Глава двадцать пятая. Призрачные надежды
Зорин с компанией шёл уже три часа без перерыва. Ему не верилось, что всё происходит с ним. Глаза привыкли к темноте, свет фонариков даже немного мешал. Промозглый холод продирал, казалось до костей, хотя на улице в эту ночь стояла двадцати пятиградусная жара. Ноги шли чисто автоматически, Борис лишь опасался, что Кристина не выдержит и не сможет продолжать путь.
За время блуждания по подземным лабиринтам, он чего только не передумал. Но всё-таки в мозгу усталого Зорина роились три основные мысли: первая – о том, что подземные коммуникации – это такая бесконечная разветвлённая сеть каналов, траншей, туб и коридоров, что раньше он и представить себе не мог. Того, что под землёй расположен целый город. А ведь где-то дальше и глубже существовала подземная цивилизация на протяжении семи веков… В это трудно было поверить, но теперь Борис перестал сомневаться. Вторая мысль была о том (и она вселяла страх, поэтому он пытался игнорировать её и не развивать), что на них сейчас запросто могут напасть гигантские крысы, которые притаились где-то поблизости, и могут разорвать их на части. И третья мысль, которую Зорин так же гнал от себя, о том, что зря они затеяли этот поход, и их поиски тщетны. Они, трое взрослых здоровых людей, замёрзли и валятся с ног от усталости. А что взять с ребёнка? Допустим, девочка могла дойти до этого коллектора и даже залезть в него. А дальше-то что? Как далеко она могла уйти, даже имея немного воды и еды, тепло одетая? Уже сутки, получается, о ней ничего не известно. Но эту мысль он бы не высказал вслух, даже под страхом смертной казни.
Как далеко они зашли? Борис посмотрел на часы – пять утра. Он увидел, что Яков остановился, за ним остановилась Кристина.
– Что такое? – спросил он, подойдя ближе к Якову.
– Глядите, Махмудик устал.
Действительно. Махмуд, с виду всё тот же обычный человек, остановился. Он покрутил головой, встретившись стеклянным, ничего не выражающим взглядом с Борисом, который в темноте едва угадал блеск его зрачков. Друзья не знали, что делать. Первым нашёлся Яков. Он положил руки на плечи Махмуда и с усилием усадил его на землю, облокотив спиной о шершавую стену тоннеля, который, судя по Сашиной карте, с которой Яков часто сверялся, был длиной около ста метров и должен был закончиться тупиком.
Яков вытащил из своего рюкзака банку рыбных консервов и передал Борису, продолжая придерживать Махмуда за плечо. Тот достал нож и, попросив Кристину посетить ему, открыл её. Яков тут же вложил в руку Махмуда открытую банку, внимательно следя за ним.
Тот принялся тыкаться носом в банку, неуклюже вылавливая из неё куски рыбы ртом без помощи рук и торопливо заглатывая.
– Да… Процесс пошёл. Обратный, – проговорил Зорин.
– Что? – переспросила Кристина, которая сидела на земле напротив Махмуда и уже жевала кусок батона из своей сумки. Она отчётливо видела, как человек-бывший-крыса окунается лицом в узкую банку, издавая хлюпающие звуки.
– Процесс расчеловечивания пошёл, – ответил Борис, и все поняли о чём речь.
– Да он и раньше человеком не был, – добавил Яков, – хотя есть по-людски он худо-бедно научился.
– Вы это Маше скажите, – сказал Кристина. – Она так его защищает и любит.
– Машка у нас святая. Она всех любит, – сказал Зорин, оторвав последнюю повязку с левой части головы, которая болталась на одном кусочке пластыря.
– Нам всем надо подкрепиться, – сказал Яков, вынув из рюкзака припасы: полбуханки хлеба, пачку печенья и ломоть сыра, который даже сохранил форму и не растаял за время путешествия.
