Поскольку в письмах Виктору, в основном, я рассказывала о Юре, Стэлле, Екатерине Митрофановне и Людочке, а также о тревожной ситуации у меня на работе, в этой Главе я обе эти темы объединяю в один раздел.

В письмах – о том, что случилось с Юрой, а заодно и – Стэллой.

Выше уже упоминалось, как Юра на нашей машине съездил в Тутаево и перевёз какой-то чужой груз – ящик, который его пссажиру по фамилии – Панарин передали через какой-то забор.

"А ларчик просто открывался…".

За забором был завод, производящий дефицитные запчасти для автомашин. Воровство запчастей было хорошо организовано, и дело, в общем-то – поставлено на поток. Милиция Тутаева почему-то никак не могла "поймать лису за хвост". Велась слежка, устраивались засады. И всё впустую. Но рано или поздно, как говорится – "сколько верёвочка ни вейся…".

Прошло 9 месяцев, и, наконец, следствие вышло на группу «похитителей». Ими оказались – какой-то Борис, кладовщица – Ольга и москвич – Панарин, через которого груз переправлялся в Москву по назначению…

Эта троица смекнула – как выйти из дела чистыми. Они "согласились сотрудничать со следствием" (так, кажется это называется), и всё свалили на Юрия Викторовича Ануфриева, который в тот раз подрядился перевезти тот злополучный ящик.

Местные следователи связались с московскими. Те организовали у Юры дома обыск. Ничего не нашли. Но в убедительной форме посоветовали Юре и Стэлле, поскольку они были вместе – явиться в милицию г. Тутаева для беседы.

Всё, что было дальше – написано в жалобе Юры на имя Прокурора РСФСР.

И в жалобе Екатерины Митрофановны, направленной сразу аж в три инстанции: – Президиум Верховного Совета СССР, Прокуратуру РСФСР и на XIX Всесоюзную партийную конференцию.

Все письма, направленные в эти уважаемые инстанции ставились на контроль, особенно на Партийные съезды и конференции. Как всегда, сверху всё спустилось вниз, но отвечать по приведенным в жалобе фактам пусть даже нижним чинам, а отвечать-то надо. Жалобы то были написаны не на предмет, скажем – помилования, а – в жалобе Юры – "на незаконные действия со стороны работников, производивших предварительное следствие", а в жалобе Екатерины Митрофановны – "на противозаконные действия правоохранительных органов в отношении моего сына"…

Екатерину Митрофановну пригласил следователь, которому поручили разобраться с жалобами – к себе на собеседование.

А Стэлла во время слиняла в длительную командировку – в геологическую партию.

Надо сказать, что предыдущий опыт, который получили мы все, по написанию многочисленных документов в разные судебные инстанции, в период первой истории с Юрой, в этот раз нам очень пригодился.

Тексты жалоб обернулись с нашей стороны шантажом в адрес следственных органов, занимавшихся этим делом запчастей.

А главное, эти жалобы появились – во время предварительного следствия, сразу же после первого нарушения следователей – с подставкой на опознании.

Мы перехватили инициативу, обернувшуюся на этот раз удачей для Юры.

Прокурору РСФСР

от Ануфриева Юрия Викторовича

проживающего по адресу:

г. Москва, Бескудниковский бульвар, д. 45, кв. 106

ЖАЛОБА
На незаконные действия со стороны

работников, производящих

предварительное следствие

В августе 1987 года я вместе с супругой Ануфриевой С. В. на автомашине ГАЗ-24, которой управлял по доверенности родителей супруги, совершал путешествие, находясь в ежегодном отпуске.

Следуя по выбранному маршруту, мы заехали в г. Тутаев Ярославской области к знакомым нашего попутчика Панарина. Переночевав в квартире, занимаемой знакомыми Панарина, мы уехали в г. Москву.

12 мая 1988 года нас с супругой вызвали в Тимирязевское РУВД г. Москвы, где трое неизвестных лиц, представившись следователями органов прокуратуры Ярославской области, подвергли меня и мою супругу недопустимым методам ведения следствия.

Нас развели по разным кабинетам. Затем сообщили, что на протяжении многих лет в г. Тутаево имело место хищение запчастей. Следователи утверждали, что во время посещения г. Тутаева мы вывезли их значительное количество, которое затем продали.

И мне и моей супруге угрожали.

