Три восхода солнца

Глава двадцать шестая

Честно говоря, я ждала большего от этой встречи. Когда все вокруг носятся с фразами «Его Величество то», «Его Величество се», ожидаешь чего-то… ну не знаю, судьбоносного, что ли. Все-таки Самаэль не просто демон высшего порядка или король, правящий демонами. Он – как живая святыня, ходячая библия для Нижнего мира, только наоборот, конечно.

Самый первый демон, рожденный Лилит – кому-кому, а ему-то точно не помешала бы способность Астарота принимать желаемый облик. Или она у него есть, а чувство стиля подкачало?

Я скептически смотрела на трехголовую фигуру, восседающую на троне. Конечно, трон из черепов – это очень убедительно, можно сказать, убийственный аргумент. Но сам Самаэль напоминал скорее уж русско-народного Змея Горыныча.

Бычья голова смотрела куда-то в сторону и медленно задумчиво жевала. Баранья вообще игнорировала мой визит и спала. Человеческая, казалось, была не на шутку раздражена появлением посторонней в тронном зале. Поэтому все общение с Его Величеством свелось к короткой фразе: «Разместите где-нибудь, пусть отдохнет и завтра начинает».

Угу, начинает, как же. Прям план на утро, так и вижу:

8-00. Подъем.

8-10. Зарядка.

8-25. Почистить зубы.

8-30. Разрешить конфликт демонов.

8-45. Завтрак.

В общем, встречей с Его Величеством я была недовольна и в целом не на шутку разочарована. Герцог лишь шепнул на прощание «Увидимся завтра, моя дорогая» и испарился в неизвестном направлении, оставив меня на очередного гормункула-проводника. Тот односложно показал мне следовать за ним и повел бесконечными коридорами дворца. Пришлось топать следом, устало посматривая на интерьеры.

Несколько раз пнув к месту подвернувшиеся косяки и двери, я уже было успокоилась и расслабилась, предвкушая размышления о своем положении, лежа в теплой кроватке, как из-за очередного поворота извилистого коридора вынырнула уже знакомая фигура.

Красноволосый демон. Именно его стараниям надо сказать «спасибо» за мое внезапное падение и встречу с Элигосом. Чудо-меч парень держал на плече. Вид как самого оружия, так и его воинственного и нахального хозяина не предвещал ничего хорошего.

– У меня послание для Живой. Просьба о встрече.

Почему-то я была уверена, что гомункул хотя бы отрицательно пискнет для приличия. Все-таки Его Величество, а не абы кто, приказал проводить меня в личные покои! Конечно, запретов на встречи или что-то подобное не было, но разве не логично – оградить меня от постороннего вмешательства? Защитить, в конце концов! Но гомункул послушно отполз в сторону и остановился, ожидая дальнейших указаний.

Понятно. Опять надо рассчитывать только на себя. Странные они, эти демоны – вот убьют меня в темном коридоре дворца, и никто даже не почешется. А потом будут бить тревогу – как же так, некому стало кланы помирить, нет больше Моны палочки-выручалочки, и Левиофан проснулся! Внезапно, хе-хе. В мире людей так зима наступает, и отопительный сезон для коммунальщиков – каждый год неожиданно.

– Свободен. Я сам ее провожу потом.

«Если будет это “потом”» подумалось мне. Хмыкаю, а красноволосый, смотрю, времени не теряет, уже в курсе, где моя спальня.

Гомункул испарился вовсе, и я устало вздохнула. Надеюсь, идти не далеко? А то протопаем туда-сюда по дворцу до утра. А утром сонная и злая я просто прибью всех демонов, и настанет мир во всем мире. Как вариант, кстати.

– Идем за мной, Живая, тут рядом.

Можно подумать, у меня есть выбор!

Сознательно игнорирую демона, не произнося ни слова. Только ступаю аккуратно, на расстоянии от крылатой спины и острого кончика светящегося меча, соблюдая, так сказать, дистанцию движущегося транспорта.

Ну хотя бы парень не соврал про «рядом». Боковой коридор, в который мы свернули, через пару метров кончился тупиком и неприметной дверью, словно слившейся со стеной. Лишь тоненькая полоса слабого света указывала на проем. Демон тактично постучал и даже галантно отворил дверь, впуская меня. Я настороженно вошла и огляделась.

