Глава седьмая. Оковы для ведьмы
После его визита душевное равновесие Кэтрин было окончательно и бесповоротно нарушено. Часы превратились в мучения, пошла дикая путаница в лечебных настойках, а посетители и вовсе словно разговаривали с пустотой. “Чёртов Джек Картер! Вернулся и испортил абсолютно всё!”, злилась она, только вот злилась в конечном счёте на себя.
Естественно, день, по закону подлости, тянулся томительно медленно. Концентрации ни на что не хватало и всё, что она могла ― накручивать круги по небольшому арендованному закутку. Когда их стало недостаточно, было решено выйти на улицу. Подышать свежим воздухом. Редкое явление ― чаще Кэт предпочитала держаться абстрагировано, копаясь в очередной ведовской книжонке.
Звёзды сегодня решили разить наповал. Не щадя. Это стало понятно, когда в какой-то момент мимо пронеслась чёрная повозка. Пронеслась, но резко затормозила. Несколько секунд непонимания и из "салона" на землю спрыгнула высокая фигура в плаще, развевающемся на прохладном мартовском ветру.
Непонимание сменилось отвращением.
– Какая встреча. Давно мы с вами не виделись, дорогая, ― как всегда с полной фальши широченной улыбкой поприветствовал её Рейн Томпсон.
Давно. Около месяца. На улице шансов у них пересечься было немного, их разделяли километры социальной разницы, но Кэтрин не раз заходила проведать Сару и принести гостинцев. Там-то ей и не посчастливилось натыкаться на этого человека. И после каждой встречи возникало лишь одно желание: хорошенько отмыться.
– И ещё бы столько же не виделись.
– Так вот где вы теперь обитаете. Слышал, вы высоко поднялись.
– А я низко и не падала. В отличие от ваших моральных качеств.
– Мне кажется, или с каждой нашей последующей встречей вы становитесь всё более дерзкой?
– Вам кажется.
А, может, и нет. Всё же Кэт успела отрастить зубки. Несколько месяцев назад она была зашуганным котёнком, которого без предупреждения выбросили в большой злой мир и приказали: мол, давай, выкручивайся.
Сказано ― сделано. Она обжилась, познавая на собственной шкуре менталитет и порядки, привыкла, приспособилась. А главное, теперь владеет способностями, которые и не снились никому. Одно это неслабо мотивирует.
– Да, верно. Показалось. Понимаю, огрызаться ваше единственное оружие, но так и быть, я вас прощаю. Всё же вы женщина, вам по статусу не положена хоть какая-то крупица ума.
С ума сойти. Это было самое завуалированное оскорбление, которой ей когда-либо доводилось слышать.
– Вы правы. Будь у меня хоть крупица ума, моя рука с ядом давно ненароком дрогнула бы над вашим напитком.
Вот это взгляд. Казалось, Кэтрин сейчас снова зарядят оплеуху, но в этот раз Рейн был трезв и не позволил бы себе так подставляться при свидетелях.
Вместо этого он буквально затолкнул её обратно в аптеку с демоническим видом от раскрасневшегося в ярости лица нависнув над ней.
– А ну повтори.
– Говорю, когда я поблизости ― будьте предельно осторожны.
Эта идея давно не давала ей покоя. Не обязателен даже яд, можно было бы подсыпать ему что-нибудь менее смертоносное. Какой-нибудь паралитик, чтобы он превратился в овоща и больше никогда никому не смог ничего сделать. Включая жену, которая уже на внушительном сроке беременности неумело прятала синяки под косметикой.
Кэт останавливал от задуманного лишь строгий наказ Кирсы: "чёрная магия, а в данном случае это была именно она, всегда оставляет след". Не на жертве. На отправителе.
Эта очень шаткая дорожка, ступив раз на которую сложно в последующем соскочить и абсолютно невозможно вернуться в точку невозврата. Чёрные ведьмы не просто так черны душой и уродливы внешне. Всё зло, что они совершают возвращается к ним, ударяя рикошетом и разлагая их сущность.
Хотела ли Кэтрин таких последствий? Конечно, нет. Именно поэтому и позволяла все казни египетские над ненавистным себе человеком лишь в собственном богатом воображении.
