Но тут Клаус крикнул:
– Влад, там человек. Это тот коп, который видел меня вчера…
Ловкими движениями я перебрался на другой фланг боя, ближе к этому полисмену. Я успел. Когда подбежал к старому дубу, на полисмена накинулся один из мутантов, коп явно опешил. Я метнул свой клинок, и он вонзился мутанту в голову, тот упал.
****
Перед Вермашом возникла темная фигура. Высокая и устрашающая. Вермаш стоял, не шелохнувшись, в оцепенении. Фигура приблизилась, и детектив смог различить человека (а может и не человека вовсе). Плащ длинный, черные короткие волосы, руки, в перчатках, были окровавлены. Вампир подошел к Вермашу вплотную так, что детектив смог увидеть лицо: изящные его черты, глаза, пылавшие красным пламенем. Лицо все в крови. Незнакомец и Вермаш. Один на один.
Так и стояли. Вампир – напротив человека, человек – напротив вампира. Две расы, неминуемо должные истребить друг друга. Не сейчас, но потом.
Через пару истончающихся мгновений Вермаш снова смог говорить:
– Кто ты? – спросил он таинственного незнакомца, – вампир?
– Да. Голос оказался мягким, незатейливым, хотя и оставался напряженным, но этого было достаточно для того, чтобы Вермаш немного успокоился.
– Спасибо…
– Ты, тот детектив, что стал свидетелем убийства Кшиштофа Зельберга?
Вермаш опешил и удивился, но сказал твердо:
– Да.
Так и стояли молча. Лицо, залитое кровью и потом, и лицо, испещренное морщинами, но сконфуженное от страха.
Вокруг только молчание, которое разрывали крики вампов-мутантов. Клаус и Марсель добивали последних. Некоторые кибервампы, ползая на руках с отрубленными по пояс ногами, пытались атаковать Марселя. Но куда же таракану тягаться с тигром! Марсель смеялся и разрубал бедняг-мутантов, орошая сочную траву кровью. В ночи кровь казалась черной, а может такой и была. Странно было смотреть, как Высший, который больше смахивал на старца (дряхлый, иссохший, но пока крепкий), изничтожал армию его бывшего друга, который за долгое время знакомства стал, наверно, самым злейшим врагом.
– Уходи быстрей, если жизнь тебе твоя дорога, – сказал вампир, – и больше никогда не смей упоминать то, что ты здесь сегодня увидел.
Вермаш часто закивал:
– Хорошо.
– Харольд присмотрит за тобой. Уходи!
Вампир повысил голос, когда, взглянув в сторону церкви, увидел, что оттуда приближалась фигура, черная, но сгорбленная.
Вермаш испугался, никогда еще за 30 лет службы его жизнь не подвергалась такой опасности, он мог умереть. Поэтому, как только вампир снова взглянул на него, Вермаш стал отступать. Пройдя два или три шага, глядя на исчезающего во мгле ночи вампира, он развернулся и побежал в темноту. Наверно, даже в детстве детектив не бегал так быстро. В голове стоял последний момент: Он слышит рык, проносящийся мимо свет, блеск от клинка, а после лицо вампира.
– Он спас меня… зачем, может, чтобы самому загрызть? – думал Вермаш. И ему стало жутко, он обернулся, но за спиной была лишь ночь, Вермаш все бежал.
****
Я обернулся. Марсель подходил ко мне. Он был весь в крови, не своей, но в чужой. Лишь его нога была рассечена, но рана уже затягивалась. Он сгорбился, став итого меньше. Зато морщины как будто сгладились, остались, но менее старческие. Он выпил крови.
Марсель понял мои мысли и с усмешкой сказал:
– Хоть кровь вампирская, при чем кровь этих отродий, но она наделена необычайным вкусом. Ты же знаешь, Владислав, что нам можно употреблять любую кровь.
Я кивнул.
Посмотрев в темноту, он добавил.
– Ты правильно сделал. Он нам еще сгодится.
