Яблочное сердце

– Давид, ты идиота кусок! – высказался Вач, толкнув меня в плечо.

– Мне пора, парни, – я пытался уйти, но меня не пропускали.

Несколько раз толкнули, уже намеревались ударить, когда в класс вошла преподавательница. Женщина удивилась, хотела рассердиться, но я ринулся к двери, оставив учительницу и ребят в недоумении, вылетел на лестничную клетку, чуть не споткнулся и не покатился вниз. Отдышался и понёсся дальше. Выскочив из школы, я бросился к остановке. Я не знал, зачем бежал туда, просто на минуту подумал, что Зоэ понадобится транспорт, чтобы добраться до этой Итальянской улицы. И я не ошибся. Зоэ, маленькая, незаметная, почти прозрачная, стояла на остановке. Она не ждала автобуса, просто смотрела под ноги.

– Зоэ! – слишком радостно, слишком откровенно прокричал я.

А она посмотрела на меня мокрыми от слёз глазами, и почему-то моё мальчишеское сердце сжалось. Я знал, что мы нуждались друг в друге. Одинокие душой дети, одинокие среди тридцати шести человек в классе, одинокие в семье.

– Ты знаешь, изгои должны держаться вместе, – задыхаясь, выпалил я, когда преодолел расстояние между нами.

Она сглотнула, будто в её горле застрял комок отчаяния, а она сглотнула его – смирилась.

– Папа злится на меня, всегда, – Зоэ смотрела на всё ещё затянутое тучами небо. – Он считает, что его и мамина жизнь ухудшилась… после моего рождения. Нам не хватает средств, и ещё моё плохое зрение, оно будто добивает мою семью. Папа не работает, всё на плечах мамы. Я её почти не вижу. И когда дома нечего есть, он меня бьёт и ругает.

Я слушал её внимательно. Тихий голос доносился на удивление ясно и чётко. Я слышал каждое слово, и каждое слово ранило меня сильнее и сильнее. Я не знал, что сказать, мысли словно исчезли, поэтому я взял её за руку. Сжал холодные пальцы.

– Какой твой любимый цвет? – почему-то спросил я.

– Красный, а твой?

– Серый.

– Я думала, мальчикам синий нравится. Как у Человека-Паука, из мультфильма.

– Нет, мне больше серый, почти как цвет твоих глаз. Только темнее, – я улыбнулся, а она смутилась.

Мы решили погулять до того, как хлынет дождь. И я, и Зоэ были голодны, поэтому я забежал в магазин, купил два ярко-красных яблока.

– Я люблю яблоки, спасибо, – поблагодарила она, когда мы сели на лавочку, чтобы перекусить.

– Я тоже.

– У нас из фруктов бывают только яблоки, но я их очень люблю. А летом ещё дыня и арбуз, – пока я грыз яблоко, Зоэ будто любовалась своим, крепко держа его в ладонях.

– Ты других фруктов не ела? – удивился я.

– Нет. Но видела виноград…

– Он вкусный. Правда, там разные сорта есть. Я больше кислые люблю, – я выкинул хвостик яблочка в урну.

– Кислое, – Зоэ смешно сморщилась, а очки сползли на кончик её носа.

– Это вкусно! – возразил я.

Она откусывала маленькие кусочки, жевала долго. А потом спрятала хвостик в карман куртки. Мы молчали. Сидели так долго, касаясь друг друга плечами.

– Я замёрзла, – сказав это, Зоэ чихнула. – И мне пора, папа разозлится.

– Может, скажешь, что в школе задержали? – предложил я, а потом спохватился, что советую ей соврать родителю.

– Не думаю, что он поверит. Но если будет пьяным, то поверит. Пошли, – Зоэ сразу помрачнела. Опять смотрела себе под ноги и молчала.

На остановке я ждал с ней автобус. Было холодно, я даже не ощущал пальцев в обуви, но пока транспорт не приехал, и она не села, я не ушёл. Только после, помахав ей рукой, направился домой. Я ощущал себя паршиво, потому что я знал: врать отцу она не будет, а за правду получит сполна.

Мама злилась на меня долго. Сначала даже пригрозила, что я останусь без обеда и ужина. Однако потом смягчилась, поинтересовалась, что случилось и из-за чего я опоздал. Я поделился с ней историей о Зоэ и её семье, мама нахмурилась. Помолчала, а потом сказала:

– Завтра приходи с ней к нам, я хочу поговорить с Зоэ.

– Но мама, я…

– Давид, ей нужно помочь. Такие истории печально заканчиваются.

Я ничего не ответил, только спросил:

– У нас есть красные яблоки?

– Да, а что?

– Можно я завтра в школу яблоко отнесу?

– На перекус? Да, конечно, – мама вышла из моей комнаты, и через несколько минут вернулась с тарелкой горячего супа.

– Зоэ сказала, что любит яблоки. Я хочу её порадовать.

