Глава двадцать девятая. Год спустя
Мария, пыхтя и морщась от стреляющей боли в пояснице, которая не унималась уже больше месяца, увалилась на диван перед телевизором. Яков прилёг рядом, аккуратно положив голову жене на колени, приобняв за огромный выпуклый живот.
– Как там мой сынишка? Ау-у… Парень! Ну-ка, поздоровайся с папкой! – протяжно проворковал он, прислонив губы через мягкий халат к Машиному пупку.
– Тише, дорогой! – сказала Кривулина, – «Новости» начались.
Яков поднял голову и приготовился слушать. Маша уставилась в экран.
«Здравствуйте, дорогие Калининцы и гости нашего города», – начала выпуск диктор местного канала. «Сегодня годовщина страшной трагедии, которая произошла с нами в августе 2019-го. Мощное землетрясение буквально сравняло с землёй наш любимый город. Пожалуй, нет такой семьи, которую не затронула эта катастрофа. В городе и окрестностях почти не осталось ни одного целого дома. По последним данным стихия унесла жизни 3458 человек, наших земляков. Многих из них не удалось найти под завалами. Сегодня на заседании правительства области губернатор края, мэр города и члены правительства почтили их память минутой молчания. Свои соболезнования семьям погибших в землетрясении выразил президент России.
Со всей страны, а также из ближнего зарубежья в Калининск продолжают приезжать волонтёры и рабочие бригады для помощи в восстановлении инфраструктуры города. За прошедший год нам с помощью наших друзей удалось восстановить и отстроить заново более половины зданий, жилых домов, школ, больниц. Жизнь в Калининске постепенно налаживается, но память о пережитом ужасе и о безвременно ушедших наших согражданах останется с нами навечно. А сейчас давайте посмотрим репортаж моего коллеги Егора Ларионова с самой масштабной стройки, которая близится к завершению, и в которой задействованы тысячи специалистов, в том числе международного уровня. Речь идёт о новом жилищном комплексе «Новый век», включающем три десятка многоквартирных домов, школу с бассейном, спортивную площадку с футбольным полем, поликлинику и детский сад. Здравствуйте, Егор…»
Телевизор продолжал вещать, но Яков уже не слушал. Он утопал в мечтах о скором появлении на свет своего ребёнка. Какой же он счастливый! Судьба подарила ему второй шанс. И не где-нибудь, а здесь, в Солнечном мире. Где всё так прекрасно. Рядом любимая женщина. У него есть крыша над головой, и он при деле. Ещё бы! Мастерство каменщика, которым он владел в совершенстве, сейчас ценится. У него есть документы (получить их после произошедшей катастрофы было не сложно. Многим людям тогда пришлось получать новые паспорта и как-то легализоваться. Ведь после землетрясения несколько первых месяцев творился настоящий хаос). Он работает на стройке Калининской больницы, в которой трудится его жена. Правда, последние две недели дорабатывает и уходит в декретный отпуск. Осталось совсем немного и он увидит сына. Будет ли мальчик похож на Евраша? Наверное, нет. Ведь Сара была не похожа внешне на Марию. Но, впрочем, какая разница?
Яков отогнал от себя мысли о Саре, пусть его первая любовь останется в светлых воспоминаниях. Он обожал Машу не меньше, и в глубине души радовался, что человеку дана способность влюбляться не один раз. Как и начинать новую жизнь.
– Эх, Яш, – вздохнула Кривулина. На восьмом месяце беременности она невероятно расплылась и стала похожа на сдобную плюшку. Это её, по мнению мужа, красило.
– Что, милая? Спина ноет?
– Ноет, да я не о том вздыхаю. Про Бориса Владимировича вспомнила. С тех пор, как он на север уехал, ни одного письма не написал! А уже скоро год, как он нас покинул. И зачем ему это надо было? Будто в Калининске пациенты не такие, как в Норильске. Там ещё и экология ужасная. Да и скучаю я по нему… Ты уж прости за откровенность.
– Машенька, ну как же ему было остаться? Несчастен он тут был и одинок. Наверное, уехав, он думал, что забудет о своей любви. Излечит душевные раны.
– Ну какие раны? Кристина Максимовна замужем, и он об этом знал. Незачем было влюбляться. Да не верю я в это! Зорин всегда был ловеласом.
– Кем кем?
– Ловеласом. Это такой мужчина, который женщин меняет, как перчатки. Любвеобильный, но непостоянный. Разбивает, в общем, дамские сердца.
– Хм, я бы о нём такое не сказал. Я его таким обстоятельным, серьёзным запомнил.
– Яшенька, одно другому не мешает. Ты его плохо знал.
