– Это только кажется, что ничего. Если поставить задачу выделять полезное, окажется, что очень много. Места, даты, события, вещи. Очень много. – повторил он. Потом глянул на часы и сказал:
– Давайте, я позову Кирилла Максимовича, Вы с ним уже знакомы, и он устроит Вам экскурсию по Центру, а у меня через 10 минут эксперимент. Точнее, проверка только что установленного оборудования.
Я кивнула, подумав, что Кирилл тоже годится для ответов на миллион моих наивных «Почему?».
– Пока он идёт, о деле. Хочу предложить Вам работу старшего научного сотрудника. Сейчас объясню, – он махнул рукой, словно отметая мой очередной вопрос.
– Всех видящих сны мы берем на работу научными сотрудниками. Задача такого сотрудника подробно записывать сны на диктофон, заносить основную информацию из них в специальные таблицы. Если человек видит сны так же часто как Вы, эта работа будет занимать много времени. Плюс, мы собираемся изучать сновидящих с помощью различного оборудования. Уверен, что его будет всё больше. К тому же возникла необходимость обучать тех, кто видит сны.
– Чему? – тут же вякнула я.
– Во-первых, пригласим специалиста, который научит нас тренировать память. Во-вторых, мне кажется, что нам всем не помешает научиться рисовать. Мы уже пригласили программиста, который будет заниматься нейросетями, но пока он обучит компьютер (кстати, суперкомпьютер у нас ого-го какой, один из самых мощных в стране), пройдёт немало времени. И что-то мне подсказывает, что всё равно некоторые вещи будет быстрее и проще нарисовать самому, чем объяснять машине.
– Так вот, – продолжил профессор, – У Вас биологическое образование, Вы способны установить место по растениям – климатический пояс, континент. И в своих, и в чужих снах. Можете участвовать в проведении экспериментов в медицинском отделе или в химическом. Отвечать сразу не надо. Осмотритесь, выберите жилье, решите, хотите ли во всём этом участвовать, потом поговорим.
Я согласно кивнула, стараясь не показывать, что моя авантюрная жилка напрочь задавила осторожность и мне прямо не терпится влиться в работу Центра. Тут в кабинет заглянул Кирилл. Я распрощалась с Черкашиным, и мы отправились обедать, потому что Кирилл сказал, что столовую я тоже еще не видела, а на голодный желудок он экскурсии не водит.
Столовая была в соседней пятиэтажке на первом этаже. Как объяснил Кирилл, она занимала весь первый этаж. В середине кухонный блок, с левой стороны столовая для работников Центра, с правой – для пациентов и работников санатория.
– В санатории есть пациенты? – вот уж чего я не ожидала.
– Есть. Пока человек 20, – подтвердил Кирилл, – Во-первых, для конспирации, во-вторых, для более полного использования нашего оборудования, в-третьих, для сравнения данных.
– То есть, чем наши тараканы отличаются от тараканов нормального человека?
– Примерно так. Ну и помочь, само собой, стараемся, у нас отличные специалисты.
В столовой оказалось с дюжину больших столов, и половина была занята. Мы взяли подносы и встали на раздачу. Кирилл со всеми здоровался, народ с интересом поглядывала на меня, я старалась этого не замечать. До меня только сейчас стало доходить, что Центр, это не десяток энтузиастов, а что-то более серьёзное. Вон сколько народу.
Кормили недорого, просто, но вкусно. Кирилл взял первое, второе, компот, добавил к этому салат и стакан сметаны. Я хотела ограничиться борщом, салатом и чаем, но не выдержала и добавила к ним кусок Наполеона. Обожаю сладкое.
Пока я расплачивалась, Кирилл занял свободный столик у окна и махал мне оттуда. Села, прежде чем начать есть, огляделась. На одной из стен висели плакаты с серьезными рабочими, бравыми солдатами, строгими офицерами и надписями: «Не болтай у телефона! Болтун – находка для шпиона», «При работе используй светомаскировку», «Не всё говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь!», «Строго храни государственную тайну», «Добросовестный труд на благо общества – кто не работает, тот не ест!», «В письме домой, смотри, случайно не разболтай военной тайны!», «Болтать – врагу помогать!».