– Соплячка! ― не выдержав и болезненно вцепившись ей в горло, просипел Рейн. ― Прошлый опыт ничему не учит? Всеми способами нарываешься на продолжение? ― колокольчик над входом звякнул, сообщая о новоприбывшем, но Томпсон едва ли обратил на это внимание. ― Смиренность и терпимость не твоя стезя, да? Моя супруга вот знает, какова на вкус порка. Хочешь расскажет?
Горло Кэтрин высвободилось из тисков, когда Джек, а вошедшим был именно он, оттащил Томпсона от неё, схватив за грудки и толкнув в витрину, с обрушенных полок которой с грохотом посыпались все мешочки и бутыльки.
– Давайте лучше я расскажу, что будет, если вы ещё хоть раз коснётесь её, ― предложил он с видом мрачнее тучи.
– А вы ещё кто? ― презрительно скривился адвокатишка, поправляя задравшийся камзол. ― Защитник?
– Вы меня услышали? ― голос Картера был тих и спокоен, но на виске пульсировал желвак, а обычно светлые ироничные глаза непривычно потемнели, напоминая море во время шторма.
– Это угроза? Вы хоть понимаете, кому угрожаете?
– Да мне плевать, верите? Увижу вас ещё раз здесь, вежливости и дальше от меня не ждите.
– Зря. Очень зря. Не советую портить со мной отношения.
– Проваливайте, ― слово прозвучало как росчерк хлыста: остро, оскорбительно, хлёстко.
Кэтрин была уверена, что Рейн не снесёт такого, но нет.
– С превеликим удовольствием, ― вместо этого он так недобро посмотрел в её сторону, что мигом стало не по себе. ― Но больше чем уверен, нам ещё доведётся встретиться. И возможно, в не самых приятных обстоятельствах, ― давя каблуком стеклянные бутылочки, рассыпанные по полу, Томпсон стремительно покинул аптеку.
– Не стоило. Теперь вы заимели себе врага, ― потирая горло, покачала головой Кэт,
– Ну не одной же вам развлекаться. Нужно делиться. Кто это был?
– Тот, кого лучше не дразнить.
– Вам это не мешает.
– Я знаю, что делаю.
– Правда? Мне так не показалось, ― под ботинком Джека хрустнули осколки. ― Простите. Я вам тут товар подпортил, ― Джек хотел было наклониться, чтобы подобрать то, что уцелело, но Кэт тормознула его, удержав за запястье.
– Да и чёрт с ним. Оставьте, ― по коже вновь побежали мурашки, когда ладонь Картера скользнула по её кисти и вот уже он держит её, а не наоборот. Как приятно. Само его присутствие вызывает покой и умиротворение. ― Спасибо.
– Я никому не дам вас в обиду, Кэтрин.
– Вы ведь меня совсем не знаете.
– Это и не обязательно, но я до сих пор надеюсь, что когда-нибудь вы сможете мне открыться.
От его слов, казалось бы таких невинных, внутри разливалось невероятное тепло. Повинуясь порыву, она прильнула ближе к Джеку, касаясь губами его губ. Медленный неторопливый поцелуй отзывался во всём теле, наливая его невесомостью, но ему не суждено было перерасти в глубокий французский. Не сейчас, во всяком случае.
Она же первой и отстранилась, забирая с собой частичку мужского терпкого запаха, дурманящего разум.
– Я должна была вам поцелуй, помните? Карточные долги ― дело святое, их нужно возвращать.
Чем шире становилась улыбка Картера, тем светлее становились его глаза, вновь возвращая им цвет безоблачного неба в ясное утро.
– Готов разыграть ещё несколько партий. На тех же условиях.
***
Партий они больше не играли, но тот вечер провели вместе. Гуляли по городу, зашли перекусить, а после распрощались на окраине леса. Последний момент оказался самым неловким. Всё что могла сделать Кэтрин: попросить не задавать вопросов. Джек не задавал, хоть и было видно, что даётся ему это с трудом.
Следующие несколько дней и вовсе напоминали романтическую сказку. Картер всё своё свободное время старался посвятить ей, топчась в аптекарской лавке, она же таяла и забывала обо всём на свете от его ухаживаний. Теряла голову в самом его приятном значении и, кажется, не на шутку влюблялась.
