Будильник пищал настолько противно, что хотелось убивать, но я просто нажал на кнопку сброса и накрыл голову подушкой. Вчерашний вечер словно был вычеркнут из памяти, и все воспоминания сводились к обрывкам событий, пока недающих чёткой картины. Одно было кристально ясно: голова раскалывалась на части, и, казалось, мозг начнёт вытекать через уши, если на них не надавить ладонями, что я и сделал.

Единственным чётким воспоминанием был разговор с Сарой: её признание и моё молчание в ответ. Её слова вскрыли застарелую рану в душе, сковырнув корку, которой она успела покрыться, острым ножом, заставляя снова кровоточить и ныть. Я и понятия не имел, что так отреагирую, но факт оставался фактом – я был благодарен за её честность и до ужаса напуган тем, что эта девушка снова сделала со мной. Всего несколько слов, и я готов был голову потерять, прижимая её к себе, теряя чувство собственного достоинства.

Меня будто током ударило, когда я коснулся её мокрой от слёз щеки, а в области сердца, казалось, загорелся живой огонь. О’Нил оказалась намного смелее меня, чёрт бы её побрал. Хрупкая, маленькая и надломленная внутри – больше всего на свете мне хотелось снова почувствовать её тепло и забрать всю её боль, не взирая на свою собственную. Там, наедине в салоне её машины, все маски были сброшены, и я видел, сколько страданий принёс своим существованием в её жизнь. Она смотрела на меня тем же взглядом: извиняющимся, слегка наивным, но при этом пытаясь казаться дерзкой и взрослой, а я не мог оторвать глаз. Мой разум рвало в клочья, и я попросту не знал, как нужно себя вести, что говорить, поэтому за меня сказала моя обида. Мерзкое чувство, копившееся годами, словно вода в сточном желобе, переливающаяся через края и несущаяся грязным потоком по венам.

Только сейчас, выслушав извинения Сары, я на самом деле понял, каким был кошмарным эгоистом, думая лишь о себе. Я – единственный, кто должен был просить, нет, вымаливать прощение за то, что не бросил всё и не уехал с ней тем же вечером, минуя своё честолюбие. Этот вариант был единственно правильным, как и предупреждал Вишня. А я прогнал жизнь восемнадцатилетней девочки через ад, обвинив её в этом.

С больной головой и тяжёлым сердцем, я уселся на кровать, попутно задевая босыми ногами пустые стеклянные бутылки, которые, сталкиваясь, создавали самый отвратительный шум в мире, во всяком случае, сейчас. Взглянув на пол, осознал, что мои предположения о вчерашнем загуле подтвердились. Чёрт, сначала бурбон, а следом пиво? В этот момент джинсы, валявшиеся так же на полу, начали светиться и вибрировать в районе переднего кармана. Держась за виски, пальцами ног я притянул свою одежду, которая, к слову, была в какой-то пыли: видимо я вчера, куда-то ещё выходил и не слишком удачно преодолевал препятствия. Добравшись до телефона, я взглянул на звонившего и сбросил вызов. Это был Адам. Перезвоню позже, всё равно у меня сегодня выходной.

Как только телефон оказался у меня в руках, на него, как из рога изобилия, посыпались уведомления и сообщения. Последнее было от Вишни – какой-то адрес в промзоне за городом и подпись: «Единственное место, где гоняют каждую субботу. Не просри свой шанс». Я практически съехал с кровати, оказываясь на полу, совершенно не понимая, что происходит. Чтобы хоть как-то начать соображать, мне было необходимо избавиться от ноющей головной боли, поэтому я собрал волю в кулак и отправился на кухню за анальгетиком.

Спустя один час, один холодный душ, одну чашку крепкого кофе и пару сигарет я понял, что частично ожил, и мой мозг способен устанавливать причинно-следственные связи. Из того, что я помнил, и того, что потом обнаружилось в телефоне, понятно лишь одно: после нашего с Сарой разговора я отправился домой, где напился в лютый хлам и вывалил все свои душевные метания на ничего не подозревающего Вишню. Тот, не взирая на возмутительно поздний час и пьяный голос в трубке, в очередной раз выслушал меня и прислал адрес места, где я мог встретиться с О’Нил.

Перезванивать старинному другу после такого ночного душевного стриптиза мне было крайне неловко, и я решил просто коротко отблагодарить сообщением. Чёртовые технологии.