Минут пятнадцать все молчали, монотонно жуя и думая каждый о своём. Махмуд лёг на живот, подогнув под себя колени. Поза его выглядела неестественной. Глаза его были открыты, а Яков, в свою очередь, сидел с ним рядом, не сводя глаз ни на секунду.
– Надо сделать привал, посидеть недолго или поспать по очереди, пока этот отдыхает, – сказал Борис. Он пододвинулся к Кристине и обнял её. Она положила голову ему на плечо, от чего Зорину стало приятно. «Родная моя…», – подумал он с грустью.
– Я первый буду караульным, – предложил Яков. – Вас через полчаса разбужу.
– Ой, не знаю… Мне ни еда не лезет, ни сон не идёт. – сказала Кристина Максимовна. – Мне кажется, мы по кругу ходим! Вокруг одно и то же, всё какое-то одинаковое. Тоннели эти.
– Нет, Кристина, – сказал Яков, развернув карту и подсев к девушке, – вот, на карту посмотрите. Мы зашли вот тут. Двигались всё время на юго-запад. Вот здесь-вот низенький такой туннель был, он изогнутый был, а тут…
– Яков, не надо. Я всё равно ничего не понимаю по этой карте. Достаточно того, что ты знаешь, что мы движемся. Вот только надежда тает с каждой минутой, – сказала Кристина и уронила несколько слезинок.
– Милая, – сказал Борис, прижав её к себе. В тусклом свете одного горящего фонаря, стоящего на земле в центре полутораметровой траншеи, он не мог не заметить, что она дрожит. Ладонью вытер её слёзы и погладил по волосам. – Неужели мы так быстро сдадимся, а? Сейчас мы немного отдохнём и снова двинемся в путь. Мы уже, кстати недалеко от Клеевого завода, да, Яша?
– Да. Ещё бы на крыс раньше времени не напороться. А если уж встретимся с ними, только бы их было одна, две…
– А время-то идёт! – сказала Кристина, довольно громко всхлипнув. – Вот сколько он ещё так лежать будет? Может его как-то потормошить?
– Кристин, он ничего не понимает сам и нас не видит. Вспомни, Сашка объяснял, у него только карта местности перед глазами. Ни единой мысли, осознанной нет. Он как зомби. А отдохнуть надо и нам тоже, и погреться. Носки надо переодеть, как минимум, мои мокрые – сказал Борис.
– А смысл? Если вся обувь промокла, тут вода всюду.
– Кристина, нам надо беречь силы! И потише говорите! – прошептал Яков.
Все замолчали. Зорин прижал к себе любимую, сам устроившись на своей дорожной сумке, очень неудобно. Под Кристину он подложил рюкзак и запасную кофту-толстовку, взятую у Машиных соседей. Было холодно, но всё же сухо.
Вдруг послышался шорох. В мёртвой тишине подземелья он был таким явственным и чётким, что все четверо, в том числе Махмуд, встрепенулись. У Зорина по спине пробежал холодок, а сердце застучало в бешенном ритме. Так страшно ему не было даже тогда, когда на него напала крыса-мутант в сквере. Тогда он столкнулся со зверем лицом к лицу, и времени испугаться не было. А теперь… Это жуткое скрежетание… Оно исходило, казалось, от стен и от потолка. Яков прижал палец к губам. Этого никто не увидел. Тогда он шёпотом подозвал Бориса и указал на Махмуда, который теперь сидел на коленях, поставив руки перед собой на землю, словно сфинкс. Его голова была неподвижной, но он стал делать шумные вдохи, словно принюхиваясь. Борис сообразил, что Яков хочет придержать Махмуда, мало ли что. Зорин отогнал страх, что-то делать всегда лучше, чем просто бездействовать и находиться в оцепенении. Он шагнул к Махмуду и взял его за локоть.
– Что это за скрежет? Мне страшно, – прошептала Кристина, вскочив на ноги.
Яков приложил ухо к стенке тоннеля.
– Тш-ш-ш, тише. Это крысы бегут. Они там, в соседнем туннеле.
– К нам бегут?
