В погоне за временем

Глава 12

Отсутствие связанных по рукам и ногам пленников несколько расстроило владельца солидного антикварного салона. Похожий на ухоженного добермана, продавец старины имел столь же выразительное имя – Лев Григорьевич. На этом его любовь к животному миру заканчивалась и начиналась почти безграничная любовь к денежным знакам.

Сейчас чувства Льва Григорьевича двоились. С одной стороны, у него на руках была монета стоимостью в триста тысяч евро. И эта мысль приятно радовала его сердце. Но с другой стороны, его огорчало то, что возможность выяснить, не было ли там еще чего, столь же нужного Льву Григорьевичу, убежала непонятно как. А все, что было непонятно, его раздражало. Юные годы Лев Григорьевич провел не в тех университетах, которые приносят высшее образование. И со временем этот пробел биографии стал беспокоить его все больше. Ему казалось, что многие коллеги тайно намекают на этот его недостаток, специально употребляя в речи термины, которые могли быть непонятны Льву Григорьевичу. Он ненавидел умные разговоры, интеллектуальные беседы вел только сам, и не терпел, когда разговор уходил в сторону, где он чувствовал себя неуверенно. Его занудные поучения раздражали коллег, которые, чаще всего, были не осведомлены относительно его дипломов. Но именно этот тайный комплекс заставлял Льва Григорьевича принижать значимость собеседника и ставить в неловкое или зависимое положение всех, с кем он общался.

И сейчас, глядя на пустые стулья в доме у этого спелеологического умника, он тихо произнес:

– Как, куда и где? На эти три вопроса ответ должен быть через час. Я жду у себя.

Он развернулся и, скользнув белыми от ярости глазами на свою команду, быстро вышел из квартиры.

Ремонт покачал головой и пнул ногой стул.

– Какие есть идеи?

– Сами развязались, – лениво предположил парень с рыжими длинными волосами, в очках в тонкой золотой оправе. Он был одет в стиле расслабленного иностранца и имел соответствующую кличку.

– Интурист, ты, как всегда, удивляешь своими способностями, – презрительно глянул на него Ремонт, – хоть иногда в твоей башке мелькает мысль?

Интурист выразительно поднял веревку, валявшуюся на полу и показал, что она разрезана ножом.

– Тебе, гению, надо было проверить, где у него ножи лежат, – хрипло ответил он.

– А как идея, что им кто-то помог? – поинтересовался большеголовый и лобастый парень по имени Жора, явно член сборной по регби. Он покрутил шеей и предложил проверить соседей на всякий пожарный случай.

Ремонт прошелся по кухне, сунул нос в холодильник:

– Жрачка была, теперь нет.

И издевательски произнес:

– Покушали перед уходом. Как думаешь, Интурист?

– С собой захватили: отсидеться надо. – Рыжий сидел на столе, покачивая ногой в кроссовке. Он, видно, привык к подколкам Ремонта и не реагировал на них.

– А что? Простой вариант – самый верный. А уходили как?

– А как насчет соседей-то? – вернулся к своей версии Жора.

– Так чего, они были заперты и дверь закрыта снаружи, я все лично проверил. Костян дежурил во дворе, я сам шефа отвозил и привозил. Соседей, конечно, проверить можно, но у них по одной квартире на этаже. В этом жутком местечке соседи только напротив живут и смотрят на стенку противоположного дома. Тут он резко замолчал и, насвистывая, подошел к окну.

– Сходи-ка, Жора, действительно, побеседуй с соседями. – Взглядом он показал на окна напротив, – а мы пока тут поищем.

Согласно кивнув, Жора застучал ботинками вниз по лестнице. Через пару секунд, раздался сдавленный крик и нецензурные выражения.

Сообщники дружно заржали.

– Не доломай лестницу, Жора! Нам еще спускаться.

И, довольные собственным остроумием, они стали обыскивать квартиру.

Пятнадцать минут из выделенного часа ушло на то, чтобы разгромить Сережкину квартиру. Еще двадцать – на то, чтобы вспомнить про последний этаж и обнаружить ход на крышу.

Жора, на счастье Аркадьевича, никого не нашел и вернулся ни с чем: соседи, оповещенные по тревоге, разбежались кто куда.