Супруге говорили, что, если она не даст нужные следствию показания и не оговорит указанных следствием невиновных лиц, то:

1. Её родители будут опозорены в глазах общественного мнения.

2. Ей по месту работы будет направлен порочащий её честь и достоинство документ.

3. Что меня, её супруга – арестуют, применив меру пресечения, будут держать в следственном изоляторе г. Ярославля, где организуют мое избиение с нанесением телесных повреждений.

4. Кроме того, следователь Бочаров, как он представился, угрожал моей супруге, что сделает её соучастницей в хищении запчастей в особо крупных размерах, её осудит народный суд г. Ярославля и она будет отбывать наказание в изоляторе строгого режима, где из неё сделают проститутку, а вся охрана с ней переспит.

Что касается меня, то следователь Бочаров, ссылаясь на показания нескольких неизвестных мне лиц, уличенных в хищении запчастей, вынуждая меня оговорить себя, ссылаясь на то, что чистосердечное признание облегчит мою вину, показывал при этом для убедительности статью Уголовного кодекса.

Все эти безобразия проходили в помещении Тимирязевского РУВД г. Москвы с ведома и согласия его руководства.

Следователь Бочаров на мое требование о привлечении к ведению моего допроса прокурора Тимирязевского р-на г. Москвы заявил, что все правоохранительные органы г. Москвы поражены коррупцией, он "выведет Москву" на чистую воду.

По окончании допроса мне предложили приехать в г. Ярославль на очную ставку и подчеркнули, что после неё я буду арестован, для чего я должен взять с собой паспорт и военный билет.

Затем, не добившись от нас оговора самих себя, работники предварительного следствия произвели обыск в моей квартире по адресу: г. Москва, Бескудниковский Бульвар, д. 45, кв. 06.

На следующий день работники прокуратуры ходили по дому и, представляясь работниками райфинотдела, интересовались у жильцов, спекулировал ли я запчастями, что повлекло создание враждебной атмосферы в отношении меня и моей семьи.

Все эти действия свидетельствуют о том, что в отношении меня и моей супруги имеет место грубейшее нарушение социалистической законности.

Постановление о привлечении нас в качестве обвиняемых не выносилось, так как для этого не имелось и не имеется никаких оснований.

Вместе с тем имеются достаточные основания полагать, что в г. Ярославле, если я туда прибуду на очную ставку, я буду незаконно арестован, подвергнут физическому воздействию, а затем в отношении меня будет сфабриковано уголовное дело.

На основании указанного прошу Вас взять меня под защиту, обеспечить мою безопасность и соблюдение в отношении меня и моей семьи – закона.

Ануфриев Ю. В

А это – жалоба, написанная Екатериной Митрофановной в Президиум Верховного Совета СССР.

В Президиум Верховного Совета СССР

Копия: В Прокуратуру РСФСР – и —

на XIX Всесоюзную партийную конференцию.

От Ануфриевой Екатерины Митрофановны,

проживающий по адресу: 127486, г. Москва,

Бескудниковский Б-р, д.45, кв. 106, т. 488–16–68

ЖАЛОБА
На противозаконные действия

правоохранительных органов

в отношении моего сына

В августе 1987 г. мой сын Ануфриев Ю. В. вместе со своей супругой Ануфриевой С. В. на автомашине ГАЗ-24, которой управлял мой сын по доверенности родителей супруги, совершали путешествие, находясь в ежегодном отпуске.

Следуя по выбранному маршруту, они заехали в г. Тутаев Ярославской области к знакомым их попутчика Панарина. Переночевав в квартире, занимаемой знакомыми Панарина, они уехали в г. Москву.

Почти через год после этих событий, 12 мая 1988 г., их вызвали в Тимирязевское РУВД г. Москвы, где трое неизвестных лиц, представившись следователями органов прокуратуры Ярославской области, подвергли моего сына и сноху недопустимым методам ведения следствия.

Их развели по разным кабинетам. Затем сообщили, что на протяжении ряда лет в городе Тутаеве имело место хищение запчастей. Следователи утверждали, что во время посещения г. Тутаева мой сын вывез их значительное количество, которое затем продал. При этом, ссылаясь на показания лиц, совершавших в г. Тутаеве хищение (Бориса, у которого мой сын со снохой ночевали и кладовщика по имени Ольга).

