Воспитание любовью. Как стать для своих детей большим и сильным взрослым

Глава 5
Краткое изложение теории привязанности

О теории привязанности сейчас очень много пишут и говорят, но не всегда эта информация усваивается корректно.

Итак, что важно понимать и помнить:

1. Мы не можем выжить, если о нас не заботятся. Мы не можем выжить, если не отражаемся в глазах того, кому не все равно, что с нами происходит. Привязанность – это поиск и поддержание эмоционального контакта, связи и близости ребенка со значимым(и) взрослым(и). Мы все ищем контакт, мы ищем и хотим сохранить близость (не только в детстве, но и потом – во взрослом возрасте). Это наша базовая, основополагающая, витальная потребность, связанная с выживанием. Оставленный взрослыми младенчик умирает. И все мы каким-то непостижимым образом знаем уже с рождения: нет неравнодушных близких, нет заботы, нет привязанности – нам не жить.

2. Изучению привязанности были посвящены работы английского психиатра и психоаналитика Дж. Боулби (сер. XX в.). В них он говорил о том, что для психического здоровья ребенку нужны теплые, приносящие радость взаимоотношения с матерью (или человеком, ее заменяющим, то есть хотя бы с одним значимым взрослым). Ему нужны не только пища и уход, не только физическая, но и эмоциональная безопасность: именно она дает возможность справляться со страхами, а затем – регулировать эмоции, сохранять равновесие и преодолевать трудности в течение жизни.

3. Ощущение и переживание безопасности зависит от того, как о младенчике заботятся близкие взрослые (мама), как с ним разговаривают, что выражают при этом их лица, как к нему прикасаются, насколько естественны или «вымучены» эти движения, насколько ребенок может получить отклик, защиту и утешение каждый раз, когда это необходимо. Главное, что нужно маленькому человеку, – это присутствие, тепло и включенность неравнодушного взрослого, который откликается на его потребности и удовлетворяет их.

Как ребенок напитывается состоянием самоценности? «Я – ценный, когда близкие откликаются на мой зов, когда берут на ручки, гладят, качают и успокаивают, если я плачу. Я – ценный, когда со мной разговаривают, играют, дурачатся, шутят. Я – ценный, когда на меня смотрят с любовью, мне улыбаются, любуются мной. Когда я появляюсь – и мне рады. Я – ценный, когда меня не оставляют в одиночестве справляться с чувствами, которые сильны, непонятны, захлестывают. Я – ценный, когда близкие радуют меня чем-то вкусненьким или интересным. Когда внимательно относятся к тому, что для меня важно или чего я хочу, и объясняют, почему то или другое невозможно. Когда меня защищают, если я в силу возраста не могу чему-то или кому-то противостоять. Я – ценный, когда могу проявлять себя разным. И встречаться с твердым «нельзя», понимая, что за ограничениями стоят забота, неравнодушие и любовь».

4. Отношения привязанности – это такие отношения, при которых взрослый защищает, заботится, утешает, а ребенок принимает заботу, ждет помощи, доверяет. Отношения привязанности между мамой и малышом строятся на взаимной активности: ребенок ищет контакта (зовет, плачет, улыбается, тянет ручки), рассчитывая на внимание и поддержку, а мама эмоционально отзывается на него («я здесь, я рядом, я тебе помогу»).

5. «Система привязанности» активируется каждый раз, когда ребенок устал, ему плохо, больно или страшно. Когда нужна защита, чувство контакта, поддержка, утешение, успокоение – то есть в ситуациях тревоги, дискомфорта, стресса, опасности. Тогда ребенок ищет близости со взрослым (плачет и зовет, тянется, просится на ручки, бежит в объятия). Если контакт восстановлен, а малыш получает заботливый отклик, он расслабляется, чувствует покой и защищенность. Именно это – поддержка, послание «ты не один, тебе есть на кого опереться», утешение в ситуации небезопасности – создает необходимые условия для благополучного эмоционального и познавательного развития ребенка.

6. Достичь и сохранить эмоциональную связь со «своим взрослым», чтобы ощутить себя в безопасности, снизить стресс и страх – это и есть «поведение привязанности». Во взрослом возрасте в романтических отношениях мы хотим того же самого. Если любимый человек берет нас за руку, когда нам плохо, гласно или негласно сообщает «я здесь, ты не одна/один, вместе мы справимся», нам становится легче.