Еще после десятиминутного обсуждения команда сошлась на версии, что развязались сами с помощью ножа, ушли по крышам – уже не догнать. Через час они звонили в дорогущую дверь антиквара с готовым докладом.

Лев Григорьевич с большим скепсисом выслушал восстановленную версию событий, но спорить и никого наказывать за плохо связанные руки пока не стал. Потом весомо произнес, что на первые два вопроса он, худо-бедно, ответы получил.

Остался третий: где они сейчас?

– Отдали в разработку в аналитический отдел. Известно, что она училась с ним в одной школе. Завтра, думаю, будет домашний адрес и сотовый телефон.

– Заплатите больше и попросите через два часа, – он отпустил всех жестом.

Лев Григорьевич был в нетерпении.

Очевидно, что она нашла клад. Причем госструктуры не оповещены, иначе он был бы уже в курсе.

Его мысли прыгали:

– Она не может быть связана с черными археологами, это очевидно. Хотя, все бывает. Когда случайно находят клады, сразу всех оповещают. А здесь клад бесценный, и никто не в курсе, – пытался рассуждать он. – Инженер наверняка не знает, он бы мне сказал. Ему известно только про три монеты. Но клад с тремя монетами найти невозможно, это чушь. Значит должно быть что-то еще.

Жадность уже нарисовала картины размером с гробницу Тутанхамона.

Однако, решив, что благоразумнее будет подождать результатов поиска, Лев Григорьевич стал собираться на встречу с покупателем. На сегодня был заказан ужин в ресторане, а он не умел опаздывать.

– Серьезный продавец не может позволить себе опаздывать, – всегда говорила ему бабушка. – Это может позволить себе только очень богатый покупатель, потому что ему придется за это заплатить.

Он был серьезным продавцом и, если покупал, не любил переплачивать. Именно поэтому ровно в восемь вечера он сидел за столиком в отдельном зале для важных персон.

Его собеседником был уважаемый в определенных кругах общества представительный антиквар. Правда он работал в основном с черными археологами, но был мил и вежлив в общении, и все называли его просто Ровшан. Сегодня Ровшан выступал в роли возможного покупателя найденной монеты, хотя Лев Григорьевич прекрасно понимал, что интерес его гораздо глубже.

Беседа потекла как обычно. Начав с погоды и здоровья, они постепенно перешли к главной проблеме сегодняшней встречи. Найденная монета взволновала Ровшана не меньше, а может даже больше, чем Льва Григорьевича. И уж точно больше, чем Лельку.

– Уважаемый, расскажите мне подробнее про эту искательницу приключений. Мне очень интересно знать, из каких она кругов, – тягуче проговорил покупатель.

– Не из ваших, уважаемый Ровшан, – в тон ему ответил продавец.

– Откуда знаете? – настаивал азербайджанец.

– Я собрал информацию. К тому же ее приятель не принадлежит к вашим поставщикам. Он спелеолог, а они чаще ладят с законом.

– С законом не ладит тот, кто деревья в лесу срубает, а не тот, кто ямки копает. Сосну опять на пень не поставишь, а ямку закопать можно.

– Если не рыть ямки в местах, где археологические исследования проводят. А то приходят археологи, а там уже ваши ребята с миноискателями пробежались. Чего не взяли, то разломали.

Ровшан удивленно поднял брови:

– Где это вы видели ученых-археологов? Наши едва успевают пробежаться перед тем, как бульдозер все сравняет под дачки. Хоть что-то сохраняем для потомков. Работаем на пользу общества.

Лев Григорьевич лукаво улыбнулся и подвел итог этой части беседы:

– За это Вас ценит и уважает общество любителей старины. И я в их числе.

Ровшан понял, что девушку ему не получить и подробности не выяснить.

Он разлил вино в бокалы и торжественно произнес:

– За Вашу удачу и нашу удачную сделку. Надеюсь, я буду первым, кто увидит все редкости, которые находит Ваша Лара Крофт у себя в квартире.

– Даже не сомневайтесь, – удовлетворенно проговорил Лев Григорьевич, – Извините, – он полез в карман пиджака, – мне надо ответить на телефонный звонок.