Одинокая фигура, застывшая у круглого решетчатого окна. Темная на багряно-желтом фоне огненных всполохов озера, сверкающая россыпью бриллиантов, едва прикрытая серебристыми одеяниями. М-да, вечерний наряд не для больших приемов, скорее уж для частного, приватного посещения. По крайней мере, я никогда не вышла бы в свет в подобном платье – мне не хватило бы мужества так беззастенчиво оголить спину, да и в целом сверкать обнаженным телом через полупрозрачную ткань. Подхожу ближе, пока глаза привыкают к полумраку комнаты и неверным, едва заметным в темноте, как звезды, бликам настенных ламп.

Фигура оборачивается, я же (как полная дебилка, каюсь) восторженно замираю.

Наверное, со мной что-то не так. Уже. Исказились, как в кривом зеркале, стандарты и само понятие Красоты, сместились внутренние весы от человека в пользу жутиков? Не тех, конечно, что я раньше била – мокрых, уродливых и дурно пахнущих демонов, бесов и спригганов. Или они только раньше, до перерождения, представлялись мне таковыми?

О ужас. Нет-нет-нет, не могла я обмануться. Они и в воспоминаниях по-прежнему отвратительны до безобразия. А вот демоны высшего порядка… Те, которых я здесь повстречала – за исключением Его Величества и Герцога, конечно, но речь о молодых – казались мне прекрасными. По-моему, это ненормально.

На земную девушку стоящая напротив демонесса походила примерно настолько, насколько я сама себе напоминаю чернокожую блондинку или бегемота в балетной пачке. И все же, она была красива невероятно! Уже знакомые мне характерные роговые наросты, так роднящие демонов с драконами, начинались на открытом лбу, у самого края темно-гранатовых волос, и прятались в густой высокой прическе, чтобы выскользнуть сзади на шее, вырасти острыми пластинами на хребте и перетечь в колючий шипастый хвост. Крылья, огромные, перепончатые, тугим узлом свернулись на спине. Завитые кольцом рога (да-да, все те же «горные барашки») из-за украшений в волосах даже не бросались в глаза – напротив, казалось, так и должно быть.

Все на своих местах: и остроконечные «эльфийские» уши, и желтые, подобно моим, глаза с кошачьими стрелками зрачков. Что по-настоящему поражало, так это татуировки. Черные, словно тушью нарисованные знаки, они не просто покрывали все белоснежное (и почти оголенное, черт возьми!) тело, они на нем жили. Плавно перекатывались узоры, менялись и переползали на другое место, чтобы слиться в новый, неожиданный и чарующе прекрасный рисунок.

М-да… Если меня в мире людей считают красивой, то при виде красноволосой демонессы любой мужчина должен сходить с ума, а женщина – вешаться от зависти.

И все же, она не человек, а бессмертное существо без страха и жалости… Кстати, куда более подходящее элегантному Элигосу, нежели сумбурная мешанина вампира и оборотня в человеческом теле. От одной лишь крамольной мысли о хвостатой вместе с моим (моим!) рыцарем волной накатила ревность – чувство столь непривычное, обжигающее, что я на миг задохнулась.

Вот и дожила ты, Мона, до бытовых человеческих эмоций, поздравляю. Было б с чего радоваться. И главное, с чего вдруг? Я их даже вместе не видела, я вообще не имею ни малейшего понятия, вхож ли Элигос во дворец – а теперь каждую особу своего пола начала воспринимать как потенциальную соперницу! Дурацкие эмоции, долой!

 Кстати, если подумать (что лишним не бывает, так?) было что-то знакомое в движениях, осанке, даже запахе неизвестной. Что-то очень близкое мне самой, но это ощущение было иным, нежели то, что охватило меня при знакомстве с черноволосым всадником. Тогда было похоже на встречу двух зверей из одной стаи, ведомых желанием плоти. «Свой!» – кричало тело и рвалось навстречу. Сейчас больше смахивает на зов крови. В чем разница, спрашивается? Не знаю. Но она есть.

