Боги как боги

Экскурсовод помолчала, потрогала мочку уха, на миг задумавшись. Бог пикапа пожалел, что абсолютно не умеет влиять на метеоявления. К этому у него никогда не было склонности, да и учиться управлению погодой слишком долго. А как было бы кстати: проказливый бриз, то и дело приподнимающий край туники… Бризу пощёчину не залепят.

– И начнём мы с дара, отсутствие которого у людей «Лучшего из миров» сильнее всего бросается в глаза. Вы находитесь на кладбище, друзья мои. У кого-нибудь есть догадки, что это за место?

– Это такой склад? – неуверенно предположил художественно всклокоченный мажор. – Тут и скрижали какие-то с символами и лицами. Наверное, написано, чья ячейка, что там лежит.

Гид улыбнулась с тёплым снисхождением. Так улыбаются смышлёному ребёнку, щадя его иллюзии.

– Не совсем. Здесь, под землёй, лежат люди. Сюда их помещают после смерти.

– Странный вид досуга, – не понял бодрый старикан с пронзительно-зелёными глазами. – Поясните, пожалуйста, про смерть (смертю?).

Экскурсанты притихли. Видно, подобный вопрос вертелся на языке у каждого, но никому не хотелось показать своё невежество.

– Охотно. Мы, боги, существуем вечно, и принимаем это как должное. Но у несчастных обитателей этого мира количество отведённых им рассветов и закатов жёстко ограничено. Притом никто из них не знает, от чего и когда прекратит своё существование, будет ли это болезненно и будет ли что-то потом. Многие склонны верить в лучший мир, в существ, подобных нам, богам, которые по доброте душевной готовы приютить тех людей, что хорошо себя вели.

– Ещё чего, кому нужны нахлебники? Даже если они себя очень хорошо вели, – буркнул желтокожий бог и сфотографировал паутину в радужных каплях.

– Мифы о загробной жизни – это отдельный и долгий разговор. Мы коснёмся темы смерти только вскользь и немного с другого ракурса. Итак, креатор задумал этот мир следующим образом: человек, грубо говоря, состоит из двух частей, а именно видимой/ощутимой и невидимой/неощутимой, – начала лекцию экскурсовод. Статный мажор в позолоченных сандалиях до колена по привычке стал конспектировать. – Ощутимая часть живёт недолго и после смерти выглядит и пахнет неприятно. Поэтому с давних пор у людей принято избавляться от переставшей функционировать оболочки, как от любого мусора: сжигать, закапывать, отправлять по реке. Есть ещё другие способы, но не такие распространённые. Чтобы утилизация трупа не выглядела цинично, принято проводить красивые обряды прощания, говорить и думать о почившем самое лучшее, вкусно кушать за его упокоение, плакать о том, как будет плохо без него. Заметьте, все эти действия нужны только живым. Мёртвая оболочка отлично разложится без каких-либо ритуалов.

Пожилая богиня с короткой стрижкой поддёрнула тунику, опустилась перед узорчатым надгробием, пощупала искусственные цветы. Потом прижалась лбом к земле, чтобы посмотреть насквозь.

– Вы правы, видок у оболочки тот ещё. Ой, червячки! Гладенькие, – умилённо сказала туристка. – А вот колечко у этой дамы симпатичное.

– Можете взять как сувенир. Некоторые люди в этом мире так делают, – разрешила гид и продолжила: – Неизбежность конца и страх неизвестности заставляют человечков совершать разнообразные, часто странные поступки. Рисковать жизнью или трястись над ней, развратничать или во всём себя ограничивать, творить прекрасное или издеваться над ближними. Вот мы и нашли основную причину гармонии нашего мира и несовершенства этого. Кстати, вдумайтесь, какая горькая ирония в титуле «Лучший из миров».

Пожилая богиня отряхивала руки, победно улыбаясь. Она достала из могилы крупное кольцо с блестящими каменьями, отбросила белую фалангу в траву и отёрла свою добычу о подол. Теперь бог пикапа сокрушался, что у него нет способности видеть насквозь. Тогда держитесь, девочки, у вас не будет от меня секретов! Эх…

– Прошу за мной, – пригласила экскурсовод.