– Нет. Вот, судя по карте, тот туннель параллельно идёт и с нашим не соединяется. Но нам, видно в ту же сторону придётся пойти… Давайте помолчим и подождём просто, – ответил Яков.
Все замерли. Через минуту леденящие душу звуку стихли. Зорин почувствовал, как напряглись мышцы на руке Махмуда, и сильнее сжал его локоть.
– Разволновался он, – прошептал Борис, – тоже учуял их.
– Что же делать? Я не могу больше ждать. Это пытка какая-то. Кажется, я вечность в этом подземелье, – прошептала Кристина. – Не представляю, Яков, как ты мог жить в таких условиях всю жизнь!
– Я теперь и сам с трудом представлю это. Но у нас было не совсем так. Был огонь, в который мы верили, как в божество! У нас…
– Да хватит вам! – перебил Борис. – Надо идти. Боюсь, как бы Махмудик нас не подвёл.
– Я знаю, что делать, – сказала Кристина. Она словно набралась решимости, видимо, осознав, наконец, что терять им нечего. Раз пришли сюда, надо действовать.
Девушка вытащила из кармана смятую Катенькину панамку и приблизилась к Махмуду. Она стала медленно водить ею перед его носом. Яков с Борисом светили фонариками, в свете которых было заметно, что парень-бывший-крыса мотает головой вслед за запахом, раздува ноздри.
– На! – сказала Кристина и кинула шапку дочери в руки парня.
Она ударилась о грудь Махмуда, который не мог видеть, но ловко подхватил вещь и стал нюхать её, пыхтя, как собака. Или как крыса? Все приготовились. Парень встал на ноги и пошёл.
Глава двадцать шестая. Близится час «икс»
Марию разбудил солнечный свет, пробившийся сквозь тёмные шторы к её глазам. Едва осознав, что проспала, она вскочила, как ошпаренная, и кинулась будить Сашу, свернувшегося калачиком на раскладушке.
– Санька! Вставай, Саш! Блин, что мы наделали! Проспали, Саш!
Мальчик открыл глаза, не сразу вспомнив, где находится. Он сморщился от боли, так как во сне отлежал оперированную руку, которая теперь словно огнём пылала.
– Ай…
– Саня! Господи! – только и вымолвила Маша и безвольно опустилась на ковёр, закрыв лицо ладонями. Она горько заплакала.
Мальчик подсел к ней и стал успокаивать.
– Не плачьте тёть Маш… Мы ни в чём не виноваты. Ну, с кем не бывает, проспали. Сейчас оденемся и сразу в полицию пойдём.
– Эх, Сашка! Не понимаешь ты ничего, ребёнок ещё. Я стольких людей подвела! И друзей наших. Вот где они сейчас? Вдруг их уже в живых не-е-ет… – плакала несчастная Кривулина. – А так, их Кристинин муж с полицейскими уже спас бы-ы-ы-ы… И маму твою тоже-е-е. Вон, смотри на сотовом десять пропущенных вызовов уже от неё! Зачем я вообще спать ложилась! Вот дура-то я-я-а-а.
– Про маму не волнуйтесь, я ей сейчас отзвонюсь!
– Ну так звони скорее! А то я совсем места себе не нахожу-у-у-у…
Сашка Руденко позвонил маме. Он торопливо объяснял ей, что с ним всё в порядке, что он скоро будет дома, а Борис Владимирович просто вышел в магазин, что они всю ночь играли в компьютер, и долго спали, и что-то ещё плёл. Маша слышала в трубке телефона, как Евгения Валерьевна кричала и плакала, и требовала к телефону кого-то из взрослых. Маше было адски стыдно, и она уже готова была взять трубку, чтоб что-то сказать Сашиной маме, но мальчик отстранил её. «Мама! Если ты продолжишь ругаться и кричать, то я вообще убегу отсюда, и ты меня не найдёшь! Жди меня дома через пару часов! Всё!» Такую речь громко и приказным тоном говорил Сашка своей бедной маме, в то время как трусиха Кривулина размазывала слёзы по щекам.
