Рудий что-то пробормотал себе под нос, а затем махнул рукой.
– Раз уж невеста она тебе, то ты и буди ее, – заявил он. Под нашими внимательными взглядами Шарний встал на колени рядом с неподвижным телом Белоснежки и запечатлел на ее губах самый целомудренный поцелуй, который я видела.
Прошла минута томительного ожидания.
Девушка потянулась, села и огляделась вокруг.
– О, боги, – сказала она. – Этот мел мне в жизни не отмыть!
После успешного исцеления нас стали мягко, настойчиво выпроваживать. Я заартачилась:
– Господин Рудий, кто-то наложил такое могущественное заклятие, и мы должны разыскать преступника, иначе нападение на Белу может повториться.
Гном серьезно посмотрел на меня и расправил плечи. Он был безоружен и одет в простую рубаху и кожаную безрукавку, но на мгновение мне почудился блеск заточенной гномьей стали и звон кольчужных колец.
Севила потянула меня за рукав.
– Они сами разберутся, – зашипела она. – Раз девушка теперь считается официальной невестой гнома, то она – часть гномьей общины, а нападение на одного из своих – это нападение на всю деревню. Кто бы там ни приколдовывал, они его найдут и без нас. И страшно подумать, что с ним сделают.
Я поежилась, представив, как орава гномов превращает в фарш некую таинственную фигуру в черном плаще. Именно так мне виделся злоумышленник.
– Вот-вот, – кивнула целительница. – Если у него еще остались отравленные яблоки, гномы ими его нафаршируют. Это теперь семейное дело.
А в семейные дела лучше не встревать.
– Как думаешь, у них все сладится? – задумчиво спросила я. Севила поразмыслила и кивнула.
– Гномы славятся своим постоянством, если этот кузнец решил жениться на человеческой девушке, то уже не передумает. И не позволит кому-либо обижать свою суженую. Гномы не суют нос в чужие дела.
Как же не суют, подумала я. Ты это тем сплетницам расскажи, которые перемывали чужие косточки у колодца.
– Я боюсь, а не передумает ли Белоснежка, не пострадает ли. Все-таки брак с представителем другой расы – дело неслыханное.
Севила только хмыкнула и принялась рассказывать мне историю про похищенную орками человеческую женщину. Она прожила в плену несколько лет, а затем ее «спас» проезжавший мимо рыцарь.
Девица отбивалась от спасителя с яростью степной кошки, даже пришлось ее оглушить. Когда же спасенная очнулась, она для начала обругала своего героя на трех языках, а затем заявила, что никто ее не похищал, ей надоело сидеть в своей деревне, стирать, доить коров, кормить свиней и терпеть побои пьяницы-мужа, поэтому она сама пришла к оркам и пожелала стать женой вождя. Вождь был так польщен, что его слава как героя-любовника дошла и до человеческих деревень, что сразу сделал предприимчивую даму своей главной женой, одевал в шелка, кормил лучшими яствами и с гордостью демонстрировал остальным оркам. Девушка была более чем довольна такой жизнью, и спасение в ее планы не входило, поэтому совестливому рыцарю пришлось возвращать ее обратно с извинениями. Вождь не обиделся.
– Бывает, – сказал он. – Герой Убратар тоже как-то украл жену у бога Тогремара. Потом отдал лучшего жеребца за то, чтобы Тогремар ее забрал обратно. Мегера еще и уходить не хотела. Плати за пользование чужой женой и проваливай.
Рыцарь счел за благо расплатиться и уехать.
Деревенский голова поймал нас в понюшне, когда мы уже седлали лошадей.
– Спасибо вам за нашу Белу, – седобородый гном попытался изобразить поклон, но с кряхтением ухватился за поясницу.
– Поясничный радикулит, – поставила диагноз Севила, внезапно заинтересовавшись. – Вам бы гимнастику поделать, да облепиховую настойку попить.
– Эт вы моей супружнице скажите, а то она кажный мой глоточек самогонки считает, а я ж токмо заради лечения, штоб изнутри прогреться, – обрадовался гном, пропустив мимо ушей слова о гимнастике. – Я собстно, по этому поводу и пришел.