Группа проследовала по тропке вдоль надгробий. Пожилая любовалась обновкой, необщительный беспрестанно щёлкал вспышкой, прилизанный прокручивал очередную эротическую фантазию, мажористые обсуждали новомодное приложение.

Вскоре группа оказалась под изогнутым грязно-коричневым навесом, возле которого толклись невыспавшиеся людишки. Молчун немедленно сделал серию снимков этой живописной многофигурной композиции.

– Друзья мои, мы находимся на автобусной остановке. Кто хочет угадать, зачем мы здесь?

Желающих не нашлось.

– Ну что же вы, надо быть смелее. Ещё одна проблема жителей этого мира: они не умеют перемещаться мгновенно и без усилий. Я специально вела вас сюда пешком, а сейчас хочу продемонстрировать автобус в утренний час пик.

К остановке подкатило неуклюжее, пыхтящее и громыхающее чудище. Экскурсанты набились туда наравне с людьми и теперь вдыхали незабываемые ароматы, слушали искусную ругань, всем телом ощущали рельефность окружающих пассажиров. Ловелас, хоть и глаз не спускал с румяной богини-гида, всё равно не мог понять, откуда в её ловких пальцах оказался кошелёк. Красавица расплатилась за всех и продолжила вещать:

– Итак, не имея способности мгновенно перемещаться, люди вынуждены создавать различные неуклюжие приспособления. Встав с постели, когда спалось особенно сладко, они лезут в автобус, хотя толкаться в нём им противно, чтобы попасть на работу, которая бесконечно обрыдла. Все прелести транспорта вы уже испытываете на себе, а я пока что коснусь ещё двух важных вопросов.

Бог пикапа уже обозрел и оценил фигуры всех лиц женского полу, втиснувшихся в автобус. Теперь у него появилась свободная минутка, чтобы заметить: почти у всех пассажиров были вожделенные сенсорные телефоны. Надо будет попозже задать вопрос гиду.

– Зачем работать, если не хочешь? – звучно проговорила кудрявая богиня. – Ответ прост: человек, в отличие от нас с вами, не умеет сам производить общепринятую обменную единицу. Следовательно, чтобы покупать пищу, одежду, сотни нужных товаров (и тысячи вещей, без которых легко можно было бы обойтись, если бы не самолюбие), надо откуда-то брать средства. Поэтому требуется работа. Самая приятная часть дня у взрослого трудоспособного человека уходит на работу. Часто работа либо не обеспечивает нужного дохода, либо не приносит удовлетворения, либо вызывает некий дискомфорт, либо и то, и другое, и третье.

Зеленоглазый пожилой бог высвободил ногу, оттоптанную унылым засаленным мужчиной, и спросил:

– Но ведь они и так мало живут. Почему бы не найти работу, которая нравится?

Гид улыбнулась.

– Во-первых, не всякая работа, которая нравится, приносит средства, которые хочется. А во-вторых, многие даже не знают, чего им хочется. Не знают своих способностей. С самого рождения стартовые условия у людей очень и очень неравны. Кто-то здоров, кто-то умён, кто-то богат, кто-то талантлив. А кто-то наоборот. Порой отец и мать готовы заниматься ребёнком и развивать его способности, а порой им совершенно нет до него дела. А иногда родитель говорит: «Мой сын станет депутатом, потому что я когда-то мечтал, но не получилось». Ну и всё.

– Кто такой депутат? – вклинился студент.

– Это такая специализация из сферы развлечений, – ответила кудрявая богиня, отстраняясь от чьего-то угловатого пакета, истыкавшего ей бедро. – Таким образом, вот ещё два отличия от нашего мира: необходимость работать для получения средств к существованию и – для большинства – неудовлетворённость от способа получения этих средств. Теперь предлагаю как можно полнее прочувствовать безысходность человеческого бытия. Нам ещё три остановки ехать.

Следующей достопримечательностью была больница.