Потом неторопливо поднялся из-за стола и, нажав кнопку, сказал отрывисто:

– Да?

– Это Ремонт, мы все нашли, она на связь ни с кем еще не выходила. Дома никого нет, соседка сказала, что они уехали на дачу, но только ее мать с младшей дочерью. Сама Елена Ивановна дома не появлялась. Номер ее сотового взят на прослушку. Снять наблюдение с квартиры?

– Да.

Лев Григорьевич вернулся к ужину и остальное время провел в приятной беседе, объясняя Ровшану как правильно выбирать устриц и испанские вина.

На следующее утро он внимательно прослушал беседу Лельки с Мариной Николаевной.

– Чудно, – осклабил зубы Лев Григорьевич, – встреча с прекрасной коллекцией Эрмитажа пойдет вам, балбесам, на пользу. Чтобы все отработали без ошибок. Не засветиться, не подходить близко. Работает рядом только тот, кого не видели ни разу. Следить и слушать. Докладывать лично мне. Если упустите – кто-то труп.

– Кто? – не понял Жора

– Поживем – увидим.

Глава 13

Леля уже почти выбежала из квартиры, как ее нагнал укоризненный возглас Сережи:

– Стой, Лелишна, куда ты несешься в таком виде?

Леля удивленно оглядела себя

– А что со мной не так? Вчерашние брюки я переодела.

Сережа закатил глаза, и возмущенно покрутил у виска.

– Причем тут чистота твоих брюк? Это может волновать только твою тетку. А я не твоя тетя.

– И даже не твой дядя, – вставил слово Мокий.

– Тогда в чем дело? – Леля остановилась и встала руки в боки, скорчив нетерпеливую гримасу.

– Ты прямо как ребенок. Тебя вчера чуть не убили, еле ноги унесли. Ты уверена, что мы туда вообще доберемся? Сама подумай на секундочку.

Леля вздохнула, и к ней вернулось чувство тревоги, которое не покидало ее со вчерашнего дня. Она надеялась, что оно связано с Сережей и радовалась, что так удачно все разрешилось. Очень не хотелось даже думать про этих бандюг. Ну чего им еще надо? Ведь уже получили ценную монету.

Она удрученно вернулась в комнату.

– Что ты предлагаешь? Сидеть дома? Кстати, – вдруг сообразила она, – они меня и не помнят вовсе, поэтому сидеть надо тебе, а не мне. Так что ты посиди, а я быстренько смотаюсь и вернусь.

– Я предлагаю – не предлагать глупости, а замаскироваться.

– Удивительную способность имеют эти мужчины сразу брать руководство в свои руки, – пожаловалась Леля духам.

– Феодорит предлагал пойти в библиотеку, а ты? К нумизматам ей надо, теперь не жалуйся, – примирительно произнес Мокий.

– На самом деле Сергей прав, – Феодорит утешающе заглянул ей в глаза, – элементарная предосторожность не повредит.

– Надо показать, что мы их не боимся, – упрямилась Леля.

– Они нас – еще меньше, – отпарировал Сережа и отправил ее переодеваться. – Ты же женщина – измени что-нибудь в себе, придумай.

Возмущенная Лелишна ушла в комнату тети Инны и в задумчивости остановилась у гардероба. Тетя хоть и была такая же маленькая, но уже не была такая же худенькая. На голову можно надеть платок, а на глаза черные очки, и уже никто не узнает. Но при этом, если ты в кроссовках и джинсах, то все будут думать, что у тебя болят уши и фингал под глазом. Надо обязательно юбку и туфли на шпильке. Тут она вспомнила, что дядя Саша лет 10 назад привез тете Инночке юбку из Франции, но она в нее не влезла и оставила полежать «пока похудеет». Чудо не произошло, а юбка должна была остаться. Леля переворошила полку с пакетами и к своей радости обнаружила искомую вещь.

– Надо ее совсем забрать, а то она как укор лежит в шкафу. Кушай, дорогая тетя Инночка, в свое удовольствие, а источник несбывшихся надежд, глядишь, спасет твою племянницу, – размышляла Леля, надевая красивую вещь.

