Он вздохнул и поплёлся на кухню, чтобы разогреть вчерашнюю пиццу и уткнуться в очередной бесполезный сериал. Привычный ритуал, чтобы затушить недовольство собой и обиду на окружающий мир. не признающий юного гения клавиатуры и бумаги. После пиццы будет пара пива и стакан виски, погружающие в сонные фантазии об успехе и признании, иллюзии отравленного этанолом мозга, бьющегося в костяной клетке, ищущего выход на свет. Эти фантазии и поддерживали нескладного, тощего юношу, который не пользовался популярностью у девушек, на плаву. Занавес от справедливой в своей жестокости реальности, волшебные очки, окрашивающие нехитрое бытие в волшебный розовый цвет, помогал не слететь с катушек в припадке агрессивного саморазрушения.
Ехидная реклама на пиратском сайте предложила посмотреть старенький "Книжный магазин Блэка", паренек вздохнул, откусил кусок пиццы и смиренно ткнул на первую серию. Ситком, хотя и был старым, да ещё и британским, через некоторое время полностью забрал всё внимание на себя. Некоторые шутки приходилось вбивать в поисковик, местами архаичная речь главных героев вызывала непонимание, но, в целом, юмор и алкогольные шутки были понятны и близки. На счету была четвёртая банка пива в длинной очереди выпитых ранее, Мисер хихикал в лёгком опьянении и на душе было спокойно и хорошо. Иногда реклама оказывалась полезной, хотя и вела, чаще всего, на сомнительные сайты со странными удовольствиями. Стыдно признавать, но герои вызывали сочувствие и понимание у смотрящего. Некоторые черты были близки и до боли знакомы, достаточно было просто посмотреть в зеркало или на свои комментарии на любимых форумах. Приятного было мало, но это было своё, родное и личное, выстраданное годами сетевых противостояний адекватной критике и троллям.
Прохладное, дешевое пиво, купленное по акции в ближайшем супермаркете, потоком вливалось в горло, серия летела за серией – типичные выходные одинокого, никому ненужного затворника, незаметно пролетающие в рутине 5\2. Снеки с истекающим сроком годности и продающиеся поэтому по красной цене и сетевая еда с доставкой составляли немудрённую закуску с пенному. Удивительным образом, это никак не отражалось на худосочном теле, покрытом родинками и шрамами разодранных в подростковом возрасте прыщей. Паренек льстил себе мыслью о том, что избыток калорий поглощается его гениальным мозгом, но всё дело было в неправильном режиме питания и частых попусках завтраков и обедов из-за нервного напряжения и переутомления.
Выходные окончились и пришла пора уныло плестись в офис, моргая красными глазами и запивая недосып кофе. Рутинная работа позволяла часто отвлекаться на просмотр сторонних сайтов, чем все беззастенчиво пользовались. Пока задачи выполнялись и прибыль росла, начальство закрывало на эти небольшие прегрешения глаза, лишь бы офисные хомячки на скромном довольстве не бунтовали в священной войне за право тратить рабочее время. Расправившись с утренними тасками, молодой человек перекусил прямо на рабочем месте парой снеков и просмотрел любимый форум. Новых тем не было, комментарии не предвещали никакой грядущей войны за своё мнение и чужую мамку, лишь ветка с обсуждением сказок неизвестного автора горела новым сообщением.
Значит, уже спиратили и выложили, как всегда – оперативно. Существовала целая субкультура пиратов, главной целью которых было находить самые защищенные книги и статьи и выкладывать их на всеобщее обозрение. Не обошли стороной и неизвестного автора великолепных, на всеобщий взгляд, сказок, изредка всплывающих сначала в платной части интернета, а затем, просачиваясь через даркнет, и на пиратских ресурсах. Сайты банились, хозяев периодически штрафовали, но выгода перевешивала, а информация. подобно многоглавой гидре, всё равно появлялась снова, радуя любителей халявы, которые стремительно расшаривали доступную информацию на всех ресурсах и файловых обменниках.