В телевизоре бубнили утренние новости, за стенкой снова кто-то орал, выясняя отношения, а в моей квартире и душе было абсолютно пусто, словно эмоциональные воры вынесли всё самое дорогое, оставив внутри вязкий комок сожалений и тоски.

Я устало выдохнул, опираясь локтями о прохладу кухонного стола, утопая лицом в своих ладонях, пропахших табачным дымом. Я находился в подвешенном состоянии, совершенно дезориентированный честностью и прямолинейностью Сары. Все мои стены, тщательно выстроенные и казавшиеся крепким фортом, способным выдержать любые испытания, рушились по кирпичику от одних слов этой девушки. А я снова убивал её своим молчанием, эгоизмом, разрушительной жалостью к себе.

Как бы там ни было, и что бы ни вышло между нами дальше, я остро ощущал потребность что-то сказать в ответ на её исповедь. Объяснить ситуацию так, как видел и пережил её я, рассказать, что сделал Аарон и чего стоила эта игра, которая оказалась мне не по зубам.

Время на телевизоре показывало далеко за полдень, и оставшийся день, вплоть до наступления темноты, я решил провести с пользой для своего отравленного неприличными дозами алкоголя тела – просто поспать. Делиться всем этим духовным дерьмом стоило, как минимум, на свежую голову. Допив остывший кофе, я выключил бубнящий ящик и, развалившись на диване в гостиной, провалился в благостный сон.

Проснулся я уже в темноте квартиры, за окном было слышно, как проехала патрульная машина, а где-то вдалеке сверкнула молния, проносясь яркой и мгновенной вспышкой, разрезающей небосвод. Было в этой атмосфере что-то, так яро отзывающееся внутри меня.

Наспех собравшись, я сгрёб со столика в прихожей ключи от своего нового байка и сигареты. Не знаю, чего на самом деле хотел от Сары, от этой случайно-неслучайной встречи, если она вообще состоится, но я знал, что моё место сегодня там.

Я включил свет в комнате, оглядев своё лицо в зеркале рядом с входной дверью и поправляя растрепавшиеся волосы. Накинув косуху и повесив шлем на руку, я вышел в нервирующую неизвестность.

Ночь уже окутывала Балтимор, который загорался тысячами разноцветных огней, сливающихся на скорости в сплошную искрящуюся цепь. Я ехал по шоссе в сторону выезда из города и улыбался самой мысли, что мог бы просто выжимать акселератор на полную и уноситься прочь отсюда. Скорость всегда дарила мне крылья и уносила все мысли, освобождая разум от назойливых идей. Но с одной назойливой идеей она справиться, определенно, не могла, как и я сам.

Три не слишком высоких промышленных здания стояли параллельно друг другу, недалеко располагалась водонапорная башня, возвышающаяся над всем этим ландшафтом. Небо было тёмным и плотно подёрнуто грозовыми тучами, которые всё никак не решались разверзнуться и пройтись проливным холодным дождём.

Я притормозил у одного из бежево-серых зданий, наблюдая за тем, как вереницы машин съезжаются в одну точку – место сегодняшних гонок. За строениями открывалась невероятных размеров открытая площадка с искусственно выстроенными препятствиями и поворотами, располагающимися под различными углами. Я снова ухмыльнулся, держа губами сигарету и подкуривая – как беззащитная маленькая девчонка выросла в сексуальную, уверенную в себе гонщицу. Да уж, она больше не желторотик из Сентфора.

Проехав ещё чуть вглубь всего этого разноцветного океана, грозно рычащего и отливающего хромированными дисками, я увидел Шеви, принадлежащий Саре – белый, с двумя алыми, как её губная помада, полосами на капоте. Она стояла недалеко от машины, непринуждённо болтая с каким-то холёным азиатом с квадратной челюстью. Одета была во всё чёрное: джинсы, будто вторая кожа, облепляли каждый волнующий мой разум изгиб её тела; кожаная куртка, застёгнутая до груди, открывала вид на треугольную горловину футболки; её волосы сегодня были собраны в высокий хвост, а губы как и прежде, украшала помада цвета свежей крови. На контрасте с её светлой кожей всё это выглядело дьявольски прекрасно. Сара излучала уверенность, опасность и будила какое-то нереальное вожделение. На неё смотрели все, без исключения, мужчины, и это начинало меня раздражать. Хотя, если разобраться, я был ей никем – лишь призраком прошлого, да и её новый образ волновал меня совсем иначе. Она стала женственной и опасной, чем-то отдалённо напоминая мне об Элис.

