Покинув крепостные ворота города, обоз направился на северо-восток, по пыльной, разбитой множеством копыт и колёс дороге, светлой лентой петлявшей между могучих стволов старых деревьев. Вдоль обочины редко можно было встретить молодую поросль или пучок пожухлой травы – всё объедали тягловые животные, десятки лет бредущие по этой дороге. По сторонам стояли лишь огромные старые деревья, словно колонны в храме. Высота и толщина не позволяли жадным пастям и топорам дровосеков отправить их в ненасытные брюха или костёр на привале.

Лес начинался сразу за городом и тянулся бесконечным сплошным покровом на юг, до подножия Пустынных гор, на север до побережья океана, на запад до Аллийских гор, словно крепостной стеной закрывавших плодородные земли Алмоста и княжества Ламор от наступления дебрей, и на восток до широкой водной глади Скаарра, отделявшей Вилленд – так называлось это царство леса – от лугов и пашен Альтамана и Альтаманской равнины.

Вилленд – чуть холмистая равнинная местность, покрытая густыми девственными лиственными лесами, под пологом которых обитали множество разнообразных животных и опасных хищников, а в укромных уголках прятались селения диких варваров. Когда-то давно они были более многочисленны и нападали на обозы, грабили и убивали купцов и путешественников, забирали животных и портили товары, смысла или ценности которых не понимали. Но после нескольких совместных рейдов военных отрядов Сумера и Альтамана, а также присоединившегося к ним позже Алмоста, когда светлолицые уничтожили десятки селений, расположенных недалеко от пути, погубив или уведя в плен тысячи варваров, набеги прекратились. Уцелевшие, устрашённые жестокостью и военным превосходством светлолицых, удалились в глубины Вилленда, а те, кто остался, предпочли мирную торговлю, основанную на обмене товара на товар, кровожадным набегам своих предков. Теперь купцам, путешествующим от Ваалда до Сумера или через Ламор до Алмоста, досаждали только мелкие шайки разбойников и грабителей с больших дорог, да ещё грозные горные бароны, которые взимали плату за проезд через их земли. Но те находились в Аллийских горах, поближе к цивилизованным странам. От грабителей же купцы защищались, нанимая специальную охрану или обучая собственных рабов.

Обоз, к которому присоединилась Шака, состоял из десяти больших крытых парусиной повозок, которые тянули вереницы круторогих горбатых мародских быков, запряженных попарно. На каждой повозке, рядом с возницей, сидел рослый сильный раб, вооружённый копьём и мечом. Дополнительно же купец нанял семерых воинов, во главе со старым опытным сержантом, покрытое шрамами тело которого говорило о немалом боевом опыте.

Порядок следования был таков: впереди, на расстоянии, примерно, полукема, двигался дозор из двух человек; во главе обоза ехало ещё два воина, за ними шли повозки, следом за которыми ехали купец – хозяин обоза, Шака и Аласдэр. Замыкал продвижение сержант с двумя воинами, охраняя тылы.

Когда девушке надоедало глотать поднятую колёсами пыль или плестись в хвосте медленно катящего обоза, она присоединялась к дозору или вообще уезжала вперёд, отыскивала удобное место для привала и поджидала обоз. Аласдэр, как верный пёс, ни на шаг не отставал от хозяйки, молча следуя за ней по пятам.

Иногда, когда по пути встречался глубокий ручей или небольшое лесное озеро, Шака съезжала с дороги, купалась, загорала, отдыхала, а потом догоняла обоз.

Господин Летис – хозяин повозок и владелец товаров, лишь укоризненно качал головой, глядя на безрассудство девушки. Он предупреждал, что она ведёт себя легкомысленно и неразумно, и рано или поздно попадёт в беду. Сержант Ход лишь презрительно косил на девушку выцветшим глазом, когда она галопом проскакивала мимо.