Сказки, по какой-то неведомой причине, появлялись позже всех, что не мешало пользователям активно обсуждать, петь хвалебные осанны и засыпать благодарственными комментариями, пестрящими стикерами и смайликами автора, хостера и всех причастных. Великолепные текстовые работы, которые уже пару лет активно лоббировали для включения в детскую программу по литературе, выдерживали самую жесткую и беспристрастную критику. Простые, понятные как пример для первоклассника, с которым он прибежал к отцу, написанные сочным, живым языком из ярких образов и поучительных, метафорических уроков: эти сказки учили читателей миру, доброте и всепрощающему состраданию – в общем, всем тем вещам, которых так не хватало этому холодному миру лицемерного равнодушия и порока.
Поленьев в конспирологические костры теории заговоров добавлял и тот факт, что ни один человек мире не осмелился утверждать, что именно он автор. Теории множились, критиковались бессмертным легионом анонимусов и стремительно мутировали под давлением аргументов и оскорблений. Периодически в общедоступную сеть просачивались самые дикие слухи из закрытых для простого юзера форумов и чатовок темного интернета и новостные сайты начинали пестреть заголовками и пересказами воспаленных ночных фантазий полубезумных цифровых пророков. Электронная пена вскипала, ударялась об молотки банхаммеров, самым буйным выдались профилактические чат-молчанки и общий градус паранойи на время стихал, чтобы вновь разгореться при появлении сказки, которая ещё не оставила цифровой след в поисковых машинах.
Следующий час пролетел в чтении сказки и комментариев наиболее активных критиков, растекающихся, подобно мёду по стеклу вазы. Хорошая история с поучительным концом, неизвестный мастер всегда держал марку и высокий уровень повествования. До конца рабочего дня настроение было подавленным, ведь молодой человек прекрасно понимал, что такого уровня мастерства не достигнет никогда даже наполовину. Оставалось лишь бессмысленно терзать клавиши домашнего компьютера в тщетных потугах написать просто хорошую историю, которую не завалят с ходу дурно пахнущей кучей негативных комментариев и ехидных замечаний. Снова мерцает вертикальная палочка курсора на белом фоне экрана, жаль, что она не Бузинная и магии, как у признанных авторов, не получится. Но попытки оставлять нельзя, сдаться – значит признать, что тролли были правы и что писать – это не его. Вдохновения, как всегда, не было. Избитые и кривые фразы ложились в ровные строчки черного цвет четырнадцатого размера, приобретая оконченный вид очередной теплой и коричневой кучки, которую видящие люди старательно обходили стороной. Сохранить, загрузить, провалиться в сон.
4. Утреннее пробуждение не добавило свежести, в голове привычно зазвучала симфония из тревоги и сожаления о загруженном накануне рассказе. Быстрый завтрак из тостов с джемом, кофе со сливками под новый ролик с обзором на автомобиль, цена которого равнялась стоимости неплохой квартирки в центре города, бритье и чистка зубов, выученный до щербинки путь на работу и вновь погружение в ежедневную серую рутину рабочего дня. На глаза попался новый рассказ, длинный, кошмарно-тягучий, ужасающе-тёмный в своей притягательности. Новая звезда всходила на небосводе, входя в созвездие талантливых авторов и плеяду создателей мрачного хорорра, заставляющего даже днем ощущать ледяные руки на шее и вниз, по хребту. Как писал один критик, страдающий, а может быть и наслаждающийся своей синестезией, рассказ пах лакрицей, насыщенный медово-бальзамический аромат с привкусом аниса и легкой шоколадной горечью на кончике языка заставлял по-новому переосмыслить традиционные подходы к созданию готической атмосферы и, безусловно, открывал новую страничку в современной сетевой литературе.
