– Я убью тебя до того, как ты вновь обретешь способность говорить, – рычал Хинфас, постепенно приближаясь ко мне. Песок под его ногами шумел все сильнее и сильнее. Говорить и правда было сложно: песок царапал горло, а боль в груди не давала возможности сделать нормальный глоток воздуха.
Тряхнув головой, я открыла глаза и уставилась на размытый образ человека в красных штанах и зеленой рубахе. Я решила встать и вновь напасть на творение Хинфаса, но ноги меня не слушались.
– Даже не пытайся, – усмехнулся он, присев на корточки рядом со мной. – У тебя сломан хребет.
Словно бы в подтверждение его слов я осознала что не чувствую собственных ног, точнее задних лап. У меня все похолодело внутри. Даже такое сильное повреждение не было угрозой моей жизни, но… Не чувствовать своих ног – это словно бы потерять часть себя. Никогда в жизни мне еще не было так страшно. Даже Сацуран, все еще способный к свободному передвижению во внутреннем мире, злился на испытанный им ужас. Однако страх вернул мне зрение.
Хинфас, с самодовольной улыбкой наблюдая за мной, нагнулся к моему уху и зловеще прошептал:
– Твоя шкура на полу будет отлично сочетаться со шкурой твоего брата на моем кресле.
Мои клыки сомкнулись на его шее, с противным хрустом лишая жизни очередного мучителя моего народа.
Оказывается, волков было не шесть. Седьмой монстр, лишившись своего хозяина, буквально сошел с ума и набросился на магов, что были заперты в этой своеобразной ловушке. Мужчины и женщины в красных мантиях носились по всей лаборатории пытаясь отбиваться от глиняного монстра, но все было безуспешно. Каждый его прыжок оканчивался чьей-то смертью. Каждый его укус нёс погибель. Не прошло и пяти минут, как помещение огласил последний крик, и наступила пугающая тишина.
Послышался легкий металлический звон и чей-то тихий вздох. Волк, своими размерами вдвое превосходящий предыдущих, направился в сторону шума. Я тряхнула головой – кто же мог себя так выдать?
Миказу! С внезапно пришедшим осознанием пришел и ужас, намного страшнее того, что я испытала, «потеряв» ноги. Не раздумывая, я рыкнула. Глиняный монстр тут же направился ко мне. Убить меня за один удар он не сможет, так что есть шанс и его обратить в песок.
Резким прыжком он налетел на меня, вцепившись в глотку, точно мстя за смерть своего хозяина. Его клыки были не в состоянии прокусить мою шкуру, но вот перекрыть доступ воздуха очень даже. Вместо слов из горла вырывались лишь судорожные всхлипы. Нет, так дело не пойдет. Он просто-напросто придушит меня. Значит надо попробовать, как и в прошлый раз заставить его растеряться из-за резкой смены моего облика. Правда в этот раз все будет немного опаснее – если я не успею обратить его в песок, он с легкостью отделит мою голову от тела за один укус. Зажмурившись, я отозвала Сацурана и в то же мгновение произнесла заветные слова. Клики волка лишь оцарапали мою шею, прежде чем рассыпаться пылью, а я, наконец, вдохнула полной грудью.
Однако человеческий облик нес больше боли, чем избавления от нее. Я со страшной силой вновь ощутила сломанный позвоночник и еще не полностью зажившую грудную клетку. После первого же вдоха меня настиг кровавый кашель. И без того грязные руки, теперь стали багровыми. Я осторожно откинулась на спину, безуспешно пытаясь пошевелить ногами.
– Хина! – крик Дорена стал для меня сюрпризом.
Буквально через пару минут рядом со мной на колени упали маг жизни и принц. Я даже позволила себе легкую усмешку по этому поводу.
– Хина, мы вытащим тебя отсюда, только потерпи еще немного, – тихо произнес Нилуян.
– Брат, – сознание то уплывало в бездну, то вновь возвращалось ко мне. – Принесите брата. Иначе он умрет.
Я тяжело задышала и тут же пожалела об этом – боль в груди усилилась. Послышался грохот. Попытавшись подняться на локтях, меня вновь заставили опуститься на пол:
– Не волнуйся. Уже все хорошо. Замок под нашим полным контролем. А как только вакишики закончат с лестницей, мы вытащим вас отсюда.
