Яблочное сердце

– Ты можешь сама добраться до дома? – спросила женщина, положив вещи на стул.

– Д… да, – чуть помедлив, ответила она, словно сомневалась.

– Если нет, то мы можем позвонить твоей маме.

– Не беспокойтесь, я провожу, – выпалил я, схватив её рюкзак.

Медсестра тогда улыбнулась, видимо, увидев в этом поступке что-то романтичное, и, согласившись с моим предложением, сказала, что сама подойдёт к классному руководителю и скажет обо мне и Зоэ. Я вернулся за своими вещами в класс, попросив Зоэ подождать меня в коридоре. Ребята что-то шумно обсуждали, но как только я зашёл внутрь, все дружно замолчали. В тот момент для меня стало очевидно, что я превратился в изгоя. Что ж, я уже сделал свой выбор.

Меня хоть и не трогали, но и не игнорировали. Лишь метали злобные взгляды в мою сторону, будто каркали, чтобы я споткнулся и сломал себе шею. И эта давящая атмосфера вызывала внутри дрожь, я еле совладал с собой, чтобы не выбежать из кабинета, еле сдерживал себя и собирал сумку нарочито медленно, чтобы они осознали – я не боюсь. Я бросал им вызов, зачем, я не знал, просто хотел доказать, что ни я, ни Зоэ не боимся их дешёвых трюков и обидных фраз.

Когда мы с Зоэ вышли из школы и скрылись за деревьями, она остановилась и схватила меня за руку.

– Ты можешь идти домой, хорошо? – Она смотрела прямо на меня, и я видел, как испуг блестит в её серых глазах.

– Нет, я же сказал, что провожу тебя, – твёрдо ответил я, стряхнув её ладонь с руки.

– Прошу, – её глаза наполнились слезами.

– Но почему? – Я честно не мог понять, что творилось, что её тревожило. Я был всего лишь маленьким пацаном, который учился в шестом классе и сам много чего боялся.

Зоэ молчала. Мы стояли под пасмурным небом, будто ждали дождя. А я всё никак не мог решиться отпустить девочку, которую защитил, читая тревогу в обращённом на меня взгляде.

– Папа… папа будет зол, – вымолвила она, а потом разревелась.

Ветер усиливался, становилось холоднее. Зоэ плакала, а я думал. Думал, почему её отец будет злиться, почему ей страшно и из-за чего она плачет. Было бы глупо спрашивать о причине её страха, я это понимал. Нет, скорее чувствовал. И я знал, что значит бояться отца. Когда наша семья испытывала финансовый кризис, папа часто напивался, потом начинал ругать меня, а иногда и бить. Если мама оказывалась дома и пыталась помешать отцу, то доставалось и ей. И наутро она часами стояла у зеркала, пытаясь замаскировать свежие синяки. Тогда некому было жаловаться. Ведь принято, что мужчина – глава семьи, и женщина должна подчиняться ему. И если её били, то считалось: это по заслугам, и совсем не имеет значения, что она пыталась защитить собственного ребёнка. Да и мама чувствовала стыд; она не могла кому-то сказать, что любимый муж и хороший отец её сына напивается и вымещает свою злость на семье. Так было принято, и все хорошо это знали, поэтому всё, что творилось в семье – оставалось внутри. И только соседи, слышавшие крики и пьяную брань, иногда между собой шушукались.

Поскольку мне был знаком этот страх, я прекрасно понимал чувства Зоэ. Причина, конечно, могла быть и в другом, но одно я точно осознавал – я хочу защищать её.

– А пойдём ко мне домой? Моя мама ещё пирог с яблоками собиралась испечь, – неожиданно выпалил я.

– Правда? – продолжая всхлипывать, спросила Зоэ.

– Да, – я кивнул.

– Я хочу попробовать пирог с яблоками, – она засмеялась чисто и звонко, а я, поспешно отвернувшись, чтобы скрыть горящие от смущения щёки, взял её за руку и повёл в сторону своего дома.

А дождь так и не начался, но и тучи не рассеялись.

Моя мама по природе очень понимающий и добрый человек. Увидев Зоэ вместе со мной на пороге, замёрзших и смущённых, она без лишних вопросов впустила нас в дом. Сказала лишь, чтобы мы помыли руки, так как пирог почти готов, а она пока заварит чай.

Мы сидели на кухне, за круглым столом, с большими зелёными чашками. Я и Зоэ уплетали яблочный пирог, а мама взглядом изучала моего нового друга.

– Так как тебя зовут?

– Зоэ.

– Впервые слышу такое имя, но мне оно нравится, и тебе подходит, – мать добродушно улыбнулась, отхлебнув глоток горячего чая.

– Оно не армянское просто, – Зоэ улыбнулась в ответ. – А к вам как обращаться?

– Нина, просто Нина.