Покрутившись перед зеркалом, она покрасила губы помадой, которую нашла в комоде. Помада была старая и невкусная, но сразу сделала из Лели взрослую даму. После этого она влезла в теткины туфли, постояла, но потом переобулась в сапоги. Не видно, что широковаты, да и снег на улице. С удовлетворением она посмотрела на себя в зеркало: удивительно, как меняются женщины, всего–навсего встав на каблуки. И, напевая, с высоко поднятой головой Леля вышла в гостиную, ожидая услышать аплодисменты и … открыла рот от удивления. Если она превратилась в роскошную даму, то сопровождать ее должен был инвалид.

– Причем сразу по всем органам, – подумала она в полном ужасе.

Сережа не придумал ничего умнее, как забинтовать свою голову, закрыв один глаз. Левая рука в повязке висела на перевязи через плечо. Сверху был накинут парадно–выходной дядин пиджак. Хорошо, что брюки от этого же костюма были почти впору – это несколько исправляло ситуацию. Развязно покачиваясь, он неприятно подражал завсегдатаям пивных павильонов.

Леля покраснела от негодования.

– Я не пойду с тобой в таком виде, – категорично отрезала она, – Мадлен не пустит нас на вернисаж. И правильно сделает. Ты вообще представляешь, что значит открытие выставки? Это вход только по пригласительным билетам, это избранная публика, причем в хорошем смысле слова. Это праздник, в конце концов, окончание долгой и кропотливой работы. У тебя совесть есть? – возмущению Лели не было предела. – Лучше сиди дома.

– Лелечка, ты не права, – проговорил бесстрастно Феодорит в то время, пока Мокий не мог сдержать смеха:

– Вы будете смотреться великолепно! Прямо лиса Алиса и кот Базилио.

Тут Леля не выдержала и тоже рассмеялась.

В конце концов приняли решение: бинты снимаем, пиджак оставляем. Вызываем такси, чтобы не болтаться по улице. И через 30 минут, вполне респектабельная пара подъехала к главному музею города.

Выставка называлась «Немецкое серебро конца XVI – начала XVIII веков», и одним из ее составителей была Мадлен. В связи с этим к ней постоянно подходили разные люди и восхищались удачной экспозицией, выбором оборудования, выставленным светом или просто ею самой. Так что ребятам пришлось терпеливо ждать, пока Мадлен останется одна.

Но вскоре они перестали торопиться. Выставка действительно была интересной даже для несведущего человека. Сережа с удовольствием изучал серебро и потерял бдительность. Он не заметил, что рядом с ним все время ошивается один и тот же рыжий иностранец. Этот несколько развязный тип почему-то все время оказывался рядом и рассматривал те же, что и Сережа, витрины.

Леля всегда любила Эрмитаж. Ей нравилось все, что ее окружало. Даже неспешные люди, которые толпились группами вокруг экспонатов. Наверное, поэтому она сразу заметила долговязого иностранца, совсем не вписывающегося в этот мир и непонятно как попавшего на вернисаж. Здесь не могло быть случайных людей. А этот человек не только показался ей непохожим на других, ей не понравились и его упорные попытки выглядеть как все. И уж совсем ей не понравилось то, что он все время ходит вокруг Сереги.

– Становлюсь подозрительной, – подумала Леля, – но «береженого Бог бережет».

Она подошла к одной девушке и попросила ее:

– Извините, пожалуйста, Вы не могли бы мне помочь?

– Да? Слушаю Вас.

– Попросите, пожалуйста, вон того мужчину выйти в галерею, я не могу сама: его мама будет недовольна, а мне надо с ним переговорить, – она виновато опустила глаза, – если Вам не трудно.

– Да, конечно, не волнуйтесь, мне совсем не трудно.

Спрятавшись за колонну, Леля увидела, как Сережа вышел, озираясь в коридор рядом с залом и удовлетворенно поняла, что не ошиблась. Рыжий иностранец как будто невзначай двинулся следом. Она прошла мимо Сережи и шепнула:

– За тобой рыжий хвост.