Голос Дорена действовал успокаивающе. Меня начало клонить в сон. Дернув головой, я попыталась отогнать такое желанное забытье.
Рядом что-то звякнуло. Повернув набок голову, я узрела замотанного в серебряные цепи Миказу. Кожа брата была неестественно бледной. Сразу сосредоточиться не получилось – голова немилосердно кружилась. Лишь минуты через две я смогла, наконец, освободить своего брата от столь долго плена.
Дорен попытался взять меня на руки, но его остановил Нилуян:
– Нужны носилки, у нее сломал позвоночник.
– Что?! И ты так спокойно говоришь об этом?! – маг жизни вышел из себя. – Почему ты ей не помог?! Почему остался в стороне?!
– Не надо, – прошептала я. – Если бы он сунулся, то только помешал бы мне.
Это была правда. Одно дело сражаться, идя только вперед и напролом. И совсем другое постоянно оглядываться назад. Проще убивать, нежели защищать.
– Помехой?! – Дорен никак не хотел успокоиться. – Ты опять за свое?! Когда ты уже поймешь, что ты просто девчонка, заигравшаяся в бога?! Глупая, малоопытная, самонадеянная девчонка!!!
Я усмехнулась – эти слова мне уже говорили. Только тогда это был лес, а не каменный гроб. И человек, говоривший мне это, был испуган, словно бы чуть не потерял самое дорогое, что у него было. Слезы медленно покатились из глаз. Тиури. Где же ты есть, когда ты так нужен мне?
– Молодец! – зло произнес Нилуян. – Ты заставил её плакать!
– Хина, я…
– Да помолчи ты, – не вытерпел уже принц. – Хина, послушай тебе нельзя сейчас волноваться, ты должна…
Голос Нилуяна был где-то далеко. Всё моё естество сейчас вернулось на берег Боктитака, в тот самый момент, когда я так и не смогла попросить его остаться. Судорожный вздох болью сдавил грудь, и я чуть не захлебнулась собственной кровью, пришлось срочно повернуть голову набок, где все еще лежал мой брат. С открытыми глазами.
– Если это сон, то я не хочу просыпаться, – горько произнес Миказу. – Я так долго звал тебя, Хина.
Я попыталась встать, но без сил упала обратно. Слезы принялись душить меня с новой силой. Мой брат, мой Миказу был жив. Тогда, в тот самый роковой день, десять лет назад, я запретила себе даже думать, что кто-то из клана Мори выжил. И вот, спустя столько лет, я вновь обрела семью.
– Это не сон, Миказу, – протянув руку, я легко коснулась его щеки. – Я наконец-то нашла тебя.
Облегченно улыбнувшись, брат прикрыл глаза и через пару минут его, используя наспех сделанный носилки, подняли двое парней из вакишики и понесли куда-то в сторону. Я же, не прекращая судорожно дышать, спокойно лежала на полу. Перманентно страдая от боли во всем теле.
– Хина, – тихо позвал меня Нилуян, – это, кажется твоё. Он выпал, когда ты прыгнула вниз.
С трудом разлепив глаза, я уставилась на злополучный футлярчик, все это время мирно лежавший в кармане моих штанов. Желание выкинуть его, куда подальше было велико как никогда, однако меня что-то все время останавливало. Прямо как сейчас. Согнув руку, я накрыла своей ладонью всё еще неразгаданную мной загадку. Что ж, полагаю, теперь времени у меня будет чуточку больше. Я легко потянула футлярчик к себе. Он открылся. Я даже не успела удивиться или обрадоваться. Последние силы покинули меня, и я провались в такой сладкий и спасительный обморок.
– Хина! Хина! – надрывался брат, – Да где же ты есть?!
Я сидела, вернее говоря, пряталась в огромной кроне многолетнего дуба. Сегодня мой девятый день рождения и брат как с ума сошел, бегая по всему Фарлотту за мной. Видите ли, мы ждем каких-то сверхважных гостей и поэтому я должна прилично выглядеть. А на языке брата это значит нарядить меня в кружевное платье с различными шнурочками-застежечками-пуговичками и прочей ерундой. Потому-то я и сбежала из дома с самого утра. Ну, вот не по мне все эти званые обеды-ужины. Я тяжело вздохнула.
– Нашел!