7. Максимальное чувство комфорта, защищенности и безопасности малыш ощущает тогда, когда заботящийся о нем взрослый:

а) чувствителен (чуток, сензитивен) к сигналам ребенка, умеет их видеть, адекватно понимать и отвечать на них в той форме, в которой младенчик способен принять;

б) предсказуем (то есть понятно, чего ребенку от него ждать);

в) постоянен и доступен, то есть никуда не исчезает надолго и откликается на зов. Этот постоянный взрослый (а не калейдоскоп сменяющихся людей, ухаживающих за малышом, к которым каждый раз нужно привыкать и адаптироваться) символизирует для ребенка незыблемость и безопасность окружающего мира.

8. Суть чуткости/чувствительности заключается в том, что мама откликается на сигналы, когда она нужна, и не навязывается, когда она не нужна (то есть не нависает над малышом в тревоге и гиперопеке). Таким образом, ребенок одновременно и получает опыт того, что к нему подойдут, его утешат, когда он нуждается, и развивает навыки автономности, самостоятельности и способность поддержать себя самому.

«Спокойствие, только спокойствие»: не на все свои сигналы ребенок получает адекватный отклик, и это нормально. Даже самые чувствительные взрослые понимают сигналы малыша через раз. Если ребенок базово может найти поддержку и утешение у значимого взрослого – уже хорошо и достаточно. Для гармоничного развития ребенку полезно также понемногу учиться утешать себя самостоятельно.

9. Отношения привязанности могут возникать не с одним взрослым, а с несколькими. Обычно это члены семьи, родственники и ближайшее окружение (няня, близкие друзья семьи). Люди, к которым малыш привык, он знает, что они его не бросят, накормят, подуют туда, где болит, обнимут и вытрут слезы, не дадут в обиду, успокоят, если страшно. На них можно положиться, а значит – расслабиться и безопасно расти.

10. Если в целом ребенок уверен, что его окружают люди, которые о нем позаботятся, он начинает воспринимать их как «надежную базу», от которой можно «оттолкнуться», повернуться лицом к внешнему миру и заняться его исследованием. Если в процессе этого исследования, он сталкивается с трудностями, неприятностями, опасностью, он может вернуться обратно за защитой и поддержкой. Вспомните, как трогательно малыш утыкается в вас, когда его кто-то напугал или обидел. Как важно ему почувствовать, что он не один, он в безопасности, что есть на свете человек, который за него, кто поцелует, погладит и успокоит. Восстановив силы рядом со своим взрослым и подзарядившись любовью, ребенок готов вновь познавать мир, развивать чувство уверенности и самостоятельности.

Я всегда говорю родителям на консультациях: самое главное, что нужно вашему ребенку (и не важно, сколько ему лет), – это ваш отклик и утешение в моменты стресса. Вам необязательно тут же «раздвигать тучи руками», бросаться решать проблемы, стараться сделать так, чтобы ребенок «не страдал» или напоминать ему о «я же говорил(а)!». Просто будьте рядом. Помогают и исцеляют не уговоры и не поучения. Исцеляет присутствие, сочувствие и контакт.́

♥ – Ну, и чего плакать? Сама идешь, под ноги не смотришь, вот и упала. Вставай.

Мой папа, мой самый лучший на свете, заботливый, включенный папа, который обожает возиться, кормить вкусностями, шутить, играть и гулять с Ульяной, вот так пытается научить ее быть внимательной и справляться с падениями. Сколько их еще будет в жизни.

– Пап, – вздыхаю я. – Не надо так говорить.

– А как надо? Я так тебе говорил в детстве (мол, ничего же страшного не случилось).

Я беру Ульяну на руки. Она горько плачет и утыкается мне в шею. Я глажу ее по спинке и тихо качаю.

– Ей больно, ей не нужны назидания. Ей нужно утешение. Просто утешение. И можно даже ничего не говорить.

Не прошло и полминуты, как Ульяна успокоилась, посмотрела на меня, улыбнулась, слезла с рук и опять побежала. Конечно, не разбирая дороги.

Когда ребенку больно (или плохо, или страшно), переживаний так много, и с ними так тяжело справляться в одиночку. Ребенок справится, конечно, куда деваться.

