Ход царем: Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до Путина

Телохранитель и душеприказчик

У будущего президента России Бориса Ельцина тогда был один из худших периодов в жизни. 11 ноября 1987 года карьера кандидата в члены Политбюро и первого секретаря московского горкома КПСС – по нынешним понятиям Ельцин был мэром столицы Советского Союза – рухнула на самом взлете. Он выступил на пленуме ЦК КПСС и раскритиковал партийное руководство, при этом предостерег от славословий в адрес генерального секретаря, заявив, что это недопустимо^[16]. Речь была довольно короткая и сбивчивая, Ельцин держал перед собой несколько исписанных листов бумаги. В конце он попросил освободить его от звания кандидата в члены Политбюро. «А насчет должности первого секретаря – наверное, будет решать горком», – добавил Ельцин.

Как только Ельцин ушел с трибуны, начались выступления коллег, которые не оставили на нем живого места, причем поливали его как враги, так и московские соратники. Ельцин в одно мгновение стал «нерукопожатным» среди товарищей, его действительно уволили с поста первого секретаря московского горкома, а коллеги начали его сторониться. В отличие от Путина, который не церемонится с оппонентами, Горбачев Ельцина никуда не сослал, не посадил и даже оставил в системе, предложив занять вполне почетный пост первого зампреда Госстроя СССР с министерским портфелем. Но Ельцин все равно ощущал себя изгнанником.

«Это было время самой тяжелой схватки – схватки с самим собой. Я знал, что если проиграю в этой борьбе, то, значит, проиграю всю жизнь. Поэтому и напряжение было такое, поэтому сил осталось так мало», – рассказывал Ельцин в своей первой книге «Исповедь на заданную тему»^[17].

«Мне нужно было выползать, выбираться из кризиса, в котором я очутился. Огляделся вокруг себя – никого нет. Образовалась какая-то пустота, вакуум. Человеческий вакуум. Странная жизнь. Кажется, работал в контакте с людьми. Вообще люблю компанию. К людям всегда тянуло. И когда предают один за другим десяток, второй десяток людей, с которыми работал, которым верил, начинает появляться страшное чувство обреченности.

Как будто вокруг тебя очертили круг, и туда никто не заходит: боятся прикоснуться и заразиться. Как прокаженный», – рефлексировал будущий президент страны.

Именно в этот момент в окружении Ельцина появились два человека. Оба впоследствии оказали серьезное влияние и на него самого, и на жизнь страны.

Один из них – Александр Коржаков. Прямолинейный в общении, как и Ельцин, Коржаков был приставлен к нему в качестве охранника, когда Ельцина назначили московским градоначальником. Постепенно Коржаков стал для будущего президента близким человеком. По словам Коржакова, он и прыгал в ледяную воду, чтобы и в море быть рядом со своим шефом, когда остальные охранники оставались на берегу; и включал в машине записи песен в исполнении польской певицы Анны Герман, которые сильно трогали Ельцина^[18]. А в мае 1986 года они сдружились в Пицунде на почве любви к волейболу: Коржаков был отчаянным игроком, и в команде с Ельциным они легко всех обыгрывали.

После отставки Ельцина охрану у него забрали. Какое-то время Коржаков еще поработал в органах. Но потом, 1 февраля 1989 года, Ельцин пригласил бывшего охранника на свой день рождения в Госстрой, и тот, хотя Ельцин был в опале, решил купить букет цветов и сходить. Информация о тостах Коржакова за будущее Ельцина донеслась до руководства, и 38-летнего охранника КГБ отправили на пенсию.

Поначалу Коржаков возглавил охрану одной из первых кооперативных структур с названием «Пластик»^[19], при этом сохранив, по его словам, почти родственные отношения с семьей Ельцина. «Если я приходил к Борису Николаевичу домой, то вся семья бросалась целоваться», – писал Коржаков в своих воспоминаниях.

Возможно, он так бы и остался работать в частном бизнесе, если бы не один загадочный случай. Как-то раз, в конце сентября 1989 года, Ельцин пропал. По версии Коржакова, дело было так. Вся семья кинулась на поиски Ельцина, первым делом позвонив бывшему охраннику. Тот нашел своего бывшего шефа в отделении милиции – мокрого, в трусах и бушлате, который набросили на него милиционеры. Коржаков согрел бывшего шефа изнутри самогоном с яблоком, снаружи тем же самогоном растер его.