Сидя на байке, я наблюдал за последними приготовлениями перед заездом. Три круга, несколько крутых поворотов, победитель забирает десять тысяч долларов – неплохо для подработки офисного клерка, Сара.

– Эй, будешь делать ставки? – массивного вида латинос изучающе смотрел на меня, покручивая во рту зубочистку.

– Сегодня просто присмотрюсь, – с максимально возможной серьёзностью пробасил в ответ. – Ты же не против, я уверен, – лениво затянулся только что подкуренной сигаретой, выпуская дым рядом с назойливым парнем.

– Нет проблем, мужик, – пожав плечами, здоровяк смешался с разношёрстной массовкой.

Впереди послышалась какая-то возня, и я увидел, как Сара бодро запрыгивает на водительское. На небольшом передвижном табло пошёл обратный отсчёт, и как только цифры достигли нулевой отметки, прозвучал громкий сигнал, оповещающий участников и зрителей о начале гонки. Рёв моторов перекрывал гул толпы, и я ощутил, как по телу пробежали мурашки. Я слишком давно не чувствовал этого волнительного ожидания перед стартом, когда под тобой мурлычет байк, готовый выдать всю свою мощь и силу на трассе.

Помимо Сары участвовали ещё пять тачек, причём их владельцы были сплошь парни. И мне хотелось узнать хоть у кого-то, насколько успешна здесь О’Нил. Любопытство, вот что привело меня сюда, в первую очередь. Хотел ли я лучше узнать новую Сару или же просто побыть сторонним наблюдателем – это было загадкой даже для меня самого.

Шеви прекрасно ощущал себя на трассе, входя в повороты и снова набирая скорость на прямых участках под раскаты криков возбуждённой толпы. К моему удивлению, к началу финального круга, Сара шла вровень с каким-то блондинчиком на Mitsubishi Eclipse. До финиша оставалось два довольно крутых поворота, и я слегка напрягся, ощущая некоторую нервозность – кажется, я искренне желал победы для О’Нил. Вот Шеви ударяет по тормозам, включается ручник, машина входит в идеальный по траектории занос, как вдруг что-то идёт не так. Парень, идущий следом, намеренно подрезает, вырываясь вперёд. Следом я вижу, как машина Сары летит в бетонный отбойник, прокручиваясь вокруг своей оси, и удар приходится на водительскую часть.

Не знаю, чем я руководствовался в этот момент, но, не мешкая ни секунды, я уже бежал сквозь толпу, распихивая зевак плечами и руками, пробираясь к месту аварии. Казалось, что я знал, что делал, но я ни черта не понимал, кроме того, что должен помочь ей выбраться. Преодолев расстояние в несколько метров, я пытался маневрировать между несущимися машинами, не обращающими внимание на произошедшее. Прозвучала сирена, разрезая пространство неприятным звуком, давая понять, что заезд окончен, и у него есть победитель. Мне было плевать, потому что кроме меня к машине бежало ещё четверо крепких парней, в отличие от меня вооружённых хотя бы огнетушителями. Я функционировал на адреналине, внезапно охватившем меня, и упрямстве. Расталкивая парней, я резко дёрнул ручку пассажирской двери, пока на меня кричали и сыпали какими-то ругательствами. Сара была в отключке. Голова её, словно у тряпичной куклы, повисла, но вроде была без видимых повреждений, благодаря сработавшей подушке безопасности, которая заполнила пространство в машине, разрастаясь большим белым пузырем. Я судорожно отстёгивал заедающие крепления ремней, освобождая хрупкое тело и вытаскивая её из салона Шеви.

Не знаю как, но я вместе с ней на руках вышел за пределы трассы, оказываясь у бетонных блоков. Сара начала приходить в себя, а на левом виске была пара порезов от осколков стекла, но она дышала и тем самым успокаивала меня. Я поймал на себе расфокусированный взгляд, который сменялся искренним удивлением, затем уступал место панике. Сара сделала попытку подняться, но я продолжил мягко придерживать её.

