V
У каждого бывают свои кошмары, даже у вампиров. Мне снился всегда один и тот же сон. Моя первая жертва. Маленькая девочка Эльма.
Мне снился 1627 год. Прошло 10 лет со дня смерти моих родителей. Я скитался в полном одиночестве, переживая каждодневный голод и мучаясь от палящих лучей красного солнца. В моих кошмарах это выглядело особенно мучительно. Чтобы избегать людей, я прятался в лесах. Из-за отсутствия вокруг цивилизованного общества, а я привык тогда находиться среди высшего сословия вампиров (статус родителей обязывал), я совсем одичал, вел себя как последний зверь, крадя куриц или гусей в прилежащих к городам деревнях. Я не мог показываться людям, они бы не поняли и убили. Я так же не знал, где располагаются резиденции кланов, так как перед выездом мы с родителями жили в своем большом поместье, и родители никуда меня не вывозили. Голод, жажда крови заставляли делать меня поступки присущие низшим вампирам, я ел все, что двигалось, летало, ползало. Однажды застал себя за поеданием лесного крота, а днем позже пришлось съесть пару белок. В лесу, за тенью больших и могучих дубов я нашел себе пристанище, днем я спал там, не кому невидимый, и несуществующий для всех. Лес располагался где-то между Румынией и Османскими владениями. Это был древний и могучий лес, веками укрепляющий свои деревья, скалы и темные гроты. Во сне мне казалось, что лес был живым, и его столетние ветвистые обитатели оживали. Из чащи к опушке пробегал быстрый ручей, он брал начало где-то в пещерах леса, рядом с ним росли, наклоняя свои длинные волосы-ветви, ивы. Туда часто приходили лесорубы. Я их боялся, боялся их острых топоров и сильных работящих рук. Благо они меня не замечали. Не замечали они также и живых деревьев, переставляющих свои мощные стволы с места на место. Это мне казалось всегда несуразным. Деревья и лесорубы даже разговаривали друг с другом, как старые друзья. Сон этот был сюрреалистичен. Всегда.
Я знал, что рядом есть небольшая деревня, такие хутора обычно располагаются в глуши древних лесов, подальше от пыльных и серых городов. Ночью я, как повелитель тьмы с полным правом прохаживался по окрестностям хутора. Все люди спали. Проходя мимо домов, я чувствовал их, грохочущий на весь лес, храп, проникал в их сны, превращая грезы в кошмары. Ночью я веселился, крал куриц, иногда это казалось забавным, и я чувствовал вселенскую власть над этими порождениями природы. Но я никогда не трогал людских шей, не пил их сладкой крови. Я боялся, боялся, что опозорю семью и переступлю черту. Что моя кровь смешается с кровью гадкого человека, и он запятнает своей кровью мою. Кровь потомка великого Дракулы, кровь будущего Высшего вампира, высшего Носверато. Поэтому я не кусал жителей деревеньки, а просто постоянно проходил мимо, вселяя им ужас ночного демона. Так было до одного единственного дня, точнее ночи. Девочка Эльма, ей было 8 лет, гуляла по окраине деревни, там, где лес вплотную подступал к ветхому забору хижины. У Эльмы умерли родители, жила она только с бабкой-кухаркой. Я это знал, потому что, обходя ночью деревню, часто замечал маленькую девочку, играющую в своей кроватке с соломенными куклами, рядом с ее кроваткой стояла кровать побольше, там спала пожилая женщина, ее морщины сделали лицо похожим на подол ее грязного платья, столько же складок. Наверняка эта женщина много работала в своем далеко небогатом огороде, поэтому она часто уставала и ложилась в кровать с подкошенными от труда, ногами. А рядом с ней все играла в куклы маленькая Эльма. В этот день она тоже играла на улице с куклами, рядом никого не было. Пустой двор с вспаханным огородом и развешанным на веревках бельем, просевший под напором времен дом. Эльма сильнее погружалась в свои игры, уходя все дальше от родного дома и приближаясь к загадочному лесу. Ей часто говорили, что нельзя в лес, а то страшный призрак ночи съест ее. Эльма отвечала:
– Но призрак же ночной, а сейчас день!