Мою сноху Ануфриеву С. В. около 7 часов допрашивал следователь Бочаров, который вынуждал её оговорить супруга и показать, что он действительно доставил в г. Москву какие-то ящики. Бочаров угрожал, что если она не даст следствию показания и не оговорит указанных следствием невиновных лиц, то:

1. Её родители будут опорочены в глазах общественного мнения.

2. Её по месту работы и учебы будет направлен порочащий её честь и достоинство документ.

3. Что моего сына, её супруга арестуют, применив меру пресечения, будут содержать в следственном изоляторе г. Ярославля, где организуют его избиение.

4. Кроме того, следователь Бочаров, как он представился, угрожал моей снохе, что сделает её соучастницей в хищении запчастей в крупных размерах, её осудит народный суд г. Ярославля, и она будет отбывать наказание в изоляторе, где из неё сделают проститутку, и вся охрана с ней переспит.

Перед этим Бочаров допрашивал моего сына и также вынуждал его сознаться в совершении преступления, которое тот не совершал.

В это время по указанию Бочарова в моей квартире был совершен обыск, при этом сначала в квартиру вошел один следователь, который допросил меня, а затем другой с понятыми и сыном.

При производстве обыска, лица, его производившие перевернули все мои вещи, но ничего, интересующего их – не нашли.

На следующий день после производства обыска, лица производившие его, ходили к соседям по дому и распространяли в отношении моего сына порочащие его сведения, утверждая, что он – вор.

Следует отметить, что в здании РУВД, 12 мая 1988 г., моего сына предъявляли для опознания каким-то неизвестным ему лицам.

Возмущенный всем происшедшим, мой сын обратился с жалобой к прокурору РСФСР на неправильные действия работников Ярославской областной прокуратуры.

Вместо объективной проверки данных, указанных в упомянутой жалобе, она была направлена в Ярославскую прокуратуру, хотя именно в ней работают лица, действия которых обжаловались.

7 июня 1988 года к нам домой явились работники 113 о/м г. Москвы и в категоричной форме предложили моему сыну поехать в г. Ярославль.

При этом подчеркнули, что, если он туда не поедет, то они доставят его приводом, хотя предъявить постановление следователя об этом отказались.

8 июня 1988 года я вместе со своим сыном приехала в Ярославскую областную прокуратуру. Здесь моего сына долго опрашивали по существу жалобы в прокуратуру РСФСР, просили признать данные, в ней изложенные – надуманными, а потом стали угрожать арестом.

То же самое продолжалось и 9 июня 1988 г. Затем, в отношении моего сына было произведено опознание. Его, одетого в черную рубашку, посадили с другими лицами, одетыми в белые рубашки, по комплектации более худыми, чем мой сын.

Привели какую-то женщину, как потом выяснилось – кладовщика Ольгу, которая опознала среди сидящих моего сына.

Следует отметить, что утром я видела, как эту Ольгу привез один из следователей, который накануне допрашивал моего сына.

После опознания я спросила Ольгу (в коридоре прокуратуры), которая сказала мне, что следователь, который привез её в прокуратуру, долго рассказывал ей, как выглядит мой сын, в чем он одет. После процедуры опознания моего сына арестовали, пояснив мне, что мой сын теперь обвиняемый по статье 92 часть 3 УК РСФСР, а все другие – кладовщик, Панарин и Борис, являются лишь свидетелями.

На заданный мной вопрос следователю Бочарову, почему следователь сам ездил за кладовщиком для опознания, последовал ответ, что он там живет.

После этого я уехала в г. Москву, откуда моя сноха Ануфриева, позвонила в г. Ярославль – Бочарову и спросила, на каком основании арестован её супруг.

На что он ответил, что моему сыну предъявлено обвинение в совершении преступления по ст. 92 ч. 3 УК РСФСР.

При таких обстоятельствах считаю, что мой сын привлечен к уголовной ответственности и взят под стражу необоснованно, по необъективным, надуманным, возможно сфальсифицированным данным, в отместку за обращение в прокуратуру РСФСР с жалобой на незаконные действия работников Ярославской областной прокуратуры.

Тем более, что, арестовав моего сына и предъявив ему надуманное обвинение в совершении преступления, работники прокуратуры пытаются уйти от ответственности за незаконные действия.

Предъявленное обвинение моему сыну по ст. 92 ч. 3 строится на сговоре лиц, которые заинтересованы в благополучном для себя исходе дела.

У меня один сын, больше никого нет, органам прокуратуры после всего случившегося я не доверяю.