Лишь одно стояло между ними невидимым стеной, мешая полностью отдаться на волю гормонов ― недомолвки. Разумеется, её недомолвки. Она не могла, не хотела и боялась даже подумать о том, что рано или поздно Картер устанет смотреть как хрупкая девушка уходит в лес тёмной ночью совсем одна. И потребует ответ… дать которого она не сможет.
Увы, за Кэтрин это сделает суровый рок, разрушивший весь её привычный мир в одно единственное мгновение. Когда прямо с утра в аптеку ворвутся офицеры местной полиции.
– По какому праву? ― возмущённо воскликнула она.
– Наденьте на неё кандалы.
Кэт бесцеремонно схватили несколько мужчин, послышался лязг цепей и металлические оковы сомкнулись на её запястьях.
– Да что происходит?
– У нас есть донесение, что вы храните вещи, направленные на высмеивание церкви. Я прошу прощения, если это клевета, но все же, ― один из офицеров обернулся к своим спутникам. ― Обыскать помещение.
У Кэт внутри словно что-то оборвалось. Она знала, что они найдут. Книги по ведовству и несколько талисманов, над приготовлением которых она тренировалась. Говорила, говорила ей Кирса никогда не приносить магические вещи сюда, всё держать в доме. Вот идиотка!
В аптеку с видом льва, сразившего Геракла вошёл Рейн и стало сразу понятно, кому стоит сказать спасибо.
– Здравствуйте, дорогая. Уверен, это какая-то ошибка, но всё же правила есть правила. Вы должны понимать, ― наградил он её своим хищным оскалом.
– Понимаю. Прекрасно понимаю, ― процедила сквозь зубы Кэтрин.
– Эээ, сэр, ― из-за стойки высунулся шокированный офицер. ― Мы нашли кое-что.
Томпсон едва не подпрыгнул от воодушевления. Он то скорее всего надеялся просто её скомпрометировать, а тут запахло чем-то остреньким.
– Что там?
– Не совсем то, что мы думали, ― на прилавок брезгливо бросили найденные книги и талисманы. ― Это женщина не изменница. Она ‒ ведьма!
– Вот это да! ― Рейн был не меньше других ошеломлен, но его растерянность стремительно перерастала в восторг. ― Я знал, дорогая, что в вас есть изъян, но чтобы такой! Офицеры, и чего же вы ждёте? Пока она наложит на вас заклятие?
Один из них, судя по всему старший по званию, как раз рассматривал найденные вещи, но среагировал на замечание. Немолодой мужчина был бледен и потерян, подходя к Кэтрин. Но речь шла не о страхе.
– Вы недавно дали лекарство моей жене, ― негромко, так чтобы слышала только она, произнес он. ― Для нашей дочери. И оно помогло. Она поправилась, хоть все лекари твердили, что шансов нет. Простите, что мне приходится это делать…
– Делайте своё дело, ― коротко кивнула она ему. ― Я не стану сопротивляться.
Её вывели на улицу, к дожидающейся у входа крытой карете с единственным небольшим окошком сзади. Специально для перевозки заключённых. Прохожие заинтересованно тормозили, пытаясь понять: что к чему. Зная скорость блуждающих тут сплетен, уже к обеду весь город будет в курсе. Аптечному делу Кирсы пришёл конец.
Дверца кареты уже была открыта, приглашая её внутрь, но Рейн притормозил её за локоть.
– Погодите-ка, ― он вынул из её убранных наверх волос острую металлическую заколку, заставив чёрные пряди, которые она продолжала подкрашивать с помощью маленьких магическо-химических манипуляций, рассыпаться по плечам. ― На всякий случай. Чтобы не смогла вскрыть замок, ― его взгляд бесцеремонно блуждал по Кэт, выискивая ещё что-нибудь. Скользнул по спрятанному под одеждой медальону и она сама себя невольно выдала, испуганно сглотнув. Томпсон выудил его на свет, разглядывая выгравированную букву "К". ― А это у нас что?
– А ты слепой? Не видишь ― украшение.
– Мило, ― рывком цепочка была сорвана. ― Оставлю его себе, как трофей.
К Кэт буквально земля из-под ног начала уходить. Медальон всё ещё давал ей силы, она пока так и не научилась обходиться без проводника, становясь без него абсолютно беспомощной. Изначальная затея попробовать сбежать в пути с треском провалилась.