Но в тот момент, когда она вступила под сень косматых деревьев, солнце уже касалось своим жарким красным кругом горизонта. Наступали сумерки. Я проснулся и почувствовал вдалеке запах маленького человечка. Эльма углублялась в чащу, не замечая ничего вокруг, она играла, и ей было весело. Кругом кружили птицы, солнце, проникая сквозь листву, одаривало землю последними своими лучами, которые проходили между веток и листьев, рисуя красивые и мрачные узоры. Эльма все играла.
Я увидел ее на берегу ручья. Она, как юный ангелок была чиста, разум ее еще не успел затуманиться.
Солнце село. Стало темно, но для меня мир остался таким же. Нет, даже стал краше. Деревья озарились в мрачном черном цвете, но мне это нравилось. Все кругом было гармонично слаженно, как части одного пазла: ручей шумит своими, теперь темными водами, деревья недвижимы, словно впали в непреднамеренную спячку, ветра нет. И только маленькая девочка Эльма казалась мне красным пятном на черном бархате ночи. Своим вампирским зрением я мог видеть, как по ее венам струится сладкая горячая кровь. Я мог слышать биение маленького сердца и ощущать ее дыхание.
Во сне я убивал девочку как-то слишком кровожадно для меня. Я приближался к ней. Она играла с куклами и ручья. Увидев меня, она улыбнулась, глаза сияли. Я никогда не забуду эти чистые сияющие глаза.
– Здравствуйте! – сказала девочка. Она не испугалась меня.
Я подошел к ней и, грубо схватив ее за хрупкие плечи, стал много раз кусать ее шею. Кровь текла и брызжила, а я упивался ей и хохотал. Эльма не в силах была кричать, она была в оцепенении, только ее маленькое детское тело иногда вздрагивало. А я все пил и пил. Я сам не понимал, откуда во мне такая кровожадность. Я не знал, откуда рождался этот адский смех, неужели я был счастлив, когда убивал свою первую жертву? Ведь я не хотел этого, но кошмар изменил реальность, исковеркал ее, как какая-нибудь машина коверкает тело человека при аварии.
Я очнулся. Свет в глаза. Хоть он и не смертелен, но все же не приятно видеть солнце после кошмаров. Я сел в постели. В памяти стояли глаза Эльмы, это было 400 лет назад, но я никогда не забуду эти сияющие от улыбки глаза. Я и не хочу забывать их. Не хочу, чтобы помнить, кто я. Чтобы моя первая жертва навсегда осталась последней. Я буду это помнить. Глаза. Я никогда не забуду маленькую Эльму.
****
Я посмотрел направо. Эллис еще спала. Волосы спадали ей на лицо, закрывая правую сторону лица: глаз, нос, сладкие губы. Я поцеловал ее и встал.
На моем письменном столе лежала раскрытая книга. Я подошел к столу и обнаружил, что Эллис читала Брема Стокера. Это была моя настольная книга «Вампир». В ней рассказывалось о моем предке, графе Дракуле. Я мало знал о Бреме Стокере, но был в курсе, что он собирал сведенья о Цепеше близ его замка, в городе Варна. Замок, конечно давно разрушен, но у мистера Стокера хорошо получилось описать моего предка. Многое из этой книги в действительности повторяло жизнь графа, его поездка в Лондон, его прошлое, его смерть.
Вообще я стал часто замечать, что многие судьбы людей… ну или вампиров, строились не по их воле. Или после смерти судьбу героя часто коверкали, будь то великий полководец или маньяк-убийца. Кто-то начинает писать романы о жизни этих людей и неимоверно упускает какую-то частицу самого человека, главного героя, его сущность… можно даже сказать:
– …его душу, – почему-то я произнес это в слух.