Хотелось радоваться чужому дебюту, но на душе скребся кот. Ужасный, беспородный, с вылезающей клочьями шерстью, подбитым глазом и без половины зубов, этот кот, тем не менее, обладал огромными когтями, которыми часто любил внезапно царапать по самым чувствительным участкам тела. Даже внутренний демон у него жалкий, самый доходной, немощный и убогий из всей глубины ада. Хуже были только черти, которые вселялись в полусумасшедших бабок, которых Мисер видел на сеансах группового экзорцизма в церквушке местных протестантов. Ноль амбиций, никаких сверхъестественных договоров и исполнения желании – только мелкое пакостничество, перманентное дурное расположение духа и поганое настроение. Подавив внезапное желание написать гадости в комментариях под рассказом, поскольку прекрасно осознавал, во что выльются его желчные слова, он принялся за текущие задачи, просматривая одним глазом глуповатые мемы и смешные видео на телефоне. Настроение постепенно выровнялось, зависть и ущемленное самолюбие были ненадёжно спрятаны под тонкое покрывало из текучки, смешных котиков и шуток уровня /b/.
Рабочий день тянулся дольше обычного, но объективно, приближался к концу. Сегодня писать ничего не хотелось, поэтому вечер прошел в поглощении жирной еды под фантастический фильм 2000-х годов. Умели же раньше снимать кино, без квоты на негров, геев и сильных женщин. Белый цисгенденый мужчина решал все проблемы, получал пули и новые шрамы, но всё равно поднимался в финальной битве с боссом, чтобы эпично победить под пафосную музыку. Эталонный альфа, пахнущий тестостероном, дорогим виски и сигаретой в зубах, с предплечьем, которое по толщине легко обгоняло рахитичное бедро, вызывало невольное восхищение и зависть. Снова в голову влетела мысль пойти в качалку и заняться собой, но она была быстро вытеснена куском острой курочки и глотком колы со льдом.
Финальные титры застали Мисера бодрствующим. Спать не хотелось и он пошлёпал босыми ногами к компьютеру. Сигарета в зубы, пока мелькала стартовая заставка и на первой затяжке экран уведомил, что все системы полностью готовы. Шустрая машинка, купленная в рассрочку полгода назад. не переставала радовать своего владельца удобством и скоростью. В закладках – один из любимых форумов, посвященных тайне личности "Сказкоплёта", общепринятый сетевой ярлык для неизвестного автора, понятный каждому непосвященному. Новые концепции и теории создавались и разрушались под аргументацией в тишине белых страниц, сотни виртуальных копий сломаны в тысячах холиваров, но, истины, того самого деанона, так и не было найдено на тысячах страниц постов и комментариев. С каждым разом закрученность выкладок и анализ сказок становился всё более хитроумным, сотни умов кипели в костяных котлах, предохранительные клапаны не успевали сбрасывать накопившееся давление, которое прорывалось вовне в полный бессильного гнева личных страничках.
Форум встретил непривычной тишиной и заголовком нового поста "Сказкоплёт и новая страшилка: мнения". Тред распухал на глазах, комментарии сменялись с бешенной скоростью, тролли набрасывали на вентилятор новые теории, пользуясь тем, что админка отдыхает и не успевает оперативно модерировать и банить особо жесткие высказывания и авторов. уже успела раскрутиться новая теория, что это один и тот же автор, пруфом висел семантический анализ и разбор последней сказки и нового рассказа, проведенный какой-то из нейросеток. Опытные пользователи затаились в режиме read only, присматривая за неофитами, строчащими тонны яростной копипасты.