В рассказе Ельцина о падении с моста Коржаков нашел много странностей. Ельцин ехал на своей «Волге», но вдруг решил отпустить водителя и пойти дальше пешком. В этот момент к нему подъехали красные «Жигули», откуда выскочили четверо. По словам Ельцина, они накинули ему на голову мешок и запихнули его в машину, а затем бросили в реку. При этом Ельцин каким-то образом развязал мешок и выбрался из воды. После обсуждения инцидента на Верховном совете СССР Ельцин отказался от утверждения, что на него нападали.

«Поразило другое. Глубина реки в этом месте – не более метра. То есть утонуть здесь можно было только нарочно. А шеф рассказывал, что воды было с головой и он, пока развязывал мешок, пешком добирался до берега, выныривая, чтобы вздохнуть…» – пересказывает версию Ельцина Коржаков. Официальное расследование инцидента ни к чему не привело. Так этот случай и остался самым загадочным фактом в биографии Ельцина.

После этого эпизода семье Ельцина стало очевидно, что ему нужна охрана. Даже в семье Юмашевых, не испытывающей теплых чувств к Коржакову, рассказывают, что тот сам благородно предложил бесплатно охранять Ельцина. Однако это не так. О любви Коржакова к деньгам можно судить даже по его собственному рассказу о том, как он боролся за дополнительные 30 рублей к пенсии. Поэтому, когда речь зашла о работе, он вытребовал как минимум 300 рублей в качестве зарплаты. Денег у Ельцина не было, но семья отыскала трех знакомых предпринимателей, которые оформили Коржакова на разные должности – каждая с окладом 100 рублей. «В одном кооперативе меня оформили инженером по безопасности, в другом – прорабом, в третьем – даже не помню кем», – пишет Коржаков (Семья, правда, это отрицает).

Юмашев сблизился с Ельциным практически тогда же, когда и Коржаков: во время съемок документального фильма о жизни бывшего партийного руководителя в опале. Каждый из тех, кто дал интервью для этой книги, подчеркивает, что Юмашев умеет моментально расположить к себе собеседника. К тому же все отмечают удивительную бесконфликтность Юмашева: ни один собеседник не смог припомнить ни одной серьезной ссоры с ним.

Во время съемок Юмашев познакомился со всем окружением Ельцина. Коржаков с Юмашевым друг друга недолюбливали: они были совершенно из разных миров. Юмашев с большим подозрением относился к кагэбэшному бэкграунду Коржакова, ему не нравилось его солдафонство. А Коржаков называл Юмашева «хиппи» и, как какой-нибудь прапорщик, критиковал его за слишком свободную для советского человека манеру одеваться.

«Юмашева мои сотрудники вечно стыдили за неопрятный вид – затертые джинсы, растянутый и даже рваный свитер»^[20]. Тогда они лишь присматривались друг к другу. «К Юмашеву я тогда относился хорошо, считал пусть и грязным внешне, но внутренне порядочным. Ну хиппи и хиппи, что с него взять?» – вспоминал Коржаков. Позже они станут врагами.

Капитан в юбке

В конце 1980-х годов Ельцин жил в одной квартире со своей женой, дочкой Татьяной, зятем и внуком Борей. У них было четыре комнаты – спальня, кабинет, гостиная и комната, где жила дочка с Лешей (так называли в семье Ельцина будущего мужа младшей дочери Татьяны Леонида Дьяченко). Самый младший член семьи, шестилетний Боря Ельцин, спал в кладовке. Часто гостила тут и старшая дочь Лена вместе с мужем и двумя детьми, которая жила неподалеку от родителей.

Старшая дочь Ельциных была активной, любила спорт и общественную жизнь. Лена Ельцина окончила школу почти со всеми пятерками, поступила в Уральский политехнический институт – по стопам родителей, на строительный факультет, и окончила его с красным дипломом. Потом работала на кафедре. В Свердловске она познакомилась с красавцем летчиком Валерой Окуловым. В середине 1980-х Окулова пригласили на работу в Москву, он стал штурманом на международных рейсах «Аэрофлота».

Позже он продвинулся по карьерной лестнице и уже во время второго президентского срока Ельцина стал гендиректором компании. С этого поста он ушел только в 2009 году – на должность замминистра транспорта. В 2017 году его уволили, официально – в связи с переходом на новую работу. На момент написания этой книги Окулов работал советником по гражданской авиации гендиректора Объединенной авиастроительной корпорации, его должностной статус сильно понизился.

