая компания отмыла помещение еще утром, оставив хозяину дома лишь наведение антуража. Аромасвечи, приглушенный свет, клетчатые пледы по креслам, сухоцветы в высоких стеклянных вазах и дорогое вино. Обязательно белое полусухое, иное она не признавала. Конечно, было бы неплохо заказать ужин в ее любимом итальянском ресторане, где упаковывают еду в странные картонные кузовки вроде тех, в которых продается китайская лапша, но тут он предпочел покупной пище собственную стряпню, которая когда-то была чудо как хороша.

Похоже, он снова пытался делать все безупречно. Как раз это качество бесило сильнее всего его возлюбленную долгие годы знакомства, но тут Бен ничего не мог с собой поделать. Неплохо было бы вместе с недавней косметической операцией сделать себе легкую лоботомию, чтобы отучить мозг так много думать, тогда бы у него было больше шансов не стремиться к идеалу. Но в таком случае он в одночасье лишился бы всех своих многочисленных дипломов, грамот, сертификатов и достижений и отправился бы мести улицы Сан-Франциско или крутить хот-доги в закусочную, что тоже неплохое занятие для отдыха головы.

Пять минут до назначенного времени. Ожидаемая гостья никогда не опаздывала, чем тоже иногда злила медлительного вдумчивого мужчину. Сегодня он решил простить ей эту «оплошность», поэтому занялся подготовкой к свиданию заранее, чтобы не смущать ее несобранным задом в клетчатых трусах, тоже любимых.

Свет утих, плита погасла. Теперь музыка. Что она любит? Джаз и саксофон, чтобы уж совсем все было идеально. Впрочем, к черту музыку.

Мужчина прошелся по отмытому до блеска дому, поправил подушку на софе, одернул занавеску. И тут заметил небольшое пятно от пива на светлой ткани ковра, которое было когда-то частью его одинокой жизни. Едва заметное, оно не бросилось ему в глаза заранее, но сейчас заказать химчистку уже не получится. Она наверняка его заметит! Может, замыть, пока есть время? Откинув абсурдную мысль, он двинулся дальше.

Жалюзи немного сплелись друг с другом, и пальцы сами потянулись распутать их. Проплывая мимо зеркала, он поправил седой локон, упавший шаловливым завитком на лоб, и одернул рукава рубашки. Лучше до ее прихода не сгибать руки в локтях, чтобы не мять ее. Боже, Бенедикт снова погряз в своем тошнотворном идеализме, так ненавистном женщиной! Как же она права, это порой невыносимо!

Она опаздывала на две минуты. Она никогда не опаздывала! Что же стряслось? Так, спокойно, женщинам свойственно опаздывать. Но не ей! Ей несвойственно!

Лучше проверить еще раз кольцо. На месте, покоится в коробочке в кармане. Можно было, конечно, снова взять для этих целей кольцо матери, но с ним были некоторые казусы, повторять которые не хотелось бы. Однажды оно уже легло на его прикроватную тумбу в немом отказе продолжать совместную жизнь, к чему провоцировать повторение ситуации? И он выбрал вариант попроще – зашел в ювелирный магазин, где тщательно подобрал то, что ей точно будет по душе.

Пятнадцать минут опоздания, немыслимо! Точно что-то случилось. За это время можно было успеть замыть ковер. Он еще раз поправил клетчатую бабочку и еще раз одернул рукава, успев к тому моменту, когда сработал дверной звонок.

Вздрогнув от неожиданности, он рванул к двери, где еще раз одернул штанины брюк и оценил финальный вид в зеркало прихожей.

Выдох.

Дверь распахнулась, и хозяин дома расплылся в улыбке, очарованный. Она снизошла до того, чтобы надеть на свидание платье. Простое, темно-зеленое, со строгим рубашечным воротником и накладными карманами, но – платье! Тонкие браслеты на запястьях, массивные серьги в ушах, бежевый маникюр, идеальная укладка. И даже тушь для ресниц! Она явно тоже готовилась к свиданию!

– Здравствуй, Бенедикт, – мягко проговорила гостья.

– Ты восхитительно выглядишь, Алисия! – Отозвался мужчина.

Он впустил посетительницу в дом, который когда-то принадлежал и ей, и прикрыл за ней дверь. Безумно захотелось узнать, почему она опоздала, но спросить ее – значит снова сакцентировать внимание на своем перфекционизме, поэтому он буквально держал себя за глотку, лишь бы молчать на этот счет.