– Что происходит? ― стало окончательно худо, когда среди накрывшего её шёпота и стремительно собирающей толпы раздался до боли знакомый голос. У него фишка такая ― появляться в самый неподходящий момент?
– Сохраняйте спокойствие, сэр, ― попытался успокоить его один из офицеров, но Джек упорно прорывался к карете.
– В чём её обвиняют?
– В колдовстве.
На несколько секунд Картера парализовал ступор. Кэтрин не смотрела на него, пряча глаза. Стыдилась и страшилась наткнуться на презрение.
– Что за чушь? ― однако услышала она, пусть и неуверенное.
– Нет, господин Картер, не ошибка, ― от победоносных интонаций самодовольного Рейна стискивались кулаки. ― Мы нашли неопровержимые доказательства.
– Сэр, если вы не успокоитесь, нам придётся арестовать и вас. За нарушение общественного порядка, ― пригрозили попытавшемуся кинуться на Томпсона Джеку.
– Да это же он всё подстроил, ― закричал Джек. ― Вы не видите его ушлую физиономию?
– Сэр, последнее предупреждение.
Дальше Кэтрин уже не знала, что происходило. Её всё-таки затолкали в карету. Едва дверь с обратной стороны заперлась, транспорт пришёл в движение, увозя её прочь.
Сердце бешено клокотало, а руки нервно трясло, пришлось заставить себя успокоиться. Нужно как-то выбираться из передряги, только как? По сути, она осталась без волшебства. Выход искался, но безуспешно. Если он и существовал, лично Кэт его пока не видела.
***
Послышался надсадный скрип несмазанных петель, а следом лязг открывающейся решетки. Её, не церемонясь, швырнули на каменный пол темницы. Мешок с головы, который надели на неё едва карета затормозила, она стягивала уже сама.
– И зачем? ― пробурчала она, пытаясь присесть, но с оковами это оказалось не очень сподручно.
– Для перестраховки.
– И что теперь со мной будет?
– Сначала предадут суду, потом казнят. Не рассчитывай на иной финал. Ведьмам смерть, ― бросили ей сопровождающие и, заперев темницу, ушли. Камера крошечная, три кирпичные стены без окна, а вместо четвёртой решётка, из которой виднелся почти не освещающийся узкий проход. Судя по влажности и прохладе ― её засунули куда-то в подвалы.
– А обед когда? Я голодная, ― немного выждав, бросила она в пустоту.
– Заткнись, или вставим тебе кляп, ― отозвались где-то совсем близко. Ага, значит охрана есть. Плохо.
Капец, влипла. И сколько ей тут сидеть? Сомнительно, что дело по поводу ведьмы будут мусолить долго. Нет, она ― новость гораздо важнее и интереснее, а значит, её участь определится в ближайшие несколько дней.
Кэтрин снова осмотрелась. Ни койки, ни прохудившегося матраса, спать придётся на полу. Да, собственно, какая разница где, если всё равно скоро умирать?
– Прости бабуль, что подвела, ― откинувшись спиной на ледяную стену, прошептала она. ― Кто ж знал, что преемница окажется такой безалаберной. Все усилия напрасны. А ведь ты предупреждала: плен, разочарование. Все сбывается. Чёртовы карты!
Она долго так сидела, даже поплакала, жалея себя, пока моральное истощение и нервы не заставили провалиться в беспокойный сон, из которого её рывком вывел противный лязг. Как будто по школьной доске скребли ногтем. Кэт распахнула глаза и увидела улыбающегося Рейна, сидевшего с другой стороны решётки. Противный звук издавал он, водя ключом по проржавевшим прутьям.
– Проснулись, наконец. Надо же, вы ещё и умудряетесь сладко спать, ― его ликованию не было предела.
– Рада, что смогла осчастливить вас.
– Ещё как. Даже не представляете, как ваша казнь поможет моему карьерному росту.
– Очень рада.
– Интересно, родители моей благоверной знали, кого приютили? ― ехидно поинтересовался Томпсон.
Кэтрин испуганно встрепенулась.
– Не знали. Они проверяли меня.
– Точно? Просто если бы их признали соучастниками, мне это было бы только на руку. Тогда я смогу с лицом полным благородства просить аннулировать наш брак. И ни одна живая душа меня бы не осудила.