– Стоять, ковбой, ты куда?

– Тёрнер, какого? Что ты тут делаешь?

– В данный момент держу тебя, пока ты была в отключке, – я слегка ухмыльнулся. – Голова кружится?

– Нет, всё в порядке, дай я, – она сделала очередную попытку встать, на этот раз я больше её не удерживал. Она села, сначала на моих коленях, затем, словно от огня, резко отскочила, усаживаясь рядом на холодный и шершавый бетонный блок. – Что с машиной?

– Как минимум, помята вся левая сторона, но надо смотреть, ты сама как?

– Жить буду, – она огрызнулась, но затем на секунду задумалась. – Ты меня вытащил?

– Да, – я достал сигареты: в пачке как назло осталась последняя. – Может, всё-таки в больницу?

– Не нужно, я правда в порядке. Тачку жалко, – она зажала переносицу, наклонив голову с растрепавшимся хвостом и тяжко выдыхая.

– Сейчас вызовем эвакуатор, и я отвезу тебя, куда скажешь, – глубокая затяжка, ещё одна, а сердце бешено колотилось, выпрыгивая из груди. Я старался не смотреть на неё, чтобы лишний раз не провоцировать себя, но краем глаз всё же следил за ней. Она выглядела подавленной, раздосадованной и такой беззащитной, что снова захотелось оберегать её от всего остального мира. Но этот мираж быстро рассеялся, как только она снова своим стальным тоном самоуверенной суки ни то просила, ни то командовала.

– С машиной я сама разберусь, отвези меня домой.

– Как скажешь, О’Нил, – я выдохнул струйку плотного дыма в темноту прохладной ночи.

Спустя минут тридцать я останавливался возле высотки в самом центре Балтимора. От неожиданности и удивления присвистнул, оглядывая эту величественную конструкцию из стекла и бетона. Всю дорогу Сара сдержанно придерживала меня за талию, стараясь не нарушать личное пространство друг друга. Она грациозно слезла с байка, снимая шлем и передавая его мне. Её взгляд задержался на моём лице чуть дольше, чем я бы этого хотел, но следом произошло то, чего я вообще не мог ожидать: она порывисто приблизилась ко мне, во взгляде читалась еле уловимая неловкость. Сара взяла моё лицо прохладными ладонями, а я уже знал, что произойдёт в следующую минуту, потому что моё сердце рвалось из груди, переходя на спринт. Наши губы встретились, сливаясь в поцелуе – нерешительном, робком, но слишком чувственном, от которого начинала уходить земля из—под ног. Я обхватил ладонью её шею, притягивая ближе к себе, углубляя поцелуй и проникая в её жаркий рот языком, не встречая никакого сопротивления.

– Чёрт, – оторвавшись от моих губ, она с ужасом смотрела на меня, осознавая, что только что произошло.

– Простого спасибо было бы достаточно, О’Нил, – я хватался за последние крупицы самоконтроля, пытаясь перевести дыхание и отпуская её.

– Чёрт, чёрт, прости, я не должна была, – в следующую секунду она неслась прочь к парадному входу своего дома, скрываясь за стеклянными дверьми.

Кажется, мы в полном дерьме, О’Нил.

Точки над i

Я приехала в мастерскую Тони рано утром, буквально к тому самому моменту, когда Адам должен был только-только её открывать. К моему удивлению, в столь ранний час гараж был уже открыт, и, судя по звукам, там вовсю кипела работа над моей помятой малышкой. Я боролась со жгучим стыдом за вчерашний выплеск эмоций, захлестнувших лавиной. Нет, это было не сожаление: я боялась, что Майкл всё понял неправильно. Поцелуй не был секундным порывом, вызванным стрессом или чем-то ещё. Авария стала для меня катализатором. Причиной, почему я должна поступить так, а не иначе. Тёрнер должен был узнать о том, что я признательна ему, он дорог мне, и я, чёрт возьми, влюблена в него по уши. Снова.