От внезапно раздавшегося у меня над ухом шепота, я чуть не упала на землю.
– Свихнулся?! – громко зашипела я на Хиточеда, обернувшись. – Я чуть не умерла из-за тебя.
– Зато какая экономия и день рождения, и день смерти в один… эээ, день, – неудачно скаламбурил лис.
– Уйди, – замотала я головой.
– Ну, ты чего? – надулся Хит. – Между прочим Китана уже загоняли со всей этой праздничной подготовкой.
– Вот-вот, хоть кто-то трудится, а не прячется на деревьях, – тихий голос брата, внезапно раздавшийся у меня из-за спины, заставил вздрогнуть.
С землей я встретилась быстрее, чем сообразила, что все-таки упала. Приложившись грудью, а попутно и лицом, у меня голова пошла кругом стоило только пошевелиться.
– Хина! – рванул ко мне Хит. – Ты как? Сильно ударилась?
– Хина, – устало произнес брат, бесшумно спрыгнув на землю, – ну сколько можно?
– Столько сколько нужно, – не поднимая головы, проворчала я.
Миказу не говоря ни слова, поднял меня на руки и как маленькую девочку понес на руках обратно домой. Хит молча зашагал рядом.
– Пообещай, что платьев не будет, – надулась я.
– С таким характером, да еще и без достойных нарядов, ты ни за что не выйдешь замуж, – нравоучительно произнес Миказу.
– Да в гробу я всё это видела, – завозилась я. – Буду путешествовать.
Брат ничего не ответил. Хиточед постарался скрыть улыбку.
– Миказу! – моего брата кто-то громко окликнул и этот болван обеими руками замахал кому-то на холме. Я же естественно вновь оказалась на земле. Хиточед уже в открытую смеялся, вытирая рукавом белой рубахи выступавшие слезы.
К нам быстрым шагом направился парень возможно года на два-три старше моего брата. Невысокий, с широкими плечами и черными волосами, собранными в хвост. Легкая рубаха цвета спелой сливы невероятно красиво сочеталось с просторными штанами цвета апельсина. Однако чересчур яркий наряд никак не подходил к серьезному выражению лица нашего гостя.
– Не узнала? – легко улыбнулся волк. Его выдали черные уши и хвост.
Я внимательно присмотрелась к парню. Миказу лишь ехидно улыбался – вот вечно он так – молчит, только когда ему это выгодно. Если я его раньше и видела, то очень давно, потому как забыть кроваво-красные глаза очень сложно… Кроваво-красные?!
– Роган! – сиганула я прямо на уже радостно улыбающегося волка, и мы вместе упали на траву. – Где ты пропадал целых пять лет?!
– Да, везде понемногу, – пожал он плечами. – А ты опять безобразничаешь? Или это Миказу тебе покоя не дает?
– Представляешь, – с жаром зашептала я на ухо Рогану, – он хочет одеть меня в платье!
– Да ты что! – притворно ужаснулся лучший друг моего брата.
– Да! – неистово закивала я.
– Не ожидал, – грустно покачал он головой, смотря на Миказу. – Вытворить такое с собственной сестрой… Миказу, Миказу, как ты мог? Не знал что у тебя такие тайные желания.
– Что ты такое ему наплела?! – взвился мой брат.
– Ничего я не плела, – переползла я за спину Рогану. – Я вообще лишена таланта к рукоделию.
– Тогда что?! – пылал Миказу.
– Чистую правду, – положа руку на сердце, ответил я, и тут же схлопотала молнией в хвост.
– Миказу!!! – крикнула я, резко распахнув глаза.
На улице был день. Всё тело ужасно болело и любое даже самое незначительно движение давалось с огромным трудом. Внезапно нахлынули воспоминания вчерашнего дня: Хинфас, глиняные волки, Миказу, сломанный хребет и наконец-то открывшийся футлярчик. Ожидая худшего, я решила попробовать пошевелить ногами. Не сразу, но мне удалось шевельнуть пальцами. С огромным облегчением я выдохнула – позвоночник снова цел. Но! Сколько же я тогда провалялась в постели, если даже такая рана успела зажить? Недолго думая, я решила встать и пойти проверить, что же изменилось за время моего отсутствия. Не вышло. Точнее, встать не вышло, а вот упасть вполне получилось. В ответ на поднятый мной грохот послышался шум из коридора. Обратно залезть не получилось, сколько бы я не старалась. Открылась дверь.
