Она подошла к Алекс и осторожно, как будто чего-то боясь повредить, начала стаскивать с нее разноцветные в полоску гольфы, натянутые выше колен. Уэйн изумился. Теперь пришла его очередь задать тот же вопрос.

– Что это, Карина?

Стопы и нижняя часть лодыжки обеих ног опухли и посинели. На всех пальцах толстым слоем выпирали окровавленные лейкопластыри. На стопах белели липкие кружки обезболивающих. От увиденного он долго не мог прийти в себя.

Неожиданная боль пронзила ноги Вадима. Он, не сдержавшись, тихо выругался. Закрыв глаза, стабилизировал взбунтовавшуюся энергию своей искры и, глубоко вздохнув, вернулся к мыслям Уэйна.

– Карина, что это такое? Откуда это у нее? – спрашивал медсестру Уэйн.

– Когда она очнется, спросишь сам. Возможно, я неправильно поняла Мэтт, но он пробубнил что-то о балете. Все остальные подробности у нее, – и она указала в сторону Алекс пальцем.

– Приготовь бокс. И положи много подушек. Они будут необходимы. Нужно положить под ноги, руки… Сделай так, чтобы ей было удобно.

– Надолго…

– Мне нужно, чтобы она задержалась здесь дня на три. Алекс нужен покой от самой себя. У нее такой… – он замолк, подбирая нужное слово.

– Она ужасная непоседа. Но это не значит, что мы должны ее принуждать остаться здесь. На Донуме, как ты сам знаешь, жизнь просто бурлит. Одни эмоционально «взрываются», другие ломают руки и ноги, получают тяжелые ожоги, другим приходится промывать желудки и клеить кучу пластырей.

– Разговор закрыт, – отмахнулся от нее Уэйн, – я тебе говорю, что делать, ты выполняешь. Вот необходимые лекарства, – он протянул ей тонкий плоский предмет.

Карина подошла к нему и взяла назначение, которое начитал куратор, пока она пыталась с ним спорить. Уэйн перевел взгляд на Алекс. Лоб и щеки слегка покраснели.

– Возьми еще охлаждающие компрессы на ноги, – крикнул он вслед уходящей медсестре.

Он положил впитывающую объемную салфетку под ноги, облил их обильно из пузатого флакона какой-то голубой со специфическим запахом жидкостью. Уставившись в одну точку, стал наблюдать, как с пальцев медленно испаряются все лейкопластыри. После того, как исчезли последние, он разбрызгал вязкое вещество, которое расползлось тонким слоем по голени и стопам, точно повторяя ее изгибы. Закончив, он нежно погладил Алекс по голове и прислушался. Довольный результатом, отключив от диагностического аппарата и подхватив на руки, как пушинку, понес в бокс…

Последующие действия стали быстро проноситься перед Вадимом, как будто их перематывали на кинопленке. Предметы сливались друг с другом. Он попытался уловить суть. Возможно, Карина всю ночь ставила лекарства, меняла компрессы. Каждый раз, заходя в комнату, Уэйн клал девочке на голову руку и, погрузившись в свои ощущения, приходил к каким-то выводам. Вадим хорошо чувствовал своего брата.

Остановившись на нужном моменте своих воспоминаний, Уэйн подал знак. Они остановились и, слегка кивнув, приветствовали проходивших мимо преподавателей Донума. Уэйн через минуту продолжил.

Вадим увидел, как Уэйн зашел в палату, неся в руках стакан оранжевого сока с плавающими на его поверхности гранулами. Алекс уже пришла в себя.

– Доброе утро, Алекс. Почему ты не хочешь пить сироп? – спросил он, ставя стакан на прозрачный столик ряд с кроватью. – Ты же понимаешь, что я без твоего согласия могу сделать с тобой все, что посчитаю нужным для твоего выздоровления. На то время пока ты здесь, я несу за тебя ответственность, но все то, что сделано через силу не всегда бывает эффективно. Как ты считаешь? В последнее время с тобой что-то происходит и мне нужна твоя помощь, чтобы в этом разобраться и помочь…

Девушка всхлипнула. Присаживаясь в подъехавший стул, Уэйн взял ее за руку. Вадим заметил, как на какие-то секунды напряглось и замерло его тело. Прикрыв веки, он сфокусировался на своих ощущениях. Алекс молча плакала, изредка шмыгая носом.