– В войне вампиров с вампирами люди не помощники.
– Ты отпустил сейчас человека, детектива полиции, хотя он может начать расследование и дойти до сути. Но помощи его тебе не надо.
– Он ее не предлагал… и как он сможет помочь нам…
– Посмотрим. Посмотрим, в таких случаях лучший друг – это время. Его поток бесконечен и чрезвычайно глубок. Никто не сможет предсказать, какую службу сослужит нам этот офицер.
– Ждать нельзя.
– Да, ты прав, нельзя. Поэтому пойдем, посмотрим, что там с Клаусом и Экбертом.
****
Полил беспощадный дождь. Он пришел делать свою работу. Смывал с земли всю гадость и мерзость. Смывал большие лужи крови, оставшиеся после битвы. Кровь медленно впитывалась в землю, земля утоляла голод, хотя и была уже опьянена этим напитком жизни и смерти. Ночное полотно было соткано из туч, в некоторых местах огромные дыры позволяли увидеть великолепные звезды, холодные песчинки, дарующие такую чарующую красоту. Крупные капельки – парашютисты спускались на землю зачищать ее от грехов жизни.
****
Перед уходом я облил все трупы кислотой, смешанной с чесночным раствором. В воздухе зашипело, трупы стали пузыриться и сгорать. Поднялся ужасный смрад. Мы закрыли носы руками, чтобы самим не вдыхать сильно раздражающий запах чесночного снадобья. А потом в мгновение ока перебрались на крыльцо резиденции клана.
Пока я и Марсель зачищали поляну перед собором, Клаус помогал Экберту с его отрубленной ногой. Клаус поднес ногу, которую Экберту отрубили по самое бедро, он положил ее возле Экберта, сидевшего и прислонившегося к стене. Лермонт соединил ногу, и процесс заживления начался. Ткани соединялись, образуя группы мышц и нервов, наращивалась кожа, только вот хорошие джинсы уже не восстановишь.
Когда Клаус наклонился для того, чтобы поднять свой дробовик, Экберт схватил его за отворот плаща. Это походило на мольбу нищего – подать ему на пропитание: Экберт сидел в луже крови, инвалид-ветеран, а Клаус, проходивший мимо, представлял сейчас класс буржуа. Но это не было мольбой о помощи, скорей жаждой расправы. Экберт вымолвил:
– Ты убил Кшиштофа! Зачем?! Он не сделал тебе ничего дурного! Ведь он был хороший малый, он классно шутил.
Клаус хотел вырваться, но Экберт все держал и смотрел ему в глаза: внутрь, в глубины души.
– Зачем?!
– Я… я… задание… – Клаус запнулся. И вот уже здоровый и могучий, как богатырь, вампир стоял, словно первоклассник, и не знал, что ответить. В его глазах что-то изменилось, это продолжалось всего долю мгновения, а после он стал опять суровым и кровожадным вампиром, с камнем вместо сердца.
– Он работал на Мариуша и заслуживал смерти, – был ответ. Клаус вырвался из объятий Экберта и спустился к нам.
– Ты не должен был убивать его… – сказал я.
– Ты не должен был отпускать копа! – Клаус разозлился.
Его разорванная и разодранная в клочья правая щека залилась кровью, но снова начала заживляться.
Спустя полчаса мы погрузились в машину и выехали из леса.
VIII
Мы проехали пару километров, и Марсель велел остановить машину.
– Я и Клаус выйдем, ибо нам нужно идти. Нас ждут, и мы должны сообщить нашему клану, нашим собратьям, что здесь случилось, надо торопиться. Я чувствую: Мариуш собирает силы, он уже знает, что его попытка изничтожить мой клан провалилась, он силен, Влад, не забывай об этом. Торопитесь. Мы с Клаусом вас найдем.