Ей стало страшно, – как быстро они их вычислили! Отвернувшись к стене, она произнесла:

– Феодорит, помоги! Скажи Виноградову, пусть идет в прикладной отдел. На вахте покажет паспорт и разрешение на вход, которое нам дала Мадлен. Скажет, что Марина Николаевна пригласила на встречу и просила подождать. Туда рыжего не пустят. Я попробую к ней подойти и, если получится, мы придем вместе.

– Лелечка, не волнуйся так, и имей в виду, что ищут они тебя, а не его.

– Спасибо, успокоил.

Собрав в кулак все свое мужество, она подошла к Мадлен и, улыбаясь, произнесла:

– Марина Николаевна, спасибо большое, замечательная выставка. Но у меня к вам конфиденциальное дело, можно мы уйдем отсюда, например, к вам в кабинет, мне надо показать вам одну вещь.

Она старалась говорить как можно тише, при этом делая вид, что чего-то докладывает начальству.

– Как таинственно, – улыбнулась Мадлен, – ну, конечно, пойдемте.

От ужаса, что сейчас их заметят уходящих вместе, Леля пролепетала:

– Я чуть отстану, позову с собой Сережу.

Но Мадлен видно не зря дружила с тетей Инной, ее тоже ничем нельзя было удивить.

Поэтому она абсолютно спокойно кивнула головой и сказала:

– Не вопрос, подходите, я жду в отделе.

Сделав лишний круг по залу, Леля двинулась следом, изображая скучающий вид.

– Мокий, посмотри, там за мной кто-нибудь идет?

– Если ты будешь идти с такой странной улыбкой, за тобой пойдет охрана, – послышался в ответ голос ангела.

Леля еще поиграла в детектива, прячась за поворотами, но не заметила никого подозрительного.

Наконец они собрались в кабинете Мадлен все втроем.

– Ну, что тут у вас за тайны? – спросила Марина Николаевна, и улыбнулась, – ты стала такая красивая, такая взрослая, Лелечка. А Инночка мне говорила, что ты все как ребенок.

– Я хотела выглядеть понаряднее для вернисажа, – покраснела Леля. – Посмотрите, пожалуйста, вот это.

Она достала из сумки заветную печать и протянула ее Мадлен.

У той поднялись брови, когда она профессионально приняла в руки раритет.

– Великолепная византийская вещь, а серебро – позднее. Кто-то заказал оправу специально для этой печати примерно в 19 веке.

Сережа кинул на Лелю торжествующий взгляд, вроде: что я говорил?

Леля, пожав плечами, ответила недоуменным взглядом: а я что, возражала?

Мадлен не обратила внимания на этот безмолвный диалог, так как уже вооружилась лупой. Со скрытым восторгом она сказала, покачав головой:

– Надо же, здесь есть оттиск на колечке, какая-то птица. Очень любопытно, очень. Стоило бы подойти за помощью к нашему геральдисту. Правда, он всегда так занят.

Тут она подняла глаза и, прищурившись, произнесла:

– Кстати, сегодня удачный день для этого, он наверняка на вернисаже. Вдруг нам повезет, и он сможет посмотреть.

– Марина Николаевна, пожалуйста, так интересно! – искренне взмолилась Леля

– Мне самой интересно. К тому же сама печать! Она с рисунком. А я где-то его видела. Это большая редкость: орнамент на византийской печати. Мне надо вспомнить или, если не получится, – она выразительно постучала себя по голове, – показать в фондах. Там Ольга Петровна – она точно вспомнит.

– А сейчас, – бодро сказала она. – Пойдемте–ка, пока наша знаменитость не убежала, покажем клеймо на колечке. А уж потом – на поклон к Ольге Петровне.

Марина Николаевна взяла телефон и куда-то позвонила, переговорив пару минут, повернулась к ребятам и объяснила ситуацию:

– На ваше счастье нас примут через 5 минут, все-таки я не зря всю жизнь работаю здесь, мне по возможности не отказывают в совете. Вы пойдете со мной?

– Нет, нет, вовсе не обязательно. Зачем толпой бродить, Вы, если можно, покажите сами, – стараясь быть ненавязчивой, проговорила Леля.

– Да, так будет проще и быстрее.

И она, не заметив тихую радость ребят, быстро куда-то ушла.