– Как ты себя чувствуешь? – не обращая на мокроту в ее глазах, поинтересовался он.

– Все болит. Я совсем не чувствую ног.

– Болят только ноги или еще что-нибудь? – спросил Уэйн, рассматривая расписание автономной капельницы и перечень вводимых лекарств.

– Такое ощущение, как будто я побывала в молотилке, – опять всхлипнула девушка.

– Ну, обезболивающее в тебя поступило пятнадцать минут назад, а то, что ты чувствуешь просто неприятные болевые ощущения – это удел всех танцоров. Каждый день они просыпаются с такими же тошнотворными чувствами. Ты приложила уйму сил, чтобы перевоплотиться и стать подобием кого-то из них.

– Прево… я читала про нее.

Уэйн понимающе кивнул.

– Ты мне лучше расскажи, как ты очутилась на уроках хореографии. У тебя был совсем другой номер для конкурса «На признание лучшей звезды». Если мне не изменяет память – это фокус, связанный с работой твоего друга. Вы вместе взялись продемонстрировать, а потом раскрыть жюри и зрителям в чем заключался секрет вашего номера.

– Я просто хотела помочь Оливии. Она на неделю ведь улетала на Землю. Ее старшая сестра выходит замуж. Чтобы не отменять репетиции я ее замещала. Номер мы с Мэттью уже придумали. Когда он смастерит реквизит, у нас появится возможность отработать его.

– Чем ты хотела удивить жюри, о чем хотелось бы тебе по-своему рассказать всем? – шагая из угла в угол, спросил Уэйн. – Прием и передача информации – это то, чему ты хочешь научиться здесь. Это твоя стихия, Алекс. Но ни в коем случае не балет. Оливия с детства занималась танцами. И тема у них общая, связанная с медициной и генетикой «Взаимосвязь между генетической информацией и идеальными линиями в танце». Это не твое, – присаживаясь рядом на кровать, сказал он.

– Я могу раскрыть параллельно какой-нибудь другой вопрос, и в детстве я занималась легкой атлетикой. У меня есть кое-какая физическая подготовка. Я не бревно, как ты думаешь.

– Я этого не сказал. Речь идет совсем о другом. Хореография подразумевает совсем иную подготовку, своеобразную пластику и специфические физические данные и не только это: немало важно, как ты понимаешь суть своего танца, и во что ты готова перевоплотиться. Алекс у тебя слабое здоровье, тебе необходимо подумать, пока еще есть время, о чем-нибудь другом. Да, – запнулся он, – какой вы готовите танец?

– Танец трех одалисок из «Корсара».

Он недовольно поежился.

– Ты прыгаешь из одной реальности в другую, в твоей ситуации по-другому не получится, и я это знаю. Тебе нужны другие люди с другими характерами и событиями, происходящими в их жизни…

Уэйн встал и, о чем-то думая, медленно стал ходить взад и вперед. Остановившись у прозрачной перегородки, он поднял руку к голове и указательным пальцем начал вычерчивать какие-то фигуры на своем виске. После нескольких минут молчания он подошел к кровати и со вздохом сел на стул. Его рука сжала ее запястье, и он, глядя на нее, заговорил с умоляющей ноткой в голосе.

– Признайся, что тебе тяжело по сравнению с другими. Посмотри на свои ноги. Нельзя за полгода и даже за год достичь того, что другие отрабатывают многими годами.

Алекс отвернулась от него и зарыдала в подушку. Уэйн как-то странно дернулся. Положив руку на свою грудь, и закашлявшись, он быстрым шагом вышел из палаты.

Вадим почувствовал энергетическую вспышку.