И папа мой так в детстве справлялся, и большинство из нас. У нас так мало опыта «разделения». Разделения своих переживаний с кем-то, кому не все равно.

Но когда в такой момент ребенок встречается с утешением, ему становится легче. Любые сложные чувства, будучи разделенными с кем-то, теряют свою огромную, затапливающую силу. А разделенная радость, наоборот, удваивается.

И во взрослом возрасте мы все так же нуждаемся в этом простом, человеческом отклике – ты не один, я рядом, я буду с тобой, раздели со мной свое «плохо».

И его станет намного меньше. И сразу появятся силы пережить его, не бояться, не чувствовать это темное, бездонное одиночество.

Получив много опыта поддержки, разделения своих чувств, ребенок вырастает в устойчивого взрослого, который может и поддержать себя, и поддержать и утешить других, в том числе когда сам становится родителем.

11. Каждый день с момента рождения малыш получает опыт того, как с ним общается ухаживающий взрослый. Это похоже на крохотные элементы мозаики. Обобщая этот опыт, привыкая и адаптируясь к поведению близких, ребенок уже к концу первого года жизни собирает из мозаичных крупинок картину. И, по выражению Дж. Боулби, формирует «внутреннюю рабочую модель привязанности» – то есть представления о себе и мире:

– какой мир (неотзывчивый / отзывчивый, непредсказуемый / предсказуемый, опасный / безопасный?),

– какой я (= какого отношения от мира я заслуживаю?)

По мере взросления он будет использовать эти представления, чтобы устанавливать отношения с другими людьми.

12. Взаимодействуя с близкими взрослыми, маленький ребенок постоянно «сканирует» их реакции и подмечает те моменты, когда контакт с ними становится теплее, лучше. Главный смысл системы привязанности – обеспечить безопасность: то есть как в сложившихся обстоятельствах, вот с такой мамой, какая есть, я, ребенок, могу чувствовать себя относительно защищенно, что мне для этого надо делать. Что могут дети уже к году (к году!)? Например, научившись играть с игрушками, сидеть, ползать и даже ходить, они могут всячески демонстрировать, что крайне беспомощны и ничего не могут сделать сами. Вот вообще ничего – ни игрушку в руки взять, ни к двери доползти, если нужно. Это они делают не из вредности. И не для того, чтобы «проманипулировать» взрослыми. Это их ответ на непредсказуемость близких. Так они стремятся «добыть» себе гарантированный отклик, необходимый для выживания. В других обстоятельствах дети могут «не замечать», игнорировать слишком громких и нависающих над ними родных, якобы не слыша того, что они говорят или просят. Это тоже самозащитная стратегия: не будешь откликаться, глядишь – немного отстанут от тебя, можно будет заняться тем, что интересно. Если взрослый постоянно погружен в себя и мало реагирует на истинные потребности ребенка, тот может добиваться включенности «капризами» и «трудным поведением». Или наоборот – заглядывать в глаза, заботиться и показывать воодушевление, тогда потеплевшая мама станет более отзывчивой.

13. Так через каждодневный опыт формируются различные стили (паттерны) привязанности (вы наверняка многое слышали или читали про эти стили). Они же являются «самозащитными стратегиями». Это определенная линия поведения, которая обеспечивает ребенку максимальную защиту в тех условиях, в которых он растет. Иными словами, малыш будет всеми силами стремиться «понять», как устроен мир конкретной семьи, куда он «попал», и делать все возможное, чтобы получить внимание и контакт, чтобы ему в нем было максимально безопасно, вырабатывая определенные стратегии поведения, которые будут его защищать. Все это говорит нам о том, какая мощнейшая эволюционная программа заложена в каждом малыше и какую огромную психическую работу он делает, адаптируясь к заботящемуся о нем взрослому, чтобы отношения с ним не прерывались, а сохранялись и развивались.