– Хина! – на сидящую на полу меня налетел маленький ураганчик в бордовом платье. – Зачем ты упала?
– Эээ, – вопрос Элини поставил меня в тупик, – пыталась встать.
– Зачем? – гневно вопрошала девочка, крепко держа меня за руку. – Нилуян сказал, что тебе как минимум неделю еще нельзя двигаться.
– Он преувеличил, – улыбнулась я.
– Скорее преуменьшил, – сложив руки на груди, подпирал стенку Его высочество принц Нилуян Луизенгард собственной персоной.
– Хорошо выглядишь, Нилуян, – сказала я и не соврала. Принц уже не выглядел как скелет обтянутый кожей. Мышцы, конечно, еще были хиленькими, только начавшими восстанавливаться, но они уже были. Ни так сильно бросались в глаза скулы, да и все лицо в целом выглядело живее.
– Хотел бы я сказать тебе тоже самое, – усмехнулся принц. – Но, увы.
– Ах ты, гад! – засмеялась я, и вновь попыталась встать.
– Нилуян, ты обещал не обижать Хину, – уперев руки в боки, встала между нами Элини.
– Прошу прощения юная леди, – поклонился принц. – Я был столь неучтив.
– Не вы один, – несколько высокомерно произнесла Элини, чем заставила меня согнуться от смеха.
– Элини, боже мой! – смеялась я. – Где ты всего этого нахваталась?
– Учитель Ливан сказал, что только так я смогу тебе помочь, – нахмурилось моё маленькое сокровище.
– Не взрослей так быстро, – обняв, я привлекла малышку к себе. – На это у тебя еще будет море времени.
– Правда? – глаза Элини подозрительно заблестели.
– Конечно, – улыбнулась я, сдерживаясь из последних сил, чтобы самой не заплакать.
– Хина, я так соскучилась, – уткнулась она мне в грудь. – Думала, ты про меня забыла.
– Никогда! – искренне произнесла я, поглаживая Элини по голове.
– Юная леди, – вновь привлек к себе внимание Нилуян, – могу я попросить вас, помочь Миказу?
– Конечно, – радостно улыбнулась Элини, подскакивая с меня и вытирая слезы.
– Знаешь, – заговорил Нилуян, стоило только двери закрыться, – эта малышка неотрывно следила за вами двумя. А попутно и за теми, кто навещал вас. Ты будешь смеяться, но Элини даже угрожала Ливану, если тот обидит тебя.
– Ты серьезно? – уставилась я на Нилуяна.
– Абсолютно, – принц взял меня на руки (я поморщилась от боли) и бережно переложил на кровать.
– Нилуян, а ничего что она называет тебя по имени?
– Как-никак она младшая сестра моей правой руки, – коварно улыбнулся принц.
– О боже! – накрылась я с головой. – Ты еще не отказался от этой идеи?
– Напротив, – присел он на край кровати, сбоку. – Это, пожалуй, моё лучшее решение.
Я тяжело вздохнула и уставилась в потолок. Эта комната сильно отличалась от других: не было слишком ярких и несочетающихся друг с другом цветов, или неуместных рисунков. Мягкие, пастельные тона. Легкий, ненавязчивый растительный рисунок. Комната небесно голубого цвета с белыми волнами клевера радовала глаз.
– Кстати, а не просветишь меня, какая сейчас обстановка кругом?
– Где именно? – зевнул принц. – Во дворце. В Такнаруне. В мире в целом.
– Ээ, да везде, – несколько удивленно ответила я.
– Ты как всегда хочешь всё и сразу, – улыбаясь, зашел в комнату Дорен.
Маг жизни прошел прямо к нам и устроился напротив Нилуяна, а через пару минут нам принесли обед. Вернее это этим двоим принесли обед, а мне какую-то бурду с тремя рюмками самых различных растительных отваров. Особенно меня взволновали их цвета: синий, горчичный и бордовый.
– Хина, они не исчезнут от того, что ты их гипнотизируешь, – лыбился Нилуян. – Пей быстрее. Холодные на вкус они еще хуже. Поверь мне.
– О боги, – скуксилась я. – А что если…
Дальнейшее произошло до ужаса быстро.