– По поводу самогонки? – не поняла я.
– Хотите исцеление от радикулита? – целительница тут же сделала стойку, как молоденький сеттер на охоте. Она пыталась заполнить свои пробелы в знании гномьей физиологии, предлагая свои услуги населению, но гномы предпочитали лечиться у своих лекарей и пришлой магичке свои хвори не доверяли.
– Да не, его, собаку эдакую, ничего не берет, а дождь я чую поперед ласточек, – махнул рукой голова. – Вы, небось, сами видели какая тученция ползет на нас.
– Видели, – подтвердила я. – Потому и собираемся в дорогу, чтобы под ливень не попасть.
– А у нас ярмарка только развернулась, – продолжил старик. – Постоялый двор по швам трещит, столько народу набилось. Не развернете ли волшебствованием своим тучку-то?
Я в погодных заклинаниях была не сильна, но в Школе упорно в них тренировалась, так что если Севила разрешит воспользоваться ее запасом магии, то отогнать грозу я смогу. Наверное. Скорее всего. Но попробовать-то можно, нет?
– А я заплачу, не сумневайтеся, – подначил гном. – Сходите на ярмарку, там наши умельцы торгуют такими кольцами да брошками, что и в столице не найти, да все задешево, вам за Белу любой из нашенских скидку даст.
Это решило дело. Я сняла с Тумана закинутое на его спину седло, стянула чепрак и принялась рыться в своей сумке.
– Поделишься энергией? – попросила я, и Севила со вздохом согласилась. Практически невозможно зачерпнуть магию у того, что не желает ею поделиться добровольно и осознанно, но при прямой перекачке слишком много сил уходит в никуда, просто растрачиваясь впустую, поэтому маги, работающие с заклинаниями, на которые нужна поддержка других магов, сначала проводят ритуал единения энергий.
К счастью, ритуал много времени не занял. Я связала свое левое запястье с правой рукой Севилы тонкой серебряной цепочкой, мы взялись за руки и прочли заклинание. Как только было сказано последнее слово, я почувствовала тепло, в меня была готова хлынуть чужая энергия, сминая и разрывая свое новое вместилище. Я поскорее зашагала к выходу из конюшни. Не люблю быть донором магии, но принимать ее не люблю еще больше, у меня каждый раз такое ощущение, что стою на натянутом над пропастью канате и пытаюсь балансировать при помощи живой змеи.
Туча действительно была близко. Я подняла послюнявленный палец вверх, определяя направление ветра, а затем села на землю, задрав голову к небу. Привязанная ко мне Севила топталась на другом конце цепочки, как воспитанный щенок на сворке: и побегать хочется, и натягивать поводок нельзя.
Погодные чары требовали не столько тонкого умения, сколько мощи, чтобы переломить естественные течения потоков воздуха. Я беззастенчиво пользовалась магией подруги, но все равно вымоталась, плетя заклинание.
Когда я обессиленная повалилась на траву, грозовые тучи чинно и неспешно уплывали куда-то на запад, в сторону лесов. Мне оставалось только уповать на то, что из-за меня шальная молния не вызовет лесной пожар. Голова, нетерпеливо мявшийся на расстоянии броска камнем, прирысил к Севиле по первому зову.
– Вот ведь спасибочки, – его борода зашевелилась и расползлась в разные стороны, обозначив имеющуюся под ней улыбку. – А это, значицца, вам за труды, вон как ваша коллега умаялась.
Я и в самом деле лежала на спине, как павший в неравном бою воин, и не подавала признаков жизни. Заклинание чуждой мне школы магии далось с трудом. Лучшим исцелением послужил звон пересчитываемых знахаркой монет.
– Ну что, побродим по ярмарке? – жизнерадостно осведомилась Севила. Я поднялась и принялась обстукивать с себя пыль.
– И перекусим. Я готова съесть целого пони, тьфу ты, целого коня, если он будет зажарен с лучком.