– Мало того, что люди живут в постоянном страхе смерти. Они, к тому же, настолько хрупки, что их очень легко к смерти приблизить, притом тысячами различных способов. Название «больница» происходит от слова «боль». Богам это чувство незнакомо, поэтому сейчас каждый экскурсант выберет наиболее плохо выглядящего пациента (чем больше в нём лишних отверстий и чем больше вокруг него странных устройств, тем лучше) и полчаса побудет в его шкуре. Это позволит вам острее ощутить подспудное послание креатора: «Наш мир прекрасен, мы совершенны, и нужно любить и ценить то, чем мы так щедро наделены». Через полчаса встречаемся возле регистратуры. Просьба не опаздывать: у нас по расписанию обед.

Бог пикапа сначала не стал заморачиваться доходягами, а примерил на себя тело симпатичной женщины-врача. Уединился, немного пошалил, поэкспериментировал. Потом с лёгким сожалением оставил даму в покое и решил пять минуток всё-таки посвятить боли. Интересно же. Выбрал хрипящего и сипящего старика, обвешанного прозрачными трубками. Заглянул внутрь и тут же вылетел с дикими глазами. Отряхнулся, выпрямился, спустился к регистратуре. Там толклась группа, не менее растерянная и будто пришибленная.

– Как вам боль? – нарочито беззаботно спросил ловелас.

Молчун с фотоаппаратом неоднозначно покрутил кистью, мол, так себе. Мажоры повели плечами, словно озябнув. Пожилая богиня расквохталась:

– Это возмутительно! Я буду жаловаться на жестокое обращение с человечками! Такому миру преступно было даровать бытие!

Экскурсовод понимающе покивала:

– Очень интенсивные впечатления, правда? Шедевр – он потому и шедевр: не только заставляет задуматься о жизни, но и вызывает сострадание, проводит зрителя через катарсис. Однако не стоит относиться к местным персонажам как к настоящим личностям. Вы же не бросаетесь спасать выдуманного героя, поплакав над трогательной главой романа? Идёмте, отведаем чего-нибудь из местной кухни.

В кафе быстрого питания мажоры жевали через силу.

– И как они это едят? – недоумевал тот, что в золотистых сандалиях до колена.

– С удовольствием, – отозвалась экскурсовод, уплетая картонный бургер за обе щеки. – Не забывайте: они не пробовали амброзии и нектара. А эта штука только сначала неедабельна, потом привыкаешь. Кстати, фастфудом, курением, пьянством, обновками и вообще почти чем угодно люди пытаются компенсировать многочисленные психологические травмы, полученные в детстве и юности. Но это тема для отдельной диссертации. Знаю пару богов-психологов, которые уже нашли здесь материал для научной работы.

Желтокожий мигом слопал свою порцию и заказал ещё. Пожилая богиня не притронулась к пище. Она только слегка покачивалась на высоком табурете, гладила блистающее каменьями кольцо и шептала: «Бедные мои, бедные». Муж поглядывал на неё с беспокойством.

После обеда группа погуляла по парку, полюбовалась ненасытными голубями, чахлыми липами, спящими на скамейках бродягами, щекастыми мамашами и слюнявыми чадами.

– Как они отваживаются заводить детей? – вопрошала пожилая богиня.

– Да, этот мир суров и беспощаден. В нём бывает больно, страшно, мерзко, – согласилась гид. – Но забудьте на миг о трагичности и несправедливости, вглядитесь в эти лица. Это существа, знающие, что такое счастье, и умеющие ценить то немногое, что им дано. Полезный урок для нас.

Зеленоглазый старикан приобнял супругу и улыбнулся пробегавшему мимо малышу. Жена его, ничуть не убеждённая, неотрывно смотрела на бомжа посреди вонючей лужи. Бомж бормотал во сне, трепетно прижимая к груди бутылку.

После парка посетили типичную квартиру. Экскурсовод ловко отперла дверь тоненькой проволочкой, сказала, что здесь так делают сплошь и рядом. Группа поизумлялась, как можно жить в такой тесной коробочке. Поизучала бытовые приборы. Каждый (кроме стриженой дамы) взял себе по сувенирчику. Бог пикапа нашёл долгожданный телефон.

– Значит, в наш мир телефоны попали отсюда? – спросил он, влюблённо рассматривая сокровище.