С этими словами они покинули нас. Держась леса, они стали добираться к секретному убежищу, где их ждали все члены клана. Марсель взмыл в воздух, как коршун. Он летел, раскрыв свои объятия холодному ветру и хлещущему ливню. Клаус прыжками старался не отставать от своего повелителя, перепрыгивая с дерева на дерево и изредка поглядывая в ночную высь, не умчался ли Марсель.
Все же мы звери. Пусть даже только внешняя сторона нас такая. Мы умны, сильны, проницательны, но это лишь суть, наружная же часть, чаще всего воспринимаемая всерьез, другая. Мы кровожадны, жестоки, и порой бывает, что слепой крот быстрей найдет выход из ситуации, чем мы, вампиры, уничтожители мира и природы.
****
Я нажал на газ. Надо было успеть.
Эллис. Как она сейчас? С ее потрясающей логикой и умом она должна была уже все узнать. Мариуш наверняка уже предпринял меры по устранению несогласных. Что там творится в резиденции родного мне клана? «Эллис, ты только жди. Я еду»
–Влад, что происходит?
– Эллис, уходи из особняка немедленно! Возьми Бориса, и уходите немедленно?! – я не говорил, я только думал. И Элли, милая Элли! Она меня слышала. У вампиров так развито телепатическое восприятие, стоит лишь хорошенько вспомнить того вампира, кому хочешь послать сигнал.
– Но почему? Зачем Мариуш всем приказал оставаться в особняке? Он был слишком жесток в обращении. Он и Роберт заперлись в покоях Мариуша и чего-то ждут.
– Мариуш замыслил революцию. Это связано в кибернетическими новшествами последних лет.
– Кибервампы?
– Да. Тысячи. Возможно, в это вмешаны другие кланы.
– Я оповещу всех.
– Выбирайся из особняка.
– Я оповещу всех, – повторила Эллис.
– Ты мне обещаешь убраться из этого особняка? Эллис!
– Конечно… Последние ее слова уже было не разобрать. Они отозвались, как эхо: «Конечно… нечно… но!». И нет тебе ласковых слов, «я люблю тебя, дорогой. Будь осторожен». Я тоже не говорил никаких подобных речей. Вот уж вампиры не могут любить. У нас с Эллис скорей страсть. В наших отношениях нет особой нежности. Чувства, соединяющие нас, пылкие, словно жар огня, и буйство волн, бьющихся о скалы. Возможно вампиры и никогда не испытывали, то чувство, которое так возвышенно и напыщенно восхваляют люди. Любовь.
Экберт нарушил мои размышления.
– Как обстановка в клане? – осведомился он. С явной тревогой.
– Хуже, чем я думал. Мариуш хочет истребить всех, кто не примет его сторону. Как твоя нога?
– Уже все. Как говориться, «операция прошла без сучка, без задоринки!» Хе!
Он не поник духом. Весельчак.
А вот мне не шутилось. После разговора с Эллис мне стало легче, но тревога оставалась.
Черные тучи заслоняли своими тушами все ночное небо. Не переставая, лил ливень – необузданный зверь. Из-за него все лобовое стекло залило водой, и практически не было видно дороги. Хоть она и была прямой. Деревья мрачными столбами нависали над дорогой, как ужасные призраки ночи. Они не давали покоя проезжающим, создавая впечатления огромных и диких монстров. Атмосфера была напряженная, и даже веселый малый Экберт сник. Мы оба прекрасно понимали, что дорога каждая минута. Время уходило, истончалось на мгновения. Те испарялись, исчезали в слоях холодного воздуха.
Машина неслась по дороге.
IX
Минутная стрелка лениво передвигалась с цифры на цифру: 5, 6, 7. Показывая этим Вермашу, как испытующе медлительно может быть время. Полисмен сидел в своем кабинете: дел нет, все дела он сбросил на плечи другим сотрудникам. Нехотя они принимали их, воспринимая это, как усталость ветерана.