– Какая же вы дрянь, Рейн.
– Я ― дрянь? Нет, дорогая. Это вы дрянь! Отродье, чудовище. Такие, как вы не должны жить на свете.
– Нам стоит болтаться на одном суку. Я могу подвинуться, как идейка?
Рейн брезгливо поморщился.
– Я рядом с вами? Упаси, Господи. А вот ваш приятель составил бы вам отличную компанию. Я тут навёл справки и знаете? Есть где разгуляться. Его деятельность настолько мутная, что хватит не на один смертный приговор.
По её спине пробежал липкий холодок, и вовсе не от исходящего от сырых стен холода.
– Не трогайте его. Он тоже ничего не знал. По неведению защищал меня.
– Неведение не освобождает от ответственности. Но с ним мы разберёмся позднее, сперва закончим с вами. И с чего, позвольте спросить, вы уверены, что отделаетесь так просто? Всего лишь виселица? Нет, дорогая. Я сделаю всё, чтобы судья принял решение в пользу самого ужасного, самого болезненного наказания. Такого, что доставит вам самые мучительные из возможных страданий.
– Какое бы наказание не было, рядышком всё равно всегда найдется местечко для вас. Я настаиваю.
Томпсон, покачав головой, поднялся с корточек, на которых всё это время сидел.
– Никакого раскаяния. Ваш язычок режет как лезвие даже сейчас, когда ваша судьба висит на волоске. Странный подход, другие начинали каяться и просить о пощаде, едва оказывались в кандалах, но вы…
Кажется, он и правда надеялся, что она станет унижаться и умолять о снисхождении. Вероятно, для этого и пришёл, намереваясь в полной мере насладиться триумфом. Вот только Кэтрин лучше умрёт в агонии, чем доставит ему такое удовольствие. Нет. Никогда этому не бывать.
– Мы закончили? Я хотела бы ещё вздремнуть, ― наигранно зевая, равнодушно поинтересовалась она.
В ответ её лишь окинули презрительным взором и удалились. Кэт снова осталась одна. В замкнутом помещении сложно было определить время, но ужин ещё не подавали. А будет ли он? Или её решили сначала поморить голодом?
Потянулись томительные часы ожидания…
Глава восьмая. Преподобный Мэйзер
Еду ей всё-таки давали. Подсовывали в отверстие как шавке, и такую, что впору было самолично объявить голодовку. Первые заходы Кэтрин брезгливо отпинывала мерзкую жижу и черствый хлеб, но долго не продержалась. Без хоть какой-то подпитки организм слабел и вот уже она, давясь, грызла каменный ломоть, едва сдерживая рвотные позывы.
Еда стала и ориентиром. Если предположить, что её приносили три раза в день, то выходило, что мается в темнице она третьи сутки. Время смазывалось, превращаясь в кляксу и это было хуже всего. Отрезанность от мира, неведение, отсутствие солнечного света ― всё это разъедало изнутри сильнее, чем осознание неизбежного конца.
Кэт тщетно искала пути спасения, но не находила их. Лишившись медальона, она лишилась и доступа к большей части своих способностей. То есть магия-то в ней по-прежнему жила, она чувствовала её шепот, но применить в элементарнейшей форме не могла.
Вот где снова вспомнились наставления прабабки о том, что теоретические знания бесполезны без практической составляющей. Права она была, сотню раз права. Какой теперь прок от рун и заклинаний, которые Кэтрин заучивала до посинения? Нужно было ставить упор на совсем другом.
Дура. Надо было уехать отсюда сразу, отправиться на поиски портрета, а она вместо этого… Хотелось рвать на себе волосы, но… Это всё равно бы не помогло. Поэтому всё что она могла, сидеть, сжавшись в комок, и думать. Сбежать. Как ей сбежать? И если она сумеет это сделать, не навлечёт ли это беду на других?
На Сару, которая виновата лишь в том, что была слишком добра к чужаку. На Джека, который попал в западню из-за её недомолвок. И снова была права Кирса: ведьмин удел ― одиночество. Не столько ради себя, сколько ради безопасности всех, кто был вхож в её круг общения…
– Кэтрин… ― позвали её нежно знакомый голос. Всё, она окончательно сошла с ума, раз ей уже слышится голос Картера. Или не слышится?