Теперь предстояло сделать самое главное: разыскать оперативника Земскова. Маша с потерянным видом ходила по комнате взад-вперёд, продолжая себя проклинать, а Сашка попросил есть.
– Ты что, Саня, какая еда?! Полпервого дня, надо спешить!
– У меня нет сил спешить, тёть Маш. Да и за десять минут ничего не изменится!
У Марии не оказалось готовой еды. И хлеба не было, весь забрали друзья… Ни яиц, ни масла… Ни молока. Пока Маша стояла в раздумьях перед пустым холодильником, Саша включил телевизор. Передавалось, не первый раз за день, сообщение с пометкой «молния». Оно транслировалось по всем каналам и было одинаковым:
«Граждане! Сегодня между 15.00 и 16.00 часами ожидается землетрясение, силой 5-6 баллов. Точную магнитуду предсказать невозможно. Поэтому, во избежание несчастных случаев в результате возможных обрушений зданий, убедительная просьба покинуть свои квартиры. Рекомендуется взять с собой всё необходимое. Документы, ценные вещи и прочее. Находиться в указанное время надлежит на открытых участках местности вдали от высотных зданий и линий электропередач. Всех детей необходимо вывести на улицу под присмотром взрослых! Граждане, будьте бдительны и осторожны. По прогнозам гидрометцентра землетрясение ожидается около 16.00 по местному времени».
Машу затрясло от страха и беспомощности, она снова собралась зайтись рыданиями, но Сашка Руденко, настоящий мужчина, не позволил.
– Ладно, не надо никакой еды, – сказал он, подойдя к Маше и захлопнув дверцу холодильника. – Бежим скорее!
Они выбежали из дома и быстро направились к полицейскому участку, находившемуся в квартале от частного сектора. На небе собрались густые тучи. На улице было много людей. Мария недоумевала, откуда они все взялись, ведь ещё вчера ни одной живой души не было видно за целый километр. От страха она потеряла способность здраво рассуждать. Хорошо, что Сашка был с ней и не давал ей окончательно сойти с ума от стресса и чувства вины за свою ошибку.
– Глядите, тёть Маш, люди-то все повылезли. То по домам сидели, боялись крыс, теперь вон от землетрясения спасаются. С сумками идут.
– А куда они идут-то не пойму? К вокзалу что ль? Так там перекрыто всё. Поезда уж несколько дней не ходят.
– Думаю, они к стадиону идут. Там открытое пространство как раз.
– А… Точно. И зданий нет никаких, только одноэтажные.
Люди шли быстрым шагом, кто-то тащил за руки детей. Сашка с Марией шли в обратную сторону, периодически сталкиваясь с кем-то. Никто на двух человек, направляющихся в обратную сторону, не обращал внимания. Над городом нависло не только бурое низкое небо, готовое вот-вот вылиться долгожданным дождём, которого не было почти месяц, и который теперь мало кого мог порадовать. В воздухе витал запах предстоящей катастрофы, неминуемой беды. Он ощущался настолько явственно, что последние жители Калининска, оставшиеся в городе, с тревожными мрачными лицами, навьюченные сумками и мешками без лишних разговоров торопливо двигались в сторону северо-западной части города. Они, люди, не сговариваясь решили, что там будет безопаснее переждать стихию. Сашка подумал, что где-то в толпе идёт его мама, наверное. Как он ошибался. Евгения Валерьевна в этот момент бегала по улицам города, сжимая в руках сумку с документами и прижав к груди сотовый, в поисках сына. Сашке стало жалко мать, но лишь на минуту. Вскоре его мысли переключились на полицейский Уазик, стоявший у обочины.
– Тёть Маш! Давайте к тем гаишникам подойдём. Так быстрее будет.
И правда. Полицейский в камуфляжной форме (может это был какой-то военный или спецназовец) сразу вышел, увидев приближающихся к машине молодых людей.