– Понимаешь, я чувствую, в ней иногда появляется след еще одного сознания. Уловить его я не могу, но чувствую его пребывание. Оно мокрое или это… вода. Разве у людей такое возможно? Оно говорит с ней о катарах, и оно заставляет вести Алекс совсем по-другому. Зачем? Перед тем как произошла трагедия… Ты помнишь, что Калерия много танцевала, выгибая свое тело в немыслимые линии… и Алекс туда же… Я хочу понять, но уловить что-то в ее спутанном, слабом сознании, у меня не получается, – сказал Уэйн.

– Вернись к своим воспоминаниям и посмотри, чем все заканчивалось, когда наша сестра решалась завернуть своим телом линию, а потом выполнить несколько оборотов. Она согнулась и, оттолкнувшись от поверхности, подпрыгнула. Ты ведь помнишь, как она нас испугала. Уур специально для нее в запасе держал несколько тел носителей, из-за того, что она постоянно калечила их, стараясь создать новые линии. Она первая предложила правильное соотношение длин рук и ног для плавного и комфортного передвижения, – грустно произнес Вадим.

Куратор огляделся по сторонам. Он увидел семь куполов, озаренных утренним солнцем, и почувствовал, как неохотно просыпаются в каждой комнате гении студенческого космического центра. Настырные, любопытные пятнадцати—восемнадцатилетние подростки. Они следили за каждым из них, не заметно подготавливая студента к работе в институте «Среди звезд». Многие, впрочем, не станут его специалистами. Но в запасе имелись другие варианты, где они смогли бы хорошо зарекомендовать себя.

– Я к Калерии относился как к сестре. Ведь матери наши по искре относятся к одной ветви, – сказал Вадим после непродолжительного молчания.

– Знаю. Не сердись. Я чувствовал все твои вспышки. Хоть ты и скрыт для всех, но мы ведь с тобой близнецы.

– Когда ты это понял?

– Помнишь она со своей группой предложила новый проект? Этим катарам помогал тогда я… и ты. Несмотря на твою занятость, ты всегда был со мной рядом, когда речь заходила о новых моих проектах. Ты помнишь, как она радовалась, видя нас вместе. А твой удивительный подарок? Ты помнишь, как она порхала, кружась в танце от восторга?

– Она необычно вела себя, совсем не так как другие. Поначалу это было так странно. Она могла не контролировать себя и полностью рассеивать свою энергию. Жизнь катар протекает внутри своего тела. Оно нам необходимо как мембрана, хотя у нас есть возможность жить и без него. Общаясь с людьми, мы эту возможность стали редко использовать только тогда, когда появляется необходимость воплотить свои идеи и для ощущения материальности в этом измерении.

– Я долго думал, что могло случиться в пещере. Возможно, – он засунул руки в карманы брюк, – в пещере-люльке произошло непредвиденное повреждение пузыря. Все ее эгрегоры няньки вместо того, чтобы находится рядом с ней и питать энергией и информацией, заключенной в них, свободно перемещались по поверхности нашей планеты. Из-за этого изменился процесс и порядок воспитания, который был неизменным на протяжении всего нашего рода, – предположил Уэйн.

– Разрыв пузыря это единичный случай. За время существования катарской цивилизации. Прискорбные события можно пересчитать по пальцам, но все они заканчивались смертью зародыша. Калерия, наверное, выжила благодаря жизненной силе дарованной ее матерью и осознанностью той миссии, с которой эгрегоры выполняли свою работу нянек. Ведь они никогда ее не оставляли одну. Предполагаю, что подобие пузыря для нее они создавали своими оболочками. Как тебе такая идея? – держа брата за руку, сказал Вадим.

– Нужно передать Джону, чтобы нашел Алекс и привел ее в мой кабинет.

Уэйн махнул рукой пролетающему над ними дройду.

– Административная линия.

Шар пискнул, переключаясь на другую волну.