Оторвав голову от плена рук, она недоверчиво вскинула глаза… не поверила им. По другую сторону, там, где не так давно насмехался Рейн, действительно стоял Джек.
– Вы тоже волшебник? Умеете просачиваться сквозь стены? ― поднявшись на ноги, слабо улыбнулась она. На большее её не хватало, но, боже, как же она была рада видеть его.
– Лучше. У меня есть деньги. Подкупил охрану. Как вы?
Та в ответ прогремела кандалами, уже давно натёршими ей запястья до крови. Снимать их никто не торопился. В них же она ходила в туалет. В ведро, которое услужливо швырнули ей после многочисленных требований. Жалкое зрелище.
– Как? Ну… холодновато, кормят отвратно, банные процедуры не предусмотрены. А так вполне ничего. Правда скучно, газетку чтоль кто-нибудь принёс бы.
– Вы не теряете чувства юмора.
– Приговорённая к смерти, в конце концов, имеет право на последнее желание.
– Вас не казнят.
– Господин Томпсон меня давеча навещал, заверял в обратном. Но что важнее ― дал недвусмысленно понять, ― она прильнула к прутьям, понижая голос. ― На вас у него тоже заточен зуб. Уезжайте. Прямо сегодня. И больше никогда не возвращайтесь в Салем.
– Я его не боюсь.
– Джек, не совершайте моих ошибок, ― такое ощущение, что вместе с силами прабабки в неё перекочевала и её философия. ― Я тоже отнеслась слишком легкомысленно к его угрозам.
– Он провокатор, но не палач. Если бы только можно было доказать, что это он подставил вас…
– Джек, ― перебила его Кэтрин. ― Вы должны знать, чтобы избежать дальнейшего недопонимания: Рейн Томпсон ничего мне не подбрасывал. Это мои вещи. ― воцарилась абсолютная тишина, прерываемая лишь стуком сердца самой Кэт. Она стояла, затаив дыхание, и ждала бури. Обвинений, ярости, презрения… чего угодно. Картер лишь внимательно смотрел на неё. ― И почему вы ещё здесь? Почему не убегаете в отвращении?
– Я знал, что что-то необъяснимое в вас есть, но даже подумать не мог… ― наконец, ответил он. ― А ведь мог бы и догадаться, когда вы сами однажды подняли тему о ведьмах.
– Как давно это было, да? Простите, что не призналась раньше. Это была не только моя тайна.
– Если вы… одна из них, разве вы не можете как-то освободиться? Сбежать?
– Я практикую меньше полугода. У меня есть знания, но опыта не достаёт. Рановато меня схватили. Ещё пару лет и уж тогда никакие кандалы меня бы не удержали. Так что вся эта "дьявольская страшная сила" сейчас совершенно бесполезна.
– Меньше полугода? Значит, когда мы встретились впервые…
– Тогда я ещё ничего не знала о себе. Меня призвала в этот век моя пра-пра-пра… сколько-то там раз бабка. И сделала своей ученицей, чтобы передать дар.
– В этот век?
– Это не моё время. Я старше вас, Джек, на несколько сотен лет.
Картер молчал. Переваривал, видимо. И было что. На него только что обрушилась разом вся та информация, что самой Кэт доставалась по крупице.
– Что ж, скажу, что вы неплохо сохранились для своего возраста.
Его ирония вызывала у Кэтрин дикий смех.
– Считаете меня сумасшедшей, да?
– Нет. Я вам верю.
– Тогда почему не уходите?
– А должен?
– Я лгала вам. Я лгала всем, за что скоро меня выставят на всеобщее обозрение и прилюдно казнят. Полагаю, это веский довод держаться от меня подальше.
– Вас не казнят.
– Если честно, мне уже всё равно. Даже стало интересно: вернётся ли моё тело после смерти в мой мир, или останется здесь. Хорошо бы вернулось, хоть похоронили бы по-человечески.
Потому что Салемским ведьмам была уготована лишь безымянная могила в неизвестной яме. Чтобы имена погибших стёрлись так же быстро, как истлели их останки. Не оставив после себя ни следа.
Кисть Джека, нырнув между прутьев решётки, ласково коснулась её щеки, вызывая такой спектр эмоционального раздрая, что ноги Кэтрин начали становиться ватными.