Ярмарка раскинулась на просторной площади в западной части деревни, и по дороге нам частенько встречались наши соплеменники, приехавшие прикупить гномьих товаров без столичных наценок или продать гномам ткани, сыры, пряности и рыбу.
Ряды с оружием впечатляли, но уроки боя на мечах для светлых магов были необязательными, поэтому вместо них я посещала практикумы по ветеринарной магии. И хотя я с трудом могла отличить алебарду от секиры, а хороший клинок от ржавой орясины, я с удовольствием и уважением пялилась на разложенные орудия смертоубийства, но проходила мимо них не сбавляя шаг.
Жареных коней на ярмарке было не видать, зато мы купили по паре горячих пирожков у гномихи-торговки. И только откусив макушку первому пирожку я застонала. С яблоками! После истории с Белоснежкой я думала, что год еще на яблоки смотреть не смогу, но голод победил. В конце концов, рассудила я, зачарованные яблоки стоили бы дороже пары медяков, поэтому без страха вгрызлась в подозрительное хлебобулочное изделие. Пирожки закончились возмутительно быстро, и я целеустремленно зашагала, ориентируясь на запах съестного, витавший в воздухе. Севилу я потеряла у лотка с травами, целительница явно вознамерилась набрать целый стог шелестящей сушеной растительности, и я не стала мешать ей, решив, что без меня она все равно не уедет.
Запах стал различимее, и я поняла, что где-то неподалеку жарят шашлыки. Мой рот наполнился слюной, и я потопала вперед с нехарактерной для меня решимостью и напористостью. Увы, добраться до вожделенного жареного мяса мне не удалось, ряд оказался наглухо закупорен толпой у одного из прилавков.
– Клад самих Перворожденных! – надрывался торговец. – Вырыт в Лунных горах, только сегодня можете купить бесценные артефакты исчезнувшей расы по доступной цене. Возможен бартер!
Я протолкалась через заслон из людей и гномов. Артефакты Перворожденных? А не имеют ли они отношение к одному таинственному яблоку?
Продавцом оказался мужичок средних лет с обширными залысинами и жуликовато бегающими глазками. Народ клубился над прилавком, как пчелы над летком, но разбирать бесценные сокровища не спешил, поскольку цена у них была, и была она весьма внушительной, а за просмотр денег не брали. Я тоже уставилась на драгоценности.
Чего там только не было! Кольца, броши, диадемы, несколько кинжалов с богато изукрашенными рукоятями, даже меч и щит такой искусной работы, что пара гномов прикипела к ним жадными завистливыми взглядами. Я тоже восторженно охала и ахала, начитывая скороговоркой заклинание «второго зрения».
Что-то с этими сокровищами было не так. Я не понимала, что, но чувствовала их неправильность, как мышь чувствует присутствие кошки, хотя и не видит ее.
Мне изрядно намяли бока и оттоптали ноги, прежде чем «второе зрение» включилось, и я увидела клад во всей его красе. М-да. Настоящими были только инкрустированные в каждый предмет кусочки горного хрусталя, но все остальное… Бриллиантовые диадемы оказались грубо сплетенными обручами из медной проволоки, великолепные меч и щит – деревянными поделками, кинжалы – старыми кухонными ножами. Под иллюзией весь клад был просто грудой хлама.
– Вы арестованы именем Совета Магов! – выкрикнула я, поднимая повыше «змеиный глаз». Мошенник не растерялся ни на секунду. Увидев знак магов, он бросил мне в лицо пригоршню пыли и как-то задом скакнул в толпу, мгновенно в ней растворившись.
Пыль оказалась порошком из какого-то растения, я ослепла и начала неудержимо чихать, как и все, кому не посчастливилось оказаться в зоне поражения биологического оружия. Проморгавшись, я поняла, что ловить жулика уже поздно, поэтому ограничилась короткой, но прочувствованной речью в его адрес, где цензурными были только некоторые предлоги, и развеяла иллюзию с «сокровищ».
К моей речи присоединились гномы, которые уже почти собрались купить что-то из зачарованной рухляди по заоблачной цене.