Я еще обдумывала странную мысль, когда прошелестел тихий вкрадчивый голос незнакомки, почти шепот, сродни шипению змеи:

– Меня зовут Ламия.

Вампир, вот оно что. Передо мной демон-вампир, родня, можно сказать, одной из моих жутиковских половинок, отсюда и чувство близости. Я почему-то вампиров женского пола сильнее ощущаю: как сейчас, четко и ясно. С противоположным полом сложнее – не всегда угадаешь, привлекает ли тебя естественное очарование человека или же тянет черная кровь, подобное к подобному? Например, если задуматься, то красноволосый демон тоже может быть демоном-вампиром, запросто. А вот Элигос – навряд ли…

– Мона. Эээ… очень приятно.

– Я знаю, кто ты. И знаю, зачем тебя позвал Самаэль.

Я сразу заметила разницу между раболепным «Его Величество» Герцога (а ведь он его брат, как-никак!) и небрежным обращением демонессы. Стало быть, Ламия не последний человек в обществе, если применимо слово «человек» в данном случае. Очередная жена? Или дочь? Скорее второе, судя по цвету волос. Кажется, догадываюсь, что все демоны с оттенками бордо на голове – дети Лилит.

Никакой конспирации, как я и говорила: стоило появиться во дворце, и одна из враждующих сторон уже взяла в оборот! А теперь что? Будут соблазнять меня райскими кущами и склонять на свою сторону правды?

– Ты должна положить конец этой бессмысленной войне! – заявила Ламия.

Я даже рот раскрыла от удивления. Неожиданный поворот. Меня тут пытались убедить, что молодым демонам только дай, что повоевать. А им самим надоело. Ладно, разберемся, в чем тут собака порылась.

– Может, ты ответишь мне, из-за чего весь сыр-бор? В чем причина ссоры твоей матери и Наамах?

– Если бы я знала.

Ламия устало опускается на низкую скамеечку, похожую на те, что используются для подставки под ноги. Я мысленно хвалю себя за догадливость. Значит, все-таки дочь Лилит, а мой «провожатый», стало быть, сын архидемонессы? Как его при встрече белобрысая назвала? «Гуригур»?

– Я не понимаю. Зачем? Ведь им нечего делить!

Ну, насчет «нечего делить» я бы поспорила, конечно. Все-таки, обе они замужем за одним мужчиной, хоть и не понимаю, что они в нем нашли (брутальность, молоко, шерсть и поговорить в свободное время – «все включено»?). Да и власть, опять же, штука, требующая устранения конкурентов – эти законы в любом мире одинаковы, на вершине горы может быть только один.

– Пока я не узнаю причины, задача видится почти невыполнимой, – осторожно замечаю я.

Ламия криво морщится, но не спорит. А затем переводит разговор:

– У меня твой друг. Думаю, будет правильно отдать тебе его. В знак… – запнулась, – …доброй воли и расположения.

Друг? Первая мысль моя была о Фере. Глупый толстый кот, как он попал в лапы демона-вампира? Но радость и надежда быстро сменились досадой. С чего вдруг я еще думаю о нем при упоминании слова «друг»? Видеть его не хочу, пусть сгниет в корнях Дерева! Мысль об Элигосе колыхнулась и испарилась. Какой он мне друг? Я его видела один раз, он меня дважды, только имя друг друга и знаем. Можно влюбиться с первого взгляда, но подружиться так быстро невозможно. А больше нет никого… Сраоша? Ну-у, с натяжкой, может быть. Не уберегся старичок?

– Гуригур. Приведи его.

Казалось, Ламия шепчет, а не говорит, но брат-демон услышал ее из коридора и приоткрыл дверь, откуда вопросительно всматривался в наши фигуры.

Секунда – и дверь снова распахнулась, на сей раз пропуская «подарочек» демонических деток. Уж кого-кого, а инквизитора я увидеть не ожидала! Черт возьми, он когда-нибудь от меня отвяжется? Еще и в друзья его теперь прописали.