Кирилл увидел куда смотрю и засмеялся:
– Это коллекция Терентия Степаныча, директора санатория. Нашего главного по хозяйственной части. Он эту агитацию много лет собирает. Раньше сам, а потом все знакомые помогать стали. В стране много такого с советских времен осталось, в организациях разных, в военных частях, на заводах. Сейчас ремонт столовой планируется. Уже решили, что под советскую оформлять будут, а плакаты Степаныча станут изюминкой интерьера.
Тут к нам за стол без разрешения плюхнулся молодой нереально тощий тип:
– Здрасти, я Вадим, – сказал он, грохая о стол подносом с кучей еды.
– Привет, Вадик, – ответил Кирилл и, повернувшись ко мне, пояснил, – Это костлявое чудо, самый молодой из наших программистов. Снов не видит, но уверен, что всеми прочими талантами обладает с лихвой.
Я поздоровалась, а Вадик, проигнорировав слова Кирилла, засыпал меня кучей комплиментов, а потом вопросов: обо мне, о том, как мне нравится в Центре. Попутно рассказывал, как сам сюда попал, какие глобальные свершения мы тут все свершим, и он первый. Отвечать мне не требовалось, потому что ответов он не ждал, болтая и за меня, и за Кирилла, который молча ел, обращая на Вадима не больше внимания, чем на солонку.
Потом, не сумев отбиться от шкета (почему-то у меня при взгляде на Вадика в памяти всплыло это, вычитанное в какой-то книге, слово), мы пошли знакомить меня с Центром.
Интереснее всего было на втором этаже у медиков. Словно в будущее попала. Светлые просторные лаборатории, заставленные разнообразным оборудованием. Люди в голубых и бирюзовых халатах перед полупрозрачными мониторами, которые выдают какие-то непонятные картинки и графики. Кирилл показывал то на один прибор, то на другой и выдавал что-нибудь вроде: «Это у нас позитронный эмиссионный компьютерный томограф. Тут МРТ-сканер. Справа ЛНТР – 12 с высочайшим уровнем помехозащищенности, его собираемся подключить к РП-8».
Третий этаж занимали психологи с биологами. Кирилл сказал, что смотреть там не на что – почти никакого оборудования и людей кот наплакал. На четвёртом стояла какая-то, еще не распакованная, медицинская аппаратура. Также Кирилл пояснил, что в пятиэтажке с одной стороны вход для сотрудников, с другой – для пациентов. Физики занимают ту трёхэтажку, в которой я побывала с утра, а химики соседнюю. И что везде пока наполовину пусто. Людей набирают, оборудование завозят.
У самих программистов на пятом этаже оказалось вполне симпатично. Яркие стены, в центре этажа просторный холл с разноцветными диванами и креслами. Большие окна выходят на озеро. Напротив холла почти такая же большая серверная, которую Кирилл назвал мозгом Центра.
Ребята водили меня по свежеотремонтированному этажу, распахивали двери в кабинеты, гордо показывали какую-то технику, в основном выглядящую как металлические и пластиковые ящики разного размера, и совершенно мне неизвестную. Честно говоря, я вскоре перестала пытаться усвоить бесконечную речь Вадика и короткие реплики Кирилла. Просто брела, глазела по сторонам и надеялась, что дома я постепенно всё вспомню и обдумаю.
Кирилл глянул на меня:
– Очумела от избытка информации?
– Угу, – кисло улыбнулась я.
– Всё Вадик, прекращай, на сегодня хватит. Мы отправляемся смотреть жильё. Без тебя, – увидев, что Вадик намерен идти с нами. Тебе пора за комп, покорять чужие вселенные.
Вадик недовольно покосился на Кирилла, но, махнув мне рукой на прощанье, нырнул в ближайшую дверь.
Илья
Копаюсь в железе. Врывается Вадик:
– Смотри, скорее!
– Чего тебе?
– Да смотри же!
Вроде не шутит. Иду к окну. Вижу медвежью спину Кирилла и рядом с ним стройную фигурку. Длинные точёные ноги в голубых джинсах. Черная куртка, черные берцы. Зачем девушки носят берцы? Длинные рыжие волосы высоко на затылке стянуты в хвост.
– Эх, не успел, говорил же скорее, – возмущается Вадик, – это новенькая, сны видит, квартиру пошла смотреть. Полина зовут, из Тулы. Красивая и рыжая, люблю рыжих. Я с ней в столовой познакомился.
Не слушая болтовню Вадьки, смотрю как удаляется, в такт ходьбе покачиваясь, тяжелый рыжий лисий хвост. Полина.