Уже собравшись уходить, я вдруг поняла, что один из «кинжалов» все еще светится во «втором зрении». Я подняла нож и повертела в руках. Обычный кухонный ножик с лезвием, которое от частых заточек стало напоминать полумесяц, и круглой деревянной рукояткой. Довольно острый. Но на нем лежало какое-то странное заклятие, что-то связанное с остротой, но толком разглядеть или почувствовать мне ничего не удавалось. Я сунула трофей в сумку, и отправилась к шашлыкам. По закону жанра эта вещица однажды мне пригодится, а если и нет, то будет служить сувениром из гномьей деревни.
Глава 7
Первое, что бросилось мне в глаза, когда я вышла к завтраку, это невероятная стерильная чистота обеденного зала. Слуги и раньше поддерживали в замке порядок, но это была какая-то новая грань чистоты. Витражи в окнах сияли, столы казались покрытыми чистым горным снегом, а не скатертями, расставленные в нишах древние рыцарские доспехи блестели свежеотполированным металлом.
Севила тоже сияла, на ней было ярко-синее платье, волосы уложены вокруг головы и украшены лентами, а на лице застыло предвкушение. Я почувствовала себя нищенкой, забредшей на королевский бал. Мне вдруг стало мучительно стыдно за вчерашнюю рубашку, штаны с пятнами от травы и нечищеные сапоги. Я-то намеревалась посетить кладбище сразу после завтрака и принаряжаться ради мертвецов не стала.
– По какому поводу все так разоделись? – спросила я, глядя на наряды собравшихся замковых жителей.
– Ты не слышала? – удивилась Севила. – Сегодня приезжает из столицы его сиятельство герцог Раумский.
Я не слышала. Тайрен вчера что-то говорил о том, что его отец собирается навестить имение, но я не стала уточнять, а он не стал распространяться. Я поискала лорда взглядом и обнаружила, что он тоже не стал принаряжаться и явился на завтрак в такой измятой рубашке, словно он в ней же и спал. Тайрен с кислой миной внимал чему-то, что оживленно рассказывал ему управляющий, и, поймав мой взгляд, состроил умоляющую гримасу. Не отреагировать на нее было бы все равно, что пнуть голодного щенка. Я подошла к юноше и деловито откашлялась.
– Лорд Тайрен, у меня есть некоторые соображения по тому делу, которое мы вчера обсуждали, – заявила я, едва удержавшись от заговорщического подмигивания.
– Да-да, очень важное и срочное дело, – облегченно выдохнул Тайрен. – Прошу нас извинить.
Он подхватил меня под локоть и поволок из зала.
– Бежим, – выдохнул он мне в ухо, щекотнув мою щеку прядью своих непослушных волос. Я едва удержалась от соблазна пригладить его прическу, точнее утреннее отсутствие таковой. Под отросшей копной волос у него угадывалась давно не обновлявшаяся модная стрижка. Видимо, с приездом в имение лорд перестал следить за своим внешним видом. Наверное, оно и к лучшему, столичные моды менялись стабильно раз в сезон и были одна нелепее и вычурнее другой.
Я с тоской оглянулась на накрытый стол, но перечить лорду не стала. Тайрен, впрочем, не забыл о пище телесной, он провел меня по лестнице для слуг на кухню.
– Батюшки, – всплеснула руками дородная женщина в цветастом фартуке. Повариха, догадалась я. – Да я же только что отправила наверх завтрак! Вы что ж, совсем ничего не съели?
– Мы очень спешим по важному делу, Мелла, – соврал Тайрен. – Ты не соберешь нам что-нибудь перекусить в дорогу?
– Вы себя угробите этими перекусами, – принялась распекать лорда повариха, сделав знак помощнице, которая понятливо засуетилась, набивая холщевую сумку снедью. – Совсем желудок не жалеете, а он у вас такой слабенький. Есть нужно не на бегу, а основательно. Где ж вам сил набраться, если вы тут поклевали, там поклевали, тем и живете. Да только поглядите на себя, кости сквозь куртку торчат, как только душа в теле держится!