– Джон, как освободишься, найди Алекс. Мы будем ждать вас в медцентре. Не далеко от Донума находится звездолет, пошли им сообщение: «Вадиму нужны хатские собаки, пусть доставят всех». Нам нужны недавние воспоминания на этой планете. Собаки смогут считать по запахам каждый шаг из прошлого, который по каким-то причинам скрыт от нас. Наш брат создал их, как будто предугадывая события будущего.

Они не спеша шли по дороге.

– Как ты думаешь, куда нас может привести конец запутанной линии, которая образует эту историю? – спросил у Вадима Уэйн.

– Я так же, как и ты не вижу, чем она сможет закончиться в будущем.

***

Через пару часов на планете сработала система оповещения.

Защитный шатер опоясал всю планету.

Система объявила на планете карантин на трое суток, выдавая техникам причину – «проникновение в атмосферу биологической структуры неопознанного характера». Перемещаться с острова на остров не было никакой возможности. Студенты сидели каждый под своим куполом, изолированные от других факультетов.

Уэйн с Джоном остались помогать преподавателям справляться с образующейся паникой. В некоторых зданиях отключилась электричество и заблокировались двери. Старшекурсники помогали младшим советами и действиями. Команда обслуживающего персонала планеты несколько раз пыталась проникнуть на остров искусств под водой через коммутационные трубы. Многим девочкам от избытка чувств стало плохо.

Для Вадима сложившаяся ситуация, была на руку, и он решил воспользоваться ею. Незаметно закрывшись в комнате у своего брата, катара покинул своего носителя и, используя свои способности перемещаться во времени, принялся расследовать непонятное происшествие на Донуме, чтобы определиться с тем, что же здесь происходит. Он перенесся в прошлое, увидев его глазами неразлучной компании друзей.

Глава 3

Донум и компания

За две недели до начала учебного года академия художеств «Магия оттенков» наполнилась радостными криками, слезами от разочарований и протестами, которые заканчивались подачей апелляций. Раз в два года в ее стенах проходил конечный этап отбора на право считаться студентом знаменитого и престижного учебного комплекса «Донум». Всем участникам, прошедшим в последний этап отбора, за неделю прислали приглашения, где указывалось время встречи с преподавателями факультетов. К десяти часам холл наполнился экзаменуемыми и их родственниками. Последних попросили выйти на улицу и разместиться в парке или в одном из уличных кафе.

Списки с датой и временем были переданы через личных дройдов-секретарей.

Девочка со светлыми волосами, собранными в огромный хвост на макушке, пробежав глазами сверху вниз по регистрационным номерам, увидела себя в последней группе. Решив, что не стоит толпиться вместе со всеми в холле, она направилась в соседний парк.

С утра было прохладно.

В воздухе плавали подушки с виду похожие на пеньки. Одна из них стала ее троном.

Две птички чирикали около куста, и она с любопытством стала наблюдать за ними. Через несколько минут стало скучно, и девочка попросила дройда соединить с подругой, которая в это время прогуливалась в другом городе со своей собачкой по набережной Сены. Потом ей захотелось поговорить с братом, а потом со своим опекуном. «День уже перевалил за полдень, и на редкость августовская жара, разогнала всех людей с улицы в закрытые наполненные прохладой помещения», – сказала она проекции, висящей в воздухе, пожилого мужчины. Чтобы спрятаться в тень от палящего солнца, она отплыла под раскидистое старое дерево.

Капелька пота стекла по носу и попала в глаз.

Поморщившись, она отключила видеосвязь и направилась в прохладное здание академии. Облюбовав маленький подоконник, рядом с лестницей на второй этаж, она, стараясь никому не мешать, ловко вскарабкалась на него. Иногда по ее телу пробегали неприятные ощущения. Стараясь избавиться от волнения, она искала глазами на что можно перевести внимание.

Все достопримечательности тихого дворика академии, куда выходило окно, были тщательно изучены.