Нилуян и Дорен мгновенно отставили свои подносы в сторону и налетели на меня. Бедное моё тело было и так не в состоянии двигаться, а его еще и прижали своим не малым весом два амбала. Во все еще открытый от удивления рот Нилуян залил мне первый отвар. Горчичный. От его острого вкуса у меня выступили слезы. Я замотала головой и, закрыв рот, попыталась отбрыкнуться от двух идиотов. Не вышло. Дорен нажал на какую-то точку на моей шее, и закрыть рот стало невозможно. Пошевелиться тоже не вышло. Бордовый отвар был настолько сладкий, что мне мгновенно захотелось пить. Я дернулась, и Дорен моментально схватил меня за голову, давая Нилуяну возможность залить мне в рот последний отвар. Синий приятно холодил все внутренности и обладал мятным вкусом. После столь жестокой экзекуции Дорен вернул моему рту способность закрываться, и я откинулась на подушки, сверля взглядом двух предателей.
– Убила бы, – искренне пообещала я.
– Как только сможешь нормально двигаться, я буду весь в твоем распоряжении, – улыбнулся Дорен.
Я отвернулась. Нет, я, конечно, понимаю, что они беспокоятся обо мне, но что бы так! Мне все еще было обидно. Маг жизни и принц, быстро орудуя столовыми приборами за несколько минут приговорили свои порции.
– Касательно дворца, то всё просто замечательно, – наконец заговорил Нилуян. – От стражи во главе с Сизуаром уже избавились. Ливан помог вакишики снять эти ужасные ошейники. В общем и целом дворец теперь действительно мой. Единственный минус: нехватка рабочих рук. Поэтому я попросил женщин и девушек из вакишики помочь следить за порядком. Естественно после того как они полностью поправятся.
– Неплохо, – покачала я головой, признавая заслуги принца и мага жизни.
– А Такнарун, – взял слово Дорен, – только вчера принял власть кронпринца. Обычные жители с радостью приняли нашего Нилуяна, а вот знать… Разжиревшие торговцы и более-менее именитые семьи довольно-таки долго сопротивлялись. Кое-где доходило даже до вооруженных стычек. Но, ничего, справились и с этим.
– Как? – внутренне уже зная ответ, спросила я.
– Казнили, – мрачно произнес Нилуян. – Всех до единого.
– По-другому было нельзя, Хина, – вторил ему Дорен.
– Это уж точно, – невесело усмехнулась я. – Стоит только выжить хотя бы маленькой девочке… и кто-то может потерять свою империю.
– А касательно всего остального, – хмыкнув, продолжил Дорен, – то в двух милях к востоку стоит армия Каукдара, – я против воли улыбнулась. – А в двух милях к юго-западу встала армия императора Виавана.
Хорошее настроение как ветром сдуло. Полагаю до мира нам как до небес. Рано, ты Хиночка расслабилась, очень рано.
– Что-то требуют? Или сами прислали ультиматумы? Приглашали на переговоры?
– Да тут смешная история получилась, – улыбнулся Дорен.
– Виаван требует императрицу Хинадор Луизенгард сдаться и впустить его войска в город, – смеясь, ответил Нилуян. – Понятия не имею, почему он считает тебя императрицей.
– Каукдар требует императора Виавана сдаться и отпустить всех пленных вакишики на свободу, – продолжил рассказ Дорен. – И мы понятия не имеем что им всем ответить.
– Совсем? – усомнилась я.
– Нет, – пожал плечами Нилуян. – Но нам требуется твое мнение на этот счет, – он достал и нагрудного кармана несколько сложенных пополам бумаг и протянул их мне.
– А давай я сначала зайду к своему брата, а потом разберусь со всем, что вы мне подсунете? – робко попросила я.
– Хорошо, – улыбнулся Нилуян. – Кстати вот.
Принц аккуратно вложил мне в руки футлярчик и, подхватив под руку Дорена, вышел. Руки неприятно вспотели, в горле отчего-то пересохло. Мне было до жути интересно, что внутри, но при этом открывать его было страшно. Наконец, пересилив себя, я подняла крышечку. И каково же было моё разочарование, когда я обнаружила там лишь маленький серебряный ключик. Даже никакой записки не было. Ливан, старый лис, что на этот раз?
– Он доверил тебе будущее всего Багурбада, – вскрикнув от неожиданности, я уставилась на мага смерти. Помяни черта…
– И что бы это значило?