Вечерние посиделки у жаркого костра, неторопливые беседы с многоопытным Летисом, умевшим красиво и увлекательно рассказывать о случаях из своей многолетней походной жизни, завораживали девушку, очаровывали и увлекали. Она слушала, разинув рот, восхищаясь и ужасаясь, как ребёнок. Куда исчезли её сдержанность, мрачность, холодность? Сейчас Шака была совсем другой, не похожей на себя прежнюю, словно с переменой обстановки изменилась и её душа. Она стала весёлая, жизнерадостная, шаловливая и непосредственная, как ребёнок, которым никогда, по сути, не была. Её распирало какое-то необычное чувство, мир казался прекрасным и безобидным, а окружающие люди добрыми и приятными. Даже Аласдэр, которого она до сих пор держала на некотором расстоянии от себя, стал ей родным и близким, как брат. Она часто подшучивала над ним, невольно заигрывала и невинно флиртовала, то ли забыв, то ли не желая замечать, что Аласдэр не просто раб, а мужчина, к тому же, страстно обожающий свою госпожу. Её невинные шалости причиняли ему боль и страдания, которые с каждым днём всё труднее было скрывать.

Однажды, на пятый день путешествия (обоз находился, примерно, на полпути до Сумера, в самой дикой и глухой его части, и самой опасной, потому что в этих местах, обычно, скрывались шайки разбойников), Шака, заскучав от монотонного медленного покачивания в седле, пришпорила коня и, как обычно, умчалась вперёд. Аласдэр тут же сорвался следом. Обогнав дозорных, Шака, не сбавляя темпа, поскакала по дороге.

Когда они отъехали достаточно далеко от обоза, Аласдэр неожиданно догнал госпожу, протянул руку и схватил коня девушки за уздечку. Тот вскинул голову, недовольно заржал и сбавил ход.

– Что такое? – не рассердилась, а удивилась девушка. До сих пор раб не позволял себе ничего подобного.

– Остановитесь, госпожа… Слышите?

Они придержали коней, а затем и вовсе остановились. Девушка прислушалась, но ничего не услышала. Вокруг царила удивительная, несвойственная живому лесу тишина, нарушаемая лишь лёгким шелестом листьев.

– Я ничего не слышу… А ты?

– Вот именно… Я тоже ничего не слышу. Где пение птиц? Они беззаботно поют в безлюдных местах и замолкают лишь при появлении обоза. А сейчас вокруг стоит тишина, значит где-то поблизости есть много людей.

– Может, это мы вспугнули их?

– Нет, они пели там, где мы проезжали, только в этом месте тишина… Нам лучше вернуться, госпожа. Разве вы забыли предупреждение господина купца, что в этих местах часто встречаются разбойники?

Шака с сомнением посмотрела по сторонам и произнесла:

– Здесь так тихо и спокойно… Никого не видно… Но, может ты и прав. Ладно, возвращаемся…

Они повернули коней и поехали обратно. Но не успели проехать и десятка шагов, как с деревьев, словно листья под порывами шквального ветра, посыпались люди и окружили их тесным кольцом.

– Попались, тупицы! – воскликнул один из разбойников. – Куда это вы так торопились? Надо было ехать дальше без остановки. А теперь вам придётся спешиться и подождать с нами ваш обоз…

Аласдэр не стал ждать приказа, а выхватил меч и бросился на говорившего, посчитав его предводителем. Шака, не раздумывая, последовала его примеру.

По-видимому, разбойники не ожидали столь смелых и хладнокровных действий от юной девушки и её единственного спутника, потому что в первый момент растерялись, что дало возможность мечам решительной пары прорубить себе дорогу на волю. Оставив после себя несколько мёртвых и искалеченных, Шака и Аласдэр умчались прочь.

Промчавшись мимо дозорных и выкрикнув лишь одно слово «Засада!», Шака поскакала в конец обоза. Осадив взмыленного коня возле сержанта, показала окровавленный меч, который до сих пор сжимала в руке, и взволнованно произнесла:

– Впереди разбойники, человек пятнадцать… Тех что мы видели. Возможно, где-то прячутся ещё. Они напали на нас с деревьев. Мы убили несколько, но остальные настроены решительно.