– Вы про финальную распродажу? На той распродаже они оказались по воле Хаоса Изначального. А Хаос Изначальный, похоже, питает нежные чувства к этому шедевру, видит в нём многое от себя. Вот и выплёвывает то фотоаппараты, то телефоны. Как бы предлагает нам приобщиться.

После квартиры (молчун утащил с собой огромный двухколёсный механизм, совершенно не представляя себе его назначение) отправились в торговый центр.

– На данном этапе торговые центры представляют собой основное развлечение человечков. Здесь они спускают средства на ненужные вещи, тратят время в бездумных занятиях и делают всё, чтобы забыть о неизбежном конце. Вот, кстати, магазин различных устройств для игнорирования и унижения ближних. – Гид указала на павильон, где были выставлены блестящие штуковины и играла радостная музыка. – С некоторыми вы уже знакомы. Вот эти шнурочки с мягкими бусинками на конце – чтобы никого не слышать. Вот телефоны, планшеты, компьютеры, телевизоры – это чтобы никого не видеть. Вот там – вещицы подороже, «покруче», «не для лохов», – это чтобы вызывать зависть и чувство неполноценности у окружающих.

Заинтересованные мажорики отдрейфовали в указанную секцию.

– Как видите, и здесь очень хорошо прописана тема бренности и суетности существования. Предлагаю зайти в отдел телевизоров. Немного посмотрим местные передачи. Враньё во всех формах – это излюбленный спорт человечков.

Группа вдоволь насладилась предвыборной агитацией и магазином на диване, региональными новостями и отрывком мыльной оперы. Студентики вернулись с довольными лицами. Оба прятали что-то за пазухой.

– Если не хотите привлекать к себе лишнего внимания, переместитесь с этими устройствами прямо к выходу из центра, – посоветовала кудрявая красавица. – Через пару минут мы тоже спустимся.

Молодые боги так и сделали. Когда группа воссоединилась, экскурсовод покачала головой:

– У нас совсем не осталось времени. Значит, в музей не пойдём. Ну ничего, на кладбище мы уже были.

Она задумалась, погладила мочку уха. Блеснула рыжина в кудрях.

– Ну что ж, давайте тогда отпущу вас в свободное плавание. Для тех, кому понравилась тема бессмысленных страданий, – милости прошу пройти на почту (это вон то низенькое здание) и попробовать встать к окошку вне очереди. Если предпочитаете побольше узнать о местных развлечениях, за углом есть подпольное казино, а рядом приторговывают наркотиками. Но чтобы ощутить их эффект, нужно в кого-нибудь вселиться. Подходящий вам субъект будет выглядеть как самый безнадёжный пациент больницы.

Молчун оценивающе посмотрел на бледного, панически озирающегося молодчика в тёплой куртке, несмотря на солнечный летний денёк.

– Если интересуетесь, что думают люди о высших существах, вроде нас, о чём самонадеянно просят, то пройдите до конца улицы, там будет храм. Акустика внутри замечательная, все мысли идеально слышны, особенно под центральным куполом. В общем, возможностей множество, на любой вкус, но лично я советую для начала вселиться в кого-нибудь. Рекомендую выбирать тех, у кого на лице смятение. Обычно от таких персонажей впечатления самые яркие.

Группа поблагодарила за экскурсию, расплатилась за фотоаппараты и разошлась по интересам. Желтокожий решил попробовать наркоманию, мажорики удалились к игровым автоматам. Прилизанный, поняв, что с гидом ему ничего не светит, увязался за проплывавшей мимо грациозной смуглянкой. Пожилая богиня утащила расстроенного мужа в родной мир, чтобы начать кампанию по защите прав человечков.

Экскурсовод проводила взглядом уходящих ценителей прекрасного. Облегчённо вздохнула, сняла натёршие сандалии и босиком прошла по газону до ларька с мороженым. Купила вафельный рожок с шоколадом, спустилась к небольшому прудику, села у воды. Развернула упаковку пышная кудрявая красавица, а откусил мороженое уже бледный рыжий парень. Подставив лицо мягким лучам, он решил: что-то в этом мире есть. Но на экскурсиях далеко не уедешь. Хоть и весело, конечно.