– Мой брат был хранителем Короны Императора – могущественнейшего артефакта, доставшегося нам от Луара. Только с этим артефактом император может по-настоящему владеть своими землями. Корона дает своему владельцу немыслимую мощь.
– Ии?
– Отец Виавана перед смертью передал Корону моему брату, чтобы тот отдал её самому Виавану, но только тогда когда тот станет достоин её.
– А он не стал?
– Именно, – все еще стоя рядом с закрытой дверью, ответил Ливан. – Из-за этого-то мой брат и возвращался в Такнарун двенадцать лет назад. Он хотел узнать изменился ли Виаван.
– Но ведь на нем была какая-то корона, – старательно вспоминала я последнюю нашу встречу с Виаваном.
– То-то и оно, что "какая-то", – презрительно поморщился Ливан. – Жалкая копия, невероятного оригинала.
– Серхада убили из-за…
– Да, – грустно ответил маг смерти, присаживаясь на стул, – мой брат отказался подчиниться Виавану и поплатился за это.
– Что же открывает этот ключ? – еле сдерживая бушующую внутри меня ярость, спросила я.
– В тот день, Серхад пришел ко мне с просьбой о том, чтобы я помог ему кое-что запечатать. Магия смерти может нести не только разрушения, знаешь ли. Запечатав футлярчик и привязав к нему мыслеобраз Серхада, он отдал мне листок с написанной им загадкой. Лишив тем самым меня возможности узнать, что же именно я запечатал. Сокрытое однажды, открытым быть не может.
– Он открывает что-то, что прячет корону, – задумчиво произнесла я, удивившись тому, что Ливан не в состоянии открыть то, что он сам же и запечатал, не разгадав собственной головоломки.
– Не просто что-то, – устало улыбнулся Ливан, став в этот момент чрезвычайно похожим на обычного старика, – а сокровищницу Такнаруна.
– О как, неожиданно, – я в изумлении уставилась на Ливана.
– Хина, – внезапно маг смерти подошел ко мне и взял за руку, – я знаю, ты мне не доверяешь, – я покраснела. – Но мой брат хотел бы этого. Стань хранительницей Короны. Помоги Багурбаду искупить свои грехи.
Сказать, что я была поражена – ничего не сказать. Такая честь для обычной вакишики? Что за насмешка мироздания?
– Не сомневайся, это не в твоем характере, – как-то по-отечески потрепал он меня по голове и вышел.
Что за привычка перекладывать на мои плечи свои обязанности? Один хочет, чтобы я помогла ему стать императором, другой чтобы я этого императора сначала выбрала. Кто будет третьим?
Я замотала головой стараясь привести все мысли в порядок. Не вышло. Разозлившись, я резко встала, зажала ключ в руке и направилась к брату, может быть он поможет мне разобраться со всей этой ерундой. Быстро найдя по запаху комнату Миказу (шестая дверь от моей), я зашла внутрь.
Длинная, до колен, рубаха, хоть и многое скрывала, но совершенно не грела. Я мигом забралась с ногами на постель к брату. Миказу слегка пошевелился и открыл глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – улыбнулась я.
– Почти отлично, – Миказу попытался подняться, но я бережно уложила его обратно.
Мы замолчали. Мне хотелось о стольком его расспросить, но я не знала, как начать. Брат видимо был в таком же положении.
– Хина? – с подносом в двери вошла Элини. – Тебе же нельзя вставать!
И правда, как же я сумела подняться на ноги? Видимо те противные отварчики и самая настоящая злость творят чудеса.
– Элини со мной все в порядке, – улыбнулась я, наблюдая как она деловито переставляет обед для моего брата на прикроватную тумбочку. Глаза зацепились за рюмочки с лекарствами. Уже сочувствую Миказу.
– Ты две недели в кровати пролежала, – нахмурилась девочка, – а теперь говоришь, что в порядке? Мы даже не знали, очнешься ты или нет.
– Прости, что заставила тебя волноваться.
– Нет, пока не выздоровеешь, не прощу.
– Принято, – улыбнулась я и подвинулась ближе к ногам Миказу, чтобы не мешать Элини.
Это и правда уже не та маленькая девочка, которую я забрала у Огируяцу. Она стала намного смелее и гораздо самостоятельнее. Она стала взрослее. Кстати об это…
– Элини, а когда ты родилась?