Кабинет детектива был обставлен так же, как обычно бывают обставлены все кабинеты детективов убойных отделов. Небольшая комната, у правой стены которой стоял металлический ящик для хранения уголовных расследований, биографий, личных дел и прочих рабочих бумаг. Рядом с ящиком-шкафом неплохо обжился большой хлорофиллом, так нежно любимый хозяином. Посреди комнаты стоял типичный офисный стол с типичным офисным светильником, снабженным мощной лампочкой высокого напряжения. Вермаш сидел лицом к двери в кабинет, за его спиной располагалось окно, сейчас задернутое жалюзи. Слышалось, как быстроходен может быть транспорт, машины проносились мимо окон полицейского участка, беспощадно заливая прохожих грязными водами из луж. Но в данный момент Вермаша ничто не волновало. Он все смотрел на часы, подаренные ему сотрудниками на очередной проклятый день рождения. Стрелка уверенно подобралась к девяти. Как странно было ждать неизвестного. Все второстепенные и сейчас ненужные мысли отступали, открывали простор для неизвестной и непонятной пустоты нетерпения и ожидания.
– Чего же я жду? – спрашивал себя детектив, – неизбежности, рока судьбы, нависшего надо мной? Но ведь я сам вершитель своей жизни! Я могу отступить. Но я этого не сделал. Ведь я поехал туда, к церкви, вчера. Какой ужас! Кто были эти существа?! Вампиры? Да, один из них утверждал это! Он сказал, что он вампир… они вампиры.
– Хе, – Вермаш усмехнулся, но это был скорей нервный смешок, – тогда неудивительно, что он знал, кто я. Он прочел мои мысли, мое прошлое.
– Ты что такой бледный? – спросил Харольд, когда они вошли в квартирку Вермаша. Рабочий день закончился. Ничем. И нужно было расслабиться. Но без компании, как известно не расслабляются.
– Ничего особенного, – ответил, уставшим голосом, детектив.
– Но я вижу, тебя что-то беспокоит. В чем дело? С тебя итак сняли все задания и штатную писанину.
– Да… Они прошли в комнату, гостиную. Еще в квартире у Вермаша имелась небольшая комнатка, там он обустроил спальню, поставив в и без того крошечную комнату приличных размеров кровать. Остальную часть квартиры занимали кухня со сломанной плитой – проклятье для холостяка, ванна и санузел. Харольд и Вермаш прошли в гостиную и тогда Харольд и неподдельным оживлением сказал:
– О! Я вижу, я чувствую… ты знаешь! Ты знаешь! – Харольд усмехнулся, – вчера ты увидел одних из нас. Он закрыл глаза, вдохнул глубоко. Вермаш тупо смотрел на него. – Владислава! Экберта и Марселя с его помощником Клаусом! О да, ты их видел! Глаза Харольда недобро, но весело загорелись. Он смотрел, поглощая Вермаша глазами.
– Что именно, Харольд!? Кого?
– Скажи, кто мы! – Харольд посмотрел на Вермаша испытующе и хитро, лукаво улыбнулся, обнажая свои зубы.
Вермаш сразу понял.
– Вы… вампиры.
– Именно!
– Так значит, ты вампир. – Вермаш спокойно сел на диван, небольшой, но крепкий, Харольд протянул ему пачку сигарет.
– Бросил, – хмуро сказал Вермаш.
– Когда?! – Хари удивлено усмехнулся.
– С этого момента… мигрень из-за них начинается.
– Не переживай, кусать тебя я не намерен. Это запрещено.
– Кем? – Вермаш удивился, «как это вампир, не пьющий человеческой крови?!»
– У нас свои законы. Если их нарушать, то наше «правительство» сильно разозлится. Тем более мы уже привыкли к замороженной донорской крови, – Харольд закурил и сел напротив Вульфа. Вермаш не напрягался.
– Ты меня не боишься? – сказал Харольд, явно ожидая, что его коллега испугается неожиданной новости.