– Привет, – сказала Эллис. Она лежала на кровати, приподнявшись на локтях. Одеяло спадало с нее, открывая грудь. Шторы были отодвинуты, и через них в комнату, наполненную могильным духом, проходил, высвобождая себе дорогу солнечный свет. Он отгораживал себе территорию от теней. Мы все-таки вампиры. Поэтому нашу спальню мы с Эллис обставили, как подобает нелюдям. Конечно тут были кровать, шкаф с одеждой, мой рабочий стол, санузел… ну как же без него. Да, это все было, но в этих и во многих других вещах присутствовал дух смерти, вампиризма. Ну, мы же неживые.
– Пора вниз, – я поцеловал ее. Как сладки ее губы.
Мы оделись, Эллис навела марафет. И мы спустились вниз, чтобы поприветствовать всех.
VI
Всегда трудно возвращаться к тому, чего не хочешь вспоминать. Вермаш проснулся в своей квартире. Как попал в квартиру, он не помнил. Возможно вчерашние события, имевшие место случиться ночью, слишком сильно повлияли на него. Он точно помнил, что вчера вечером на его глазах жестоко убили человека. Помнил, как его допрашивали его же сотрудники, он отвечал на вопросы, описывал убитого парня, так же описывал убийцу. Детектив помнил, как говорил, что убийца был человеком, но только под воздействием каких-то препаратов, получивший огромную силу, потому что, когда он стрелял в убийцу, тот даже не почувствовал пули, вошедшей ему в грудь.
– Может, – предполагал Вермаш вчера на допросе, – убийца обладал какими-то сверхъестественными способностями, у него была нечеловеческая сила, я это запомнил.
– Да брось, Вульф, какие еще способности! Просто парень накачался препаратами, вот и силища появилась, – говорили детективу.
Он не спорил, вечера у него разыгралась нешуточная мигрень.
Вермаш встал с кровати. Кажется, его вчера подвез домой детектив Харольд. Это Вермаш помнил смутно. Потому что, вчера после допроса Вермашу сделалось совсем плохо, его начало тошнить. Возможно, это от запаха крови убитого парня – Вермаш просидел рядом с трупом уйму времени. Но вот только крови не было, практически совсем.
Вермаш помнил, что перед потерей сознания, там за тюками мусора, он слышал, как что-то хлюпало. Этот звук Вермаш запомнил надолго. Он чмокал и хлюпал у Вермаша в голове. Из-за этого опять началась мигрень.
– Да чтоб тебя! – выругался Вульф. Потом взял таблетки и выпил две.
****
В гостином зале собрались почти все члены клана. Не было только Рудольфа, его жены Мелены, еще одного американца Харольда, барона древнего рода Хенрика, да еще пары вампиров, не решающих никакой роли.
Мы с Эллис спустились вместе с Борисом. Он как всегда невозмутимо шел позади нас, старый вампир, хороший друг и наставник.
– Почему нас собрали на восходе солнца, когда мы теряем почти все наши силы? – спросил Владимир, потомок Мариуша и наследник его места в совете Высших.
– Потому что дело отложений не терпит, время утекает как песок сквозь пальцы. Мы не можем ждать, – ответил Мариуш, он был одет в свою темно-синюю мантию.
В зале собралось много вампиров нашего клана, вскоре мне выпадет честь вести их под знаменем рода Дракулы. Сейчас же главой клана является наместник графа, Мариуш. Он произнес:
– Это возмутительно! Они думают, что могут истреблять наших информаторов!..
– Дорогой мой дядя, в чем собственно дело? – прервал его своим вопросом Владимир.
– Мой господин хочет сказать, что нашего информатора убили, – вмешался как всегда Роберт.
– Кто? Кого? – послышалось из зала.