– Отлично, представляешь, мы бы все втроем потопали… Льву Григорьевичу на радость, – сказал Сережа.

– Лев Григорьевич? А–а… это тот, похожий на добермана, консультант по нумизматике? – подняв брови, иронически протянула Леля.

– Ладно тебе, Лелишна, я что? Специально? Откуда я мог знать, что он бандит?

– Да не обижайся. Надо подумать, как они нас вычислили, откуда они могли знать, что мы пойдем в Эрмитаж?

Сережа задумался и вдруг хлопнул себя по лбу:

– Точно, у меня мозги набекрень от всех этих событий. Ты же звонила по мобильному телефону!

– Ну и что?

– Да, по сотовому тебя – три секунды просчитать. Они же мафия, у них связи везде. Как я не догадался сразу, эх… дурак!

Было видно, как он раздосадован.

– Ну что ты, в самом деле, Джеймс Бонд? Все просчитывать должен? Даже смешно. Ты и так, вон сколько всего знаешь. Даже про оправу догадался – молодец, – оправдывала его Леля, – со мной не сравнить.

Она тоже расстроилась.

– Ну, зато я не умею программы для компьютера писать. Не могут люди все уметь. Будет неинтересно, – примирительно сказал Сережа, и было понятно, что он утешает и себя тоже.

Наконец, с торжествующим видом вернулась Мадлен.

Ребята почувствовали ее настроение и приготовились услышать что-нибудь потрясающее.

– Ну что? – почти шепотом спросили они в один голос.

Марина Николаевна довольно улыбалась, гордясь знаниями своего консультанта:

– Юрий Семенович сказал, что это герб «Слеповрон».

– Значит, фамилия владельца – Слеповрон? – переспросила Леля

– Ну, не так примитивно. Это теперь пишут прямо на чеке – вас обслуживал Вася Петров. А раньше все было сложнее. У каждого мастера было клеймо, а у дворянина – герб. Я думала сначала, что это клеймо мастера, изготовившего оправу. Но это не клеймо, а герб! Польский дворянский герб. У нас в России каждая дворянская семья имела свой герб. А в Польше было иначе. Все польские дворянские фамилии принадлежали к нескольким гербам. К гербу Слеповрона из известных семей, проживавших в России, принадлежала семья Коссаковских. Юрий Семенович также добавил, что недавно они делали работу для Пушкинского дома, и этот герб там фигурировал. В 19 веке граф Коссаковский, из древнего польского рода, женился на Александре, урожденной Лаваль. И они жили какое-то время в Петербурге, были знакомы с Пушкиным, хотя, по–моему, не дружны. Да, ее сестра, кстати, стала княгиней Трубецкой. – Исследовательский интерес прямо светился у Мадлен в глазах.

– Лаваль? Дом Лавалей на Английской набережной! Конечно, я знаю!! – воскликнула Леля и про себя подумала: «удивительно, все вертится вокруг этого дома…»

– И у Лавалей, – продолжала Мадлен, – была огромная коллекция живописи, фарфора и серебра. Они были известные ценители прекрасного. Может, эта вещь принадлежала Александре и, выйдя замуж, она заказала оправу и поставила на ней герб своей новой семьи? Хотя, предположений может быть много. – Мадлен одела на нос очки и стала рассматривать рисунок на самой печати. – Не дает он мне покоя, и все из-за того, что я никак не могу вспомнить, где его раньше видела.

– Мы же собирались к Ольге Петровне на поклон? – тихонько напомнила Леля, чтобы не обидеть Мадлен.

– Да, да, забыла вам сразу сказать – Юрий Семенович подписал вам пропуск в фонды. Так что вы сможете пойти со мной.

– Ура! – дружно шепотом прокричали они, чем заставили Мадлен улыбнуться еще шире:

– Права была Инночка, ты все, как ребенок.

Лельку с Сережей переполняло счастье. Попасть в фонды Эрмитажа совсем не простая задача. А если у вас там нет специального дела, то и вовсе невозможная. Только наличие хороших друзей может дать повод заглянуть туда на экскурсию, и то со специальным пропуском от руководства музея.

Поэтому ребята, радостно переглядываясь, пошли вслед за Мариной Николаевной, сразу забыв о бандитах.