– Вы не умрёте. Ни здесь, ни где бы то ни было ещё. Даю слово.
– Вы мне ничего не должны. И уж тем более не должны никаких обещаний.
– А я обещаю.
– Лучше уезжайте.
– Только с вами.
В подвале послышались чьи-то шаги, и из коридорного поворота появился один из офицеров.
– Сэр, Ваше время вышло. Вы должны уйти, – обратился он к Джеку, пугливо озираясь. Видно, что боялся попасться. Возможно, уже и пожалел, что согласился на взятку.
– Это ещё не конец, Кэтрин, ― так, чтобы слышала только она, прошептал Джек и, кивнув охраннику, ушёл с ним.
***
Дело явно сдвинулось с мёртвой точки, потому что следующим утром… наверное, утром, пленницу ждало очередное свидание. На этот раз со священником. По такому случаю на неё снова нацепили мешок и сопроводили до маленькой коморки.
– Здравствуй, несчастное дитя, ― поздоровался с ней он, выгружая на деревянный стол из закромов своего чёрного одеяния библию, деревянный крест и четки. ― Меня зовут преподобный Коттон Мэзер. Я должен провести ряд испытаний, чтобы обличить тебя в колдовстве и неверности.
Кэтрин лишь равнодушно пожала плечами.
– Делайте, что хотите.
Преподобный взглянул на сопровождавший заключённую конвой.
– Вы будете присутствовать?
– Нам дан приказ держать её под присмотром.
– Это ни к чему, ― на пороге вырос Рейн. ― Я лично прослежу за ней. Это моё право как участника предстоящего процесса.
– Тебя только здесь не хватало, ― закатила глаза Кэтрин.
– Я тоже рад вас видеть, дорогая. Мы договорились? ― последнее уже было брошено офицерам, слегка озадачившимся. Дилемма. И приказ надо выполнять, и такому высокому по статусу человеку нельзя отказывать.
– Мы подождем снаружи, ― наконец, кивнули офицеры и вышли.
Преподобный Мэзер же тем временем подошёл к Кэтрин.
– Первое, что от вас необходимо ― зачитать вслух строки из Библии.
– Не буду.
– Вы так просто отказываетесь? ― преподобный искренне удивился. ― Вы понимаете, что от этого зависит ваше будущее?
– Более чем.
– Что ж, ― преподобный Мэйзер протянул ей деревянный крест. ― Поцелуйте распятие.
– А ботинки ваши не поцеловать? Не буду.
Томпсон ликовал, преподобный пребывал в шоке.
Логика проста: пуритане слепо верили, что ведьмы не могут касаться святых вещей. Но так же слепо они верили и в пользу чертополоха. На самом деле, благодаря подобной узколобости, Кэтрин имела все шансы пройти этот тест, но памятуя допросы с предыдущими пленницами в разгар Салемской инквизиции нисколько не сомневалась, что в конечном итоге это никак не поможет. Рейн этому поспособствует. А раз так, то какой смысл унижаться?
Преподобный Мэйзер продолжил свои причуды: посыпал на неё солью, которая якобы должна разоблачать "дьявола", поселившегося в теле ведьмы. К всеобщему великому огорчению дьяволу было лень что-то делать и в конвульсиях заключённая не забилась.
Тогда ей сунули маленький хрустальный флакон, попросив выпить. Здесь Кэтрин не стала выпендриваться и одним глотком осушила содержимое. О, а вот и чертополох. Тот же вязкий горький привкус, который она уже пробовала у Сары.
Когда никакой реакции не последовало и на "ведьминскую отраву", Рейн уже не на шутку начал разочаровываться. Но тут же воспрял духом, когда преподобный попросил снять с Кэт цепи, чтобы… раздеть.
– Не позволю, ― запротестовала Кэт.
– Это в ваших же интересах, дорогая, ― горя похотливым предвкушением Томпсон самолично готов был исполнить просьбу.
– Я сказала ― нет.
Преподобный притормозил назревающую вакханалию.
– Не нужно полностью. Оставив за дамой право на сохранение чести.