На основании изложенного прошу обязать прокуратуру Союза СССР разобраться в случившемся и предпринять предусмотренные законом меры к тому, чтобы мой сын был освобожден из-под стражи, и с него были сняты все необоснованные обвинения в совершении преступления.

О принятом решении прошу меня известить.

Ануфриева Е. М.,
Пенсионер.

По результатам данной жалобы, Екатерину Митрофановну пригласили к следователю – какому, не знаю. Судя по рассказам Екатерины Митрофановны, это был следователь, которому поручили разобраться с жалобой Е. М.

Скорее всего, это был следователь прокуратуры РСФСР, куда пришла копия той же жалобы.

Дальнейшие события частично сохранились в моих письмах, которое я отсылала Стэлле, находившейся в это время в Дальнегорске, на геологической практике. И обо всем остальном – в нашей переписке с Виктором: Москва – Ленинград – Москва…

Из писем Стэлле сохранилось одно письмо полностью, а у двух других – только вторые странички, помеченные цифрой – 2 —.

Я их так здесь и приведу.

Из письма Стэлле в Дальногорск…

……Вчера в 10 часов утра Юру вызвали в РУВД. Приезжал Бочаров. Вызвали того, кому передавали (кажется, тоже какой-то Юра) – на опознание.

Первым пригласили нашего Юру. На этот раз опознание проводилось строго – с понятыми. Сидели все похожие.

На вопрос – "Узнаете?", тот Юра посмотрел и сказал так

– "По комплекции, кажется, – этот" (показал на нашего Юру). – "А фамилию…?" – "Нас не знакомили, фамилию не знаю".

Позже Бочаров сказал тому Юре – "Я от тебя, Юра этого не ожидал…".

Потом Атос опознавал – часа полтора. Потом отпустили всех.

Суд будет зимой…

Баба Катя очень устала с Людой и с переживаниями. Юра начал работать.

Люда сегодня первый раз пошла в садик. Димка болеет Температура – 38 гр. С ним сидит Олег.

Вчера, вернее – позавчера, Люда доконала бабу Катю. Играла в песочнице с Серёжей и вдруг пропали оба… Вечер… Темнеет… Баба Катя её искала часа два. И нашла случайно в подземном переходе, где они «гуляли», встречая Серёжкину маму с работы.

Баба Катя её отлупила, и ещё как! А накануне её ремнем за что-то отлупил Юра. Сладу с ней нет. Правда, после лупки она подлизывается к ним обоим. Не девчонка, а – сорванец. Заявила, что Брест – это её дача. Уезжать оттуда не хотела. И сказала, что, когда папа опять уедет в командировку зарабатывать денежки, она перейдет жить к дедушке Вите и бабе Ире.

Баба Катя и Юра очень по тебе скучают – никак не дождутся встречи. Юра матери сказал, что как только ты приедешь, они тебя пропишут

Во-первых, потому, что ты обещала в любом варианте жить с ней, а во-вторых, чтобы не пропала квартира. Баба Катя согласилась. Ещё они после твоего приезда и прописки хотят поменять квартиру поближе к нам.

Они приезжали к нам 27 августа, в твой день рождения, и звонят каждый день. Приятно, и понятно – голову прислонить особо не к кому.

Мы их жалеем, и сочувствуем. Наташа твои деньги получила и истратила (баба Катя говорит – пропила). Элионора получила, и, вроде бы тоже отдала Наташе. Наташа сейчас почему-то в больнице. Юра поехал за деньгами. Элионора ему дает 10 рублей. Он не взял. А дома, естественно, денег нет. Баба Катя позвонила Элионоре и отчитала её. Как так? Юра не работал, дома ребенок, денег нет… Элионора через 30 минут позвонила, Юра съездил и она отдала ему 90 рублей (где-то достала). На эти деньги они сейчас и живут.

Дали в яслях список – столько надо покупать, и ничего нет. Тренировочные – байковые и простые, тетради, и т. д. и т. д. Баба Катя сегодня бегает по магазинам. В общем, Людкины заботы отдыхать ей совсем не дают.

Когда приехали в Брест, они привезли бутылку коньяка, а на твой день рождения – две чекушки…

Мы Юре подарили 50 рублей на день рождения. Деньги истратили все, и ещё заняли 100 рублей у Жени.

Купили мне куртку – легкую, песочного цвета, в уцененном магазине, в Бресте, за 38 рублей (старая цена – 64 р.). И кофту – мне, мужскую, тёмно-синего цвета, на молнии (Румыния), акрил – за 46 руб.