«Месье Ягода», связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту и слегка помятый, все еще представлял собой внушительное зрелище. Взгляд его был тверд, полон обличающего неистовства. В неизменной суконной рясе, подпоясанный ремнем и с массивным крестом на груди, он, казалось, одним видом вселял страх окружавшим его демонам. Еще бы. Поэтому они поспешили поскорее избавиться от несгибаемого столпа веры, скидывая чародея на удачно подвернувшуюся Мону. Вот черт. И что мне с ним делать?

– С-спас-сибо, – прошептала я.

Глаза Ягоды сверкнули. Теперь он меня точно прибьет, уж если в мир мертвых за мной потащился, да еще увидел, что среди демонов я своя «в доску»… Попробуй теперь докажи, что мы с ним по одну сторону баррикад!

– А второй где?

Подозреваю, что два придурка (по-другому их даже язык не поворачивается назвать) ввалились в ворота следом за мной. А их, выходит, врата транспортировали прямо ко дворцу, как и положено? Занятно. Значит, «честь» пройти мост была предоставлена только мне? Ай да Герцог, ай да редиска. Что это, как не проверка «избранной» Моны? А ведь все могло кончиться печально. Посмотрела бы я тогда, как он станет оправдываться перед братом!

– Второй? Их было двое?

Ужас, отразившийся на прекрасном лице демонессы, явственно говорил о том, как «рады» в ее семье появлению инквизиции в Нижнем мире. Даже все татуировки на теле дыбом встали.

– Ну да, кот такой, толстый, рыжий.

Мне тут подумалось, что, если предъявить чародею Фера как корень всех зол, может, удастся избежать осинового кола в сердце. Или бесполезно, все равно зарубит?

– Он вроде как ваш. Слуга Небироса. И Пут-Сатании-какого-то…

Холодная ладонь прикрыла мой не в меру разболтавшийся рот. Опять же, неожиданно, я думала, высшим демонам бояться друг друга глупо, и уж опасаться произносить имена вовсе нелепо.

– Пут Сатанакия, покровитель ведьм, – шепчет Ламия, еще тише, чем обычно. – Как и Анессер, его брат. Официально они, конечно, никому не служат, но эти два прихвостня при дворце шпионят для Нергала.

– А Нергал у нас?.. – начинаю фразу.

Что-то уж больно оживились детки Лилит при упоминании имени. Да, сложновато запомнить ключевые фигуры, едва попав в Нижний мир. И с фантазией у этих демонов негусто… Небирос, Нибрас, Нергал… Что за имена, а? Скучно и однообразно. Даешь интересные имена в массы, как в СССР! Евнун, например: «Его Величество не умрет никогда». Или Даздраним: «Да здравствует Нижний мир». Никакого креатива.

– А Нергал – начальник тайной полиции. Паучатник Нергал. Здесь везде его ищейки. Ни в ком нельзя быть уверенным. Он даже вампиров и оборотней из вашего человеческого мира притащил. Не видела таких? Дерево их не трогает, живут себе припеваючи, за столом прислуживают, в охране стоят, территорию облетают. Из мира в мир шныряют только так. И все вынюхивают, высматривают, выведывают. Крысы!

И плечики Ламии презрительно дернулись, как при упоминании черни в светском обществе. Тут принцесса, видимо, вспомнила, с кем имеет дело, и постаралась загладить свои слова:

– Ну, не все, конечно…

Нет, меня ее презрение к жутикам ничуть не покоробило, я тоже вижу чудовищную пропасть между демоном высшего порядка и упырем в темной подворотне. И прекрасно осознаю, что сама во второй категории.

Меня заинтересовало другое – все вышесказанное идеально подходило к описанию Элигоса. Так значит, он один из людей паучатника Нергала. Так кто же он? Вампир, оборотень, полу-демон, рожденный от смешения крови, или такой же, как я? Или таких, как я, больше нет в природе?

Элигос. Твердый, несгибаемый, словно гора, покрытая шапкой ледников, столь же холодный внешне и столь жаркий внутри, как и та вулканическая магма, скрытая под сенью горы. Я же почувствовала эту неукротимую силу, как магнитом притянувшую мою сущность. Мы резонируем друг с другом, звеним, будто хрусталь или…

– А Небирос кто таков?