Сержант окинул девушку недоверчивым взглядом.

– Вы сражались с пятнадцатью разбойниками, госпожа?

– Я сражалась с двумя, остальные просто смотрели. Они не ожидали, что этот меч служит мне не только для украшения… Как и вы, сержант, – холодно произнесла Шака. Куда сразу исчезла её беззаботность и весёлость? Пережив нападение, девушка сразу подобралась и стала прежней Шакой – жёсткой, холодной, расчётливой.

Слова девушки прервал тревожный свист, долетевший от головы колонны. сержант пришпорил коня и ускакал вперёд. Вскоре оттуда донёсся звон стали и лошадиное ржание. Обоз остановился. Впереди закипел бой. Шаку так и подмывало броситься туда и принять в нём участие.

Внезапно среди деревьев замелькали люди и обоз окружили разбойники. Перед девушкой появился разбойник с нацеленным на неё копьём. Аласдэр выхватил нож и метнул его в негодяя, попав тому в горло. Разбойники налетели, так стая горных волков. Завязался бой. Шака спешилась и выхватила любимый алмостский меч – подарок Лоис. Она не была конником, сражаться ей было удобнее на земле, а не в седле. Аласдэр тут же оказался рядом, прикрывая её сзади.

Вступив в схватку, Шака ощутила необычный подъём, азарт, подобный экстазу. Она сражалась хладнокровно, спокойно и бездумно. Казалось, руки действуют сами, независимо от тела – годы выучки и бесчисленных тренировок не прошли даром.

Положив одного противника, она тут же бросалась к другому, рубя, наступая и отбивая удары. От её беспощадного лезвия полегло уже несколько человек, а на девушке не было ни царапины – она двигалась быстро, расчётливо и умело.

Бой закончился так же внезапно, как и начался. Уцелевшие разбойники, бросив мёртвых и раненых, скрылись в лесу. Их не стал никто преследовать, подозревая, что это может быть обманным манёвром.

Прискакал возбуждённый и встревоженный сержант. Но, увидев усыпанную мертвецами землю, лишь удовлетворённо хмыкнул.

Раненых добили, мертвецов оттащили подальше от дороги и оставили на съедение диким зверям, подсчитали свои потери, залечили раны, и обоз продолжил прерванный путь.

Вечером остановились на берегу мелкой лесной речушки, берега которой заросли густой травой, достаточной, чтобы насытить бездонные утробы быков и накормить лошадей. Прихватив мыло и полотенце, Шака отправилась вверх по течению, нашла тихое уединённое местечко, и с удовольствием окунулась. Аласдэр, как всегда, терпеливо ждал её на берегу с полотенцем в руках. Закутав вышедшую на берег госпожу, разделся и тоже вошёл в воду. Шака невольно залюбовалась его мускулистой бронзовой фигурой, налитыми силой мышцами, перекатывающимися под гладкой чистой кожей. Азарт прошедшего боя ещё не покинул её, и она испытывала непонятное томление. Глядя на купающегося мужчину, девушка ощутила невольное желание, что удивило её саму. До сих пор она не испытывала тяги к мужчинам, занимаясь любовью только с Эриссой. Что на неё так повлияло: возбуждение битвы, долгое воздержание, необычная обстановка, перемены в организме или нечто иное – не суть важно. Девушка даже не задумалась об этом. Она просто поддалась порыву страсти. Когда Аласдэр вышел из воды, стряхивая с длинных волос капли влаги, мокрый, блестящий, как бог воды, Шака, движимая внезапным желанием, сбросила полотенце и шагнула ему навстречу. Раб замер, не сводя с госпожи вспыхнувших страстью глаз. А когда она положила ладонь на его прохладную широкую грудь, по телу мужчины пробежала дрожь, как от озноба. Он нерешительно протянул руки и заключил девушку в объятия. Губы их слились в жадном поцелуе, руки переплелись, тела соприкоснулись… Это случилось неожиданно и естественно, как порыв прохладного ветра от набежавшей на солнце тучи. Аласдэр целовал девушку долго и страстно, а затем подхватил на руки и шагнул под сень густых листьев оули. Осторожно опустив на землю, лёг рядом, ещё не решаясь переступить последнюю черту, которая сделает их по-настоящему близкими, и о которой он мечтал с первого дня пребывания в доме госпожи. Шака, охваченная любовным возбуждением, потянулась к нему и прижалась всем телом, призывно раздвинув бёдра. Сквозь приоткрытые губы из глубины горла вырвался нетерпеливый стон желания. И тогда мужчина решился. Он накрыл её своим телом, забросил ноги на спину и осторожно вошёл в узкое девственное лоно. Не смотря на бушевавшее в нём желание, он действовал нежно, мягко и сдержанно. Охваченная страстью и возбуждением, Шака почти не заметила боли от дефлорации, с исступлением отдаваясь новым необычным ощущениям, охватившим всё её тело.