Младшая дочка Ельцина Таня тоже училась хорошо, была спокойной и покладистой. Активно занималась спортом; как и папа, полюбила волейбол, которым продолжила заниматься и в Москве, играя за сборную университета. Таня, как и старшая сестра, с четвертого класса училась в физико-математической школе № 9, которая считалась одной из самых сильных в Свердловске. «У нас были потрясающие учителя физики и математики. Мы занимались математикой по восемь уроков в неделю, иногда по два урока в день, столько же физики, еще радиоэлектроника, где мы учились составлять электронные схемы, паять, я хоть сейчас могу и утюг починить», – вспоминает Татьяна.

Волевой и решительный характер удивительным образом сочетался с тем, что Таня была очень домашним и послушным ребенком. «Я очень любила своих родителей, мне всегда с ними было очень комфортно. У нас никаких конфликтов не было – и когда я была маленькая, и в подростковом возрасте. Мы прекрасно понимали друг друга». Четверки Таня старалась скрывать от папы, так как он признавал только пятерки и отказывался подписывать дневник с четверкой, отсылал к маме. «Его наказание заключалось в том, что он мог так на тебя посмотреть, что было очень не по себе, и все. Или скажет: "Я от тебя этого не ожидал". В общем, папино мнение нам с сестрой было очень важно».

В детстве Таня мечтала стать капитаном дальнего плавания. Она даже ходила в яхт-клуб на реке Исеть, изучала семафорную азбуку и азбуку Морзе, хотела поступить в Нахимовское училище. До тех пор, пока не узнала, что туда принимают только мальчиков. Потом она думала о поступлении в Ленинградский судостроительный институт, но поняла, что там придется много чертить, чего Таня не любила. Папа хотел, чтобы младшая дочь пошла в архитектурный, она неплохо рисовала.

И тут Татьяна Ельцина услышала про недавно открывшийся в МГУ факультет вычислительной математики и кибернетики. Она твердо решила уехать из Свердловска. Хотя старшая сестра Лена хорошо училась в институте и нередко однокурсники списывали у нее конспекты, про нее все равно ходили слухи: мол, поступила по блату, пятерки понятно почему ставят, ведь она дочь самого Ельцина. Таня всего этого страшно не хотела.

«На ВМК МГУ был бешеный конкурс, как сейчас помню, 900 человек, а принимали, кажется, 100. Мама говорит, что она молилась, чтобы я не поступила. Она была категорически против. А папа меня поддержал, хотя у нас с ним были очень близкие отношения, и мне кажется, ему было жаль меня отпускать. Но тем не менее он понимал, что если я решила это сделать, то неправильно мне запрещать», – вспоминала Татьяна.

На время поступления Таню приютила сокурсница Наины Ельциной, жившая в Москве, которая звонила Наине и говорила: «Боже, какого вы цыпленка в Москву отправили, у нее тут никого нет, как она тут выживет». Мама ждала, что дочка провалит экзамены и вернется поступать в Свердловск. Но не дождалась. Татьяна стала студенткой МГУ. Она жила, как все иногородние, в общежитии. Таня часто моталась домой и почти всю стипендию тратила на билеты в Свердловск: «Денег иногда не хватало даже поесть, но в общежитии это не было проблемой, потому что всегда кто-то на кухне что-то готовил, например, жарили картошку на подсолнечном масле, которую я раньше терпеть не могла, но тогда ела с удовольствием».

Когда Ельцин оказывался в Москве в командировке, Таня всегда к нему приезжала в гостиницу «Октябрьская». Иногда и он заезжал к младшей дочери в общежитие. Пару раз он приходил к ней в комнату и однажды подарил набор посуды. «Тогда посуды с тефлоном практически не было в продаже, какие-то оборонные заводы выпускали ее в Свердловске. И он привез нам этот дефицитный набор посуды и, как всегда, конфеты "Метеорит" – все девочки были в восторге».

И все же до поры до времени в университете никто не знал, кто именно отец Тани: она это тщательно скрывала. «Когда спрашивали "А кто у тебя папа?", я всегда говорила: "По образованию он инженер-строитель". И все пропускали это "по образованию", фиксировалось только "инженер-строитель". Я не обманывала, но и не говорила, что он первый секретарь обкома».

На традиционной осенней студенческой картошке на втором курсе Татьяна познакомилась с симпатичным однокурсником из Башкирии Виленом Хайруллиным. Он хорошо разбирался в музыке, прекрасно танцевал, вообще был талантливым парнем. Довольно быстро Татьяна вышла за него замуж. Молодые поначалу жили в общежитии, у них была своя комната.

