Азбука спасения. Том 59

Святой Антоний Великий

Каждую ночь омывай свое ложе слезами, обливай слезами рогожу, на которой спишь

Не преставай проливать слезы (молитвенные), и Бог сжалится над тобой и облегчит все твои болезнования (все, о чем болит душа твоя).

Напрягайся непрестанные изливать молитвы со слезами, чтобы сжалился над тобой Бог и совлек с тебя ветхого человека.

Так, когда брат спросил св. Антония: что мне делать с грехами моими? Он ответил: кто хочет освободиться от грехов, плачем и стенанием освободится от них: и кто хочет настроиться на добродетели, – слезным плачем настроится. Само псалмопение есть плач. Помни пример Езекии, царя Иудейскаго, который, как написано у Исаии Пророка, за плач не только получил исцеление от болезни, но и сподобился прибавления жизни на 15 лет, и на которого нашедшее вражеское войско в 185 тысяч сила Божия поразила на смерть, ради пролитых им слез.

Св. Петр Апостол плачем получил прощение в том, что погрешил против Христа, отрекшись от Него. Мария, за то, что орошала слезами ноги Спасителя, сподобилась услышать, что об этом всюду будет возвещаться вместе с проповедью Евангелия.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся (Мф.5:4) Каждую ночь омывай свое ложе слезами, обливай слезами рогожу, на которой спишь. Смиряй себя перед Господом Иисусом Христом, чтобы Он простил тебе грехи, обновил тебя, даровал тебе силу к совершению добродетелей и наконец, предоставил в наследство тебе Свое бесконечное Царство.

Авва Исайя

Плач сердца исцеляет язвы, нанесенные сердцу внутренними врагами

Оттого нас угнетают наши враги, что мы не познали с должной подробностью и точностью немощей и грехов наших, не стяжали плача в духовном разуме. Если бы открылся в нас плач, то он сделал бы для нас явными наши грехи. Если бы мы увидели наши грехи такими, каковы они на самом деле, то нас объял бы такой стыд, что мы не осмелились бы смотреть в лицо нашим братьям, отдавая всем предпочтение перед собою. Мы сочли бы себя хуже блудниц! Они грешат в неведении Бога, а мы, знающие Бога, служим греху в сердцах наших наравне с блудницами.

Принудь себя к обильным молитвам, соединенным с плачем, и Бог в свое время умилосердится над тобою, совлечет с тебя ветхого согрешающего человека.

Далек от плача тот, кто вдается в мирские заботы для удовлетворения тщеславия. Далек от плача тот, кто следует воле падшего естества.

Если плачущий скажет о ком-либо, что он хорош или худ, то одно осуждение это уже служит для него стыдом и укором. Такое суждение обличает, что он мог увидеть то, чего не должен бы видеть: человека грешнее себя. Покушение узнать о чем-либо, не касающемся, собственно, его, есть начинание, противное совести, признак незнания пути Божия, лукавое увлечение и пленение, не допускающее видеть свои грехи.

Если тебя поносят, и ты скорбишь от этого, то нет в тебе истинного плача.

Постараемся всеусильно стяжать слезы и преуспеть мало-помалу в подвиге плача, чтобы посредством его совлечься деяний ветхого человека. При этом будем остерегаться всего, приносящего вред душе. Тогда придет к нам от Бога любовь Его, отнимет от нас образ перстного человека и поставит в сердце наше свой светлый образ. Тогда, очищенные от всякого порока, мы сделаемся достойными Господа.

Если будем иметь плач, растворяемый смиренномудрием, то изгоним из своей души семь бесов и напитаем душу истинной славой и святыми добродетелями.

Но горе тем, которые плачут, но не перестают грешить и потому лишают себя пользы от плача.

И горе нам, что так окаменены наши сердца, что часто, напряженно ища сокрушения и слез, мы не достигаем их из-за крайнего нерадения и лени.

Печаль в разуме Божием, снедая сердце, удерживает чувства его от увлечения грехом, а трезвение противостоит лукавым помыслам и охраняет ум от небогоугодных движений.