– Возможно. Но то, что он из-за Кристины уехал, это точно. Ему больно было, от того, что она с другим. А вот в моём мире… Бывшем…
– Дорогой, если ты сейчас начнёшь снова рассказывать, что у вас в подземном мире было можно легко влюбляться в других мужчин и женщин и это было нормально, то запомни раз и навсегда: здесь – не так! И я тебя не буду ни с кем делить, только попробуй влюбись в кого-нибудь!
– Что ты, милая! Я – однолюб. Мне кроме тебя никого не надо. Просто если б Кристина Бориса любила тоже, то она могла бы просто уйти к нему, спокойно попросив мужа её отпустить. И для Александра бы это было естественным процессом. Жена не виновата, что чувства к мужу прошли. Ну, это если б они жили в нашем подземном мире. С нашими обычаями, традициями…
– Яков, у нас нет такой традиции! Муж и жена должны любить друг друга, а не ходить туда-сюда к тем, к кому они страстью воспылали через годы семейной жизни! Это неправильно!
– Ладно, ладно, мой сладкий колобочек, успокойся.
– Ох, пойду электронную почту проверю, – сказала Маша, решив прервать дурацкий спор. Ну не могла она поверить в то, что Борис Зорин уехал работать на север лишь для того, чтоб убежать от несчастной любви. Хотя, это было бы так романтично…
Маша включила компьютер.
– Яшенька, милый! Иди скорее сюда! Письмо от Бориса Владимировича пришло! Наконец-то, весточку прислал.
– Ты как чувствовала, дорогая, – сказал Яков, подойдя к Марии сзади, и, наклонившись, уставился в монитор компьютера.
" Здравствуй, Мария!" – писал Зорин – «Извини, что долго не давал о себе знать. Здесь, на новом месте, так много работы, что прихожу домой порой за полночь и сразу валюсь спать. Кроме меня в больнице ещё три хирурга: один – шестидесятивосьмилетний мужчина, второй – очень милая хрупкая женщина пятидесяти шести лет, которая неделю ходит на работу, две недели болеет. Есть ещё один – у него проблемы с алкоголем. Через месяц меня назначили заведующим хирургическим отделением. Оно у нас на восемьдесят коек, и я, как ты понимаешь, тут почти один… Приходится пахать без выходных. Все твои письма, Маша, я получил. Спасибо, что не забываете. Рад за Якова, что он нашёл работу на стройке и стал востребованным каменщиком. И ты молодец, что переучилась на дерматолога. Зачем тебе эта хирургия? Вы ведь скоро станете родителями. Поздравляю! Ты, уверен, будешь самой лучшей мамой на свете! Мне иногда пишет Саша Руденко. Он ведь уже три месяца в Лондоне в языковом колледже учится. Пригласили по какой-то там программе по обмену студентами. Мне так жаль, что тогда никто так и не узнал о Сашкином подвиге. Ведь если б не его светлая голова, никогда бы нам не выбраться было из той передряги. И не нашли бы Катеньку. Скучаю я по нему. Уверен, наш вундеркинд ещё проявит себя! Я, кстати, зимой на месяц в Москву летал. Мои родители и семья брата там ведь так и осели после Калининской трагедии. Мне сделали три пластические операции, и моё лицо приобрело человеческий вид. Ты спрашивала, не женился ли я? Отвечу кратко: нет. Пока как-то не до этого. Очень хотелось бы мне посмотреть, каким стал сейчас Калининск. Скучаю, но приехать не могу. Не на кого оставить отделение. Всего вам доброго, друзья! Маша, желаю удачных и лёгких родов. Пиши мне по возможности и передавай всем привет!
Борис Зорин."
Мария откинулась на спинку стула и сказала:
– Слава Богу, отозвался наконец Борис Владимирович. Теперь я спокойна, что у него всё хорошо. Правда, работает на износ.
– Он и здесь так же работал. Он мастер своего дела.
– Ага, врач "от Бога" про таких говорят. Яков, и почему ты не разрешаешь написать Борису про Кристину? Про то, что у неё недавно сынишка родился?
– Ну зачем, милая? Ты же видишь, он в своём письме о ней ни разу не спросил. Забыть он хочет свою безответную любовь. У Кристины Максимовны своя жизнь, у него своя. Она с мужем счастлива.
– Ну, не знаю. Мне кажется, ему интересно было бы узнать… Хотя, ты прав. Незачем бередить старые душевные раны. По нему, уверена, все дамочки в новой больнице сохнут. Это же Зорин!
Мария встала и не торопясь направилась к дивану.
– Может прогуляемся? – предложил Яков жене.
– Не, Яш… Я полежу. Так спину ломит, да ещё ноги отекли. Изжога опять началась.
– Конечно, любимая. Я сейчас тебе водички принесу, – ответил Яков.
Он пошёл на кухню. Выглянул в окно и стал смотреть на синее небо, снова и снова мысленно благодаря его и свою судьбу, подарившую ему эту новую счастливую жизнь. Жизнь под солнечным светом.