Только когда родился сын, Ельцин смог выбить для молодой семьи комнату в коммунальной квартире. Рождение внука для Бориса Ельцина стало огромным событием, до этого у него были одни девочки. Татьяна рассказывает: «Я специально оставила свою фамилию, потому что наша фамилия пропадает, у нас нет мальчиков. У моей сестры родилась девочка. Поэтому, выйдя замуж, я оставила себе фамилию Ельцина, чтобы дать ее сыну».

Решение не брать фамилию мужа оказалось дальновидным – вместе они прожили недолго. По версии Хайруллина, после тяжелых родов Татьяна оставила ему ребенка и уехала в Свердловск к родителям. Хайруллин поехал домой в Башкирию, чтобы его родители как-то помогли с сыном. Там он устроился работать. «Почти весь первый год жизни сын провел со мной, так что все проблемы молодой матери я испытал на себе, – рассказывал Хайруллин^[21]. – Да и вообще мне казалось, что я гораздо лучше справляюсь с домашними обязанностями, чем бывшая супруга. Я редко видел Татьяну у плиты или у тазика с грязным бельем».

Татьяна рассказывает эту историю иначе. Ребенок был с ней постоянно, и только однажды она оставила его мужу на три недели, чтобы подготовить для жизни комнату в московской коммуналке, и уже через три недели забрала его обратно в Москву. После этого она взяла академический отпуск и уехала туда уже с маленьким Борей.

Когда же она вернулась через несколько месяцев, обнаружила совершенно голую коммуналку. «В пустой комнате сиротливо стояла детская кроватка и ковер. Было увезено все. Даже мои горные лыжи, которые мне подарил папа на день рождения. Тогда это был жуткий дефицит, и, помню, я очень злилась». Хайруллин же говорит, что на самом деле рассчитывал на то, что Татьяна приедет к нему в Башкирию. Спустя несколько лет, когда Бориса решил усыновить второй муж Татьяны, Хайруллин дал свое согласие.

Лишь однажды он решился воспользоваться старыми связями с семьей. После развода Хайруллин работал в башкирской компании, которая поставляла продукты питания в колонии строгого режима. Как говорил он сам, однажды с ним произошел неприятный инцидент, его тогда чуть не посадили. «Мне ничего не оставалось делать, как приехать к Борису Николаевичу, чтобы обсудить некоторые вопросы по этому делу. В коридоре я столкнулся с Татьяной. Она тут же вызвала охрану, и меня буквально выставили на улицу».

Как говорит Татьяна, такого не было и быть не могло – в квартире у них охраны не было, только в доме внизу: «Да и как вы себе представляете, чтобы мой папа с ним договорился встретиться, а мне ничего не сказал? А если бы такое вдруг произошло, неужели я ему сама не могла бы сказать "Уходи", не привлекая охрану?»

По словам Хайруллина, после этого унизительного эпизода он тяжело запил. «Признаюсь, долгое время я был настоящим алкоголиком. Но вовремя опомнился. Завязал», – рассказывал первый муж дочки Ельцина.

Прекращение пьянства не помогло ему восстановить отношения ни с сыном, ни с семьей Ельциных. Последний раз о нем было слышно в 2003 году, когда он публично говорил, что пытался встретиться с сыном, которому на тот момент было уже больше 20 лет. Бизнес у Хайруллина тоже не задался: удалось найти только одну зарегистрированную на его имя компанию, она называется «ИТХ-Эксплуатация» и в 2019 году была введена в реестр недобросовестных поставщиков за неисполнение контракта по материальному обеспечению Нацгвардии.

О существовании Вилена Хайруллина его сын Борис узнал уже только из прессы. А потом он неожиданно встретил своего сводного брата Марка на дискотеке. Лишь тогда мама рассказала ему настоящую историю семьи. Позже он даже встретился с отцом, но, по словам Татьяны Юмашевой, отношения у них не сложились. Членом семьи Вилен так и не стал. Мебель из коммунальной квартиры стала, похоже, единственным бонусом, доставшимся ему от Ельциных.

Никаких «мы Ельцины»

Борис Ельцин, кажется, первый из партийных боссов, кто старался показать себя «простым человеком». Вместе с оператором он проехался в троллейбусе^[22], а позже решил пригласить съемочную группу к себе домой – показать, как он живет. Когда Валентин Юмашев впервые приехал в дом на 2-й Тверской-Ямской, где жил Ельцин, первая, кого он встретил, была усталая женщина с тюком белья, вышедшая из подъезда. Наина Ельцина пешком шла сдавать белье в прачечную. Своей машины в семье не было, а служебная возила только Ельцина.