– На восьмой день осени, – не отрываясь от заботы о Миказу, ответила девочка. Получается ей уже шесть лет. И правда повзрослела.
Дотронувшись губами до лба моего брата, Элини что-то пробормотала про себя и, выбрав два отвара – зеленый и синий – подала Миказу. Он привстал и выпил. Подав ему тарелку с кашей и ложку, Элини еще раз напомнила мне о постельном режиме и ушла. Немыслимо! Меня воспитывает маленькая девочка.
– Нда, кто бы мог подумать, что эта кроха будет читать мне нравоучения, – покачала я головой. – Тебя она тоже так воспитывает?
– Угу, – с полным ртом ответил Миказу, – Шолько намноха тольще.
– Прожуй сначала, – улыбнулась я.
– Хина, – доев, брат отставил тарелку в сторону и серьезно спросил, – скажи мне кто эта девочка.
– Ну, – я задумалась и над ответом и над самим вопросом, – когда я была рабыней, её привезли к нам в лагерь с новой партией людей и… В общем, как-то так получилось, что я начала о ней заботиться и пошло-поехало. Мы вместе сбежали из лагеря, когда на тот напали и потом дошли Сохритака и жили там до того как… Пожалуй, её можно назвать моей маленькой сестренкой. А что такое?
Миказу долго молчал, но на его лица отразилась целая гамма самых необыкновенных эмоций: от безграничного счастья до бездонного горя. Я хотела разрушить внезапно создавшуюся тишину, но не успела. Брат, наконец, заговорил и его слова мне не то что бы ни понравились, скорее, очень сильно взволновали.
– Хина, что ты знаешь про сосуд душ? – я открыла рот, чтобы ответить, но как оказалось, это был риторический вопрос. – Душа вакишики это две половинки абсолютно несовместимые по своей природе: человеческая и звериная. Однако сосуд позволяет им сосуществовать без каких-либо проблем.
– Миказу, зачем ты мне это рассказываешь? Я никогда не прогуливала уроки Серхада.
– Любая половинка стремиться стать целой, – не заметил моей фразы брат. – К тому же: откуда у богов лишние половинки душ? Ты никогда не задумывалась об этом?
– Полагаю, они их создали, – наконец смогла я включиться в разговор.
– Нет, – горько усмехнувшись, произнес Миказу. – Они сделали так, чтобы все души были не единым целым, а двумя половинками соединенными вместе. После смерти, душа, возвращаясь в небытие для очищения, разделяется на две части, а при рождении ребенка или животного две половинки разных или одинаковых душ соединяются вместе, чтобы вновь дать жизнь. И так по кругу.
– Если последователи Луара и Лауры тебя услышат, – ошарашено пробормотала я, – то вознегодуют со страшной силой. Они-то считают, что каждая душа рождается в Цветке Ронуа и после смерти ее носителя умирает навсегда. Так в чем смысл этой проповеди?
– Как бы боги не старались, а настоящие половинки одной души всегда стремятся друг к другу.
– К чему ты клонишь? – нехорошие подозрения усилились.
– Элини, вторая половинка моей человеческой души, – с печальной улыбкой и отрешенным взглядом произнес мой брат.
На меня словно ушат ледяной воды вылили. Я, конечно, слышала все эти истории про созданных друг для друга – девушки не замолкали ни на секунду обсуждая и мечтая о своем истинном избраннике на каждом (!) празднике. И мама часто рассказывала мне эти сказки перед сном. Даже Серхад несколько уроков подряд рассказывал о религии вакишики, её источниках и исторических фактах. Но я бы никогда не подумала, что простые легенды вдруг станут былью.
– Ты в этом уверен? – с надеждой спросила я. – Как ты это вообще понял?
– Уверен, – все так же, смотря в никуда ответил Миказу. – Я увидел ее воспоминания. Её прошлое. И тебя, давшую ей имя.
Мне стало хуже. Во-первых, со мной подобное уже происходило и более-менее адекватное обоснование рождало в душе просто-таки невероятные по своей абсурдности мысли. А во-вторых, в тот раз это был поцелуй… а как мой брат увидел её воспоминания?
– Миказу, солнышко, – сладко пропела я, – развей мои сомнения и скажи, что ты ничего с ней не сделал?