Эпилог
Лала возлежала на белоснежных кружевных простынях, как настоящая королева. Она посматривала на сверкающие звёзды через полуоткрытое окно, из которого веяло ночной прохладой. На тумбочке возле кровати тускло сияло маленькое солнышко в обрамлении серебряных завитушек ночника. Она хорошо знала, что от неё требует хозяйка, милая женщина с волевым строгим взглядом, яркими пухлыми губами и пышным округлым телом. Лала давно привыкла к своему имени, которое означало звуки песни: "Ла-ла-ла". Так она пела раньше, когда не могла говорить словами. А теперь она умеет не только петь, но и разговаривать, как любимая хозяйка и её гости. Но она не подаст виду. Зачем? Зачем всем знать, что она говорящая? И так хорошо. Её все любят, кормят, одевают, ласкают… Ей приятна её счастливая жизнь, и ей ничего больше не надо. Пока, по крайней мере, не надо…
– Ну что, Василиса, показывай, где твой самородок, – сказал Андрей Николаевич, постоянный посетитель известного в нешироких кругах города учреждения для взрослых, под названием «Тайский массаж".
– Николаич, ты прям с ходу! Расслабься. Давно не виделись. По коньячку? – заверещала пышногрудая Василиса, владелица борделя. Мамка.
– Ну что ж… Тогда и девицу пригласи, познакомимся! – согласился бизнесмен Николаич.
– Ох, увидишь её – забалдеешь! Непростая она, Лалочка моя! Она – ну чистый бриллиант!
Андрей Николаевич откинулся на спинку кожаного дивана и ослабил галстук. Умеет же Василиса уговаривать. "Ха, чистый бриллиант! В притоне,» – усмехнулся он про себя, – «Поглядим".
Что-то действительно дрогнуло в душе у Андрея, статного тридцативосьмилетнего холостяка, избалованного жизнью в полном достатке и финансовой независимостью, и следующей из этого вседозволенности, и свободы нравов, когда в дверном проёме появилась она: молодая девушка небывалой, самобытной красоты. Со взглядом полным достоинства, и, в то же время, смирения и покорности. Этот взгляд иссиня чёрных миндалевидных глаз пронзил Андрея в самое нутро, но лишь на мгновение, а потом переместился куда-то вдаль выше его головы. Девушка со странным именем Лала подошла к столику, улыбнулось уголками рта и, кокетливо поправив курчавую прядь волос, упавшую на лоб, присела на противоположный край дивана. Она, казалось, ничего не ожидала от мужчины, и в то же время, будто прекрасно знала, чего ждать. Николаичу в этот момент почему-то захотелось именно что-то такое сделать или сказать, чтоб это оказалось не тем, чего ожидала Лала. Но он не представлял, что это такое может быть, и тупо смотрел на неё приоткрыв рот и ощущая неприятную и непривычную неловкость. Это не ускользнуло от всевидящей Василисы, и она не преминула подколоть старого клиента:
– Ну, права я была? Не одного тебя моя красавица с ума сводила! Ты коньячку-то прими, дорогой друг, прими.
– Э… А откуда у тебя эта девочка? Может её ищет кто?
– Андрей, мы сейчас в такое время живём… Уже больше года, как с ног на голову всё встало. Какая разница? Бедная девочка глухонемая. Может от стресса после нашего апокалипсиса прошлогоднего, может родню потеряла. А может с рождения. Кто знает? Да только хорошо ей тут у меня. Я ей как мать, понимаешь? И насильно её не держу, – проникновенно произнесла Василиса и, похоже, сама поверила в то, что она "ей как мать".
На следующее утро Андрей Николаевич ушёл из притона раньше семи утра. Он плохо спал из-за нахлынувших невесть откуда мыслей о своей беспутной жизни. И зачем он ходит к Василисе? Понятно зачем. У неё лучшие и проверенные девочки. И ведь не противна ему эта продажная однодневная "любовь". Вот и теперь, переспав с очередной девицей, пусть и красавицей, Лалой, он не испытал брезгливости и сожаления. Вымерли в нём эти чувства. Он шёл сюда за одним: снять сексуальное напряжение и весело провести время, почувствовать себя в очередной раз героем, эдаким мачо, от которого все балдеют и знают, что он и есть хозяин жизни.
Но этой ночью что-то случилось непоправимое: как-то осознал Андрей, что поступает неправильно. Нет, он вовсе не изменился, и конечно-же вряд ли бросит ходить к проституткам. Но как-то стало неуютно от мысли о том, что продаётся-то он сам! Раздаёт себя направо и налево, и уже вконец опустошён.
Он не без сожаления взглянул на спящую Лалу, подарившую ему немало приятных минут прошлой ночью, подивился её необычной чистой красоте. На мгновение ему стало интересно, а понравился ли он ей? "Идиот», – тут же обругал себя Андрей, тихонько вышел из комнаты и плотно закрыл дверь.