Она ничего не ответила, но я заметил, как старательно мама прячет глаза. Сейчас я знаю: она заплакала. Мама всегда была восприимчивой, но тогда, по-видимому, у неё появилось предчувствие. Если бы я знал, наверное, поступил бы как книжный герой: написал записку матери, собрал вещи, взял деньги из копилки и пошёл за своим другом. Убежал бы с ней куда глаза глядят. Наверное, попутешествовал с ней автостопом по всей Армении. Научился рисовать углём красивые пейзажи и попробовал зарабатывать на жизнь, берясь за мелкие работёнки. Так бы и жил – плохо, но счастливо, и, главное, не одиноко. Но почему-то я так не поступил.

Следующим днём я вернулся домой вместе с Зоэ, мама встретила её очень тепло. Когда Зоэ мыла в ванной руки, мама попросила меня уйти в свою комнату и оставить их наедине, пока она сама меня не позовёт. Я кивнул, однако не закрыл дверь до конца, чтобы при возможности подслушать (и не важно было, что я поступал плохо, об этом я совсем тогда не думал) их разговор. Вернувшись на кухню, Зоэ спросила, где я, мама ничего не ответила или была настолько тихой, что я её не услышал. Зоэ произнесла: «Нет», мама устало выдохнула и снова повисло молчание. Я чуть шире приоткрыл дверь, обратившись всем телом в слух, только до меня доносились обрывки их разговора. Закончив, мама меня позвала, и, выбежав из комнаты, я заметил, как Зоэ вытирает рукавом глаза. Я так и не решился спросить у неё, о чём они говорили и почему она плакала. Их разговор так и остался для меня тайной.

*

На моё удивление, весь учебный год прошёл относительно спокойно. Класс нас больше не донимал, а меня парни не пытались задержать. Изредка Вач стремился обидеть Зоэ. Он или писал обидные шуточки на её парте с подписями «Для Лилипутки», или же на переменах пытался тянуть её за волосы, толкать в коридоре, прижимая к стене. Я её защищал, из-за чего Вач злился сильнее.

Мы с Зоэ часто гуляли после уроков. Во время прогулок я покупал красные яблоки, и мы садились на лавочку, в уютном месте возле школы, где росли старые и массивные сосны. Бывало, она приходила к нам домой, на чаепитие с яблочными пирогами. Мама пыталась относиться к ней как к собственной дочери, пыталась быть чрезмерно нежной и доброй. Я понимал, почему она так поступала, но никак не мог принять такое поведение, считая, что Зоэ сможет уловить в её жестах и словах жалость и поддельную любовь.

Когда наступило лето, моя семья решила выехать на озеро. Мы долго искали удобные коттеджи на лучистом берегу озера Севан, пока не остановились на каком-то отеле под названием «Солнышко». Отец решил, что мы будем отдыхать две недели, потому что там работал его знакомый, и мы ехали почти бесплатно.

– Мам, а можно мы и Зоэ с собой возьмём? – спросил я субботним вечером, когда мы обедали всей семьёй.

– Что?

– На озеро. Я хочу, чтобы мы и Зоэ взяли. Так можно?

– А ты не думал, что её родители не так поймут? – Мама положила горячую ладонь мне на плечо.

– Ты не сможешь поговорить с ними?

– Давид… ладно, – сдалась мама, даже не предприняв попытки переубедить меня, а отец всё молчал.

После обеда я позвонил Зоэ домой, сказал о своём предложении и о том, что мама хочет поговорить с её отцом. Зоэ испугалась, но ей пришлось согласиться и передать трубку отцу, когда телефон взяла мама. Они говорили долго, мама часто хмурилась, ходила по кухне кругами и злилась. Хватала тряпку и кидала в холодильник, поднимала кусок выцветшей ткани и снова кидала, только чтобы не нагрубить отцу Зоэ. Под конец, уговорив незнакомого мужчину и честно сказав, что никаких денег от них не требуется, мама обрадовала меня.

Через два дня, сидя на заднем сидении вместе с Зоэ, я направлялся к озеру, на отдых. Я крепко держал её руку, и, хотя из-за жары ладони вспотели и горели, я всё равно не мог её отпустить.

Это было самое лучшее лето, наполненное смехом дорогого человека. В ту пору я смущался, никак не мог преодолеть глупую робость в себе и признаться Зоэ в любви. Я был ребёнком, как и она, но уже тогда я верил, что остаток жизни проведу с ней – драгоценным другом и любимым человеком.

Часть третья: Я не хочу взрослеть

Сентябрьское утро было наполнено приятной прохладой. После жаркого августа кожа словно отдыхала. Будучи уже семиклассником, более взрослым, как я тогда считал, я собирался в школу. Почти три месяца прошло, как не виделся с одноклассниками, не знал, чего ожидать. Я не спешил в школу, напротив, старательно растягивал выход из дома. Мне казалось, что Зоэ тоже так делала: растягивала момент выхода и замедляла шаги до остановки.

Церемония приветствия прошла быстро, не оставив в памяти и следа. Только неприятный голос директора, доносившийся сквозь испорченные динамики, резал слух. С Зоэ мы не виделись лишь месяц, общались только по телефону, так как отец заставлял её работать: продавать сушёные яблоки на базаре. Я спрашивал у неё об этом месте, ведь базаров в городе было около десятка, если не больше, но Зоэ не отвечала. Она отмахивалась, говоря: лучше сидеть под палящим солнцем, чем в душной комнате с отцом, где не имелось даже вентилятора.