– Уж слишком я тебя хорошо знаю. Ночью ты сильно активный. Иногда думаю, может тебе действительно шило в задницу засунули, – Вермаш говорил нервно, – днем наоборот пассивен и раздражителен. А на закате и, должно быть, на рассвете происходит «переключение режимов». Он помедлил:
– «Щелк», тумблер вправо – ты активен, вампир; еще раз «щелк»… Боже, Хари! – Вермаш не сдержался, – как?! Зачем ты делал все это, зачем вмешал в это дерьмо меня!? Как я не догадался вообще! Пять лет знакомы!
– Вульф! Я живу на этом хреновом свете 200 лет, я умею скрывать то, что другим, в особенности тебе, знать не следует.
– Но как же, там, тень, которую ты не отбрасываешь… (Харольд посмотрел в ту сторону, куда должна была отбрасываться его тень).
– А ее и впрямь нет!
– Не издевайся!
– Прости, – Харольд снова сел, стал говорить серьезно, смотря в глаза Вульфа.
– Ты, Вульф меня прости, что я тебе ничего не говорил. Пойми… нет, лучше представь, что было бы, если люди прознали бы, что рядом с ними живут ужасные вампиры, сосатели крови человеческой.
– Начались бы гонения, убийства и людей, и вампиров. Началась бы война…, – Вермаш замолчал.
– Точно. Но тебя мой друг я хотел посвятить в эту тайну.
– Уложив меня на смертное ложе? Я же мог умереть вчера, возле этой проклятой церкви!
– Но ведь все сложилось иначе, – улыбка Хари, успокоила Вермаша. А может он внушил Вермашу это спокойствие, вторгшись в его разум и изменив ход мыслей? Вермаш не знал.
– И зачем же? Зачем ты позволил мне узнать, наверно… да, нет, без сомнений, самую страшную тайну, которая окружает людей?
– Да затем, чтобы ты узнал это. Чтобы помог нам в борьбе с полчищами вампиров-мутантов… и предателей.
– Что?! Так мне отведена роль великого полководца… ха, а я думал, ты попросишь меня не вмешиваться и просто быть статистом.
– Ты думаешь, ты не сможешь помочь?
– Я думаю, что люди не помощь, когда воюют вампиры с вампирами. Как я, обычный детектив полиции…
Но Харольд его перебил.
– Вульф, ты не один. Есть люди… их немного, но они играют очень полезную роль в сферах жизнеобеспеченья. Они уже давно осведомлены. Они знают, что есть вампиры, много кланов, что вампиры не боятся солнца, но тени все же не отбрасывают и зеркала им не к чему.
– И много таких осведомленных?
– Не очень. Позавчера ты стал свидетелем убийства одного из таких. Он был информатором клана, к которому я отношусь.
– И это стало причиной для вчерашней битвы возле собора Святого Павла?
– Нет. Не только для нее. Теперь идет война. Правитель нашего клана предал нас и многие кланы. Он создал армию.
– Супервампиров…
– Да. Не без помощи людей, у него где-то есть связи с учеными. Но к Мариушу примкнули другие кланы.
– Даже у изгоев находятся друзья.
– Да, друзья, способные уничтожить половину населения Европы. Способные уничтожать будут править долго.
– Пока их не сместит более мощная сила.
– Более умная сила!
– Что вы предполагаете делать? – спросил напрямую Вермаш.
– Сейчас – только объединить силы. Харольд опять закрыл глаза: «Владислав, внемли мне»
– Я слышу тебя Харольд.
– Владислав я объяснил детективу Вермашу, кто мы. Рассказал ему о наших войнах.
– Хорошо… это замечательно! – голос у Владислава показался Харольду уж слишком веселый, но этот голос воодушевил Харольда.
– Владислав, какие планы? Я чувствую, что вы только в пути…
– Ты прав, Харольд, пока ничего не предпринимай. Но не позволяй человеку не бояться. Не говори ему больше положенного.
– Он мой друг.
– Значит, следи лучше! Друзья подчас – хуже врагов.