– Небирос? Мелкий прихвостень Астарота, вечно зверюшек использует для поручений.

Картина становилась яснее. Значит, найти меня и проводить к Великому Герцогу Фера послал Небирос, мелкая демоническая сошка. Наверняка сам идти поленился или счел, что его план по заманиванию доблестной охотницы на жутиков с помощью дружбы с говорящим котом – чертовски хитроумная идея. Вот кому бы я по рогам-то надавала!

Но что-то неладно было в прошлом рыжика, он и сам признавался, что «накуролесил». Имя обоих братьев из «тайной канцелярии» я от него слышала – и в заклинаниях, и в ту ночь, когда он думал, что я без сознания.

Значит, котика вовсю использует «серый кардинал» Нергал для получения сведений прямо из первых лап. Наверное, он-то рыжему толстяку человеческое тело и обещал. Жаль, что вся эта тень на плетень ничуть не связана с той ссорой архидемонесс. Интуиция подсказывает мне, что причина в чем-то другом, очевидном, но пока невидимом. А интуиция меня никогда не подводила.

Командую Гуригуру провести меня в опочивальню, тяжело вздыхаю, глядя на запеленованного инквизитора.

– Пойдем, горе мое. Спать сегодня так будешь, не хочу неприятностей. Их что-то многовато в последнее время.

* * *

Черной тенью я скользну мимо твоего окна. Я чувствую, ты думаешь обо мне. Я слышу твой зов и не могу сопротивляться. Сестра моя, жена моя, часть моей стаи. Я не могу помочь, и бессилие жжет изнутри. Выживи, чтобы снова бежать со мной по лунной дороге.

Глава двадцать седьмая

Сегодня я решила немного поколдовать. Вспомнить, так сказать, молодость.

Здесь, в Нижнем мире, я вроде как гостья – свобода ограничивается лишь стенами дворца (выходить из которого настоятельно «не рекомендуется»). Стоило заявить, что мне нужны колдовские книги, котел и прочие атрибуты, а также нужные ингредиенты, как забегали, засуетились слуги-гомункулы, выискивая необходимое. И даже несколько раз заглядывали в комнату любопытные головы с бараньими рожками.

Под шумок, «помогая донести, пробежала пару раз странная тварь, обнюхивавшая стены комнаты. Был застукан за прочтением книги рецептов невзрачный демон с длинным носом. В общем, разведка бдела не на шутку…

Наивные. Думают, сейчас я наколдую отвар, дам выпить виновницам конфликта или орошу им стены комнат – и вуаля, инцидент исчерпан, все живут в мире и согласии.

На самом деле мне чертовски надоело слабое мычание инквизитора из угла, куда он уселся, игнорируя приглашение на кушетку. К слову, мне повезло больше, в распоряжении оказалась шикарная елизаветинская кровать, дубовая, массивная, с высокой резной спинкой и широким ложем. И поди ж ты, этим монстром я так и не смогла насладиться в полной мере! Мычащий сквозь кляп чародей всю ночь спать не давал: то ли стонал, то ли что-то сказать пытался, а может, и ругался. И жалостливую сердобольную Мону заела-таки совесть – что я, тварь какая бессердечная?

Но развязать виновника бессонницы в мире, насквозь пропитанным магией… Нет-нет, я не самоубийца! Достаточно только вынуть кляп изо рта – и все, потеряла ты, Мона, статус «о Живая», превратилась в «чуть-чуть Мертвую»…

Когда все предварительные приготовления были закончены, комната стала напоминать рабочий кабинет сумасшедшего алхимика. На столе стройными рядами выстроились колбочки и пузыречки всевозможных форм и, вследствие содержимого, окрасок.

Чего тут только не было, Никола бы порадовался. В такие моменты чувствую себя поваренком-самоучкой. Вот шеф-повар Латунский из данных ингредиентов приготовил бы пир на весь мир, а я пытаюсь соорудить ужин на одного, и то что-нибудь попроще, типа пельменей. Да уж, опыт не пропьешь, хоть я и пытаюсь заменить его «кулинарными» книгами. Еще повезло, что Великий Герцог такой книголюб!