Купили папе куртку тёмно-синюю за 67 руб. и шляпу за 16 руб. Книг – мало. Немного – посуды. А, в основном, всё ушло на питание. Купили кое-какие мелочи для тебя.

В эту субботу первый раз поедем на участок – корчевать. Сегодня у папы выходной. Он ездит по магазинам – за топором.

Неожиданно папе в одном институте предложили место – начальника отдела (400 + 25 %). Он подал анкету, а на следующий день ему на работе предложили стать зам. декана. Он вчера согласился. Это – каждый день работа, и вместо 320–400 рублей зарплата. Правда отпуск – 1 месяц

Не оплачивается дополнительный, так как он не будет читать лекции. А вообще не поняла – может быть, без денег, но будет отпуск? Не знаю.

Бабушка Нина с дедушкой Володей приезжают 7-го вечером. Мила приезжала. Летом замучили простуды. А сегодня – первый раз приступ со рвотой.

В Горьком умер мой двоюродный брат Саша – 42 года, рак горла.

Баба Вера находится в Луге, у Наташи.

Ждем душистые травки для чая (для меня). Лимонник – в любом виде и отростки тоже и т. д. Серёжке в подарок – красивый камень. Соскучились.

Целуем – мама и папа.

Настраивайся на хорошую встречу и мирную семейную жизнь.

МАМА

Воскресенье, 11 сентября.

Здравствуй, дорогая Ёлочка!
Пишу письмо в больнице – передам папе, он отошлет. Может быть, письмо тебя не застанет. Тогда оно вернётся назад. Хотя, за 19 дней оно, может быть, дойдет.

Как видишь, я опять в больнице. Оказывается у меня внутри матки был полип.

В Бресте в больнице, когда у меня открылось кровотечение, при операции срезали его, но корни остались.

Здесь «операцию» делали под контролем эндоскопии (аппарат вводится внутрь, и всё высасывает). Сказали, что вырезали по возможности – всё, и, что это – не рак.

После того, как придет результат гистологии – назначают лечение гормонами, чтобы задавить функцию яичников. Врачи надеются, что всё нормализуется. Хотя полипы могут возобновляться. Пока полостной операции не нужно. Нужно наблюдаться и беречься (не поднимать тяжести и тепло одеваться). Так что за тобой – для меня теплые сапоги на натуральном меху, можно – отечественные.

Это было о здоровье.

Теперь об участке. Ездили с папой туда 1 раз. Вырубили; часть участка молодняка. Участок – сказка: сухой, около леска, рядом дорога.

Лариса принесла усы клубники. Мы их обмазали глиной (корни). Я подвела – загудела по скорой в больницу.

Старички из плавания приехали в среду – их не возьмешь туда.

Олег уехал на три дня с поездом – «Турист» по маршруту – Ленинград – Рига.

Мила с приступом лежит от скорой до скорой.

И папа поехал на дачу – один. Надо выбрать место без пеньков, вырвать траву, вскопать грядку и посадить клубнику.

Сегодня он привезет мне плащ (завтра домой поеду одна, и расскажет – что удалось ему сделать. Но я знаю, что он, когда захочет – может сделать всё отлично).

В этом году нужно будет поездить до заморозков. До вырубить молодняк. Если удастся – выкорчевать пеньки, успеть посадить чеснок. А весной можно будет сажать полностью всё, что хочешь.

Можно поставить палатку, и не убирать её. Или срочно делать хоз. блок. Если повезёт, то стройматериалы подорожают не с 89, а с 90 года. Поэтому нужно успеть построиться за следующее лето.

Пенсию новую будут вводить не скоро, так как в стране нет денег. Держать пенсионеров тоже особо не будут. Поэтому надо готовиться к пенсии. А как?

Все советуют дом ставить кирпичный – это вечный. Думаю, что брусовой нам не потянуть, а щитовой – холодный. Ссуду – 5 т. р. дадут в январе. За зиму надо договориться, а весной – строиться.

Юра уже строит планы – но, пока не кончится суд, ему, естественно, не до этого.

Я вернулась из больницы – 9 августа. Приезжали проведать деды.

Теперь – о твоей семье. Они купили цветной телевизор. Юра заказал его до поездки в Ярославль. Выбросили в продажу 100 штук. Грузины брали по 5 телевизоров. Краски от японской трубки – сказочные. Так что, все втроем они всё свободное время балдеют у телевизора.