На противоположном берегу была детская площадка. Мальчонка в джинсовом комбинезоне старательно насыпал в формочку песок, приминал лопаткой, переворачивал и раз за разом штамповал одинаково страшненьких медвежат.

Рыжий бог-трикстер неторопливо доел рожок, наблюдая за маленьким тружеником. Потом стряхнул крошки с колен, вытер губы рукой. Хитро-хитро улыбнулся. У него только что родилась отличная бизнес-идея.

Надо только научиться копировать.

Новостишки и новости

В нектарной были привычные шум и многобожие. Компания деконтаминаторов отмечала очередную успешно оконченную смену, студентики скромно дебоширили, несколько знатоков оживлённо спорило о букетах, послевкусиях и прочей дребедени. В углу, повернувшись спиной к присутствующим, сидел пухлый, чернокудрый, в любой другой день очень обаятельный и улыбчивый бог.

Но не сегодня. Сегодня он не хотел ни с кем встречаться взглядом, бражничать и шутить. Вот уже довольно долго он нависал над огромной непочатой кружкой пенного нектара и таращился в пустоту перед собой, вообще ни о чём не думая. А это делало его совершенно незаметным для окружающих.

И почему же так взгрустнулось стремительно набирающему популярность Карри Лингу? Почему любимец богинь и по совместительству новый вестник вконец раскис? Почему не поигрывает примелькавшимся уже кадуцеем и не стреляет озорными карими глазами?

Очень просто: кризис жанра. Появившись на пороге нектарной, он размышлял очень громко и общедоступно – и заметно мешал общему веселью. Размышлял о том, что для вестника здесь совершенно нет работы. Ну снял несколько блестящих интервью. Ну побывал на амброзийно-нектарном заводе. Ну сделал научно-популярную передачу о том, как именно сильные эмоции преобразуются в облачные единицы, а облачные единицы – в стройматериалы, ткани, краски и прочие нужные вещи. И что, что, спрашивается, теперь?

Как быть вестником в мире, где ничего не происходит? Ничего глобального (естественно, в плоском-то мире), ничего остросоциального, ничего динамичного и будоражащего. Максимум, подерётся кто-нибудь – не всерьёз. Тут же помирятся за кружкой. И освещать такую потасовку – что бабские сплетни разносить (при всём уважении к присутствующим дамам). Это новостишки, а не новости.

В таком духе вестник мыслил на протяжении пары-тройки нешуточных порций нектара. Затем погрузился в апатию, что позволило задору и жизнелюбию вновь воцариться вокруг. За соседним столиком устроились уже тёпленькие боги, не слишком опрятные, зато очень разговорчивые.

– А помнишь этого, как его, бога безрассудного авантюризма? Ну того, губошлёпого? Губы вареником у него, помнишь? – спрашивал один, с венком из бело-зелёного плюща на голове и с маслеными глазками.

Взъерошенный одутловатый бог с крупным сизым носом долго-долго, отчётливо-отчётливо мотал головой. А первый, в венке, продолжал настаивать, сыпля новыми подробностями:

– Ну высокий такой. Да ты его знаешь! Жирком зарос, а так могутный паря. Глаза у него рыбьи такие ещё. Белобрысый. Вспомнил, ну?

Одутловатый упорно мотал головой, да так, что нектар из кружки плескал на стол. Подключился третий товарищ, слишком бойкий, несмотря на количество выпитого:

– Да ты помнишь! Мы ещё его брата, бога лени, всё на рыбалку пытались вытащить, а он не шёл. И на шашлык не шёл. И на симпозиум, хотя собирался.

Сизоносый отчаялся уложить в картину своего расцвеченного нектаром мира ещё и какого-то брата. На всякий случай кивнул, хлебнул, рыгнул и снова отчаянно замотал головой.

– Да забей, – устал объяснять украшенный плющом. – В общем, губошлёпый пропал.

– Как пропал? – удивился бойкий.

– Так же, как и прежний вестник, – слегка размазывая слова, ответствовал собеседник.

– А, губы-в-вареники! Конечно, п-помню! – очнулся, наконец, одутловатый. – Как п-пропал, ик?