Принудь себя к обильным молитвам, соединенным с плачем, и Бог в свое время умилосердится над тобою, совлечет с тебя ветхого согрешающего человека.

Трезвись против духа, наводящего печаль на человека: он распростирает многие сети, чтобы уловить тебя и ввергнуть в расслабление.

Печаль по Боге приносит радость и утверждает человека в воле Божией.

Печаль по Боге не ввергает человека в отчаяние, напротив, утешает его, внушая ему: «Не бойся, снова прибегни к Богу: Он благ и милосерден. Он знает, что человек немощен, и помогает ему».

Преподобные Варсонуфий и Иоанн Пророк

Вопрос. Того же к тому же: Если сие приобретается плачем, как ты сказал, то, как же мне сохранить плач, когда я нахожусь среди людей, служу другим и забочусь о том, что кому дать из больных? и есть ли сердечный плач без слёз?

Ответ Иоанна. Не плач происходит от слёз, а слёзы от плача. Если человек, находясь среди других, отсекает свою волю и не обращает внимания на чужие грехи, то приобретает плач. Ибо чрез сие собираются его помыслы и, собираясь, таким образом, рождают в сердце печаль по Богу (2Кор.7:10), а печаль эта – слёзы.

Преподобный Исаак Сирин

Проливать слезы и плакать дарование бесстрастных

Что свойственно делать подвижнику, пребывающему на безмолвии, в келье своей? Разве человек рачительный и трезвенный душой имеет нужду спрашивать, как ему вести себя, когда он бывает один с собою? Какое иное занятие у монаха в келье его, кроме плача? И какое другое занятие лучше этого? Самое пребывание монаха и одиночество его, уподобляясь пребыванию во гробе, далекому от радости человеческой, учат его, что деятельность его плач. И все Святые в плаче переселялись из жизни сей. Будем же молить Господа даровать нам плач. Ибо если получим сию благодать, лучшую и превосходнейшую прочих дарований, то при помощи ее, достигнем чистоты, А как скоро достигнем, ее, то не отнимется уже она от нас до самого исхода нашего из жизни сей.

Как иной, принесши великий дар Царю, награждается от него ласковым взором, так и тому, кто имеет в молитве своей слезы, великий Царь веков, Бог, прощает всякую меру грехопадений, и награждает его благоволительным взором.

Бывают слезы сожигающие, и бывают слезы утучняющие. Посему все те слезы, которые исходят из сущности сердца от сокрушения о грехах, иссушают и сожигают тело; а нередко и самое владычественное в душе, во время излияния слез, ощущает от них вред. И сперва человек по необходимости вступает на эту степень слез, но ими отверзается ему дверь войти на вторую ступень, лучшую первой; и это есть страна радости, в которой человек приемлет милость. Это уже слезы, проливаемые по благоразумию: они и украшают, и утучняют тело, и исходят непринужденно сами собою; и не только, как сказано, утучняют тело человеческое, но и вид человека изменяется. Ибо сказано: Сердцу веселящуся, лице цветет: в печалех же сущу, сетует (Притч.15:13).

Блаженны чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они сладостью слез, в коей всегда зрят они и Господа. Пока еще слезы у них на глазах, они сподобляются зрения откровений Его на высоте молитвы своей, и нет у них молитвы без слез. Сие-то и значит сказанное Господом: блажени плачущии, яко тии утешатся (Мф.5:4). Ибо когда монах сподобился с помощью слез прейти область страстей и вступить в равнину душевной чистоты, тогда сретает его утешение, какое плачущим дает Бог за чистоту их.

Проливать слезы и плакать дарование бесстрастных. И если слезы плачущего и сетующего временно могут не только путеводить его к бесстрастью, но и совершенно очистить и освободить ум его от памятования страстей, что сказать о тех, которые с ведением день и ночь упражняются в сем делании?