– Кшиштоф, юный парень из рода людей, умер… Его убил кто-то из клана Марселя! – гнев Мариуша вводил всех в страх перед его грозной сущностью. Но только не меня:
– Кто именно? – я сел рядом с Эллис. Она расположилась на широком диване.
– Кто, спрашиваешь ты, наследник Мстислава?! Твой хороший друг, Клаус! Он уже давно вернулся в их резиденцию, лизать задницу своему тупому господину!!! – Мариуш свирепствовал так, как бушует могучий бог штормов на море.
Роберт вкратце изложил всем присутствующим убийство Кшиштофа. Роберт умел рассказывать, хоть и был он паршивым слизняком, но слова так и лились из его уст, проясняя нам картину жестокого преступления. Я представлял, как мой хороший друг Клаус преследует Кшиштофа, а потом высасывает из него всю кровь. После Роберт добавил, что был свидетель этого кровавого задания Клауса. Это был человек, более того, полисмен! Всех насторожила эта новая напасть, ведь если полицейский видел все подробности, то неминуемо поднимется шум и слухи.
– Надо убить его! Копа… и Клауса тоже! – кричал кто-то. В зале было почти 50 вампиров, поэтому я не мог за всеми уследить и не мог окинуть всех взглядом.
– Да! Надо отправить их обоих в преисподнею! – кричала Кларисс, мало уважаемая среди нас. Зато Мариуш часто поддавался ее чарам лести и красивым оборотам слов. Он слушал ее.
– Это развяжет войну, между кланами, – Эллис встала, – вы понимаете, что это грозит нам войной? А если люди прознают о существовании вампиров? То, что тогда будет. Мир погрязнет в кровавых жертвах…
– А разве сейчас мир не по уши в крови и слезах? – ответил ей Богдан,– разве сейчас этот мир не подвластен волне кровопролитных войн?
– Да, но в этих войнах не участвуют вампиры, – Эллис была спокойна и тверда.
– Дети мои, разве нас сейчас должно волновать это, войны людей, на которых умирают их потомки, и их культура исчезает под обломками зданий. Нет, нас это не волнует – сказал Мариуш. Он был прав, – сейчас нам главное не потерять контроль над нашими союзниками и над нашими потенциальными врагами.
Мы еще долго обсуждали, что и как делать, как поступить с полисменом, и стоит ли выдвигать претензии клану, которым главенствует Высший вампир Марсель. После все разошлись, всем хотелось спрятаться от солнечных бликов и лучей. Подальше в тень, в комнаты, где все пропитано могилой и смертью, выпить рюмочку горячей крови и уснуть, впасть в летаргический сон. И проснуться только, когда солнце зайдет за темнеющий горизонт.
****
Добравшись до полицейского участка и сев в свое кресло, детектив Вермаш хотел продолжить расследование дела Груббера, маньяка-насильника. Этот Груббер не давал покоя многим юным девочкам и их родителям большого города. На его лице было написано все его немилосердное к нему и, выраженное в шрамах, детство. Вермаш гонялся за насильником уже полгода и не мог допустить, чтобы жестокий убийца ступал своей мрачной, но тихой тенью среди жителей. Особенно детектив испугался за соседскую девочку, когда она рассказала ему, что видела и даже разговаривала с «дяденькой в сером пиджаке»!
– У этого дяденьки была одна ручка и страшное лицо… – и у Вермаша пробегали мурашки, и выступал холодный пот. Описания маленькой Хельги в точности повторяли внешний вид Груббера, злостного, психически не устойчевого маньяка и насильника маленьких девочек.
Но вот незадача. Войдя в кабинет, Вермаш увидел крохотную и тоненькую стопочку бумаг на своем рабочем столе. Он посмотрел. Это было дело о вчерашнем убийстве, свидетелем которого поневоле он стал. Рядом сидел детектив Харольд. Он поглядывал то на стопочку бумаг, то на Вермаша и понимающе кивал.
– Что это?