Это не было поцелуем-ситуацией, я действительно хотела этого и, собрав всю волю в кулак, сделала. Я чертовски испугалась, насколько же сильны были мои чувства к Тёрнеру. Меня тянуло к нему каждой клеточкой, вопреки прошлому, вопреки его обидам, вопреки обстоятельствам. Он думал, что стала совсем другой, тогда как я пыталась казаться не самой собой. Но стоило Майклу приблизиться, как мой хитиновый покров улетучивался, а сердце замирало от каждого его взгляда или слова. Ни разу в жизни, ни с кем до него или после, я не испытывала такой гаммы эмоций. Он – эталон мужественности. Он был когда-то моим Чёрным Драконом, которому я отдалась вся без остатка, согревая воспоминания о нас все эти годы.

Я, осторожно ступая, зашла в гараж, в надежде встретиться с Майклом. Пусть на минуту, секунду – это не имело значение. Он был нужен мне на молекулярном уровне. Рядом с ним я жила. Около него мне было спокойно и тепло, как ни с кем. Мне было нужно его внимание, прощение, его любовь любой ценой. Я должна была снова завоевать его доверие и показать, что он всё ещё важен для меня.

Майкл стоял возле машины, что-то обрабатывая на боковых крыльях: как раз с той стороны, куда пришёлся удар о бетонный отбойник. От воспоминаний той ночи внутри меня что-то дёрнулось, неприятным и нервным комом прокатилось по спине.

– Привет, – я неловко помахала рукой, привлекая его внимание. Майкл был сосредоточен и внимателен: брови его были насуплены, а челюсти плотно сжаты. Непослушные пряди волос залезали в глаза, и он отточенным годами движением зачёсывал их назад. Как только он услышал мой голос, тут же повернулся, слегка улыбнувшись уголками губ. Он был чертовски, нет, дьявольски прекрасен. Даже с чёрными ладонями, в перепачканной рабочей униформе, да хоть бы на нем был мешок из-под картошки, я бы так же стояла напротив и по-идиотски улыбалась ему в ответ.

– Доброе утро, Сара, – Майкл поспешно вытер одну ладонь и протянул мне для приветствия. От прикосновения его грубых рук у меня свело низ живота, наполняя приятным теплом. Я держала его ладонь в своей чуть дольше, чем следовало, не в силах отвести взгляд от его изумрудных омутов, окутывающих меня и уволакивающих на своё дно без шанса на спасение. Предположу, что ему тоже было приятно моё прикосновение хотя бы потому, что я ощутила, как его пальцы чуть сжали мои, и он нежно прошёлся большим по ребру моей ладони. Я чуть прикрыла глаза от того, насколько это оказалось нужным мне прямо сейчас.

– А вот и наша гонщица пожаловала, – голос Адама прервал интимность момента, и мы с Майклом одёрнули руки, словно школьники, которых застали за чем-то чересчур постыдным. – Майкл, через сколько будет готова машина этой очаровательной леди?

– Неделя, может полторы, надо ждать подходящую краску и заменить подушки безопасности. Всё уже заказал, так что остаётся ждать, – он держался спокойно и выдержанно, хотя мне казалось, его зрачки расширились, дыхание стало чуть быстрее и кулаки непроизвольно сжались. Либо я ослепла, либо Тёрнер ревновал меня, стоит отметить, не беспочвенно.

– Чудесно, всё-таки, как нам повезло, что ты у нас работаешь! – улыбка Адама, отточенная до идеала для клиентов, вызывала сейчас во мне рвотный рефлекс. – Сара, пойдём пока в кабинет, расскажешь мне всё про вчера, – рука Адама бесцеремонно легла мне на ягодицу, и я постаралась, как можно скорее, избавиться от неё, переложив одним порывистым движением на талию.

Глаза Тёрнера в момент вспыхнули тихой яростью, а воздух стал наэлектризовываться. Мне нужно было всё разрешить без публичного выяснения отношений. Хотя, по сути, мы были не связаны с Майклом ничем, кроме лучших воспоминаний и самых искренних чувств в моей жизни. Необходимость разрубить Гордиев узел ни к чему не обязывающих отношений с Адамом стала моей первостепенной задачей.

Мы быстро поднялись в офис под взгляд Майкла, испепеляющий мою спину. Как только дверь за мной закрылась, этот придурок стал судорожно закрывать жалюзи на окнах. Осознав, насколько паршиво это всё выглядит со стороны, я принялась взволнованно щёлкать суставами на пальцах. Меня слегка затошнило от нервного напряжения, поэтому я попросила Адама сделать мне кофе и уселась на диване, складывая ногу на ногу.