– Решила не смущать тебя своей пунктуальностью, мне не так важно быть вовремя повсюду, как я стремилась показать, – отчиталась визитерша самостоятельно. – Сидела в машине, ждала положенные леди четверть часа.

– Я чуть с ума не сошел от беспокойства! – Воскликнул Бен и прижал к себе любимую, наплевав на мятые рубашки и платья, и женщина рассмеялась. – А у меня грязный ковер, не успел почистить.

– Как тебе удалось сдержаться и не убрать его с глаз долой? – С иронией спросила Алисия, отстраняясь.

Собеседник замер, обескураженный собственной глупостью. Как же он не догадался просто избавиться от него, черт дери? Да, хоть бы и в окно! Нет, ему явно нужна была эта женщина как недостающая часть его идеальной жизни! Только бы все сложилось.

Алисия залилась звонким смехом, тем самым, который он так любил в былые годы. Как же он хотел сделать важный шаг прямо сейчас, сгорая от любви к женщине своей мечты! Но нет, сперва нужно накормить ее ужином.

Усадив даму сердца за идеально сервированный стол, Бенедикт вынес два блюда с провиантом на вытянутых руках, словно официант дорогого ресторана.

– Зеленые феттуччине в сливочном соусе с белыми грибами и прованскими травами! – Громогласно объявил он.

– Ты невыносимый идеалист! – Рассмеялась гостья.

– От невыносимой идеалистки слышу, – парировал он с улыбкой.

Тарелки пустели довольно медленно, потому что влюбленные, одаренные вторым конфетно-букетным периодом, не могли наговориться. Но все же, отвлекаясь время от времени от приятного общения, мужчина немного страшился планируемого итога вечера. Их первый после пятилетнего разрыва поцелуй, и даже первый секс, не так сильно волновали его, как повторное предложение руки и сердца бывшей жене. Однако своей жизни без Алисии он больше не видел. Стоило разойтись, чтобы понять это наверняка.

С возобновлением их отношений, которому он несомненно был обязан клану Траст с их бесконечными проблемами, словно все напасти мира решили свалиться на одну семью, Алисия невероятно похорошела! Она постройнела, засветилась, кожа ее разгладилась, и женщина теперь едва ли выглядела на свои сорок шесть, скорее на твердые тридцать семь. Безусловно, любовь женщину красит.

Вскоре грязная посуда отчалила в моечную машину, и пара разместилась на софе, с которой прекрасно рассматривалось пятно на ковре. В силу того, что их пытливому дотошному взгляду больше не за что было зацепиться, они не нашли ничего лучше, как обсудить это кошмарное недоразумение.

– Оно выглядит высокохудожественно, Бен, зря ты его ругаешь. Взгляни, какие тонкие акварельные переливы на его краях! – Издевалась над ним любимая.

Пару десятков лет назад он бы закрыл ей рот поцелуем. Впрочем, у него и сейчас было, чем закрыть ей рот.

– Выходи за меня замуж! – Выпалил он, не раздумывая.

Тишина повисла в гостиной. Алисия не смела даже шелохнуться в его руках, поэтому несравненный доктор Фергусон, непревзойденный хирург Штата, автор сотен статей и докторских диссертаций не нашел ничего более подходящего, чем выругаться при даме, разочарованный собственным порывом чувств.

– Я все испортил, да? Прости, я не хотел этого… Точнее, хотел, но не этого! – Выдал мужчина и, взяв себя в руки, заявил твердым голосом, доставая из кармана кольцо: – Алисия Пэрриш, будь моей женой. Я серьезно. Не хочу больше без тебя ни минуты. Готов терпеть хоть твои опоздания, хоть невыносимую пунктуальность, хоть идеализм, хоть бессердечное равнодушие, даже обсуждения пятен на ковре и перемалывание костей пациентов, что угодно. Только выходи за меня!

Ее испуганные карие глаза хлопали накрашенными ресницами, наполняясь слезами. Боже, он все испортил. Меньше всего он хотел причинить ей боль.