– Здравствуйте, – начала разговор Кривулина, голос которой дрожал и сбивался. – Нам срочно нужен Александр Земсков, начальник уголовного розыска. Где его найти, подскажите пожалуйста!
– Это мой товарищ, сослуживец. А вы кто такие?
– Мы его, ну как сказать…
– Нам известна информация о его жене и дочери! – сказал Сашка. Времени на разговоры не было.
У оперативника глаза на лоб полезли. Он не стал долго выяснять детали, набрал номер Земскова. Сказал пару слов. Потом повернулся к Маше и сказал:
– Срочно едем! Нельзя терять времени. Ребенка надо здесь оставить. Мальчик, где твои родители?
– Не знаю. Я тоже поеду!
– Ладно, залезайте в машину.
Когда Уазик тронулся, Кривулина посмотрела на часы. Было около часа дня. Время действительно бежало с бешенной скоростью.
– Откуда Вам известно о жене Саши? – спросил полицейский за рулём. Тот, с кем они разговаривали сидел справа.
– Это долго рассказывать.
– Ну что ж, ладно. Сейчас любая информация важна. Земсков Саня готов на любые меры, лишь бы узнать хоть что-то. А то как дочь его пропала, потом жена, он как с ума сошёл. Не ел, ни спал, бегал. Он так жёстко требовал от московского руководства, чтоб операцию отменили, что…
На этой фразе оперативник осёкся и покосился на Кривулину. Ясно. Он испугался, что проговорился. Маша с Сашей сразу это поняли. Санька решил «взять быка за рога» и выпалил оперативнику прям в ухо:
– Да продолжайте! Мы всё знаем. И про логово крыс, и про взрывчатку под клеевым заводом!
– Да, знаем, – добавила Маша, – ну так что там с Земсковым?
Оба полицейских чуть не присвистнули.
– Да откуда вы…
– Да ладно, Витёк, рассказывай! Всё равно уже терять нечего. Через три часа долбанёт, и неизвестно, останется ли от города что-то!
– Ладно, ребят. Раз вы в теме… Ну, в общем, Земсков яростно требовал от генерала прекратить операцию или перенести, ведь его дочь может быть под землёй. Он даже за грудки генерала схватил на военсовете вчера. Короче, отстранили его от дел. Вообще уволили из органов. Приказом. Чтоб не мешался. И домой выперли под конвоем. Он так метался, бедняга, кулаками махал… а потом дома обнаружил, что жены нет. Ни записки, ничего. Он понял, что она дочь искать отправилась. Сам карту схватил и ринулся из дома. Так его патруль выловил и домой доставил, он теперь опасен, типа того.
– Как жаль его, – сказала Маша.
– Будем надеяться, вы чем-то поможете нашему другу.
Муж Кристины Максимовны предстал перед ними вымученным, ссутулившимся, небритым. Со впалыми глазами. Левое веко ритмично подёргивалось, и все поняли, что человек на грани. Он проводил гостей в зал и прокашлявшись, спросил:
– Что вы знаете?
«Какое самообладание…» – подумала Маша и начала рассказывать.
Опуская ненужные и сложные детали, она передала смысл так: вчера Кристина, пребывая в стрессе от потери дочери, разыскала Бориса Зорина, своего давнего друга, который был у неё, Маши, в гостях со своим племянником Сашкой Руденко. Она рассказала о своей беде, и друзья – Борис, Яков и ещё один человек вызвались ей помочь и пойти на поиски в подземелье. Якобы, друзья Бориса Зорина – диггеры, то есть исследователи пещер, и у них есть карта подземных коммуникаций окрестностей Калининска. Вот как-то так…
– Это правда?! А почему я об этом узнал только сейчас? – зло спросил Александр, повысив голос, от чего Маша с Сашей вжали головы в плечи.
– Саня, не надо, – попытался успокоить его опер. Витёк.
– Так… Что вам ещё известно? – спросил строго Земсков, словно на допросе.