Открываю толстенный талмуд. Хорошо хоть читать умею на латыни, а не по картинкам догадываюсь, что за травки.

Так-так-так, «эссенция из чистотела, мелиссы, буквицы, шафрана и алоэ» – нет, это тонизирующее средство. Хотя для себя приготовить не помешало бы, но потом, потом.

«Сера, асса фетида, бобровая струя, зверобой и уксус» – против злых духов. Хмыкаю. Интересно, на капов подействует? Лучше не рисковать.

«Корень вереска, сок цикуты и белены, семя черного мака» – чтобы видеть странные вещи. Куда уж страньше, и так почти едет крыша от окружающего! Ну, появится у всех демонов по два хвоста и копытца – в деле это мне не поможет.

«Семена льна, пселия, корень фиалки и сельдерея» – для того чтобы видеть будущее. Хмм… Заманчиво. Хотя не верю я, что там все радужно и безоблачно. Лучше догадываться, чем знать точно.

«Горная мята, пион, обычная мята и клещевина» – для изгнания злых духов. Где ты был раньше, дурацкий рецепт?!

О, вот, нашла! То что нужно.

Подгоняю гомункулов сбегать и найти хлеб без дрожжей. Сама медленно и старательно очищаю виноградный сок. Тут надо аккуратнее, именно он воплощает собой материю, лишенную духа, физическую глину без искры жизни. Проколоться на этом моменте – все равно что подписать себе смертный приговор: хоть капля магической силы в инквизиторе – и я труп.

Пресный хлеб и виноградный сок – древнейшие ингредиенты колдовства, некромантические эквиваленты хлеба и вина святого причастия, но лишенные дрожжей и не забродившие. Они символизируют пустоту и отчаяние.

Наконец перехожу к исполнению хитроумного и (что скрывать) коварного плана. Прости меня, месье Ягода, да-да, я сволочь. Заранее прикрыв мокрой тряпкой лицо и стараясь не дышать, поджигаю смесь белены, болиголова, алоэ, шафрана, опиума и мандрагоры. Шепчу заговор: «Веральд, Вероальд, Вальвин, Габ, Габор, Агаба, Тайнами преисподней, пламенем Банала, силой Востока, тишиной ночи и обрядами Гекаты…» и вижу, как инквизитор силится задержать дыхание, но потом мощная фигура в рясе обмякает, глаза становятся осоловевшими.

Максимально быстро вытаскиваю кляп и загружаю в рот инквизитора хлеб с соком. Уф. Осталось только проветрить помещение.

Теперь на какое-то время я лишила чародея возможности читать заклинания. Конечно, при Ягоде осталась его физическая сила, но тут уж я могу с ним поспорить. Главное не увлечься и не порубить надоедливого инквизитора в капусту.

– Соскучился? Давай пообщаемся.

Легонько шлепаю пленника по щекам. Руки разумно не развязываю, пусть радуется, что хоть говорить теперь может. А дальше посмотрим по поведению.

– Sacer… dot… iu… m – шепчет приходящий в себя чародей.

Ага, ща-а-ас, так я тебе и дала ворожить! Ну, прям наивный чукотский парень, ей-богу.

– Что… что ты со мной сделала?!

– Скажем так… эээ… сравняла наши шансы. Итак…

Лихо оседлав стул, усаживаюсь напротив инквизитора. Допрос с пристрастием на рэкетирский манер. М-да, настал час расплаты, поменялись мы ролями. Не могу не заметить, что в роли конвоира мне куда комфортнее.

– Месье Ягода, как вас по имени-отчеству?

– Семен я.

Пленник жадно облизывает пересохшие губы. Посматривает на меня с подозрением, но отвечать не артачится, и то ладно.

– Пытать будешь? Или сказки рассказывать?

– Не-а. Ни то, ни другое. Лень мне, да и не стоит овчинка выделки.

Говорю с чуть преувеличенным равнодушием. Мной руководит не мстительность, а вечное любопытство.