– Так же, как и прежний вестник, – подсказал бойкий бог.

Чувствуя, что разговор пошёл по кругу, тот, что с венком и с маслеными глазками, решил внести ясность:

– Совсем пропал! Никто его не видел!

– Даже б-брат, ик? Который с нами на симпозиум не п-пошёл? – изумился сизоносый.

– Я говорю – никто, – раздражился рассказчик. – И что ты к брату прицепился?

– Как что? Его б-близнец п-пропал, а он и н-не чешется! – Помотал головой, на этот раз выражая неодобрение. – Да и обидно, ик: т-так его звали и на рыбалку, и на ш-шашлык. Гнилой этот б-бог лени, вот что я в-вам скажу.

Бойкий успел принести новый круг напитков, потому что терпеть не мог ждать, пока обслужат. Даже стол сам протёр.

– Так что там с вареником? – уточнил он, опасаясь, что пропустил что-то важное.

– П-пропал, так же, как и п-прежний вестник, ик, – любезно ответил сизоносый. Сделал исполинский глоток нектара и мягко положил голову на стол, едва оставив место для кружек товарищей и маленькой корзиночки с сухариками. Задремал с улыбкой на глянцевом лице. Взявшийся ниоткуда бог-официант споро уложил его в облачный кокон и отправил спать.

Теперь разговор пошёл куда живее. Карри Линг за соседним столиком все свои силы направлял на то, чтобы не думать, а только слушать.

– А при каких обстоятельствах пропал? – допытывался бойкий, теребя широченные брови.

– Никто не знает. Вечером был – на утро нет его. И знаешь, что самое интересное?

Венок съехал набок, и нетерпеливый бог заботливо поправил украшение собеседника.

«Что?» – вылетела у Карри Линга непокорная мысль. К счастью, вопрос бойкого бога прозвучал с ней одновременно, так что лишнего участника разговора не заметили.

– Что это ещё не всё. Пропала одна из богинь флоры. Страшненькая которая.

– Ну и ладно, всё равно страшненькая. И ныла постоянно. Что мало разнообразия в цветочках-лепесточках, что нет вдохновения для букетов, что хочет поэкспериментировать, создать хищные растения, а ей Совет по мироустройству запрещает.

Увенчанный плющом поперхнулся, откашлялся.

– Кхе! Так бог а-ван-тю-риз-ма тоже то и дело жаловался, что ему здесь скучно! И ещё несколько богов исчезло, из не слишком заметных, но вечно недовольных.

– Кто? – поинтересовался шустрый бровастый бог, всё больше наливаясь нектаром, говоря всё четчё и отрывистее.

– Компашка старичков, которые постоянно бузили, гульбища и попойки устраивали, дом Совета по ми-ро-ус-трой-ству разнесли. И Совет их потом на исправительные работы отправил, на производство облачных единиц, так что полвечности они не видны, не слышны были.

– Помню-помню, как же! – сказал бровастый, снова поправляя украшение на челе товарища.

– Ещё один, качок такой. Точно не знаю, чем занимался, ЗОЖем, кажется. Но уверен, что, если покопаться, у него тоже были ше-ро-хо-ва-то-сти с Советом.

Произносить длинные слова становилось всё труднее. Бог с маслеными глазами думал последовать примеру одутловатого друга и тоже прилечь. Вот тут, на полу должно быть довольно уютно.

Бровастый, не дожидаясь официанта, мухой метнулся к барной стойке, притащил пару довольно чистых облаков. Как любящий отец, мгновенно взбил облака, слепил из них кокон – анатомический гамак с высокими бортиками – и помог приятелю туда улечься. Залепил края, как у пельмешка, оставив проём для головы, и отправил кокон под высокий потолок нектарной, где уже покачивалось десятка два таких же отдыхальщиков, в том числе и сизоносый. Расплатился и, насвистывая, ушёл искать новых собеседников покрепче и новые сплетни позабористее.

Карри Линг сидел, сладостно обмирая, поглаживая краешек кружки, не позволяя крылатым мыслям разлетаться из головы во всеуслышание. Неужели в этом болоте всё-таки будут новости?