Анализ был безошибочным, автором являлся один и тот же человек, сомнений ни у кого не было, кроме самых тупых. Негодование вызывало то, что прямо на глазах фан-сообщества рушился весь образ сказочника, который создавался долгими годами и тысячами комментариев. Отдельно страдали любители ужастиков, которые понимали, что скоро многие из их любимых авторов сдадутся и падут под мощью нового таланта, противостоять которому мало кто сможет даже из маститых корифеев ужаса и саспенса. Количество хороших текстов теперь удвоилось, завоевав новую, непаханую ещё целину с помощью плуга из метафор, сосущего ужаса и подпрыгиваний от резкого шума при чтении в темноте, когда из источников света оставался лишь экран монитора. На пробу, Мисер решил проверить эту теорию и перечитал рассказ заново, сидя в домашней тишине и пижаме. Вышло и правда, гораздо страшнее, чем он предполагал. Теперь комнатная тьма стала обретать очертания, к прямоугольнику света потянулись неосязаемые лапы и мир наполнился тревожным гудением, которое не было слышно, но ощущалось каждым застывшим в напряжении мускулом, каждым нервом, натянутым, словно канат над пропастью.
Пока выключался компьютер, решивший, что ему надо обновиться, в неверном свете монитора паренёк бегом промчался по прохладному полу, чтобы одним прыжком запрыгнуть в кровать и укутаться с головой под тяжёлым одеялом. Рецепт простой, но старый, проверенный поколениями трусоватых детей с богатой фантазией. Главное, чтоб ни одна часть тела, ни один кусочек кожи не контактировал с ночью и ужасами, которые щедрой рукой детской психики, которая всё ещё верила в магию, были раскиданы по дому. Они вздыхали, поскрипывали, скреблись и заставляли одежду на стуле принимать странные, гротескные формы, рассыпающиеся под первыми лучами солнца. Ночные гости, вытягиваемые из небытия силами подсознательного страха, идущего с нами, рука об руку с доисторических времён, всегда жили бок о бок с человеком. просто с возрастом рациональное всё сильнее брало под контроль разум, сказочное уступало место прозаическому, а ребёнок окончательно становился взрослым. А взрослые не боятся темноты, у них свои, взрослые страхи: медицинская страховка, внезапное увольнение, счета и так далее; страхи, которые знакомы каждому, так как страхом мы управляемся с пелёнок.
5. Жужжащий звук пилы, вгрызающейся острыми зубьями в поваленное дерево, настраивал на медитативный лад, и, хотя, тропинка, ведущая в монастырь, была расчищена, вокруг лежало много хорошей древесины, которую было жаль выкидывать. В этот монотонный в-ж-ж, который в своей мерности готов был соперничать с метрономом, перкуссией вклинивались звуки насекомых, трудолюбиво добывающих пропитание. Мир лежал и жил по своим простым правилам под ласковым куполом чистой голубизны, впитывая тепло светила и занимаясь нехитрыми делами. В свете дня ночные кошмары и призрачные грёзы казались плоским рисунком больного ребенка, искорёженные в своей неправильности, но не выходящие за границы бумажного листа, двумерные в своей глуповатой попытке напугать и вторгнуться в трёхмерный мир.
Напилили с избытком, часть поленьев раскололи на месте, а солидный кусок древесного мафусаила аккуратно сложили в поленницу с мыслью не тащить завтра пилу, а запастись клиньями и вернуться с большим колуном. Освежив пропитанные потом и пылью лица в ближайшем ручье, монахи уселись под раскидистым вязом и закусили сэндвичами, которыми их после завтрака снабдил ухмыляющийся Бин. Простой рецепт, как порадовать повара: возьмите добротную охапку хороших дров, расколите, притащите к кухне и аккуратно сложите.
– Сегодня управимся до обеда и не придётся так бежать, – Конни отвлёк Джона от раздумий, и он рассеянно кивнул, улыбнувшись.
– Говорят, сегодня будет что-то вкусненькое, – монастырские сплетни расходились быстрее кругов на воде, и Джон решил поддержать беседу услышанным утром замечанием кого-то из кухонных помощников. С севера свинцовым фронтом надвигался дождь, у линии горизонт стремительно темнел и, если прищуриться, можно было разглядеть водяные пальцы, которые небо жадно тянуло к земле в тщетных попытках обнять. Получалось только погладить ласковым дождиком, а иногда и жестко высечь ливнем и побить градом.