Больше мы ни о чём не говорили, просто ели пирог и пили ромашковый чай. Я и Зоэ сидели друг к другу очень близко, и я часто, нарочно, касался её плеча. Она смущалась, поправляла очки, но не решалась посмотреть на меня. И мне казалось, что я нашёл человека, который смог бы заполнить пустоту внутри. Ведь всё равно, будучи среди класса из тридцати шести учеников, среди большой армянской семьи, я был одинок, до ужаса одинок.

Вечером мы вызвали такси и только тогда отпустили её домой. Зоэ сказала, что живет на Итальянской улице, и я запомнил. Тогда не знал, где находится эта улица, просто запомнил, а когда она ушла, взял отдельный блокнот и записал её адрес, хоть и неполноценный. А блокнот спрятал в ящике, под старым журналом о машинах.

– Она тебе нравится? – спросила мама, когда мы убирали со стола после ухода Зоэ.

– Я думаю, она хороший человек, – я положил тарелки в умывальник.

– Давид, почему вы так рано пришли? Что-то случилось? – Мама посмотрела на меня.

– Нет, мам, ничего не случилось, просто уроки рано закончились… Я пойду, домашку на завтра приготовлю, – вытерев руки полотенцем, я вышел из кухни.

Мне было стыдно, что я соврал, глядя ей в глаза, при этом даже не запнулся и не покраснел. Только вот я начал лгать маме всё чаще и чаще. Я не хотел её тревожить, не хотел обременять школьными проблемами. Я знал, что ей и так трудно на новом месте, ведь не было ни друзей, ни знакомых, ни пожилых родителей. Я думал, что самостоятельность – хорошо, и это никому не навредит. Но из-за своей незрелости я понятия не имел, что делал.

Часть вторая: Изгои держатся вместе

Раннее осеннее утро выдалось весьма холодным, хоть и окна в мою комнату были закрыты. Небо, всё ещё затянутое чёрными тучами, нагоняло тоску и освежало память. Я не хотел в школу. Я знал, что мог бы пожаловаться на здоровье и остаться дома, но помнил, как защитил Зоэ, как солгал маме, что не давало мне права на отступление. Внутреннее «Я» вовсю кричало о том, что я начал войну, и это была только первая четверть.

В школу я не опоздал. Поэтому спокойно шёл по коридорам, думая, как вести себя с одноклассниками. Последние встретили меня теми же злобными взглядами, как и вчера, когда я забирал свои вещи. То есть ничего не изменилось. Только Зоэ отсутствовала, из-за чего я сильно волновался. В голову начали лезть бредовые мысли: что Вач запихнул её в большой шкаф, находившийся в кабинете химии, у семиклассников, а сам ушёл, оставив её задыхаться в тесном пространстве. Или, когда она поднималась по лестнице, её столкнула вниз Анна и убежала, напевая себе под нос «We are the champions». Да, идеи были больные, но все рождённые из-за волнения.

Первый урок тянулся слишком долго и сонно, однако Зоэ так и не пришла. Второй урок прошёл быстро; ребята активничали и шумели. И только на третьем появилась она. Робко извинилась перед учителем и быстро скользнула к своему месту. Я долго смотрел на неё, пытаясь понять, почему она опоздала, и когда в голову забрела мысль, что, может, её бил отец, я ужаснулся. Долго сверлил её спину взглядом, будто надеялся, что на чёрном джемпере появится ответ на мой вопрос. И, как прозвенел звонок, я ринулся к ней, сел рядом, на свободное место, и начал допрос.

– Почему опоздала? Как вчера добралась? На тебя разозлились?

– Добралась хорошо. Опоздала… ну, я проспала. Нет-нет, не злились, – Зоэ не смотрела на меня, и я понимал, что она врёт. И догадка, что её бил отец, подтвердилась, когда я заметил два желтеющих синяка на её запястье.

– Зоэ… – Я протянул руку, чтобы поднять рукав её свитера, но она вздрогнула, резко спрятав ладони под партой. – Это было вчера? – Во рту пересохло.

– Да. Прости, но я не смогу больше есть с тобой пироги, так что…

– Хочешь, я скажу своей маме? Она поможет!

Зоэ не успела ответить. Начался четвёртый урок.

Всё время я смотрел на неё. Думал, как можно помочь. Я жалел Зоэ, очень. С одной стороны, я понимал её, ведь у самого были такие же проблемы в семье, а с другой… В конце концов, она – маленькая девочка, не способная за себя постоять ни дома, ни в школе. И сейчас, когда я почти был уверен, что нашёл друга, я потерял его.

После четвёртого урока нас отпустили домой. Я собрал вещи ещё за пять минут до конца, чтобы успеть поговорить с Зоэ. Но так и не успел. Меня окружили бывшие товарищи, начали что-то толкать о понятии «держаться вместе», о том, что я нарушил какой-то закон в их классе. Как же, я же недавно перевёлся, у меня не было прав рыпаться и идти против остальных. Однако дальше я их не слушал, только пытался высмотреть среди остальных девочек Зоэ, но её уже и след простыл.