Яблочное сердце

Я бежал к автобусной остановке, бежал быстро, концентрируя всё внимание на беге, чтобы не заплакать. Я любил дом, родителей, но Зоэ я любил больше. И с Зоэ я хотел быть всю жизнь, ведь она оказалась именно тем человеком, которого я с детства искал. Ведь она оказалась той, кто спас меня от одиночества.

Заметив у остановки край папиного зонта, я обрадовался и постепенно перешёл на быстрый шаг. Дождь закончился, а ветер успокоился.

– Давай вместе убежим, – первое, что я сказал, когда увидел её.

Зоэ сидела прямо, вглядываясь в грязную лужу.

– Что? – Она непонимающе посмотрела на меня, а я смутился, чувствуя себя идиотом.

– Давай убежим, я даже знаю, куда. У меня есть всё, что нам нужно. Тебе осталось лишь собрать свои вещи и – свобода. Я, ты и свобода. Понимаешь? Большего нам не надо. Поверь мне, Зоэ. – Я взял её за руку, крепко сжал, будто пытался передать всю свою уверенность ей.

Автобус остановился перед нами, Зоэ минуту сидела, и вдруг, сжав в ответ мою ладонь, повела к машине. Мы сели в самом конце, не размыкая рук.

– Когда мне было шесть лет, мама купила мне фарфоровую куклу. Кукла была в красивом вязаном платье, у нее были серые глаза, почти как мои, и красные губы. Это была моя единственная игрушка, но в один день, когда папа напился и разозлился на нас, он взял и выбросил её из окна. Больше у меня не было игрушек. А ведь я тогда просто спросила: «Пап, а почему ты кричишь?», а он взял и выкинул куклу из окна, – она замолчала.

– Зоэ…

– Не утешай меня, это просто воспоминания. Я вырасту и всё забуду. Ведь я не помню себя двухлетней или четырёхлетней, так и это забуду в скором времени, – она сглотнула.

Когда мы вышли на Итальянской улице, Зоэ попросила меня остаться прямо на остановке, пообещав вернуться через пятнадцать минут. Она перебежала улицу, скрылась за высоким зданием, где на первом этаже, работал круглосуточный магазинчик.

Я ждал её больше двадцати минут, уже не надеясь увидеть, но Зоэ вернулась. Её сумка была меньше моей. Тёмно-синяя, с грязно-жёлтым пауком на переднем кармане.

– Я взяла почти всю свою одежду, а ещё карту и кое-какие документы. Денег у меня нет, только мелочь, что в кармане. Извини.

– Да ничего, если что, то я работать буду. Что-то придумаем, а пока дай карту.

Зоэ послушно достала её из переднего кармана с пауком.

– Что ты хочешь увидеть? – спросил я, рассматривая нити дорог, ведущие нас к свободе.

– Озеро Севан, – не думая, ответила она.

– Озеро?

– Да.

– Если озеро, так озеро. Только вот поплавать мы не сумеем, – заметил я, кивком указав на пасмурное небо.

– И не надо.

Сев в автобус, мы доехали до моего дома и оттуда решили пойти пешком. Уже темнело. Зоэ молча светила фонариком, который догадалась взять. Я же прижимал к сердцу карту, мысленно молясь, чтобы не заблудиться. Я помнил дорогу смутно, зная только точно, как дойти до трассы. Мы шли долго, слишком долго. И по пути Зоэ уже не выдержала и, кинув сумку на землю, села на неё.

– Я голодна.

– У меня есть яблоки.

– Правда?

– Да, – я слабо улыбнулся.

Достав из рюкзака два яблока, я сел на свою сумку рядом с Зоэ, передал ей фрукт и спросил:

– А ты что-то своим родителям написала?

– Нет. Я подумала об этом, но зачем зря им что-то говорить. Все равно я им особо не нужна.

– Не говори так.

– Это правда, Давид. А ты?

– Я написал. Сказал, чтобы не волновались.

– Ясно.

– А ты представь лица наших ребят, когда им о нас сообщат, – я громко засмеялся.

– Вач будет плакать, а то как, его любимцы пропали, – Зоэ чуть оживилась.

Закончив с перекусом, мы продолжили путь. По дороге говорили о разном, потом начали вспоминать, как провели летние каникулы на озере. Так прошла вся ночь. Как ни странно, мы не боялись. Ни я, ни Зоэ не думали о том, что на нас мог кто-то напасть и обокрасть, или мы могли бы наткнуться на стаю голодных собак и стать их обедом. Мы просто шли, наполняя воздух звонкими голосами, шли, держась за руки.

Под утро, когда тонкий и слабый луч солнца коснулся наших усталых глаз, в нас будто открылось второе дыхание: шаги ускорились, голоса стали бодрыми, и даже сумки казались не такими тяжёлыми.

– Я помню это место, мы всё ещё идём прямо.

Зоэ кивнула, а в глазах блестела улыбка. Мы шли по длинной трассе: гладкой, ровной. Воздух был холодным, свежим и пах травами. По левую сторону от нас росли цветы и маленькие кусты, а по правую находились горы. Ближе к девяти часам утра перед нами возник знак, указывающий, где находится Севан. Зоэ запрыгала от счастья. И я не сдержался и обнял её. Мы стояли так долго, пока рядом не проехала машина. От испуга я чуть не задохнулся, а Зоэ громко охнула. Успокоившись, мы пошли вперёд. Уже днём мы, к своему удивлению, дошли до побережья.