Аласдэр оказался умным и опытным любовником. Он понимал, что спешки или грубости Шака не приемлет, и действовал медленно, ласково и нежно, не забывая поцелуями и ласками поддерживать возбуждение. Благодаря этому в конце акта она испытала такое сильное и острое наслаждение, которое ни разу не испытывала от самых изощрённых ласк Эриссы.

Придя в себя через несколько минут, Шака посмотрела на любовника затуманенными от удовольствия глазами и тихонько засмеялась.

– Госпожа смеётся надо мной? – нахмурился мужчина. – Я сделал что-то не так?

– Я смеюсь над собой… Думаю, как много потеряла, не познав мужчины раньше. Ведь это такое восхитительное ощущение!.. Я хочу ещё раз испытать его.

– Через несколько минут, когда я буду готов… – пообещал Аласдэр.

И, правда, не прошло и нескольких минут, как мужское естество вновь было готово вступить в схватку с женским естеством девушки. Умелыми и страстными ласками он вновь довёл Шаку до исступления и только потом овладел. Теперь он действовал более энергично, более напористо, получая удовольствие и сам, а не только доставляя его госпоже, как в первый раз.

На этот раз Шака успела вознестись на вершину блаженства несколько раз, прежде чем Аласдэр закончил работу и разрядился обильной густой струёй. Эти бурные всплески острого наслаждения полностью обессилили девушку и истощили мужчину, и они долго лежали в полузабытьи, наслаждаясь отдыхом и покоем.

Наконец Шака приподнялась и нежно поцеловала раба в губы. Проведя ладонью по потному телу до самого паха, она прошептала:

– Ты великолепный мужчина… Я дам тебе свободу и выйду за тебя замуж, как поступила моя наставница с господином Ольдом. Согласен?

– Как вам угодно… – ответил Аласдэр. – Я счастлив уже тем, что служу вам и обладаю вами… Многими ночами, сидя у изножья вашего ложа, я мечтал лишь прикоснуться к вам, поцеловать восхитительный розовый пальчик на вашей ноге, выглядывающей из-под покрывала, а теперь я получил всю вас, от кончика этого пальчика до макушки, покрытой великолепными ароматными волосами, запах которых сводит меня с ума… После того, что между нами только что произошло, даже если вы меня теперь убьёте, я буду счастлив умереть у ваших ног…

Отдохнув, они снова вымылись в ручье, оделись и вернулись к обозу.

После инцидента с разбойниками, Шака стала осторожнее, и уже не уезжала беззаботно вперёд. Но, вкусив мужской любви, она стала ненасытной, и теперь часто отставала от обоза, предаваясь любовным утехам с Аласдэром на укромных полянках или просто под сенью придорожного кустарника. Они вместе открывали всё новые и новые способы получения удовольствия, не признавая никаких табу и не поддаваясь ложной стыдливости.