Тайрен терпеливо выслушал кухарку. Кажется, эту речь он знал дословно и мог повторить по памяти. На мой же взгляд тощим лорд не был. Да, сухощавый и по-мальчишески стройный, но в его руках чувствовалась сила, а в движениях была видна грация танцора или фехтовальщика. Должно быть, травма стала настоящей трагедией для человека, привыкшего к тому, что его тело всегда было послушным и выносливым. Я уже знала, что каждый месяц Тайрен ездил в Семь Ключей, чтобы прогреть ногу в одном из горячих источников, и на время его хромота почти пропадала, но я видела, как он начинал припадать на левую ногу после дня в седле, и сколько сил он прикладывает к тому, чтобы не морщиться от боли. Увы, целебная магия была не всесильна.
Но сегодня лорд не обращал внимания на хромоту, он схватил в одну руку сумку, туго набитую чем-то, источающим пряный маняще-аппетитный запах, другой рукой он крепко держал меня и целеустремленно зашагал к конюшне.
– А у нас и правда есть какое-то важное дело? – спросила я.
– Да, – заявил лорд. – Нам крайне необходимо сбежать из замка хотя бы до вечера, потому что этого балагана я больше не вынесу.
– Твой отец приезжает?
– Вот именно, – Тайрен сморщился, словно откусил пол-лимона за раз. – И мне придется с ним встретиться рано или поздно. Я выбираю поздно.
– Это не бегство, а тактическое отступление, – хмыкнула я. Тайрен кивнул на ходу, открывая двери конюшни. Здесь тоже было ненормально чисто, под ногами хрустела свежая солома, а конюх в поте лица орудовал скребницей в деннике вороной кобылки, на которой ездила Севила.
Туман был уже вычищен, хвост и грива были расчесаны, хоть сейчас на парад. Конь приветственно попытался куснуть меня за лицо, я привычно увернулась, шлепнув его по храпу. Тайрен оседлал свою лошадь, чалую по кличке Золотинка, и помог мне затянуть подпругу.
– Куда мы едем? – поинтересовалась я.
– Не знаю, просто прокатимся, – предложил лорд, и я решила, что прокатиться можно и на то кладбище, которое я сегодня собиралась очистить.
Некоторое время мы молча ехали бок о бок, и я начала задремывать в седле, когда Тайрен заговорил.
– Скоро мне придется уехать по поручению отца.
– Надолго?
– Я не знаю, – Тайрен нахмурился. – Что-то неладное происходит в королевском дворце.
Про дворцовые интриги я не знала ничего, но всегда с интересом слушала сплетни о королевском семействе. Наблюдение за скандальной жизнью знати было национальным развлечением, и аристократия не оставляла своих поклонников без свежих новостей.
– Вчера прибыл гонец с письмом от отца, на днях погиб регент Араст Найский.
– Ого, – поразилась я. Регент правил от лица малолетнего крон-принца уже три года, со дня гибели старого короля Мелорна Третьего. Когда принц достигнет семнадцатилетия, его коронуют, но до тех пор ему был нужен регент, человек надежный и мудрый. Граф Найский был именно таким, он не притязал на престол и эффективно отваживал всех, кто хотел прервать королевскую линию Ровии.
– И погиб он очень странно, хотя придворный чародей не нашел никаких следов магического вмешательства, и констатировал, что смерть произошла от естественных причин.
– Люди смертны, – выдала я заезженную сентенцию с глубокомысленным видом.
– А люди, стоящие так близко к престолу, особенно, – кивнул Тайрен. – И мой отец – один из претендентов на регентство.
– Это опасно?
– Еще как, учитывая, что его соперник – лорд Этар Двейский, сын герцога Двейского. Герцог уже старик, и лорд Этар правит герцогством и заседает в Верховном Совете от его имени.
– А что с ним не так? – насторожилась я, заметив, каким напряженным стал тон голоса Тайрена.
– Чтобы получить голоса в Совете, он пользуется теми методами, которыми брезгует мой отец, а я бы не сказал, что у герцога Бьюка всегда были чистые помыслы и руки, – Тайрен казался совсем несчастным, а я, хоть убей, не могла придумать ничего, что могло бы поднять ему настроение.