Из Ярославля звонил Бочаров и просил приехать Екатерину Митрофановну. Она ездила во вторник, 6 сентября. Туда её возил Юра, брали с собой Людочку. Бочаров похудел, мрачный. Обрадовался, что к нему приехала Екатерина Митрофановна, и бросил фразу, типа: – "Вот до чего доводит месть".

Екатерина Митрофановна поняла эту фразу в адрес Бориса, в доме которого вы ночевали.

Борис попал в аварию – на мотоцикле врезался в МАЗ, или МАЗ в него?

В результате – сдвиг позвонков. Лежит на вытяжке в больнице, и видимо надолго.

Екатерине Митрофановне сделали ставку с Ольгой (кладовщицей). Ольга подтвердила, что её привез следователь, который живет над ней. Сказала, что узнала шофёра в черной рубашке, но ей никто не подсказывал, что это – он.

Екатерина Митрофановна сказала, что, может быть, она и ошиблась, что Ольга просто сказала, что узнала мужчину в черной рубашке.

Когда следователь стал составлять протокол, записал слова Ольги: – "Я узнала в мужчине в черной рубашке шофера, который приезжал за крадеными деталями". Когда Екатерина прочитала фразу – возмутилась и заявила – кто сказал, что он приехал за ними, а не на рыбалку?

……Ёла! А вы пошлите фотографию опознания главному прокурору СССР. Там достаточно – одной фотографии, чтобы понять, как всё проходило: —

«трое молодых в белых рубашках и он – в черной, и сам – полный.»

Следователь вычеркнул эту фразу. Со слов Е. М. – добавил, что Юру заставили снять голубую куртку, чтобы он остался только в чёрной рубашке.

Следователь уговаривал Е. М. больше никуда не писать. Если что – обращаться к ним, они сделают всё, как надо. Она сказала – я ещё посмотрю, какое обвинение Вы ему напишете…

(Добавляю сейчас: – значит, это всё-таки был следователь Тимирязевского РУВД г. Москвы).

Её спросили – кто пишет ей жалобы она сказала – сама.

Еще спросил – "Неужели Бочаров мог сказать про проститутку?". Она сказала – "Не знаю"…

Видимо тебя туда пригласят для объяснений с Бочаровым. Или ему отвечать за эту фразу, или – тебе, если они докажет, что это наговор.

Люда ходит в новый сад нормально. А у Димки в саду – скарлатина.

Володя (отец Тани – жены Олега) поссорился на их даче с какой-то соседкой, которая пришла срезать около их участка дерн. Лариса (мама Тани) разыграла, что ссора произошла на почве ревности. Наверное, отделаются штрафом.

Приехали Степановы – бабушка и дедушка. В Астрахани – голод. Они ничего не привезли. Бабушка Нина совсем ничего не помнит. Один раз потеряла каюту. Папа выглянул из каюты, и тогда она нашла его. Наверное, в следующем году они уже не будут работать на теплоходе киоскёрами. Оба быстро стареют…

В Москве уже холодно. Жаркое лето прошло. Начинаются праздники. Когда ты приедешь, отметишь дома свой приезд и прошедший день рождения.

Заодно обмоем телевизор. А потом опять – у вас Людочкин день рождения. Подарки мы тебе приготовили. Дело за тобой.

И, хотя недавно мы сидели в Бресте за общим столом, хочется опять праздника. Так устали в этом году от переживаний, болезней, больниц, неприятностей, долгов, и т. д., что хочется иллюзорного счастья – хотя бы!

Стол, свет, и все вместе. И у всех всё хорошо.

Целую. Папа припишет несколько строк.

МАМА.

Папа конечно, несколько строк не приписал…

Дело кончилось тем, что Юра всё-таки отсидел в СИЗО г. Ярославля два месяца, после чего вернулся домой.

На этот раз всё окончилось "легким испугом" для некоторых, а для нашей семьи – километрами натянутых от переживания – нервов.

Был интересный момент, который стоит зафиксировать.

Когда Юра и Стэлла ездили в Ярославль на поезде, на вокзале к ним подошла цыганка, и предложила Стэлле – погадать. Та ответила, что не верит в гадания. Тогда цыганка предложила погадать Юре. Тот согласился.

Самое интересное в её гаданье прозвучало то, что Юра умрет в 44 года. Умрет он от удара ножом…