Она вытащила из голубой пластиковой папки два кристалла, спрятанные в белые капсулы, рекомендательное письмо из школы, две фотографии. С одной из них на нее глядела девочка с очаровательными большими глазами, положив на плечо парню голову. Она посмотрела на свое отражение и подумала: «Вот девочка со вздернутым носиком сидит на подоконнике и ждет своей очереди, теребя пальцем пшеничного цвета локон. Так как она сильно обожает своего брата, то для него попробует сделать все что сможет. Я сделаю все, что смогу, милый Сайман».

Ее палец прикоснулся к гладкой поверхности тонкого пластика. Изображение пропало. Перевернув прямоугольник, она чмокнула, другую появившуюся картинку.

Ей улыбались двое взрослых людей. Вздохнув, она быстро сложила все предметы обратно в папку и огляделась по сторонам. Пока она летала в своих воспоминаниях, людей в холе стало меньше. Остались те, кого распределили в две последние группы: семь парней и семь девушек, в их числе и она. Им предстояло зайти последними и завершить работу приемной комиссии.

Даже если она и провалит этот этап, то все равно звание гения, ну пусть и не признанного, обеспечено. Осчастливит ее поступление в студенческий образовательный комплекс на Донуме или нет, она еще не решила. Просто был договор с братом, который решил, что у него очень умная сестра. Она часто сравнивала себя со своими кумирами: Мороко Миэр, Клэр Шафуд, Анастасией Стриж.

Они уже закончили обучение и работали на научной космической базе вместе с ее родителями. Им предстояло на планете Эмпедокл найти среди пустыни пригодное для жизни место, возвести купол и создать поселение. Через пять лет другая экспедиция прилетела в оазис для дальнейшего изучения планеты и тайн, связанных с ней.

Она очень скучала по отцу, поэтому всегда носила изображение родителей с собой. Сайман был единственной родной душой, оставшейся рядом. Она знала, что Сайман дал обещание отцу заботиться и помогать ей, но иногда чрезмерная опека брата бесила и напрягала ее. Сейчас она сидела в академии, во-первых, потому что этого захотел Сайман, а во-вторых ее по необъяснимым причинам сильно тянуло в космос.

Она обхватила руками колени и положила на них голову. Пробежавшись взглядом по находившимся в помещении людям, девушка постаралась уловить разговор.

Трое парней сидели на раскладных стульях (художники такими пользуются на пленэрах), трое разместились напротив на резиновом зеленом мате, скрестив ноги. Они возбужденно болтали между собой и проходящие за дверью экзамены, не очень их беспокоили. По выражению лиц она поняла, что обсуждаемая тема, была интересной.

Еще один парень стоял в стороне, опершись об колонну. Его глаза были полуприкрыты. Он молчал, прислушиваясь к тому, что говорили другие, иногда поднимал удивленно брови, морщил лоб или довольно улыбался. Иногда качал головой, соглашаясь с приведенным доводом, но в разговор не вмешивался.

Девушка прислушалась.

Среди мальчишек возник спор:

– Предположить можно все что угодно. Теоретически вроде бы все верно, но не хватает доказательств. Если в ближайшие десять лет мы не оторвемся от тех границ, которые нам начертил космический союз, то можем просто потонуть в море предположений, – говорил худой парень в очках, парящих над его переносицей.

– Ты что-то хочешь предложить? – спрашивал другой.

– Если я правильно понял теорию Юрия, – и парень в очках повернулся в правую сторону, – то ты сказал, цитирую, у всех есть двойник. Срабатывает «принцип зеркала». Так ты сказал? – обратился он к соседу. – Хорошо. Давайте возьмем жизнь на Земле. Предположим, что где-то есть ее «отражение». Как будет работать твоя теория? У парня на другой планете доминирующей стороной будет левая. А все остальное? Ведь зеркало повторяет изображение точь-в-точь.

– Нет, Рик. Ты понял все не так, – вступился за того, кого назвали Юрием.

– Объясни, Мэтт.