– Если я смогу хоть чем-то помочь, то ты только скажи, – наконец, выдавила я. Почему-то эта банальность заставила его улыбнуться.
– Я рад, что ты на моей стороне.
Теперь и я улыбалась. Глупо, конечно, что я могу сделать, я же никто в мире придворных интриг, но если Тайрену спокойней, когда я стою за его спиной, то, значит, там я буду находиться. Мне, в сущности, все равно, кто правит нами, один герцог или другой, мою судьбу это не изменит. Ни один правитель не снимет Запреты, разве что, новые добавит.
– Ты не понимаешь, да? – вдруг Тайрен перестал лучиться улыбкой. – Мой отец не уступит регентство, и если Этар будет упрямиться, то у него хватит духу поднять вооруженное восстание.
– Война? – пискнула я. Война – это серьезно, в случае войны меня как военнообязанную призовут в армию и заставят сражаться. Еще один треклятый Запрет.
Конечно, со времен Большого Исхода этим законом не злоупотребляли. Дело было давним, тогда Ровия была раздроблена на три воюющие части, и один ушлый правитель решил, что магия может существенно помочь ему в завоевании соседнего куска территории. А чтобы добиться численного превосходства чародеев в своей армии, он потребовал, чтобы в армию набрали всех, обладающих хоть каплей магической силы, включая детей, которых можно было использовать как доноров силы. Так же поступил и его соперник. Маги под угрозой полного уничтожения были вынуждены подчиниться, но в ночь перед решающей битвой они как-то сговорились с волшебниками на стороне противника и совместно прочли Большое заклинание перехода. Для Малого заклинания перехода нужен десяток мощных волшебников и многочасовой ритуал, после чего души магов могли переместиться в иной мир и увидеть чудеса, недоступные нашему воображению: богов и монстров, стальные колесницы, везущие людей по небу, пришельцев со звезд и прочие невероятные вещи. В ту ночь это заклинание прочли четыре сотни магов и переместились вместе с телами, вещами и припасами. Обе армии потеряли всех своих волшебников и были вынуждены объединиться, поскольку стали уязвимы для других врагов.
Теперь в армию призывали только достигших совершеннолетия магов, но я-то совершеннолетняя! Мне нужно немедленно родить, с грудным ребенком на руках меня точно не заставят драться. Так себе причина для обзаведения потомством. Представляю, как в будущем сын или дочь спросит меня: «Мама, а почему я появился на свет?» А я отвечу: «Потому что твоя мамочка хотела откосить от армии, дорогуша».
Брр, ну и чушь лезет в голову. Как я смогу родить, если мое единственное любовное приключение за последние не-скажу-сколько лет – это поцелуй с Тайреном под воздействием призрака-убийцы?
А мы с Тайреном так и не обсуждали этот эпизод.
По обоюдному молчаливому согласию мы никогда не поднимали тему страстного поцелуя над обрывом, словно его и не было. Может быть, Тайрен не стал развивать эту тему из-за Запрета? «Лица с колдовским талантом не могут получать и передавать титулы никаким способом, включая наследование и брак». Сын и наследник герцога должен смотреть на любую девушку, примеряя на нее титул будущей герцогини, а я не смогу ею стать в любом случае…
Ааа!!! Какая еще герцогиня? Ничего же не было, мы были заколдованы. Может, прикосновение к моим губам до сих пор видится Тайрену в ночных кошмарах, а я думаю о таких глупостях. Мои щеки начали покрываться предательским румянцем смущения.
И вообще, мы тут серьезные вещи обсуждаем, соберись, Айта.
– Мой отец сделает все, чтобы не допустить гражданской войны, – успокаивающе проговорил Тайрен. – Бирская империя давно хочет закрепиться на материке, и если Ровию будет раздирать смута, им это удастся.
Всего полторы сотни лет назад Бирск был одним из островов Нелейского архипелага, а теперь империя подмяла под себя все четыре островных государства и время от времени хищным спрутом протягивала щупальца своего флота в сторону континента. Королевство Пелтвал недавно подвергалось нападению, но пелтвальские паладины в чароупорных доспехах могли сражаться даже с самыми сильными магами на равных, поэтому на некоторое время натиск империи ослаб.