– Ты знаешь, Вульф. Дело о жестоком убийстве господина Кшиштофа Зельберга, – Харольд был беспощаден. Даже он, хороший друг Вермаша, не хотел сейчас жалеть нервы и желудок Вульфа.
– Харольд, я не буду вести это дело, – Вермаш сразу вспомнил все, уже забывшееся по пути на работу, что случилось с ним вчера в грязном переулке, – пусть дело отдадут кому-нибудь другому… допустим, тебе.
– Вульф, тебе не отвертеться. Ты и сам прекрасно знаешь, что такие дела дают только профи, новички тут только наломают дров. Здесь нужен мастер! К тому же ты был свидетелем, это облегчит тебе задачу…
– Еще бы… – Вермаш стал злиться на друга. Харольд всегда был странноватым. Днем он был обычным, как все. Но будь то конец рабочего дня или его начало Харольд оживлялся. В такие моменты он выглядел потрясающе живо и молодо, хотя на его лице можно было прочесть и некую ожесточенность к окружающим, даже боль.
– Нет, Хари. Я не возьму это дело…
– Вульф, подумай. Разве тебе самому не интересно, почему этот громила был невосприимчивым к пулям. Разве ты не хочешь выяснить все и разгрести эту кучу мусора?
– Нельзя работать только на интересе! Честное слово, Харольд, ты ведешь себя как неопытный юнец, тычась во все крайности подряд.
– А что ты от меня хочешь. Ты должен взять это дело. Без твоего опыта и умения разыскивать того, чего нет, здесь тупик, – Харольд остановился, а потом с каким-то воодушевлением, будто к нему снизошло озарение, добавил.
– Знаешь, этот парень так мучился. Убийца долго сосал из бедняги кровь. Мне вообще кажется, что он какой-то там вампир… или вурдалак. В каком только мире мы живем!
– Погоди, ты сказал вампир? Их не существует. Прекрати говорить хрень, ты же знаешь, как погибли мои родители.
– Да я знаю, что их нашли без единой капли крови в венах и прокушенными шеями. Но медэкспертиза показала те же признаки смерти у этого парня, Кшиштофа.
– Их загрызли собаки. На улице, рядом с домом, в котором они жили…
– Прости.
После непродолжительной паузы Вермаш сказал.
– Слушай, Харольд, может мерзавец, ну, наш убийца… может он состоит в какой-то секте? Или может в подобной организации? Ты можешь это выяснить?
– Так значит, все же ты возглавишь расследование?
– Нет, просто помогу следствию…
– Ха! Значит ты и я в упряжке! Да я разузнаю, не состоял ли убийца в секте. Кстати, дело Груббера можешь отдать Максимилиану: у него сейчас нет других дел.
– Хорошо
– Вот! А я буду выполнять твое поручение. Но отлучусь для выяснения обстоятельств. Ты, кстати, можешь уже приступать.
****
Мариуш вызвал меня в свои покои, святая святых его сущности, куда с необычайным трепетом каждый раз входил Роберт. В мрачной и занавешенной комнате было много мебели: стулья стояли вперемежку со столами, картины переплетались и переходили в канделябры и темные шторы окон, но все это выглядело гармонично и естественно. Мариуш любил мебель. Когда я вошел, он ходил по потолку, Роберт записывал то, что диктовал ему его господин.
– Владислав, сын великого Мстислава, входи! – Мариуш был весел, пару минут назад он был полон неистового гнева.
– Ты вызывал меня, Мариуш?
– Да. У меня для тебя, великого наследника Дракулы, есть задание. Могу сказать, что задание чрезвычайно важное, я бы даже сказал важнейшее сейчас для нас. Ты понимаешь?
– Конечно. Я так понял, что ты намереваешься отправить меня к Марселю с неотложным визитом.
– Ты так проницателен и дальновиден, к тому же очень смышлен и догадлив. Ты, Владислав, будешь хорошим предводителем и главой клана…