Как рассказывает Юмашев, он был удивлен, что Ельцины жили двумя семьями в одной квартире. «Все-таки я журналист, и я знал, как живет партийная элита, какие у них квартиры и какие дома, как жили их дети. Я был очень сильно поражен, насколько это была скромная семья».

Внутри квартиры Юмашев увидел стандартные советские радости: стенку, чешскую посуду, отечественный телевизор. «Я прямо их всех полюбил за это. Абсолютно не капризная, дружная семья. Никаких "мы Ельцины" там не было».

«Если у Бориса Николаевича был какой-то кризис (а у него один кризис случался за другим), именно семья его спасала», – рассказывает Юмашев. Кстати, забирать мокрого Ельцина из отделения милиции, где нашел его Коржаков, тоже приехали Татьяна с мужем.

Ради дела ельцинская семья терпела и ранние журналистские вторжения в свою жизнь. «В семь утра мы приходили в дом Ельцина. Они там все были заняты, а тут съемка; конечно, это не очень им нравилось. Тем не менее отношения какие-то возникли», – рассказывает Юмашев.

Один из таких эпизодов – видимо, утреннее чаепитие – в итоге вошел в фильм, который назвали «Борис Ельцин. Портрет на фоне борьбы»^[23]. Ельцин эмоционально жаловался Юмашеву на непонимание со стороны Горбачева, а режиссер-документалист ему сочувствовал.

– Я писал записку два года тому назад!

– И не прислушались вообще, да?

– К Михаилу Сергеевичу приходил один на один. «Выяви! Это будет такая потом ошибка», – рассерженно и несколько путано рассказывал Ельцин о своем разговоре с Горбачевым. – Потому что я в это время уже знал все.

– Да, там страшные вещи. Очень страшные, – говорил Юмашев, умевший выслушать, поддержать и расположить к себе собеседника.

– Страшные, – соглашался Ельцин.

После того как фильм был отснят, он не выходил еще два года и появился, уже когда Ельцин был народным депутатом и участвовал в избирательной кампании как кандидат в президенты РСФСР.

Вот как заканчивается авторский текст фильма, который писал Юмашев (вторым сценаристом формально числилась его жена Ирина Веденеева: Юмашев оформил жену, чтобы поддержать ее избрание в Союз кинематографистов): «За событиями не угнаться. Пленумы ЦК, съезды народных депутатов, сессии Верховного совета, трагические межнациональные конфликты, трудные шаги вперед на пути к демократии, гласности, нормальной человеческой жизни. Все это уместилось буквально в несколько месяцев. И каждый раз мы слышали голос народного депутата Ельцина, продолжающего отчаянную борьбу, начатую им на октябрьском пленуме ЦК. Только тогда он был один, а сегодня за ним эти люди, вставшие в многокилометровую цепочку в знак поддержки Ельцина. С ним миллионы москвичей, проголосовавших за него и против партийно-бюрократического аппарата в день выборов. И все вместе мы сможем сделать то, что он не смог сделать один».

Этот фильм стал настоящим агитационным роликом длиною в час. Ельцин был прямым оппонентом Горбачева, но руководство Центральной студии документальных фильмов и цензура пропустили призывы Юмашева к поддержке Ельцина, и торжественная премьера прошла в Доме кино при полном аншлаге.

И все же фильм не показали по центральному телевидению. В итоге гораздо более мощное воздействие на избирателя оказала книга «Исповедь на заданную тему», тоже вышедшая на самом пике популярности Ельцина, после его избрания народным депутатом. Главным помощником Ельцина и в написании книги, и в ведении переговоров о ее продаже стал Юмашев.

Работа над книгой шла на подмосковной даче в небольшом деревянном домике. Ельцин, одетый в теплый свитер, работал в спальне. Он внимательно читал кипу отпечатанных страниц рукописи, помечая что-то ручкой. Юмашев тихо предлагал, как сказать иначе, а потом уходил в другую комнату – переписывать.

Будущий президент работал до ночи, потом ложился спать, рано утром снова вставал и правил текст. «Что меня фантастически поразило тогда: как Борис Николаевич чутко и точно чувствует слово. С его стороны блестящая редакторская работа была, – отмечает Юмашев. – Он какие-то вещи своей авторучкой с черными чернилами правил, абсолютно точно расставляя правильные акценты. Я до сих пор не понимаю, откуда у него взялся этот навык: строитель, партийный работник, но удивительное чувство слова. Я был приятно поражен».