– Давайте я вам объясню, как сам представляю свою теорию. Просто все… очень просто, – помолчав, сказал парень. – Не нужно хвататься за слова. Зеркало повторяет, но наоборот. Вот я и назвал свой принцип так. Противоположности: белое и черное, любовь и ненависть, жидкое и твердое… Понимаешь? Плюс и минус…

– Ненависть вместо любви? Но на Земле благодаря этому чувству происходит размножение видов, тогда как при помощи ненависти… – и рыженький парень в воздухе из ладоней сложил крест, – или я запутался, или тоже не понял, – постукивая нервозно пальцами об пол, сказал он.

– Может оно идет искусственно, без любви или почкованием, когда приходит время, не зависимо от твоего желания, – улыбнулся Рик.

– Тогда предположим другое. И становится тогда страшно. У нас в больнице людям оказывают помощь, что бы они жили, а если наоборот по твоим принципам получается так; у больного организма нет шанса на дальнейшую жизнь – взял слово рыженький.

– Может и так, – пожал плечами Юрий.

– Тогда объясни мне следующее. Мы садим культуры, чтобы потом их переработать и превратить в еду, которая необходима человеку для образования энергии и роста. Как получится наоборот? – спросил Рик.

Парень у колонны вопросительно поднял брови и заинтересованно хмыкнул.

– Ну давайте подумаем, как такое возможно наоборот, – вставая со стула, сказал до этого молчавший сосед Рика. – Возможно, они внутри себя катализируют энергию, но тогда им нужны органы подобие накопителей, – загибая палец, предположил он, – эта часть тела не органического строения, пусть будет кусок какой-нибудь соли.

– Накопление энергии идет не внутри, а на поверхности, – вставил парень, отходя от колонов и подходя к ним поближе.

– Что человек забирает из природы для себя, то они своей энергией поддерживают другой вид, – предположил Мэтт.

– Возникает вопрос. Что эта за жизнь? – разводя руками, спросил Рик.

– Это жизнь наоборот, которая совсем не походит на нашу и, мне кажется, по иерархии является высшей формой жизни с продвинутым разумом, – ответил парню Мэтт.

– Люди берут из недр Земли, то тогда те существа отдают, чтобы поддержать не свою, а ее жизнь. Планета разумное существо? – спросил рыжеволосый.

– С этим покончено. Давайте еще поговорим ни о чем, – рассмеявшись, предложил парень, сидящий с краю.

– Почему нас не пускают дальше в космос? Такая тема подойдет, – опять вмешался рыжеволосый.

– Здесь можно рассмотреть версию, выдвинутую в конце двадцатого века. Наша жизнь представляет некую систему, берем немного повыше, она находится в другой системе, то есть становится уже подсистемой и так далее, образовывая каталог. Высшая организация контролирует низшую, сохраняет информацию, исправляет ошибки, – начал Юрий.

– То есть ты хочешь сказать, что есть высший разум, назовем его системный администратор, который следит за Землей и помогает людям исправлять свои ошибки и не допускает проникновение других из вне, – уточнил Рик.

– Или исправляет самих людей, – дополнил рыжеволосый.

– Человек подобно вирусам может перенести в другую цивилизацию свою информацию и свое поведение и тем самым навредить организованную под определенные условия систему, – высказал свое мнение Мэтт.

–Но если она по организации интеллектуальней нас, а значит сильнее, то значит она сможет найти силы защититься, – сказал Рик.

– Защитится и погубить. Маленький вирус губит наш организм, и не все могут от него защититься, – вставил Мэттью.

– Но вирус не знает, что убивает нас. Он живет в среде, которой мы дышим. Закрой себе нос и рот, покрой свою кожу герметично веществом, чтобы они не могли оседать и размножаться в выделяемых на поверхность секретах, и никто не сможет тебе навредить. Попадая вовнутрь, он просто приспосабливается, используя в качестве своего воспроизведения твои клетки, – панировал рыжеволосый.

– А ей это надо? Интеллектуальному миру нужны проблемы? Знаешь есть такая легенда, самым мудрым признали того мастера единоборств, который вообще не допустил нападения на него, – возразил Мэтт.

– Вот и я про это. Знаешь про нападение, уйди от него, – сказал рыжеволосый.