– Да и пелтвальские священники не против благословить своих рыцарей на священную войну с нами, – грустно добавила я. Несмотря на Запреты, магам в Ровии жилось сравнительно неплохо, нас не запирали в башнях и не заставляли носить магиегасящие ошейники, как поступали с волшебниками в Пелтвале. Религия пелтвальцев утверждала, что волшебные силы даются от злых духов, поэтому только церковь способна решать, в каких случаях применять магию. Я потерла горло. Интересно, а если бы у меня был выбор: иметь «Цвет вероники» или магию – что бы я выбрала? Я задумалась.
Дурацкая мысль. Выбора у меня нет, а значит, нечего и мучить себя такими размышлениями.
– Не переживай, – Тайрен взглянул мне в лицо и ободряюще положил мне руку на плечо. – Я сегодня поеду к союзникам отца, на стороне герцога много достойных людей, которые не поддадутся на уловки Этара. Совет не поставит на регентство шантажиста и вообще темную личность.
– А почему он – темная личность? – заинтересовалась я.
– Герцог Двейский был другом отца, он всегда был крепким стариком, и то, что в последние годы он так резко сдал, вызывает определенные подозрения.
– Старость может быть коварна, – не согласилась я. – Или ты считаешь, что его околдовали?
– Скорее, чем-то постоянно травят, – нахмурился Тайрен. – Но доказать ничего не получается, его осматривал Арлет Берин, придворный чародей и не нашел зловредных чар.
– Тогда все в порядке, – убежденно кивнула я. – Магический осмотр выявляет не только следы колдовства, но и яды.
– Возможно, – не стал спорить лорд, огляделся и сменил тему. – Когда я был ребенком, здесь невозможно было проехать из-за еловых зарослей.
– Что же с ними случилось? – поддержала новый разговор я.
– К нам из Беловодья докатилась мода на украшенные ели на праздник Середины Зимы. И крестьяне охотно подхватили эту моду, за несколько лет вырубив ельники. Скоро я думаю, придется озаботиться высадкой саженцев, поскольку елей в округе изрядно поубавилось.
Я огляделась, заметив множество пеньков среди деревьев по обочинам дороги.
– А почему бы не запретить вырубку елей?
– Ну нет, – замотал головой Тайрен, и даже его лошадь поддержала хозяина фырканьем. – Мне нравится запах хвои зимой, и ель, украшенная лентами и игрушками тоже радует глаз.
Мы принялись обсуждать среднезимные традиции, и Тайрен рассказал мне историю про мужика, который напился до того, что пришедшую поздравить с праздником тещу перепутал с лесной нечистью и пытался обезглавить ее метлой, которую он принял за топор. Жена пьянчужки так разобиделась, что не поленилась прийти к Тайрену и потребовать герцогского разрешения на развод, в качестве пожертвования притащив живого поросенка. Поросенок не захотел приноситься в дар молодому лорду и сбежал, заставив всю челядь носиться по замку. В процессе поисков удравшего подарка муж с женой помирились, да так успешно, что ровно через девять месяцев Тайрену пришло приглашение на крестины.
– Почему у тебя все истории связаны со свиньями? – с хохотом спросила я.
– Жизнь у меня такая, свинячья, – с притворным вздохом заявил лорд.
Мы позавтракали на полянке в полуверсте от кладбища, которое я хотела осмотреть, но когда я собралась идти по своим прямым обязанностям, Тайрен сообщил мне, что ему лучше вернуться в замок и все-таки встретиться с отцом. Мы попрощались, и у меня защемило сердце.
– Ты уж постарайся, хорошенько договаривайся, – прошептала я. – Я действительно не хочу войны, там убивают и магов, и лордов.
– Все будет хорошо, – чуть менее уверенно, чем мне бы хотелось, заверил меня Тайрен.