В мастерской послышался сильный глухой удар и звук падающего металла. Дала бы руку на отсечение, что источник звука – Тёрнер. Встав с диванчика, я подошла к окну и раздвинула жалюзи, глядя в небольшую щелочку. Майкл швырнул увесистый гаечный ключ куда-то в сторону и уверенным быстрым шагом выходил из гаража.

Меня снова затошнило.

– Нам нужно поговорить, Хьюз, – тон был предельно серьёзным, и мой собеседник сразу уловил этот момент. Не зря он был превосходным менеджером и отлично разбирался в психологии людей. Я присела на подлокотник диванчика.

– Ты беременна? – ему была неприятна сама мысль об этом, и он скривился, сам того не осознавая.

– Я принимаю таблетки, а трахаемся мы исключительно в презервативе. Так что непорочное зачатие можешь вычеркнуть сразу, – по щетинистому лицу прошла волна явного облегчения. – Я хотела бы перевести наши отношения в исключительно деловое поле, как это было и раньше.

– У тебя кто-то появился? – он безучастно кружил возле кофеварки, повернувшись спиной ко мне, разливая ароматный напиток по чашкам и протягивая мне одну.

– Тебя это не должно волновать, – я немного отпила из чашки, обжигая язык.

– Я не держу тебя, О’Нил, – он хитро ухмыльнулся, но мне показалось, что в карих глазах промелькнуло лёгкое недовольство. – Значит, только бизнес.

– За ремонт заплачу, как положено обычному клиенту, – я сделала ещё один обжигающий глоток и отставила чашку в сторону на столик.

– Ты изменилась, как только тут появился Тёрнер, – слова Адама прозвучали как пощёчина, отчего моё лицо вспыхнуло. – Или это такое волшебное совпадение?

– Тебя это не касается, Хьюз, – решительно и бескомпромиссно прервала его догадки.

– Даже не поцелуешь на прощанье? – он с издёвкой вопросительно вскинул бровь.

– Хватит паясничать, Адам. Ты же не думал, что я буду твоей игрушкой всю жизнь? – я встала, поправляя складки на блузке.

– Ты – необычная девушка, Сара, – взяв мою руку, он невесомо поцеловал её.

Я выходила из офиса Хьюза со смешанными чувствами: ощущение свободы и освобождения от бесцельных отношений, и в то же время мучительное ожидание реакции Тёрнера. Я даже представить себе не могла, что происходило сейчас в его голове. Нужно было объясниться.

По пути на выход мне под ноги попало два огромных гаечных ключа, выкинутых в порыве гнева. Чем ближе я приближалась, тем сильнее меня сковывал страх.

Майкл неизменно сидел на скамейке возле гаража, нервно затягиваясь и опустив голову, разглядывая гравий под ногами. Я подошла, останавливаясь у него за спиной. Моя рука легла на его напряжённое плечо, и он вздрогнул от прикосновения, оборачиваясь.

– Что бы ты ни подумал, ты ошибаешься на мой счёт, – мой голос дрогнул, но я дала себе слово – никаких слёз при Тёрнере.

– Какая разница, что я подумал? – он аккуратно одёрнул плечо, и моя рука, будто тряпичная, скатилась в пустоту. Как же мне хотелось влепить ему прямо сейчас: упёртый, обиженный, сидел тут и раздувал ноздри от негодования, закуривая чуть ли не всю пачку целиком. Но в своём гневе Дракон был прекрасен.

– Для меня – большая. Послушай, – я обошла массивное тело, оказываясь перед ним. – Я не займу много времени. Давай просто поужинаем и поговорим, как взрослые люди. Это всё, что мне нужно.

Порывшись в сумочке, я нашла ручку и вырвала лист из блокнота. Быстро, но разборчиво написала свой адрес и время и протянула бумажку Майклу, который только сейчас посмотрел на меня.

– Ужин и разговор. Всё, что я прошу.

– Ужин и разговор, – повторил Майкл, забирая из моих рук линованный листок.

Я уходила под звук вырывающегося из груди сердца, которое неслось во весь опор, пробивая грудную клетку. Было больно дышать, и душили подступающие слёзы, но я гордо уходила прочь.

***

Ровно в восемь вечера в дверь моей квартиры раздался звонок. На пороге стоял Майкл Тёрнер собственной персоной.