Харольд сосредоточился:
– Будет выполнено, о, будущий предводитель всех кланов.
– Замечательно, – до Харольда дошел такой же веселый и задорный тон, а потом все стихло. Он вышел из легкого транса, который, впрочем, не мешал ему следить за Вермашом.
Вульф сидел глупо, но внимательно разглядывая своего друга-вампира. С такой точностью Харольда в последний раз осматривал, наверно, священник принимавший роды у его матери. Хари посмотрел на Вермаша, что привело того в полное смятение. Вульф замялся, словно подросток на свидании.
– Клыки показать!
– Хари, будь взрослым! Как мальчишка.
Они рассмеялись.
X
«Маленькая Эльма, как мне избавиться от тебя? Ведь ты преследуешь меня везде. Призрак прошлого. Оно всегда гонится за нами. Иногда съедает полностью. Эльма – мое ведение, мой бесконечный кошмар. Исчезни. Прошу».
****
Поле. Зеленое поле, окруженное могучими вековыми деревьями. Поле перед особняком клана, который раскололся на две части. Поле под чистым утренним небом, только залитым нежной и холодной, по-утреннему, зарей.
– Да я вас всех уничтожу! – крик Мариуша, разрушивший всю красоту в миг. Последний миг перед наступлением нового дня. Последний свободный миг перед войной.
– ААААААААААА! – вскричали армии. – Смерть! Кровь! – закричали все вампиры.
И война началась.
Разя мечами и выпуская пули из обойм, две волны схлестнулись. И полились кровавые реки. Казалось, что небо стало багровым, и лучи солнца, проходя сквозь темные облака, становились багровыми. Солнце плакало, как плакали статуи Святых мучеников и Святой Марии кровавыми слезами.
Армады мутантов наступали на нас. Мы сражались. И разрывали плоть за плотью. Уничтожая врагов, уничтожая, примкнувших к врагам друзей. Я выкинул пистолет, когда кончились патроны: времени перезаряжаться не было. Пошел на ближний бой с армией монстров. Но тут.
****
Пуля просвистела рядом с левым глазом. Я видел ее полет. Видел, как воздух разрывается перед этим страшным предвестником беды. И если бы я не отклонился, то лежал бы трупом на земле. Кто-то искушенный выстрелил в меня во время битвы на поле перед особняком моего клана. Мариуш, его свита, мутанты – все участвовали в этой беспощадной мясорубке, походившей на ад, если бы туда заехал погостить акробатический цирк. Экберт, Эллис, Борис и остальные, кто присоединился ко мне, воевали и убивали жестоко, но мы сильно проигрывали в числе. Правда, еще были кланы, отправившие часть своих вампиром на поддержку нам. Это были в основе своей кланы из Румынии, был один из Болгарии. Главы кланов попросили меня принять их войска в качестве поддержки. Это означало, что меня фактически короновали, как верховного правителя. Но сейчас коронация – ничто перед пулей или клинком: самого могущественного предводителя можно сразить мечом, кинжалом или пулей. И пуля летела. За первой пошла вторая. Пуля, словно норовила достать меня, выполнив тем самым строгий наказ своего господина. Я уклонялся и продолжал резать и драться с ужасными вампирами-мутантами. Когда я расправился с одним из них, увидел Эллис. Она стояла, осматриваясь, ища себе новую жертву, нового врага. Моя воительница. Лицо ее было в крови, глаза пылали огнем, огнем смерти, огнем расправы; руки были изрезаны, но раны стягивались. Эллис посмотрела на меня. Улыбка – точно, знак, сигнал: «Все хорошо». А потом пронеслась третья пуля, четвертая, пятая. Кто же этот стрелок? Я огляделся: вампиры, вампиры, мутанты, кровь на зеленой траве, солнце светит: перед ним мы – лишь глупые муравьи, затеявшие свою маленькую войну. Я повернул голову и увидел вдалеке… мой кошмар. Прошлое, возродившееся в настоящем. Я узнал ее.