Перемену в их отношениях заметили все, даже вечно погружённый в свои заботы сержант. Господин Летис и солдаты посматривали на влюблённых голубков насмешливо, а рабы смотрели на Аласдэра с завистью, но никто не осмелился высмеять их или сделать замечание. После боя с разбойниками к девушке начали относиться по-иному, считая её уже не взбалмошной девчонкой, выскочившей из-под родительского крыла, а самостоятельной смелой женщиной-воином, умеющей постоять и за себя, и за других.

Хотя Аласдэр и стал любовником Шаки, но его отношение к госпоже не изменилось. Он оставался всё таким же послушным преданным рабом, с готовностью выполнявшим любое распоряжение. Даже ещё более преданным и более послушным. Он ходил за ней тенью, стараясь предугадать малейшее желание, угодить в любой мелочи. Но когда они оставались наедине, его поведение менялось. Он становился властным, требовательным, иногда даже в меру грубым и наглым. Теперь он играл роль господина, а Шака послушной покорной рабыни. Эта невинная игра нравилась обоим, и Шака с удовольствием подчинялась, даже терпела небольшую боль, если их любовные игры становились излишне грубыми. Аласдэр брал её как хотел, иногда даже унизительно и в меру жестоко, но Шака, играя роль, всё терпела и старалась угодить «господину», выполняя все его пожелания, даже самые необычные и странные. И чем больше она унижалась, тем большее наслаждение получала в конце.

Когда они прибыли в Сумер, в порту Туара их уже ждала «Змееносица». Капитан Лофион был безмерно рад, что госпожа добралась до Сумера целой и невредимой, и выразил желание тут же отправиться домой. Но Шака решила задержаться в Сумере на несколько дней, так как её пригласил в гости господин Летис, с которым успела сдружиться во время пути.

Господин Летис жил в Фаргосе, третьем из пяти городов Сумерского союза. Его дом был не самым большим и богатым в городе, но вполне респектабельным. Гостью встретили тепло и уважительно. Она прожила в доме купца три дня. Его дочь показала ей город и все местные достопримечательности. Девушки даже немного сдружились. Как-то Шака пожаловалась Лее, что осталась без хорошей личной рабыни, и спросила, можно ли на местном рынке подыскать подходящую кандидатуру. Лея тут же любезно предложила гостье одну из своих рабынь, сказав, что у неё излишек прислуги. Прислужницу ей подарили на день рождения, но девушка привыкла к своей старой рабыне, которая прислуживает ей с десяти лет, и не хочет менять на новую, несмотря на её молодость и красоту. Если Шака согласится, то она уступит девушку совсем дёшево. Она тут же позвала рабыню и велела продемонстрировать себя и свои способности.

Рабыню звали Оссис, родом из Марода и ей только исполнилось 16 лет. Очень хорошенькая: невысокая, хорошо сложенная, с чистой кожей и здоровыми зубами. Показав тело, девушка подошла к Шаке, распустила ей волосы и тут же сложила в другую причёску.

– Эта мародка умеет делать массаж и даже обучена любовным утехам! – засмеялась Лея.

Девушка Шаке понравилась и она взяла её, не торгуясь.

Когда Шака показала новую рабыню Аласдэру и рассказала о её достоинствах, тот задумчиво осмотрел девушку и загадочно улыбнулся.

– Чему ты улыбаешься? – с подозрением спросила Шака.

– У меня появились некоторые мысли… – уклонился от прямого ответа мужчина.

– Так поделись ими.

– Боюсь, они могут не понравиться моей госпоже… Лучше я их выскажу в подходящий момент.

– И когда он наступит?

– Когда госпожа будет в моих объятиях…

– Ах, ты, хитрец!

Аласдэр вновь загадочно улыбнулся.