– Успеем?
– Конечно, ещё даже не пахнет грозой, но поторопиться стоило бы.
Мужчины поднялись, ухватились за отполированные сотнями рук рукояти волокуши и неторопливо потащили дрова к монастырю. Теплота утра постепенно сменялась прохладой, означающей скорый дождь. Ветер принёс озоновый запах грозы, смешанный с влажным ароматом земли и различных трав, которые успели стряхнуть оковы зимнего сна и стремительно распускались в краткий момент весеннего пробуждения. Первые капли забарабанили по их спинам в тот момент, когда повара помогали перетащить дрова поближе к печи. После обеда стремительно стемнело. Вкусного ничего не было, так как наступило время самого строгого воздержания и даже привычные и всеми любимые блюда были пресноватыми. Неизменный чай был без мёда, и братия уныло разбрелась по кельям для самосовершенствования.
Первоначально тихий, дождь стремительно перерастал в длинную ночную бурю, весенняя ярость которой славится в этом округе. Тишина длинной осени и укутанной в толщу снега зимы заставляла коренных жителей забыть о мощи весеннего пробуждения природы и погоды. Редкое ворчание грома постепенно перерастало в многоголосицу небесного хора, разливаясь в синеющем воздухе громкими раскатами перекатывающихся дубовых бочек исполинских размеров. Яркие вспышки молний оставляли быстро темнеющий отпечаток колеблющейся ветки дерева на сетчатке. Обычно тихий в это время монастырь постепенно наполнялся беседой сквознячков, тихим рокотом голосов стропил, перешёптываниями пыли в коридорах и капающим звуком ливня, который бесновался за запертыми дверьми.
Тьма набирала силу, в этом ей помогало плотное одеяло из чёрных облаков, тянущихся слепыми руками земле. Вечерняя месса прерывалась воем ветра, ударами водяных кулаков по крыше и взрывами недовольного грома. Боги, которые древнее христианского, словно вознамерились прервать таинство службы, постоянно и нечестиво вторгались могучими голосами в богоугодное песнопение. заставляя петь быстрее в попытке окончить молитвы побыстрей. Подавленное настроение монахов, как чума, расползалась по храму, заставляя сжиматься и поеживаться от холода, который шёл изнутри. Хмурая толпа быстро расползлась по комнатушкам, оставив после себя в церкви кислый запах страха и неуверенности. Лицо Бога сегодня было скрыто облаками, хотя он и не оставлял никого полностью.
Тревожный сон, прерываемый влажным грохотом ветра, постепенно забирал уставших от дневных трудов, ибо сказано, что тот, кто трудится, тот и пожнёт плоды трудов своих. Джон, лежащий на спине и смотрящий широк открытыми глазами во мрак, несмотря на усталость, не мог уснуть по-настоящему. Голос бури сплетался с искушениями ночных тварей подобно телам любовников на черных простынях. Эта ночь обещала тяжкие испытания, так как две силы навалились на монаха, а Бог лишь присматривал за душой прикрытыми глазами своего Сына, вырезанного из дерева и распятого на стене кельи. Гроза, подобно адской трехголовой собаке, яростно вцепилась в сознание огромными зубами, сочащимися ядом обмана и притворства. Даже привычная по сотням ночей тьма отступила, спрятавшись в самые отдаленные уголки воспаленного разума. Гром требовал поклонения, грозил шипящим голосом молний, ослеплял фотографическими вспышками и пытался утопить в безвкусной воде. Первобытный ужас вцепился загнутыми когтями в сердце, удерживая его бег, чтобы оно не лопнуло преждевременно. Страх свернулся клубком змей в колодцах зрачков и лениво шевелился, заставляя тело леденеть, несмотря на плотность тёплого одеяла из овечьей шерсти.