Кладбище оказалось спокойным и благодатным местом, но я принялась добросовестно обходить его, просканировав самые подозрительные могилки и запечатав их соответствующими заклинаниями. По мере обхода выяснилось, что дальний конец кладбища не имеет ограды, оно сливается с лесом и, должно быть, тянется вглубь еще не тронутого лесорубами ельника. Я брела по лесной подстилке, обивая носы ботинок о валежник, и непрерывно начитывала заклинание поиска нежити, которая любит такие нехоженые заросли неподалеку от погостов.
Свою невнимательность я могла оправдать только сосредоточенностью на колдовстве и мрачными мыслями о возможной гражданской войне, в которой я могу оказаться по разные стороны баррикад со своими знакомыми магами. Вот только ведьме, об которую я споткнулась, было все равно, почему я не смотрю под ноги. Взвизгнув, она отпрыгнула на добрую сажень, а разглядев, что это на нее наткнулось, она разразилась площадной бранью.
Это была самая натуральная ведьма, просто хрестоматийный экземпляр: седые космы выбивались из-под капюшона накидки, она была одета в лохмотья неопределенного цвета и обладала таким длинным и крючковатым носом, что ее можно было за него повесить на гвоздик у двери. И ягодкой на торте, нос венчала большая волосатая бородавка.
Фу.
– Куда прешь, кобыла безглазая? – рявкнула она на меня редкозубым ртом.
– Простите, бабушка, – извинилась я, прекратив невежливо пялиться на ведьму, и уставилась под ноги. Там обнаружился огромный белый гриб, который старуха срезала до того, как я нечаянно пнула ее. – Я заплутала.
Я подняла грибок и вежливо протянула его старушенции. Она цапнула его сухонькой лапкой и сунула в невесть откуда взявшуюся корзинку. В лукошке кроме грибов обнаружились мелкие цветы и листья папоротника. Должно быть, это местная травница, решила я. Сочтя инцидент исчерпанным, я собралась было идти, но старуха дернула меня за полу куртки.
– А что же такая молодая да пригожая девица бродит одна по лесу? – с подозрением поинтересовалась ведьма. – Да еще и в мужских портках, тьфу, срам-то какой.
– Это штаны, бабушка, – разъяснила я. – В юбке на лошади ездить неудобно.
– Совсем молодые девки стыд потеряли, – фырнула старуха. – Скоро косы поотрезают да будут гойсать с мужиками вровень, где ж такое видано-то. На вот, подарочек тебе, чтоб не забывала о девичьей чести.
И ведьма достала из кармана деревянный гребень.
– Не простой он, а заговоренный, чтоб коса росла на радость мужу. Мне-то уж ни к чему, а такой красавице красивая коса к лицу будет.
Мужа у меня не предвиделось, но гребень я взяла. Он был теплый на ощупь, отполированное дерево так и льнуло к коже, узор на рукояти был шероховатым, и в руке вещица лежала, как влитая.
– Спасибо, – с искренней теплотой поблагодарила я. – Какая прелесть.
– Причешись им на ночь, – посоветовала старуха улыбаясь во все десять зубов.
– Обязательно, – пообещала я и побрела обратно к Туману, привязанному у ограды кладбища. Такая милая старушка, а я-то ее ведьмой ругала. Беглый осмотр показал, что гребень действительно зачарован, что-то связанное с ростом и крепостью волос. У меня даже было искушение развязать тугой пучок на затылке, чтобы немедленно провести гребешком по волосам, но тут я набрела на подозрительную кочку, которая при сканировании «вторым зрением» оказалась чьей-то неглубокой могилой, и гребень был засунут глубоко в сумку и забыт.
В замок я вернулась к самому обеду. Только входя в обеденный зал я вспомнила, что сегодня приехал герцог Раумский, поэтому все замковые обитатели будут при параде, а мой наряд и с утра не отличался изысканностью, а после блужданий по лесу и нескольких часов колдовства я была измята, вымазана черт знает чем, а вдобавок еще и пропахла потом. Тщеславие требовало, чтобы я немедленно привела себя в порядок, но желудок утверждал, что имидж – ничто, а голод – все. Урчание в животе поставило точку в этом споре. Пусть герцог видит, что я не зря перевожу его харчи, а работаю в поте лица и прочих частей тела.