14. Если связь с мамой (другим значимым взрослым) оказывается под угрозой – мама воспринимается как отстраненная или она чем-то всерьез недовольна, – возникает стресс разлучения. Ребенок будет всеми силами стремиться восстановить контакт, пытаясь достучаться – заглядывать в глаза, звать, требовать, цепляться, капризничать, «истерить», «плохо» себя вести, делать то, что нельзя. Нам сложно, а порой даже невозможно увидеть в этом «безобразном поведении» протест против надвигающейся тучи, которая угрожает самым важным отношениям в мире. Когда ребенок в тревоге за связь со «своим» взрослым, он не может вообще ничего – ни упоенно играть, ни исследовать, проверяя на прочность, этот мир, ни учиться новому, ни общаться со сверстниками. Страх потери привязанности «разворачивает» его от себя и собственного развития, к той нити, которая связывает его с тем, без кого не выжить. Если контакт так и не удается восстановить, наступают отчаяние и депрессия как естественная реакция на утрату связи, а затем – отчуждение и обособление.

Вспомните случаи, когда с ребенком обращаются жестко, грубо, «наезжают» на него (возможно, и «за дело»), требуют подчинения, угрожают. Как он реагирует? Как меняется его поведение? Исправляется ли он? В большинстве случаев он пугается, замирает или начинает вести себя еще хуже – не слушается, рвет/портит вещи, огрызается, делает «назло». Трудно увидеть за этим «поведение привязанности», правда? Отчаяние от того, что «я плохой для тебя».

«Ты меня все так же любишь? Я могу на тебя положиться? Я достоин/достойна твоей любви?»

15. Говорить «у ребенка нарушения привязанности», «травма привязанности», «ребенок слабо привязан к родителям» неправильно. Ребенок будет формировать отношения привязанности В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ. Он будет подстраиваться и приспосабливаться, даже если заботящийся взрослый – не чуток, непредсказуем и не всегда доступен, даже если потребности малыша игнорируют или ими пренебрегают. Просто у всего есть цена. И эта цена приспособления к некачественной заботе, как отмечает ведущий отечественный специалист по привязанности Н. Плешкова, «будет проявляться в особенностях поведения, эмоциональной регуляции и отношениях с детьми и взрослыми».

16. Три самых известных стиля привязанности – избегающий (А), надежный (В) и тревожно-амбивалентный (С) были описаны ученицей автора теории привязанности Дж. Боулби Мэри Эйнсворт в книге «Паттерны привязанности». Ученицы Эйнсворт М. Мейн и Дж. Соломон дополнили систему А-В-С, выявив четвертый стиль – дезорганизованный (тип D). Еще одна ученица Эйнсворт П. Криттенден разработала более детальную концептуализацию, согласно которой сложные виды привязанности – это не дезорганизованный тип и не «нарушение привязанности» (это важно!), а способы ребенка адаптироваться к тем хронически небезопасным обстоятельствам (пренебрежения, насилия), в которых ему нужно как-то выживать.

17. Надежный стиль привязанности (В-стратегия) формируется, когда близкий взрослый проявляет чуткость и откликается на сигналы малыша, устанавливает с ним зрительный контакт, синхронизирует действия, ведет диалог, удовлетворяет потребности. Если я (малыш) интересно провожу с мамой время и знаю, что она отзовется и утешит, если вдруг что-то пойдет не так, мне спокойно. Я могу развиваться и расти, без опаски исследовать мир и погружаться в свои детские дела.

Во взрослой жизни человек с В-стратегией относится и к себе, и другим хорошо, считает и себя, и других ценными и достойными любви, может быть и близким, и отдельным. Гибок, любознателен, адаптивен и способен договариваться. Эмоционально устойчив, может управлять сильными эмоциями, неприятными переживаниями и не терять самообладание. Менее склонен к негативным интерпретациям других, может удерживать позитивный образ Я, когда что-то не ладится, обращаться за поддержкой к тем, кто может ее оказать. И в свою очередь служить опорой другим, когда те нуждаются в помощи, отзываясь эмпатией и заботой.