Напор усиливался, здание начало стонать голосами уставших перемычек, жаловаться тоскливыми голосами водосточных труб, плакать и завывать стропилами. Здание ощутимо раскачивалось, подобно старому судну, которое шторм застиг в открытом море. Мощь ужаса волнами ударяла в стены, чтоб проникнуть в комнату, прильнуть к телу и сжать в своих стылых объятьях трупа, что никак не мог истлеть. Джон лежал, натянутый, как грот, готовый сорваться с мачты в пучину безумия. Старые боги грома и ветра чувствовали слабину, понимали, что под безудержным натиском древней стихии не выдержит ни один шкот и белоснежный парус сознательной души сорвётся в глубину темных вод, чтобы никогда не всплыть. Словно почуяв близкую добычу, которая уже готова была скользнуть на крючок из лживых обещаний и лицемерных оправданий, буря завопила голосами тысяч погубленных душ, разгоняя ветер и воду до сумасшедших скоростей, чтобы выдернуть раскачанную пневму, подобно гнилому зубу.
Боги просчитались в своём гневе, забыли в своей гордыне, что не они одни в этом мире. Последний рывок ветра раскачал язык колокола и мощный, густой звон заполнил округу, напоминая языческим божествам, что они не одни во вселенной. Басовитый гул постепенно вытеснял шум грешных голосов из головы, даруя призрачную надежду и согревая кровь неверным светом одинокого уголька посреди снежного поля. На мгновение, состоящее из тишины между двух щелчков тикающей стрелки, стихия затихла, уважительно склоняясь перед могучим соперником. Для монаха этот момент растянулся в минуты покоя, который охватывает тело оцепенением засыпания, чтобы тут же прерваться вздрагивающим ощущением падения с высоты и болезненным возвратом к духовной битве.
6. Парень трясся в своей квартире, слушая, как беснуется непогода за балконом. Рекордная по своей силе гроза, как уверяли цифры с погодных сайтов, накрыла бетонные джунгли, заставив обитателей трусливо попрятаться в бетонные коробки, отгородиться от стены дождя прочной бронёй из камня, пластика и стекла. Громовые раскаты прыгали, как дикий зверь в лабиринте улиц, отражаясь эхом от кирпичных стен и неоновых вывесок. Мисер с детства боялся гроз, но уже не было родительской спальни, куда можно было стремглав примчаться в темноте и устроиться под защитой двух сонных тел в гнезде из одеяла и мягких подушек.
Теперь только страх и одиночество, подстегиваемые неизвестностью и бессонницей. Молоточек сердца ударялся о наковальню грудины, прерывая свой стук во время особо громких громовых выстрелов. Пот корочкой засыхал на бровях, превращая их в веточки ивы, покрытые изморосью. Тени от колышущейся занавески из-за невесть откуда дующего ветерка, метались в синем свете ночника, превращая комнату в первобытный цирк кошмаров и дремлющих инстинктов. Мисер тщетно пытался смотреть фильм, но набирающая обороты буря постоянно отвлекала его шумами природного мотора, выходящего в красную черту тахометра. Алкоголя, чтобы притупить страх, дома не было и сама мысль о том, что надо выйти и пробежать полсотни метров до ближайшего мини маркета заставляли тело скрутиться в тревожный клубочек и спрятаться в самую темную глубину из одеял и пуфиков. Снотворного в аптечке никогда не было, хотя он после каждой грозы клялся, что купит. Но, как это часто бывает с ночными клятвами, в свете дня они растворяются, исчезают, как сахар в чашке горячего чая.
Оставалось молча страдать, напряженно ловя грохот ливня в надежде услышать первые признаки затишья. Изредка телефон тихо гудел, требуя внимания к чатам, где шло оживленное обсуждение непогоды и новостным подпискам, хищно вываливающих последние новости и мелкие городские катастрофы: где-то подтопило из-за забитой канализации, там упало дерево на машину, сорвало крышу, отключился свет; типичный набор бед города, который вскоре начнёт зализывать полученные раны и подсчитывать ущерб. На фоне городских бедствий, собственные переживания казались не такими острыми, а дружелюбное общение со знакомыми и коллегами притупляли наиболее кошмарные моменты бессонной ночи. Тревога отступала, чтобы вновь внезапно выпрыгнуть из самого темного угла в синевато-белом блеске молний и огласить округу ударом небесного тамтама, призывающего на священную войну между небом и землёй.