Пока не достиг ты в область слез, дотоле сокровенное твое служит еще миру, т. е. ты ведешь еще жизнь мирскую, и Божие дело делаешь еще внешним человеком, а внутренний человек твой бесплоден, потому что плод его начинается слезами. Когда достигнешь в область слез, тогда знай, что ум твой вышел из темницы мира сего, поставил ногу свою на стезю нового века, и начал обонять вонь чудного нового воздуха.

Слезы начинают источаться, потому что приблизилось рождение духовного младенца. Общая всех матерь, благодать, вожделевает таинственно на свет будущего века произвести Божественный образ. Но сей чин слез не тот, какой с промежутками бывает у безмолвствующих (иногда при созерцании, иногда при чтении, иногда во время молитвы). Я говорю не о сем чине слез, но о том, какой бывает непрерывно день и ночь. Очи достигшего в сию меру уподобляются водному источнику до двух и более лет, а потом приходит он в умирение помыслов. А по умирении помыслов, сколько вмещает отчасти естество, входит в «тот покой», о котором сказал св. Павел (Евр.4:3). И по сем мирном упокоении ум начинает созерцать тайны. Тогда Дух Святой начинает открывать ему небесное, и вселяется в нем Бог, и воскрешает в нем плод Духа. Но послушай еще: когда входишь в область умирения помыслов, тогда отъемлется у тебя множество слез, и приходят к тебе слезы в меру, и в надлежащее время.

Вопрос. Какие точные указания и близкие признаки, по которым человек ощущает, что начал он видеть в себе плод, сокрытый в душе?

Ответ. Когда сподобится кто благодати многих слез, проливаемых без принуждения; потому что слезы положены уму как бы неким пределом между телесным и духовным, между состоянием страстным и чистотою. Пока не приимет человек сего дарования, совершается дело его еще во внешнем только человеке, и еще вовсе не ощутил он действенности того, что сокрыто в духовном человеке. Ибо когда человек начнет оставлять телесное настоящего века и оказывается переступившим сей предел того, что в естестве действительно есть внутреннее, тогда скоро достигает сей благодати слез. И слезы сии начинаются в первой обители сокровенного жития и возводят человека к совершенству любви Божией. И чем далее поступает он, тем более обогащается сею благодатию, пока от продолжительного излияния слез не начнет пить их и в пище своей, и в питии своем. И это точный признак, что ум исшел из мира сего и ощутил оный духовный мир. Но в какой мере человек умом своим приближается к сему миру, в такой же мере умаляются слезы сии. И когда ум совершенно бывает в сем мире, тогда совершенно лишается он сих слез. И это есть признак, что человек погребен в страстях.

Посему блаженны чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они сей сладостию слез, и в ней всегда зрят они Господа. Пока еще слезы у них на глазах, они сподобляются зрения откровений Его на высоте молитвы своей; и нет у них молитвы без слез. Сие-то и значит сказанное Господом: Блажени плачущий, яко тии утешатся (Мф.5:4). Ибо от плача приходит человек к душевной чистоте. Посему Господь, сказав: …яко тии утешатся, не объяснил, каким утешением.

Ибо когда монах сподобился с помощию слез прейти область страстей и вступить на равнину душевной чистоты, тогда сретает его таковое утешение. Посему если кто из искавших утешения здесь прострется на сию равнину и на ней встретит утешение, необретаемое здесь, то уразумевает тогда, какого ожидает себе наконец утешения за плач и какое утешение плачущим дает Бог за чистоту их, потому что непрестанно плачущий не может быть тревожим страстями. Проливать слезы и плакать – это дарование бесстрастных. И если слезы плачущего и сетующего временно могут не только путеводить его к бесстрастию, но и совершенно очистить и освободить ум его от памятования страстей, что скажем о тех, которые с ведением день и ночь упражняются в сем делании? Посему никто не знает помощи, бывающей от плача, кроме тех одних, которые предали души свои делу сему. Все святые стремятся к сему входу, потому что слезами отверзается пред ними дверь для вшествия в страну утешения и в этой стране в откровениях изображаются преблагие и спасительные следы Божии.