Положив сумки на песок, мы сняли ботинки и, закатав джинсы до колен, побежали к воде. Озеро оказалось ледяным, я зажмурился, но не отступил, Зоэ же засмеялась, попятилась и плюхнулась на песок.

– Я готова жить здесь вечно! Смотри, какое небо, какие облака. Будто мы совсем в другой реальности. – И ещё чуть-чуть – и сможешь летать, коснуться вон того облака, окунуться в него…

– …сделать несколько прыжков вон на тех, а потом дотянуться рукой до радуги…

– Зоэ, я… я люблю тебя! – неосознанно выпалил я, когда она смотрела восхищённо на небо.

Мне показалось, что вода тянет меня за собой, и я готов был подчиниться ей, только бы не узнать ответ Зоэ.

– Давид… – она замолчала, потёрла пальцами стёкла очков, – тебе принести яблоко? – поднялась и направилась к сумкам. А во мне что-то оборвалось и стало невыносимо пусто.

В кармане отцовской спортивной сумки нашлись спички, и вечером мы смогли развести маленький костёр. Легли рядом с сумками, укрылись тонким пледом, который захватила Зоэ. Я согревал её холодные пальцы, а она смотрела на темнеющий сварог, на звёзды, зажигающиеся одна за другой, и на бледно-серебряный лунный диск.

– Твой отец не плавал, – вдруг сказала она.

– Да. Не любит воду.

– Мой любит, так он говорил. Всё лето мечтал о холодном озере.

– Понятно. Зато мама плавать любит.

– Моя тоже. Но плавает не очень хорошо, так сказал папа.

Я обнял Зоэ, когда с озера подул холодный ветер. Она прикрыла глаза и прошептала: «Спокойной ночи», придвинувшись ко мне плотнее. Усталость дала о себе знать, я провалился в сон мгновенно. Утром, под звонкий крик чаек, я проснулся. Зоэ рядом не было, и на миг мне показалось, что сердце остановилось. Но, заметив её сумку рядом, понял, что она просто куда-то отошла.

Светло-серое небо напоминало глаза Зоэ. Наручные часы с пластмассовым ремешком неприятно давили на руку. Десять утра. Я снял их и спрятал в карман брюк. Огляделся, но Зоэ не увидел. Решив прогуляться по берегу, я медленно пошёл к пирсу, находившемуся не так далеко от того места, где мы остановились. Поблизости ничего не было: ни домиков, ни отелей. Только лес с закрытой зоной для отдыха. Летом там отдыхали люди, приезжающие на озеро на день или два. Они оставляли машины у входа в лес, а рядом стояли большие беседки, где семьи могли устроить застолье. Я никогда в таком месте не отдыхал: если мы приезжали на озеро, то располагались на две недели или месяц в отеле или коттедже. Сделав несколько кругов по пирсу, я спустился вниз и решил вернуться обратно, считая опасным оставлять вещи без присмотра. Зоэ уже вернулась.

– Куда ты ушла?

– Гуляла, пока ты спал. Здесь очень красиво. Я была в лесу. Далеко не заходила, побоялась, – она пальцем указала на южную часть леса, ограждённую сеткой.

– А как ты?..

– Пролезла? Там место есть, видимо, кто-то до меня уже там побывал.

– Давай пойдем вместе, а?

– Нет, мне одного раза хватило, – она закусила губу, задумалась.

– Зоэ, ты хочешь вернуться?

– Нет.

– Но ты грустная, даже очень.

– Нет, я не грустная, ты что.

Мелкие капли дождя упали мне на нос и щёки. Я раскрыл отцовский зонт: большой и серый, как небо и глаза Зоэ; сел рядом с ней и снова обнял.

– Нам нужно где-то укрыться. Жаль, что не лето.

– Да. А ещё нужно раздобыть еды. Кроме твоих яблок, у нас ничего нет.

– Это точно. Эх, поел бы я сейчас маминых котлет.

– А я бы поела яблочного пирога с ромашковым чаем, – Зоэ начала взглядом изучать свои ботинки. А я думал о тёплом доме и о маме с папой.

Дождь прекратился быстро. Следом вышло солнце. Только холодное и грустное. Или мне так казалось, но тепла я не ощущал. Пляж всецело принадлежал нам, ведь, кроме нас, здесь никого не было.

– Ты скучаешь по дому? – Зоэ вышла из-под зонта.

– Нет.

– Скучаешь, – она улыбнулась. – Хорошо ведь. Тебе есть по чему и по кому скучать, мне этим не похвастаться.

– Зоэ!.. – Я разозлился, но на неё это не подействовало.

– Я пойду прогуляюсь, скоро вернусь, – она побежала в сторону пирса, держа в руках самое большое и самое красное яблоко, которое я для неё и захватил.

Чтобы отвлечься, я решил построить песчаные замки, хотя и не умел. В итоге, разозлившись и испачкав джинсы, я сел обратно на сумку. С севера надвигались грозовые тучи, и, испугавшись за Зоэ, я пошел её искать. За вещи не волновался, всё равно никого, кроме нас, не было.