Энергично встал, бросил в приёмник на выходе горсть облачных единиц и, дыша полной грудью, направился навстречу большой журналистике.

Только для влюблённых

Прохаживаться по галереям было не в обычае бога-дельца, но следя за тенденциями рынка, он не мог пропустить открытия выставки. Среди всего этого высокого искусства прятались небывалые возможности для талантливого предпринимателя, надо было только их разглядеть. Как у всякого практичного существа, у бога-дельца была выработана непроизвольная зевота при виде высокоумного продукта, не сулящего никакой прибыли. А вот приближаясь к перспективной вещице, энергичный молодой бог ощущал непреодолимое желание потирать руки. Этот рефлекс был выработан эрами учёбы в Академии коммерции и управления.

Прогуливаясь быстрым уверенным шагом мимо жемчужин современного искусства, бросая отрывистые взгляды то направо, то налево, то вверх, то вниз, ловкий воротила наконец ощутил заветное щекочущее чувство. Та-ак. Где? Ближе, ближе… Ага!

Потирая крупные руки, он подошёл к перламутровому шару. Мирок поблёскивал то загадочно, то маняще, то многообещающе-томительно. Возле экспоната витал то лёгкий запах сахарной ваты, то аромат асфальта после дождя, то намёк на только что потушенную свечу. Звуки тоже сменялись без определённой логики: тоненький звон музыки ветров, потом далёкий гул водопада, потом мелодия из детской шкатулки с танцующей фигуркой на крышке. Дельцу надоело вслушиваться и внюхиваться, он принялся читать аннотацию.

«Ля-ля, тополя… только для влюблённых… уникальная атмосфера… все грани романтики…» Понятно. Автор этого мира явно надеялся найти бизнес-партнёра. Он выбрал потребительскую аудиторию весьма удачно; теперь надо проверить, насколько удачным оказалось исполнение. Если так себе, попробуем купить у него идею и заказать мир для влюблённых у проверенного мастера.

Смотреть на экспонат снаружи можно было бесплатно, но чтобы попасть внутрь, предлагалось внести не слишком крупную сумму сильных эмоций. Делец с удовольствием сгрузил в пасть приёмника немало раздражения, скопившегося за время общения с нерадивыми подрядчиками. Приёмник сыто заурчал, свернулся калачиком и лениво повёл изумрудным хвостом: мол, платёж прошёл. Молодой предприниматель почесал мохнатого за ушком, склонился над перламутровым миром и мягко перетёк на его таинственные просторы.

***

Пригласить любимую на открытие галереи оказалось замечательной идеей. Юный бог-стажёр прямо-таки сиял от ощущения полноты и совершенства мироздания. И самое главное, рядом с ней незачем это сияние прятать. Незачем притворяться кем-то другим. Незачем давить из себя слова, которые всегда так тяжело ему давались. Можно просто молчать и наслаждаться.

Был, правда, неловкий инцидент возле приёмника, упорно дёргавшего рубиновым хвостом в ответ на жалкие подачки двоих влюблённых. И бог-стажёр, и богиня-студентка были существами жизнерадостными, незамутнёнными, поэтому расхожей валютой малообеспеченные. Хорошие эмоции ведь не захочешь отдавать. Но всё же вместе удалось наскрести: у неё были угрызения совести (намедни отказалась помочь сокурснице с затыком по учёбе, убежала на свидание), у него были всякие фрустрации (не получалась одна хитрая загогулина, без которой производство амброзии встанет намертво).

Наконец, они оказались в волшебном, желанном мире – вдвоём.

***

Бурогубая богиня-искусствовед строго качала головой. Тёплый ветерок перебирал короткие жёсткие волосы, ноги терялись в высокой золотистой траве. «Какая банальщина», – составила критик своё бескомпромиссное мнение об этом жалком мирке. Потом решила всё-таки немного осмотреться. Из двух слов рецензию не составишь: читатели будут не в восторге.

Каким надо быть самонадеянным, чтобы с такой неоригинальной работой претендовать на первое место? А претендуют-то они все. Этот креатор цены себе не сложит.