Слезы во время молитвы – признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, – признак того, что молитва принята и слезами начала входить на поле чистоты. Ибо если не будут отъяты в людях помыслы о преходящем, и, не отринут они от себя мирской надежды, и не возбудится в них пренебрежение к миру, и не начнут они уготовлять доброго напутствия к исшествию своему, не начнут в душе восставать помыслы о том, что будет там, то глаза не могут проливать слез, потому что слезы суть следствие беспримесного и невысокопарного размышления, многих частых и неуклонно пребывающих помыслов, памятования о чем-то тонком, совершающемся в уме, и памятованием сим приводящем сердце в печаль. От сего-то слезы умножаются и наиболее увеличиваются.

Во что ни намеревался бы ты вникнуть, признаком вшествия внутрь пусть будет для тебя следующее. Когда благодать начнет отверзать очи твои для ощущения зрением предметов в их действительности, тогда очи твои в то же мгновение начнут изливать ручьями слезы, так что не раз множеством их омоются ланиты твои. И тогда брань чувств утихает и сокращается внутри тебя. Если кто будет учить тебя противно сему, не верь ему. Кроме слез, не ищи другого более явного признака в теле. Когда же ум возвысился над тварями, тогда и у тела не будет ни слез, ни всякого движения и ощущения.

Все святые стремятся к этому входу, потому что слезами отверзается перед ними дверь в страну утешения.

Не называй праздностию продолжительность молитвы невысокопарной, собранной и долгой, из-за того, что оставил ты при этом псалмы. Но паче упражнения в стихословии возлюби на молитве поклоны. Молитва, когда подает тебе руку, заменяет собою Божию службу. И когда во время самой службы дано тебе будет дарование слез, услаждение ими не называй праздностию в молитве, потому что благодать слез есть полнота молитвы.

Слезы начинаются в первой обители сокровенного жития и возводят человека к совершенству любви Божией.

Пока человек не примет дарования слез, дело его совершается во внешнем человеке, и еще вовсе не ощутил он действенности того, что сокрыто в духовном человеке.

Когда ум погружен в этот мир, тогда он совершенно лишается слез. И это признак, что человек погребен в страстях.

Тот плачущий, кто по упованию на будущие блага проводит все дни своей жизни в алчбе и жажде.

Будем плакать, возлюбленные, будем плакать, чтобы поистине возрадоваться во время действительной радости.

Печаль умная (о грехах и неисправностях своих) превосходит и телесный труд.

Сердце, исполненное печали о немощи и бессилии в делах телесных, явных, заменяет собою все телесные дела.

Дела телесные без печали ума – то же, что и тело неодушевленное.

Не тогда будем печалиться, когда поползнемся в чем-нибудь, но, когда закосневаем в том, потому что поползновение бывает часто и с совершенными, а коснение в нем есть совершенное омертвение.

Печаль, какую чувствуем при своих поползновениях, вменяется нам благодатию вместо чистого делания.

Кто, в надежде на покаяние, поползнется вторично, тот лукаво ходит пред Богом; на сего неведомо нападает смерть, и не достигает он времени, в которое надеялся исполнить дела добродетели.

В тот день, в который печалишься о страждущем каким-либо недугом, о человеке добром или злом, страждущем телесно или мысленно, почитай себя мучеником и взирай на себя, как на пострадавшего за Христа и на сподобившегося стать исповедником. Ибо помни, что Христос умер за грешных, а не за праведных. Смотри, сколь велико это дело – скорбеть о людях злых и благодетельствовать грешным паче праведных! Апостол воспоминает о сем, как о деле достойном удивления (Рим. 5:6—8).

Пока человек не примет дарования слез, дело его совершается во внешнем человеке, и еще вовсе не ощутил он действенности того, что сокрыто в духовном человеке.

Когда ум погружен в этот мир, тогда он совершенно лишается слез. И это признак, что человек погребен в страстях.

Святые отцы учат, что может быть плач без слёз, и такое сокрушение сердца Бог приемлет как слёзы.