18. Избегающий стиль привязанности (А-стратегия) формируется, когда происходит следующее. Я (малыш) знаю, что есть люди, которые в целом обо мне заботятся. Но в ситуациях стресса я не могу рассчитывать на нужный мне отклик – меня не берут на ручки, дают не то, что мне надо. Если я плачу или капризничаю, мама (папа) раздражается, ругает, отталкивает, я остаюсь со своими чувствами один на один, мне не с кем их разделить. И тогда, чтобы оставаться с мамой (папой) в контакте – а ведь это самое главное для меня, – я учусь сдерживать эмоции, не плакать, не жаловаться, не показывать, что нуждаюсь. Не искать поддержки у мамы (папы), а подавлять тревогу и справляться со стрессом с помощью игрушек, утешать себя самостоятельно. Так я избегаю ситуаций, когда меня могли бы затопить эмоции и я уже не смогу сохранить контроль над собой, а утешения при этом не будет. Внутренняя дистанция помогает сохранять условную близость: я достаточно близко, чтобы быть в безопасности, но при этом достаточно далеко, чтобы не переполняться чувствами и не ощущать отвержения.

Во взрослой жизни люди с А-стратегией чаще подавляют переживания («эмоции должны быть под контролем»), избегают ситуаций чрезмерной близости, чтобы не «упасть» в уязвимость и состояние, когда ты не можешь справиться с чувствами. Они вообще отстраняются от уязвимости и в себе, и в других. Ведут себя ответственно, предсказуемо, деловито, могут казаться сдержанными, дистантными, холодными. Уверены, что надо полагаться только на себя. В ситуациях более травматичного детского опыта (явное пренебрежение потребностями, случаи насилия, хронически небезопасные обстоятельства) – искренне считают, что им «ничего не положено», «если другие ко мне плохо относятся, это правильно, я заслужил(а)». И чтобы получить тепло от другого, надо сначала позаботиться о нем. В еще более тяжелых случаях могут демонстрировать социальный и сексуальный промискуитет.

19. Тревожно-амбивалентный стиль привязанности (С-стратегия) формируется, если близкий взрослый недостаточно чувствителен к сигналам ребенка и непредсказуем в плане отклика: если я (малыш) зову, а мама то подходит, то ее не дозваться, мне непонятно почему. Она то очень внимательна ко мне, то не реагирует вообще, то взрывается, то потом опять слишком заботится, я не понимаю, почему так, можно ли на нее положиться, будет ли она рядом, если понадобится? Поэтому все время маму надо бдить. Если она еще не ушла, а я УЖЕ плачу – она точно будет рядом. А быть автономным и самостоятельным невыгодно: в какой-то момент оглянешься – а мамы нет, заплачешь, позовешь – а она может не подойти.

По опыту я (малыш) знаю: чтобы маму «включить», мне надо ей показать, что мне страшно или я вообще ничего не могу без нее сделать. Или я сильно-пресильно злюсь, ругаюсь, стучу кулачками, тогда мама подорвется, сделает, что мне надо, и утешит (но я при этом буду ее отталкивать и утешение не принимать). То есть мне надо показать ей не просто свою потребность, а преувеличенную, утрированную потребность. Не просто реакцию, а чрезмерную реакцию, аффект (сильную «взрывную» эмоцию). Только аффектом я могу добиться того, что мне нужно (а обычным зовом и обращением не могу). Так, контролируя маму своим страхом, недовольством, беспомощностью или злостью, я снижаю ее непредсказуемость, получаю внимание к своим нуждам, и мне (относительно) безопасно.

С-стратегия во взрослой жизни – это: я не могу позаботиться о себе самостоятельно, поэтому мне нужно вовлекать других, чтобы они обо мне позаботились. Я демонстрирую много чувств, чтобы повлиять на поведение других. Я демонстрирую злость, гневаюсь и обвиняю в проблемах других, чтобы добиться уступчивости. Я демонстрирую обиду, страх, некомпетентность, беспомощность или страдание, чтобы привлечь внимание к своему состоянию, тогда окружающие будут делать для меня то, что мне надо. Суть стратегии = сделать мир предсказуемым и заботящимся.

20. Дезорганизованный стиль привязанности (тип D) формируется у детей, чьими нуждами систематически пренебрегают, с которыми обращаются жестоко, которых запугивают, бьют, забывают покормить, сексуально используют, на которых почти не реагируют, а если реагируют, то агрессивно. Их родители сами находятся в огромной тревоге, депрессии или страдают личностными расстройствами. В таких обстоятельствах взрослый становится и источником какой-никакой заботы, и источником мощнейшего стресса и ужаса. И ребенок сталкивается с серьезной, длительной фрустрацией своей потребности в безопасности, что может привести к развитию эмоциональных, поведенческих и когнитивных нарушений. Во взрослой жизни таким людям очень сложно развивать отношения, особенно романтические. Они и стремятся к близости, и одновременно боятся ее, поэтому при сокращении дистанции могут эмоционально нападать на партнера, после того как сами делали шаги к сближению. Им вообще свойственны сильные, непредсказуемые эмоции и реакции.