Рейн заметно расстроился, но расшнуровывал на ней шнуровку с воодушевлением. Верхние юбки и корсет были сняты, оставляя лишь нижнюю сорочку, но и её пришлось спустить, чтобы преподобный мог осмотреть женское тело на наличии "метки Сатаны". И такая нашлась. Небольшое родимое пятно на ребре.
Кэтрин так и стояла, придерживая спадающую с талии сорочку одной рукой, а второй прикрывая обнажённую грудь. Она изо всех сил старалась сохранить бесстрастный вид, но липкий взгляд Рейна заставлял всю передёрнутся.
– Считается, что ведьмины создания не боятся боли, а в их жилах не течет кровь, ― преподобный протёр какой-то жидкостью большую толстую иглу и склонился над родимый пятном, воткнув ту в неё едва ли на половину. От боли она хоть и дёрнулась, но, закусив губы, ни проронила ни звука.
Преподобный же спокойно вытащил окровавленную иглу и разрешил ей одеться.
– Ну что? Что вы скажете? ― нетерпеливо обратился к нему Томпсон.
– Скажу, что она прошла проверку почти по всем пунктам.
– Но ведь не по всем.
– Да, не по всем. Дитя… ― он обернулся к натягивающей на плечи сорочку Кэтрин. ― Быть может ты всё же зачитаешь молитву?
Несмотря на внешнюю "грубость" черт и острый крючковатый профиль, его голос был так мягок и… участлив, что внутри неё на мгновение блеснула вспышка надежды. А вдруг? Вот только…
– Я не помню её наизусть.
Вернее, не знала вообще. Религия в принципе никогда не занимала её.
– Но можешь прочесть из книги?
– Конечно.
Вот где она убила сразу двух зайцев: и к библии прикоснулась, не закричав от боли; и громко, без запинок прочла всё, что от неё требовалось. Хоть язык этого века заметно отличался от современного английского, она не сделала ни одной ошибки. В этом плане Кирса хорошо её подготовила.
– Замечательно. У меня больше нет вопросов, ― преподобный обратился к Рейну. ― Я предоставлю магистрату свой письменный отчёт сегодня же вечером. После чего они примут решение: дойдёт ли дело до суда.
– Но вы сами к чему склоняетесь? ― напрягся Томпсон, чувствуя что жертва вот-вот ускользнёт из-под его носа.
– Мой однозначный вердикт: эта девушка ― не ведьма. Вы сами всё видели, они прошла каждое из испытаний.
Рейн побелел. Наверное, если бы мог ― он бы ударил преподобного.
– Но как же? У неё нашли книги по ведовству и амулеты для черной магии!
– Эти улики как раз должны тщательно изучить в магистрате. Я же своё дело сделал и ответы получил.
– Я вас понял, преподобный, ― стиснув зубы, неохотно кивнул тот ему. ― Всего доброго.
– И вам, господин Томпсон, ― собрав вещи и проходя мимо Кэтрин, он не обделил и её вниманием. ― Желаю удачи, дитя.
– Спасибо.
Едва за ним закрылась дверь, Томпсон подлетел к ней, нависнув взбешённым коршуном.
– Не знаю как ты смогла обвести его вокруг пальца, но со мной этот фокус не выйдет, ― зашипел он, но замолк когда вернулись конвоиры, чтобы сопроводить её обратно в камеру. При них адвокатишка решил не терять лица.
Зато Кэт, пока на её израненные раскрасневшиеся запястья вновь надевали кандалы, сверлила Рейна так пристально, что тому явно стало не по себе.
– Боитесь? Правильно делаете, ― усмехнулась она. ― Ваше же горе, окажись я и правда той, кем вы пытаетесь меня выставить.
Мелькнувшая гримаса страха стала для неё наградой и приятным воспоминанием на следующие несколько дней, в которых она вновь оказалась отрезана от людей и жизни в давящих сводах своего карцера.
***
Официальный судебный процесс назначили лишь через неделю после ареста. Неделя одиночества, сна на холодных камнях и лютых сквозняков. Не удивительно, что многие заключённые даже не доживали до вынесения вердикта. Их здоровье просто не выдерживало таких условий.
Крепкий иммунитет Кэтрин её не подвёл, но такая нагрузка все же сказалась на самочувствии и внешнем виде. Она заметно схуднула и ослабла. Под глазами залегли мешки, лицо осунулось. За несколько дней она словно постарела на десяток лет.