– Нам всё известно, – затараторил Сашка. Ему раньше не приходилось быть в таком обществе, очень хотелось выглядеть взрослым, важным и значительным. Хотелось участвовать в разговоре на равных со всеми. Он продолжал: – Про то, что подземелье заминировано, и чтоб уничтожить логово крыс-мутантов, их взорвут. От этого произойдёт землетрясение, которое может разрушить весь город! И всей этой операцией руководят спецслужбы из Москвы. Это всё делается тайно, чтоб никто не узнал, что город может погибнуть, если такое случится. Чтоб потом не обвиняли никого. Типа, землетрясение, и всё. Никто не виноват. Только люди итак обо всём догадываются!
Речь Сашки, к его огорчению, не произвела должного эффекта. Земсков, на которого мальчик смотрел, словно на всемогущего и самого строгого полицейского в мире, с которым шутки плохи, лишь взглянул в его сторону неодобрительно и обратился к Марии:
– Давайте, по существу. У нас ещё есть шанс найти Кристину и… (он сделал паузу) всех остальных. Вы помните, где они спустились в канализацию? Дайте-ка карту, ребят!
Все склонились над развёрнутой на журнальном столике картой. Маша растерялась. На неё устремился испепеляющий требовательный взгляд Земскова, отчего бедная Кривулина забыла даже то, что знала. В который раз выручил Сашка:
– Э… Она в картах не разбирается, – сказал мальчик, – я могу показать.
Вторая попытка Сашки стать нужным и полезным настоящим оперативникам, удалась. Трое взрослых здоровяков вместе с ним склонились над картой. Сначала они слушали мальчика, который в подробностях показывал и рассказывал о том, как и куда пошли Кристина с мужчинами, потом совещались, и даже несколько раз что-то у Саши спросили. От этого мальчуган испытал настоящее чувство гордости. Но в конец он удивил взрослых, когда вынул из кармана брюк свою собственную карту подземелий, составленную диггерами, и протянул Земскову со словами: «Возьмите мою карту! Она точнее».
– Хм, молодец. Спасибо, Саша! – ответил грозный Земсков, потрепав мальчика по волосам.
– А куда мы пойдём? Прям под землю? – спросил Сашка, внимательно глядя на оперативников.
– Сань, – ответил Земсков, – вот смотри. На карте всего три места, откуда можно выбраться наверх через коллекторы, в том случае, если они пошли на юг в сторону клейзавода. Раз, два и три. Крестиками обозначены. Они и на твоей карте есть. Мы не знаем, по каким траншеям они ходят. Как я понял, наугад идут. Более вероятно, что назад они вернутся тем же путём. Это не известно. Поэтому мы рассредоточимся. Виктор и Женя отправятся в пункт один и два, осмотрятся, может там коллекторы люками закрыты. Освободят выходы и спустятся вниз, пойдут вглубь, будут светить фонарями и звать их, чтоб легче было выбраться. Я пойду в пункт три. Тоже полезу вниз и стану подавать сигналы. Больше ничего мы сделать не сможем. Подвергать опасности всех я не могу.
– А я? – чуть не плача спросил Сашка.
– Ты? – Земсков задумался. – Тебе надо мать с отцом найти. Я сейчас товарищу позвоню, он тебе поможет. Попрошу, чтоб вместе с тобой на стадион шёл искать. Это всё! Выходим.
Маша с Сашей не посмели ослушаться Земскова и послушно вышли на улицу вслед за оперативниками. К подъезду уже подходил старший лейтенант полиции Шабаев, подчинённый Земскова, правда уже бывший. Он согласился взять под опеку Машу и Сашу, так как у самого Шабаева семьи не было, и он мог вполне позаботиться о ком-то другом по просьбе друга.
Саня с горечью подумал, что закончились его приключения. Но, делать было нечего. Он лишь бросил в спину уходящего к машине Земскова: «Удачи!» И совсем не ожидал, что тот повернётся и ответит: «Спасибо», как любой нормальный добрый человек.