– Может граница – это нейтральная территория, на которой можно вести совместное сотрудничество и учиться, – вклинил в разговор парней свои рассуждения Рик.

– У человека небольшие способности. Нужен адаптер, некий протез, или есть мнение авторитетных людей, что нужно полностью отдать работу в руки искусственному интеллекту, сделав его посредником, а самим остаться, где нам ничего не угрожает, – вник в разговор парень, стоявший около колонны.

– Искусственный интеллект, я вам могу сказать точно, не станет мириться с человеком. Если говорить образно, он соберет свои «чемоданы» и найдет другую планету для своего существования. Так сработает его высший интеллект, – опять возразил Мэтт.

– Он не будет помогать людям? Высшая система низшей…, – переспросил рыжеволосый.

– Нет. Я, думая он просто уберется с Земли и может, организует в своем роде свою цивилизацию, – ответил ему Мэтт.

– Будет держаться подальше от создателя. Это разумно. Может и человек в свое время сбежал из рая по тем же причинам…

Все рассмеялись.

Сначала ей подслушивать разговор мальчишек было неинтересно, но потом у нее в голове стали появляться картинки необычной планеты с ее жителями. «Как может этот мир выглядеть? – спросила она сама себя. – Желеобразные горы и в реках по наклонной течет не вода, а песок. Жители спят, чтобы дать выйти своему сознанию для активной работы. Утром же они в состоянии анабиотического сна. Их тела бессмысленно ходят из угла в угол подобно зомби. Интересно, а как тогда они передают информацию друг другу? Как получится общение наоборот?» Задумавшись над своим вопросом, она не обратила внимания на парня, который подошел к ней.

– Привет. Меня зовут Мэттью. О чем думаешь?

Она вздрогнула и могла бы свалиться с подоконника от неожиданности, если бы он вовремя не прижался к ней.

– Алекс, – спрыгивая со своего наблюдательного пункта, сказала она и протянула ему руку. – Ты правда думаешь, что такие миры существуют?

– Сказать, что это теория – значит, ничего не сказать. У нас нет опыта, доказанных фактов, мы ничего не знаем о дальнем космосе. Люди могут только фантазировать и предполагать, опираясь на свою логику, выстраивая модели. То чем мы занимались сейчас детская игра. Помогает отвлечься. Насколько у тебя развито воображение и насколько у тебя мозги забиты знанием, настолько и получишь результат к своему «как», – он развел в воздухе руками, показывая безграничность. – Человек дышит легкими. Убираем эту функцию или видоизменяем, и уже получается другой вид. Как ты думаешь, он будет внешне походить на людей?

– Наверное, нет, – улыбнулась она ему.

– Все так говорят. Ты опираешься на логику, но у тебя нет доказательств. Ни у кого их нет.

– Но это очевидно! – заявила она.

Парень пожал плечами и обернулся на скрип старой деревянной двери. Из аудитории вышел полный человек среднего роста и, глядя поверх своих очков на оставшихся в холе людей, подозвал всех к себе.

– Сейчас выйдет группа и я приглашу вас, – он указал на парней.

Из-за двери послышался шум. Десятая группа по одному выходила в коридор. Их с любопытством разглядывали, стараясь определить по выражению лица результаты экзаменационного собеседования. Приглаживая рукой свою кучерявую шевелюру, администратор пригласил войти следующих.

– Одиннадцатая группа может входить и рассаживаться около преподавателей по названию факультета, который вы указали в своих анкетах.

– Ты будешь не против, если я тебя подожду здесь? А потом мы прогуляемся по парку или сходим куда-нибудь, – быстро заговорил Мэтт, смущаясь. – Согласна? Как?

Девушка улыбнулась и утвердительно кивнула ему головой. Парень быстро подобрал свои вещи с пола и юркнул в закрывающуюся дверь.

– Удачи, – прошептала она ему в след.