От чего рождается непрестанный плач, о котором говорится в связи с некоторыми святыми мужами, никогда не прекращавшими плач

От трех причин происходит поток непрекращающихся слез у человека. Во-первых, от изумления исполненными тайн прозрениями, которые на всякий миг открываются уму, слезы льются в изобилии без воли человекА и без принуждения: в прозрения эти вглядывается он видением ума, когда охватывает его восхищение познанием тех предметов, которые духовно открываются уму в прозрениях. И слезы те тогда текут сами по себе, и не устает человек от силы наслаждения, охватывающего ум, который пребывает в таком видении. Эти вещи, то есть таинственные и духовные прозрения, Отцы называли образом манны, которую вкушали чада Израиля, и питием из камня, который есть Христос.

Или, во-вторых, слезы могут происходить от любви к Богу, которая воспламеняет душу, и не может человек выносить эту любовь без постоянного плача, происходящего от сладости ее и наслаждения ею.

Или в-третьих, слезы могут происходить от великого смирения сердца. Смирение сердца бывает у человека по двум причинам: или от острого сознания грехов своих, или от воспоминания о смирении Господа нашего, скорее же, от воспоминания о величии Божием – до какой степени унизило себя это величие Господа всех, так что различными способами говорил Он с людьми и увещевал их, унизило себя до того, что Он даже воспринял от них тело – и о том, сколько перенес Господь наш, и через что прошло тело Его, и каким презренным явился Он миру, тогда как Он всегда обладал неизреченной славой с Богом Отцом. Ангелы трепещут от видения Его и от славы лица Его, сияющей среди их чинов! Но нам был Он видим в таком образе смирения, что из-за обычности вида Его схватили Его, когда говорил Он с ними, и повесили Его на древе.

Итак, кто не обладает потоком слез, тот лишен не только слез, но и причин слез, и нет в нем корней, порождающих их. Другими словами, вкуса любви Божией никогда не ощущал он, мысль о божественных тайнах никогда не возбуждалась в нем благодаря постоянному пребыванию с Богом, нет у него и смирения сердца, хотя он и воображает, что обладает смирением.

Не приводи мне в пример тех, что смиренны по естеству: дескать, много таких, у кого само естество свидетельствует, что они смиренны, и, однако, у них нет слез. Итак, не говори о естестве, ибо у этих людей угасшие и немощные чувства, в которых умерли жар и горение. Не обладают они этим проницательным смирением человека, у которого смиренные помыслы, внимательная и проницательная мысль, сознание собственного ничтожества, сокрушенное сердце и поток слез, происходящий от страдания совести и проницательности воли.

Если хочешь, спроси их самих. Ибо нет у них ничего из этого: разве имеют они сокрушенное размышление, разве внимают голосу совести? Нет у них размышления и памятования о смирении Спасителя нашего, нет острой боли, пронзающей их от сознания собственных грехов; нет в них горения и жара, воспламеняющего сердце их к памятованию о грядущих благах; не имеют они и прочих полезных помыслов, которые благодаря трезвению разума обычно возбуждаются в сердце.

А иначе и тех грудных младенцев, которые живут в мире сем, ни о чем не помышляя, должен ты поместить на один уровень со смиренными! Если, однако, считаешь ты спокойных и кротких по естеству стоящими на том же уровне, что и смиренные благодаря знанию и воле своей, тогда также и евнухов, которые от чрева матери являются таковыми, должен ты называть девственниками и причислить их к лику девственников и святых, хотя не их собственная воля воспрепятствовала им вступить в брак и заставила соблюдать девство, но естество. Точно так же обстоит дело с теми, кто по естеству мягок и смиренен: естество умерило их побуждения, а не сила воли.

Эти люди никоим образом не вкусили и не ощутили сладость даров и утешений, которые вкушают те, что смиренны ради Господа нашего. А потому не получают они и дивного дара непрестанных и утешительных слез – тех, которые воспринимаются Отцами как прообраз земли обетованной. «Войдя туда, ты уже не устрашишься борений». Ибо утешение обещано сокрушенным сердцам. Тем же, у кого нет надежды на это, когда они плачут, и утешение не будет послано; и те, кто, не жаждет и не томится, не утолят жажду духовным питием.