– Почему ты плачешь? Я что-то не так сказал или сделал? – Встревожился Бенедикт. – Я даже не замечал твои обсуждения клиентов, если тебя это расстроило. Алисия, я люблю тебя всю, каждый твой промах, каждую ошибку. Пожалуйста, увидь же! Я не в том возрасте, чтобы лукавить, играть в глупые игры или лгать тебе. Ну, что же ты, милая?

Мужчина обхватил ее лицо ладонями и заглянул в глаза, раненный до глубины души слезами, которые на его памяти случались с психологом очень нечасто.

– Ты не понимаешь, – заныла она и попыталась убрать его руки и спрятать лицо, омываемое драгоценной влагой.

– Объясни!

– Не могу, – мотнула головой Алисия. – Никогда не смогу. Ты знаешь обо мне далеко не все, я не смогу больше выйти замуж, мне сложно перешагнуть в себе одну вещь, я даже не знаю, с чего начать!

– Я надеюсь, ты не имеешь в виду измену столетней давности, разбивая мне сердце сейчас? – Нахмурился кудрявый доктор.

Изумление и отчаяние вытянули ее лицо в ровный овал, приоткрыв рот. Похоже, ему тоже можно было идти ломать людям мозг со своей проницательностью.

– Откуда ты знаешь? – Прошептала Алисия.

– Эванс рассказал, – бросил он равнодушно.

Специалист по УЗИ был неплох: относительно молод, красив и мускулист, его темные волосы еще не посеребрила седина, а уголки глаз не тронули мимические морщинки. К тому же он не обладал лицевым дефектом, как Фергусон, поэтому корпоративное застолье и закончилось их постелью, в то время, пока Бен кромсал пациента в операционной. При должном подпитии возможно все в этой жизни, даже предложение бывшей жене.

– Ублюдок, – выплюнула изменщица. – И давно?

– Прошлой осенью, мы вели вместе одну беременность и сдружились, – вспомнил мужчина огромный живот Мелани Траст, но тут же поспешил выяснить отношения до конца: – Я сразу все понял, Алисия! Догадался, почему ты так резко и без объяснений подала на развод. Ты просто слишком высокого мнения обо мне, чтобы убить этой новостью, но продолжать не смогла, потому что предала самого близкого. Но это все неважно, понимаешь? Что такое один прокол под алкоголем, когда люди всю жизнь живут вместе? Я не смогу без тебя. Не представляю никого другого в своей идеальной вселенной! Никто не вытерпит такого педанта, как я. Ты восхитительная! Пожалуйста, дай мне шанс!

Он так и стоял на коленях рядом с софой. Вытянутые брюки и мятая рубашка не волновали его больше, до чего же люди бывают мелочны за неимением глобальных проблем в жизни. Алисия отчаянно пыталась совладать со своими эмоциями, запереть их, но все было тщетно. Слезы уже ручьями струились по ее лицу, пачкая щеки поплывшей тушью, а рот расползся в рыданиях.

– Это ты́ просишь у меня шанса? – Прорычала она в исступлении. – Я изменила, а ты просишь шанса? Боже, ты сумасшедший!

– Сумасшедший влюбленный, – уточнил Бенедикт с улыбкой.

– Давай сюда свое кольцо, – рассердилась она и тут же надела его на палец, не раздумывая. – Боже, ты сумасшедший! О, боже.

Она сползла к нему на пол, и двое измученных людей среднего возраста крепко обнялись, размотав узел многолетней давности. Ничто другое больше не имело для него значения, только согласие любимой женщины.

– Вернешься домой, а? – Решил он добить ее, пока оборона спала. – Мне тебя здесь так не хватает!

– Вернусь! – Рыдала Алисия в его руках. – Как же я жила без тебя эти темные безвыходные пять лет? Какая же я дура!

– Кто-то же должен уравновесить мои докторские степени, – самодовольно усмехнулся Фергусон, и тут же получил тычок в бок.

– Ненавижу тебя, – рыкнула женщина.

– А я – тебя, – с любовью в голосе отозвался он.

И пара слилась в поцелуе. Сидя на залитом пивом ковре, счастливые жених с невестой одаривали друг друга теплом и искренностью, словно пытались наверстать одинокие годы. Целуя ее родные губы, Бен вдруг понял, что готов очень на многое ради этой женщины, например, разбить лицо Эвансу или уйти из Медицинского Центра, чтобы не видеть больше его смазливой самодовольной рожи.

К тому же этот мертвенный лиловый цвет стен его уже порядком достал.