Эльма держала меня на мушке. Пистолеты были взведены. Легкое движение пальцев, пули – сверхскоростные почтальоны, принесшие мне известие, что прошлое все же настигло меня. Я легко отклонился от назойливых доставщиков писем. Вот только получил кулаком в челюсть. Не успел сообразить, а тут еще кулак. Отклонился! А после, клинком разрубил своего обидчика: мутанты умеют подкрадываться сзади.
Когда я твердо встал ногами на землю, Эльма уже была передо мной. Лицом к лицу. Как в страшном сне сталкиваешься с кошмарным ведением.
– Ты не убил меня тогда, – время как будто остановилось, когда она произнесла эти слова, – зато я убью тебя сейчас!
И время пошло снова.
Битва завершалась. Мы проигрывали, и многие, кто не в силах был уже драться, отступали в горные леса, а дальше к морю. Борис крикнул мне:
– Влад, уходи! В леса! – Но я все дрался с Эльмой. Она, выбросив пистолеты, наносила удары мечом, я отражал. Все как в танце – есть ведущий, есть ведомый. Она мастерски разила мечом, но я бил снова и снова, а потом получил. Ее клинок вошел в плечо. Что-то хрустнуло, серебро сломалось о кость. Все тело сильно обожгло. Такое было уже сотни раз, но каждый раз был адом. А Эльма, достав еще один короткий меч из-за спины, воткнула его мне в грудь. Вот тут я закричал. Эльма опешила, вытащила мечи, глядя испуганными, словно детскими глазами на меня. Прошлое преследует всех. Она стояла в нерешительности, испугавшись; почти все вампиры, примкнувшие ко мне, оставили поле боя, многие остались на поле навсегда. Эльма посмотрела на меня сверху вниз, взяла себя в руки.
– Прощай.
Она произнесла это мягко, но говорила так, как будто прощалась с мертвым, умершим недавно. Фактически перед ней и был мертвец, только 400-летний. Эльма замахнулась. Но пуля… Эльма нагнулась. Свист, и пуля прошла мимо плеча. Пуля. Любой опытный вампир почуял бы ее, и опасность позади, но Эльма была поглощена местью, ее глаза сверкали, пылали яростью. Она просто не хотела видеть эту пулю: ничто не должно было отвлекать ее от наступившей так внезапно мести. Но Эллис подоспела вовремя. Элли – мой ангел с окровавленными клыками и пушкой 52-ого калибра.
Эльма закричала в порыве гнева. Крик, разрывающий душу на тысячи осколков. У людей от такого крика перехватывает дыхание, и останавливается сердце.
Эльма сразу перевела войну на Эллис. Они сошлись в драке. Дуэль. Эльма, маленькая Эльма, которая стала кровожадной вампиршей из-за меня, нашла своего обидчика, вампира, изменившего ее сущность и ее судьбу. Она пыталась убить меня, а Эллис, достав из ножен меч, пыталась защитить. Так самка льва защищает своего самца от других львиц, когда тот ранен. Они сражались на равных, меч к мечу, ярость против гнева. Эллис нападала: ее разящий клинок был не удержим. Эльма отбивалась как могла, но тут. Удар. Мощный, как неукротимая морская волна, быстрый, как коршун. Меч прошел все плечо насквозь, сжигая вампирскую плоть. От плеча Эльмы оторвало значительный кусок мяса, вампирского мяса. Эльма упала на колени рядом со мной. Корчась от боли, она уже не сопротивлялась. Я заглянул в ее серые глаза. И закричал.
– Элли, не надо!
Она опустила «Дизерт Игл». И посмотрела на меня. «Не надо, Эллис». Она колебалась: долг или просьба любимого. Хотя вампиры не умеют любить, как люди. Но Эллис все же произнесла.
– Уходи, – адресуя приказ Эльме. Но там уже никого не было. «Она ушла».
– Да.