План рецензии уже вырисовывался в голове. Брезгливо стряхивая крупных цветастых бабочек, доверчиво садившихся на острые плечи, богиня обдумывала фразы и пассажи. «Организован мир стандартно: шар с одним светилом, по параллелям разделён на сектора, плавно переходящие один в другой. Каждый сектор размером с небольшой парк. Набор развлечений для влюблённых не поражает оригинальностью: пастель, пастораль, туманы и закаты, звёзды и водопады, разрушенный город при полной луне, залитый солнцем луг для пикника, зона радуг и мыльных пузырей, зона обычного дождя, зона метеоритного дождя, зона бушующего моря…» Так, нельзя всё в одну кучу. На выходе возьму буклет, чтобы описать каждую зону в двух-трёх словах и ничего не забыть.

Надо отдать должное автору: создать бушующее море на пятачке размером с плевок непросто. Да и организовать ход светила так, чтобы на большей части мирка были либо закат, либо рассвет, либо ночь, тоже та ещё задачка. Возможно, светило движется рывками? Быстренько пробегает теневые зоны за время технического перерыва, чтобы они не переохлаждались? Спрошу у галериста.

Переходы от зоны к зоне, наверное, тоже заставили автора вспомнить всё, чему учили в Университете креаторства. Ведь водища из зоны ливня направляется строго в бушующее море в другом полушарии, а в прочие сектора не выплёскивается. Согласна, технические проблемы решены весьма изящно и не без выдумки. Но искусство – это не только техника.

Богиня-критик по широкой дуге обошла пасущегося единорога (который, вообще-то, не выказывал враждебных намерений). Скривилась, осматривая представленную панораму: сплошные штампы. Горы выше неба, слепящее сияние непокорённых вершин, дивные цветущие луга, воздух, насыщенный ароматами свежести, свободы, сладости. Жужжание и треск насекомых…

Единорог мягко ткнулся мордой в бедро зазевавшейся богини. Та отпрыгнула шагов на пять, покраснела вся, заозиралась, не видел ли кто. Единорог приветливо кивал и явно предлагал юной деве сесть, чтобы он мог уложить голову ей на колени.

«Иди отсюда, не пали меня!» – зашипела богиня-критик и поспешила удалиться. Горькое, худое лицо её от смущения казалось ещё более некрасивым.

Так уж повелось, что сотворённые (не рождённые) боги редко выходят симпатичными. Известная креатор-авангардистка, разочаровавшись в противоположном поле, создала дочку «для себя». Впрочем, натура ветреная, она быстро потеряла интерес к материнству и с головой ушла в свои дерзкие проекты. Девочка росла дикой, неухоженной, недолюбленной. Потом, став девушкой, поняла, что, ко всему прочему, она ещё и некрасивая. Пришлось эксцентрично одеваться, ярко краситься, обвешиваться кричащими аксессуарами вроде любимой кислотно-зелёной шали-сетки и «качать интеллект», как нынче модно говорить.

Шагая по деликатно шуршащему осеннему лесу, богиня-критик напрягала все душевные силы, чтобы сдержать беспричинные слёзы. Единорог незаметно плёлся позади. Всё-таки девы – редкие, сказочные существа. Уж если приласкать себя не даёт и голову на колени положить не позволяет, надо хотя бы издали полюбоваться, пока есть возможность.

***

Делец ощупывал, простукивал и измерял всё, что подлежало подобным проверкам. Он был бог-самородок, то есть появился ниоткуда сам по себе. Такое случается, естественно. Так было с Первобогом. Откуда бы развился весь мир, если бы Первобог не отделился от Хаоса Изначального?

Понятно, никто не любит ошеломительно красивых, атлетически сложённых, самоуверенных выскочек. Поэтому богу-предпринимателю пришлось побороться за место под светилом, потолкаться локтями, походить по головам. Он привык надеяться только на себя, всё делать сам, всё пробовать на зуб. Но сейчас он вымотался: целый день испытывал материалы этого мирка на прочность, проверял на достоверность все ощущения, предлагаемые автором проекта, принюхивался, прислушивался, приглядывался. Устал. Сел на краю обрыва, вдыхая густой запах джунглей, наслаждаясь феерическим закатом.