Она вернулась к подоконнику. «Если сегодня провалиться, то завтра я уже смогу вернуться к своему брату и его подруге Гвен. Решено. Возможность учиться в самом красивом городе на Земле и к тому же рядом с академией Саймана будет для меня не самый худший вариант», – подумала она. В глубине души девушка уже сомневалась, а стоит ли вообще сейчас идти на экзамен. Вечером нужно собрать вещи, заказать на утро билет, позвонить брату и рассказать, что с его затеей ничего не получилось, и в забронированное время переброски, пройти в кабинку телепорта. Закинув ноги на подоконник и обняв их руками, она уставилась в окно. В который раз ее взгляд опять блуждал по зеленым газонам с разноцветными петуньями и маргаритками.

Во дворе возникло оживление.

К крыльцу здания подъехала черного цвета машина. Из нее вылез высокий молодой человек в синей форме. На левом плече френча она рассмотрела разноцветные нашивки. Он снял очки навигаторы и забросил их на водительское сидение. Отряхнув рукав, попробовал расправить заломы на брюках, разглаживая их ладонью. Бросив взгляд на отражение в тонированном стекле машины, он едва прикоснулся к аккуратно уложенным набок волосам. Затем человек, хлопнув дверью, быстро поднялся по ступенькам и скрылся в распахивающихся дверях академии художеств.

Она, проводив его взглядом, стала внимательно разглядывать машину необычной формы и цвета. Эта машина была единственной в своем роде. «Наверное, собрана по индивидуальному эскизу. Воплощение чей-то мечты. Сейчас можно заказать все что угодно. Хоть летающее блюдце. Лет десять нельзя было, а вот недавно разрешили, и людей не остановить. Правильно, что вслед своему разрешению, придумали ограничения в размерах и во внешнем виде. Но вот к этой не придраться. Красавица, – думала она, любуясь машиной».

– Ничего себе! Класс! Видела, кто приехал? – обратилась к ней девочка, выглядывающая из-за ее плеча в окно. – Мечта! – протянула она.

– У каждого своя мечта. Я в машинах не разбираюсь, поэтому ухожу. Вот. Пожалуйста. Наслаждайся.

Она забрала пластиковую папку и направилась к массивным дверям. Ей очень хотелось, чтобы время шло немного побыстрей. Как будто, читая ее мысли, к ним вышел все тот же мужчина с лохматой шевелюрой и, хлопнув в ладоши, тем самым заставляя обратить на себя внимание, оставшихся в холе.

– Освободилось два места. Заходят те, на кого укажу. Кабинки преподавателей подписаны, сомневаетесь, прикоснитесь жетоном, который вы получили при входе, и мой помощник дройд-администратор укажет кабинку. Вопросы есть? Тогда Алекс Нейвис и Виктория Хлебникова.

– Результат известен сразу? – спросила девушка в зеленом сарафане.

– Да. Еще?.. Нет. Тогда прошу, девочки. Живей.

Пропустив вперед Викторию, Алекс остановилась около дверей. Холодная дрожь пробежала по спине. Погладив гладкую поверхность папки, где лежали фотографии ее самых дорогих людей, она собралась с мыслями и вошла в аудиторию.

На высокой белой подставке стоял робот синего цвета.

Она усмехнулась его формам.

Тело напоминало конус, основание которого стояло на трех маленьких сферах. Его вершина переходила в вершину другого конуса меньшего по размеру и, видимо, образующего дройду голову.

На ее лице появилась гримаса удивления.

Робот, считывая ее настроение с мимики лица, только покачал треугольной головой. Маленькая красная точка пробежала по ее блузке и замерла на жетоне, весящем на прищепку у нее на клапане кармана.

– Первая кабинка, – подобно стуку клавиш, прошлепал голос дройда.

Верхняя часть дройда отсоединилась от туловища и взлетела вверх. Она поплыла в сторону указанной кабинки, на которой висела табличка с названием факультета. На ней появлялся текст на разных языках. Синий конус, зависнув на мгновение над головой Алекс, вернулся обратно. Оставалось войти и сделать то, для чего она сюда пришла.