21. На основе опыта первых значимых отношений со своими близкими, мы затем начинаем строить новые отношения в своей жизни – со сверстниками, другими взрослыми, в дальнейшем – партнерами. И в этот контакт мы будем привносить те знания о себе и мире, те ожидания, которые почерпнули в семье. Если наш опыт говорит нам, что нас услышат и отнесутся с вниманием, что рядом с близкими можно расслабиться и быть собой, мы будем вести себя открыто, подлинно, не бояться. Если мы постоянно сталкивались с тем, что нас как бы нет, наши потребности и чувства не важны, если нас часто обижали, то что мы будем ждать? Конечно, то, что и в новых отношениях нас не будут принимать в расчет, что общение/близость – это в принципе небезопасно и больно. И мы будем с этим внутренне соглашаться, ни на что не надеясь. Или ожидать удара и боли. Или заранее и преувеличенно предъявлять, отстаивать себя, стараясь утвердить свое право на то, чтобы нас замечали и относились с уважением.

♥ Случалось ли вам задаваться вопросом, почему люди остаются в отношениях, в которых им некомфортно, даже больно. В которых много неуважения, взаимных претензий, упреков и обид. Почему люди не отказываются, не выходят из них? Ведь, как кажется, вне таких отношений им будет лучше.

Знаете ответ?

Потому что это воспроизводит их детский опыт: встав перед выбором – быть одному или с тем, кто обижает, ребенок всегда выбирает того, кто обижает. Одиночество для ребенка – это отсутствие контакта, заботы, отсутствие обратной связи, подтверждения, что он есть, он существует. Одиночество – это смерть.

 

И один из главных уроков детства, который извлекает ребенок, это: лучше быть с кем-то, с кем у тебя отношения, даже если эти отношения болезненны.

Лучше переживать не самые приятные чувства, но хоть что-то переживать, что-то чувствовать.

Лучше иметь контакт хоть с кем-то, чем проваливаться в небытие.

Лучше «быть плохим», чем быть никем.

22. Пожалуйста, не пугайтесь, не думайте, что «все пропало», не ставьте себе и ребенку диагнозы. Важно видеть и отделять проявления различных чувств, которые мы все испытываем, от стратегии (генеральной линии поведения). А это зачастую доступно лишь специалисту. Кроме того, теория привязанности – всего лишь один из углов зрения. Привязанность не обеспечивает и не объясняет все. У человека помимо потребности в безопасности есть еще и другие потребности. Сложившийся в детстве стиль привязанности (он же – способ саморегуляции) – не вечный. Он может меняться в течение жизни в зависимости от различных событий, в том числе от того, с кем мы строим близкие отношения. То есть в отношениях с любящим, надежным, чутким партнером устоявшиеся ригидные стратегии саморегуляции могут трансформироваться в более гибкие и адаптивные. Так что жить будем.

23. И еще. В теории привязанности нет ни слова о том, что мама любой ценой должна быть неотлучно с ребенком, иначе случится «травма». Если мама маленького ребенка отлучается, главная задача – сделать так, чтобы рядом с малышом остался надежный близкий, которого ребенок знает. И с которым у него установлены «отношения привязанности».

Если малышу меньше трех лет, маме желательно не уезжать больше чем на 3 дня. Но. Если обстоятельства складываются иначе – можно в разлуке общаться с любимым сокровищем по видеосвязи, говорить слова любви, интересоваться его делами. И быть уверенной, что вашей связи и благополучию ребенка ничто не угрожает.

24. Кроме того, в теории привязанности нет ни слова о том, что нужно «посвятить себя ребенку» или положить жизнь на алтарь, чтобы дать ему «все самое лучшее». Желая добра ребенку, делайте так, чтобы было хорошо, комфортно и полезно и вам, и всей семье. Ваше состояние, ваш ресурс – основа всего. Дети – это конечно цветы жизни. Но не на могиле родителей.