– Ты вот что, Семен. Ответь на пару вопросов, да и иди, откуда пришел. Рогатики от тебя, знаешь ли, тоже не в восторге. Попросишь, не просто выпустят – портал организуют. Еще и ковровую дорожку постелят, рисом забросают и ускорение в нужном направлении придадут. Так что, как видишь, никто тебя пытать не собирается, на свою сторону сманивать и совращать не пробует, а все только того и ждут, чтобы… эээ… как бы помягче-то? О! Избавить себя от твоего общества. Вник?

– Вник.

Великан смотрит с недоверием, но уже чуть более раскованно. Не, из ежовых рукавиц его отпускать нельзя, а то еще, чего доброго, и хамить начнет в ответ.

– Спрашивай, отвечу без утайки.

Смотрю, инстинкт самосохранения при нем, понимает, что лучше уйти живым сейчас и потом отомстить, чем «умереть стоя».

– Ну, во-первых, что я тебе, ТЕБЕ, плохого сделала? Что ты вообще ко мне привязался? Жила себе, не тужила, девушка Мона, принимала заказы на всякую нечисть и изгоняла барабашек. За что порой и страдала: то пустотой в желудке, то подарочками всякими от почивших жутиков. Чуть копыта не отбросила, между прочим! Чего ты-то в мою жизнь влез? Ну? Устроил тут охоту на ведьм, тоже мне.

Я заметила, что по мере того, как говорю, выражение лица инквизитора меняется. То ли парень действительно был не в курсе, кто я и чем зарабатываю на жизнь, то ли его намеренно ввели в заблуждение.

– Врешь!

– Да не вру!

Я уже кричу ему прямо в лицо от накопившихся эмоций. Чурбан в рясе. Послушал бы меня еще там, в квартире – облегчил бы жизнь нам обоим.

– Вот те крест!.. А, точно!

С этими словами легко дотрагиваюсь до креста на груди чародея. Тот аж зажмурился. Ожидал, что я сейчас задымлюсь и сгину? Да вот фиг, не на ту напал. Крест как крест, мой был симпатичнее.

– Видишь? А всем этим рогатым слабо. Они даже мой крестик с шеи сперли, пока я спала. Фер, наверное, по приказу утащил, дрянь рыжая! У-у-у, поймаю…

– Вот! Вот опять!

Инквизитор шарахнулся от меня, как от огня. Чего это с ним?

– Как тогда! Я знал! Я знал, что ты порождение тьмы! Тогда не знал, но теперь знаю!…

– Чего? Совсем ты… – кручу пальцем у виска. – Болеешь?

Но громилу, казалось, заботило что-то свое. Что-то из воспоминаний. Он даже не смотрел в мою сторону, а вертел головой, словно выискивая невидимого врага, способного напасть в любую минуту. М-да, тяжелый случай.

– Эй! В себя приди!

Встряхиваю пленника. Его взгляд фокусируется на мне, но медленно, как бы против воли.

– Ты о чем сейчас? Я тут полчаса уже распинаюсь, кто я, что я и чем жила, пока в мою жизнь не влез нахальный тип гражданской наружности, а он продолжает обзываться! Сам ты порождение тьмы.

Обижаюсь. Не, ну каков нахал, а? Я ему тут чуть ли не исповедь, а он… Фи, одним словом.

Инквизитор вглядывается пристально, словно ожидая подвоха, то и дело переводя взгляд на собственный крест, с которым (ясен пень!) ничего не случилось. Наконец приступ бешенства прошел, и он успокоился. Даже выражение удивления на лице проступило.

– Ты еще на предыдущий вопрос не ответил, а у меня уже новый созрел. Что это было сейчас?

Пытаюсь держаться, как ни в чем не бывало. Любопытство снова побеждает разум, да и на больных не обижаются. Интересно, с ним всегда так или от визита в Нижний мир головка бо-бо? Или (да не, не может быть) я со своим зельем накосячила?

– Ничего не понимаю… Я думал ты…

Я тоже ничего не понимаю, и у меня зреет желание хорошенько двинуть этому мужикуа по голове, чтобы он уже связно объяснил в чем, собственно, дело.

– Так, давай рассказывай по порядку.

Твердый и требовательный тон подействовал на чародея-переростка отрезвляюще. Я уселась поудобнее, предвкушая рассказ, и Семен Ягода заговорил:

– Это было еще во времена моего обучения…