Если, однако, помимо того, чем обладают они по естеству, у них есть также рассудительность воли, тогда ублажай подобных людей, ибо удостоились они того, чтобы благому расположению воли своей обрести союзника в естестве, так что без борьбы преуспевают они в добродетели. Вот почему они тоже получают утешение, происходящее от доброй воли.

Но если это является лишь естественным дарованием, тогда не завидуй таким людям больше, чем ты восхвалял бы и ублажал бессловесных.

Итак, если не обладаешь ты смирением сердца или сладким и жгучим страданием от любви к Богу, что является корнями слез, изливающих усладительное утешение в сердце, – тогда не прибегай к тому, чтобы в ущербности естества искать оправдания, или в том, что есть люди, у кого сердце по естеству вялое и у кого повреждены внутренние члены, приводящие в движение здоровую силу разумения в душе. Не используй это в качестве извинения в том, что не чувствуешь ты даже малого страдания о своих недостатках.

О тех же, кто наряду с естественной простотой и спокойствием обладает светоносными и рассудительными движениями, известно, что они имеют также и слезы. Ибо где есть смирение сердца с рассудительностью, там невозможно человеку удерживать себя от плача, даже если не хочет он плакать – ибо вопреки воле его сердце его постоянно обуревается потоком плача по причине жгучего неудержимого страдания и сокрушения сердечного.

Эти три причины слез человек приобретает из безмолвия: будь то любовь к Богу, или изумление тайнами Его, или смирение сердца. Нет страдания более жгучего, чем любовь к Богу. Господи, удостой меня испить из этого источника! Итак, кто не обладает безмолвием, тот ни одного из этих благ не знает, даже если у него множество добродетелей. Не может он знать, что есть любовь к Богу, а духовного знания или истинного смирения сердца никогда не стяжать ему.

Всякий, кто не знает эти три добродетели, или, вернее, эти славные дарования, удивляется, когда слышит о людях, которые обладают непрестанным плачем, ибо он воображает, что по своей собственной воле плачут они или что они принуждают себя к этому. Поэтому невероятным ему кажется такое.

О рассудительном чувстве, которое внезапно возникает от изумления тем, как пришли мы в бытие и сотворены Богом. И в тот миг, когда возникает оно в человеке, умолкает он в изумлении и бывает исполнен наслаждения с головы до пят. Кто ощутил такие исполненные радости моменты, тот поймет.

Слава благодати Твоей, Боже! Слава благодати Твоей, Боже! Слава благодати Твоей, Боже, приведший нас в бытие, когда мы не существовали, даровавший нам бытие, которое не имеет конца! Ты дал нам также жизнь, чувство, словесность, свободную волю и власть – пять несравненно великих даров. Ибо любовь Твоя не только дала нам бытие, но и сделала нас словесными, дабы ощутили мы наслаждение познавания и радость от великого дара прозрения и дабы насладились ими. А поскольку невозможно было нам быть безначальными, подобно Тебе, Ты даровал нам быть бесконечными, подобно Тебе. Слава Тебе за наслаждение дара Твоего!

Блаженной памяти Святые Отцы говорят, что от близости ангелов бывают такие мгновения, приводящие в изумление прозрениями, которые они возбуждают благодаря просветленным движениям. Ибо бывает, что в такие времена, словно все члены тела этого человека, становятся потоками слез, происходящими от радости и изумления. Распознают эти указания те, на кого излились такие милости. Ибо даже спустя долгое время после этих вещей кажется такой человек пребывающим в некоем покое и безмолвии. После таких прозрений кто не восхвалит тебя, о безмолвие, гавань милостей?

Вот как должен ты понимать слова мои обо всех прозрениях, случающихся от благодати: они – не от исканий или воли человека, но неожиданно случаются они с естеством, по повелению Божию, для утешения человека, через святых ангелов, которые посылаются на постоянное служение для тех, которые имеют наследовать спасение, по слову блаженного Павла.