– О чем ты? – взгляд брата стал более осмысленным. – Я к ней даже не прикасался.
– Тогда как? – уже рыча, я медленно приблизилась к Миказу.
– Видела, как она проверяет температуру? – спокойно спросил брат.
– Да и что?
– И то! – щелкнул он меня по носу. – Если ты не забыла, то голова и ноги до колен принадлежат человеческой половине, а все остальное звериной.
– Получается, – решила я лишний раз перестраховаться, – что если бы она, ну скажем, ударила тебя ногой по коленке, ты бы все равно увидел её воспоминания?
– Что у тебя за фантазии?! – возмутился Миказу. – Но в целом и общем ты права.
У меня как камень с души сняли! Ничего противоправного он не натворил. Однако…
– Ты же понимаешь, что если будешь присматривать за ней с самого детства, то сделаешь только хуже? – на брата было больно смотреть.
– Угу.
– Она тебя, конечно, полюбит… но только как брата или доброго дядюшку, – он откинулся на подушку и, отвернув голову, уставился в окно.
– Я же её всю жизнь ждал, – горько произнес Миказу.
– Ты не мог ждать ЕЁ всю жизнь, – возмутилась я. – Тебе обо всей этой ахинее рассказали только, когда тебе стукнуло шесть. Мама так сказала. Так что максимум двадцать три года. Что тебе сделают еще, ну допустим десять лет?
– Десять?!
– Да, – спокойно ответила я. – Выбирай, или ты ждешь всего каких-то десять лет, и снова встретившись с ней, добиваешься её расположения, а потом вы живете мирно, счастливо и долго…
– Или? – буравя меня взглядом, спросил брат.
– Ты участвуешь в её жизни с самого начала и становишься для нее добрым дядюшкой. Она встречает какого-нибудь неотесанного идиота, выходит за него замуж и рожает пятерых спиногрызов.
– Она всегда будет тянуться ко мне, – возразил мне брат. – Её душа тоже стремиться стать целой.
– Хорошо, – моментально согласилась я. – В сорок лет она понимает, что все эти годы испытывала к тебе вовсе не родственные чувства, а самую настоящую любовь. Но! У нее уже пятеро детей, которых она не сможет оставить без родного отца ради мимолетной страсти и поэтому продолжает жить со своим истуканом ночами плача в подушку по загубленной жизни. Возможно, она даже повесится или утопится. Как тебе такой вариант?
– Совсем с ума сошла?! – со страхом в глазах смотрел на меня брат, попутно натягивая на себя одеяло. – Тебе её не жалко?!
– Это тебе её не жалко, – не устыдилась я. – Или десять лет, или пышные похороны. Тебе выбирать.
Я пожала плечами, встала и решила немного пройтись. Ключ до сих пор был зажат в руке, но я не рискнула поменять тему. Комната была выполнена в нежном персиковом цвете с чуть более темным рисунком того же оттенка. Талантливый художник, как на грех, изобразил на стенах историю двух влюбленных: сына лесника и дочери злой ведьмы. Легенда повествовала о милой девушке, которая характером пошла совсем ни в мать и была доброй и отзывчивой. И вот однажды в лесу, куда ее послала матушка за целебными травами, она повстречала сына лесника. Молодые люди полюбили друг друга с первого же взгляда и начали тайно встречаться. Но что можно утаить от ведьмы? Узнав, что её дочь якшается с каким-то человечишкой, она прокляла бедного молодого человека, и он обратился огромным бурым медведем. Девушка была не в курсе, что ее мать все знает и как обычно пришла на встречу со своим возлюбленным. Сын лесника совершенно не помнил, что когда-то был человеком и набросился на бедную девушку. Однако юная ведьма узнала медальон, висевший у медведя на груди, и не сдвинулась с места. Медведь со страшным ревом кинулся на бедняжку и придавил её к земле желая убить. Девушка легко чмокнула зверя в мокрый нос (всегда задавалась вопросом: как именно это произошло?). И случилось чудо – медведь вновь стал человеком. Мать девушки поняла, что они искренне любят друг друга, ведь только поцелуй настоящей любви мог снять её злые чары, и отстала от них. Конец стандартный: жили долго и счастливо. Я мысленно зааплодировала таланту человека, сотворившего этот шедевр.