Один за другим, друзья и знакомые желали спокойной ночи, чаты замолкали, и даже неутомимые администраторы новостных порталов выкладывали всё меньше новостей о текущей ситуации. Иллюзий общения и сопричастности рассеивалась, оставляя юношу один на один с астрафобией. Моменты тишины наполнялись гулом кровяного столба, барабанящего внутри костей черепа и разносящегося реверберациями под черепом, в котором оставалось так мало мыслей, да и те крутились вокруг грома и молний. Пальцы, сплетенные друг с другом, нервно отстукивали ломаный бит на костяшках, включившись своим стаккато в сводящий с ума ураганный ритм ночной бури. Глаза, не видящие происходящего на экране, уже давно смотрели внутрь темноты собственного разума, пытаясь разглядеть хотя бы лазерный лучик надежды. Но разум был пуст, всякая сознательная мысль выдавливалась и вымывалась небесной водой, оставляя лишь доисторический грохот парализующего волю ужаса жертвы, глядящей в зелёные глаза хищника перед собственной смертью. На одну секунду, ту самую, леденящую кровь секунду, сердце решило остановиться, прервав марафонский бег длиной в жизнь и взять таймаут.
Молодое тело расслабилось, откинувшись на подушку, в ушах – комариный звон возвращающейся жизни смешивался с мирным звуком капающей воды, означавшим лишь одно. Гроза утратила силы в попытках запугать до смерти и ушла дальше, изредка ругаясь на древнем языке, смысл которого уже никто давно не помнил. Усталое дремотное состояние быстро сменялось крепким сном, вымывающим остатки фобического страха из мозга. включенный телевизор продолжал показывать фильм, звуки которого смешивались с фазой быстрого сна, назойливо проникая в уютный мир грёз.
7. "Мной обнаружены параллели, позволяющие утверждать, что возраст Сказкоплёта превышает 500 лет.
Сказки археотипичны по своей природе, естественно, что все сказки похожи.
Немыслимо… Я не могу представить, чтобы один человек мог так долго и поэтапно писать такие прекрасные истории, выдерживая постоянный темп и уровень писательского мастерства.
Пробелы повествовании и повторяющиеся герои указывают на то, что на самом деле сказочный цикл непрерывен, но отсутствуют огромные фрагменты повествования, не позволяющие увязать всю историю в целостный gestalt. Мир никогда не сможет понять замысел автора, поскольку поиски недостающих историй не привели к значимому результату. Текущая экстраполяция позволяет заполнить пробелы лишь частично и без того уровня мастерства, на уровне ознакомительного пересказа без чёткой привязки ко времени, месту и героям".
Сеть услужливо подкидывала новости и значимые комментарии по теме сказок, пока Мисер завтракал и пытался окончательно проснуться. Ночь добавила морщин на помятом лице, оставила неприятный привкус во рту и ноющую ломоту в суставах, скрученных неправильным положением тела. Глаза уныло бегали по экрану смартфона в поисках интересных отрывков, которые могли отвлечь от удручающего состояния и пробудить дремлющее внимание. Одно и тоже, отрыгнутая травяная жвачка, неоднократно пережёванная жёлтыми зубами умственно-отсталой овцы, эта смесь уже не вызывала любопытства и интереса, а лишь навевала скуку и вызывала желание промотать страницу до конца и переключиться на что-то новенькое. Быстрый дофамин, самый современный наркотик, в избытке производимый обезьяньими мозгами в ответ на цифровой укол позитивной информацией, сегодня не желал выделяться в должном количестве, поэтому пришлось разгонять себя кофе.