Домик, где кипела работа, Ельцин одолжил у зятя – это была дача мамы Леонида Дьяченко. Ее муж Юрий Дьяченко был одним из руководителей знаменитого ракетно-космического КБ «Салют», лауреатом Ленинской премии. Он умер в 1985 году. Ельцину уединение нужно было, чтобы срочно завершить работу над рукописью «Исповеди».

Фактически «Исповедь на заданную тему» написал и сконструировал Юмашев. Когда-то он сказал Ельцину: «Борис Николаевич, если нужна будет помощь, а она точно будет нужна, я вам помогу, потому что все равно я рядом». Ельцин согласился.

Поняв, что о новом и единственном в СССР оппозиционном политике практически ничего не известно, Юмашев стал расспрашивать Ельцина про всю его жизнь, а потом попросил разрешения поговорить и с семьей. Когда Ельцин уезжал и не брал с собой Юмашева, тот отдавал ему свой диктофон и просил надиктовывать наброски на определенные темы. По словам Коржакова, 90 % книги надиктовывал сам Ельцин, остальные 10 % – его семья и помощник Лев Суханов.

Члены семьи не только выступали в роли рассказчиков, но и строго проверяли достоверность рассказов Ельцина. Татьяна, тогда еще Дьяченко, поначалу с настороженностью относилась к Юмашеву, несмотря на распоряжения главы семьи рассказывать все как есть. «Журналисты разные бывают: переврут и потом напишут какую-нибудь гадость. Тем более что они в основном тогда гадости и писали про папу. Но в процессе наших разговоров доверие возникло у всех, потому что он как-то располагал к себе», – вспоминает Татьяна про те встречи с Юмашевым.

Тем не менее с правкой книги возникли проблемы. «Рукопись была практически готова, Борис Николаевич все прочитал, что необходимо, поправил, но сказал: "Теперь идите к Наине Иосифовне, к Лене, Тане. Они все прочитают, может, какие-то ошибки найдут, что я не нашел". И вдруг они начинают эту рукопись переписывать. Даже зятья в этот процесс вмешивались. Помню, в какой-то момент я не выдержал и говорю: "Валер (Окулов, муж Елены), слушай, я же тебя не учу, как самолет водить…» – вспоминает Юмашев, который к тому моменту уже со всей семьей общался на «ты». Правда, это ему не очень помогало.

У каждого был свой подход к делу. Например, в рассказах о митингах Юмашев округлял число участников, а Наина с Татьяной просили называть цифру точнее. Тогда Юмашев не придумал ничего лучше, как читать всем вслух. «И вот собралось 100 тысяч человек или, как вы предлагаете, собралось 98 тысяч человек. Как лучше звучит?» – спрашивал он своих слушателей. «Ну конечно, так не очень звучит, но это правда», – отвечали они. «Я просто замучился с семьей Ельцина», – признавался Юмашев, который согласовывал текст трое суток.

Наконец рукопись была готова, и вскоре книга «Исповедь на заданную тему» одновременно вышла на английском, французском и немецком языках в разных странах мира. Позже она была переведена и на другие языки.

Документальный фильм «Борис Ельцин. Портрет на фоне борьбы» вышел чуть позже, и туда Юмашев включил строки из книги. Он договорился, чтобы отрывки из книги опубликовали в самом популярном в стране журнале «Огонек». Автобиография создавала портрет мудрого, честного, рефлексирующего руководителя, довольно жестко критикующего советские порядки и совсем не похожего на тех, кто тогда был у власти в стране.

Ельцину книга помогла стать президентом, а Юмашеву – его постоянным советником, к которому Ельцин прислушивался до конца своих дней.

Гонорар за российское издание (а это были большие деньги: в Советском Союзе книга вышла многомиллионными тиражами) Ельцин отдал в Фонд по борьбе со СПИДом, на одноразовые шприцы^[24]. «На месте Ельцина я бы так не делал: времена были тяжелые, и это вполне могли оказаться его последние деньги, – говорит Юмашев. – Этот поступок заставил меня его сильнее зауважать».

Еще бы: как вспоминает бывший заместитель главного редактора «Огонька» Анастасия Николаева, фонд «Анти-Спид» был создан при «Огоньке» Гущиным и Юмашевым; структура финансирования дочерних организаций, созданных тандемом, была довольно непрозрачная. Юмашев говорит, что не основывал фонд, а его учредителем была Анна Вайс, корреспондент «Огонька»: «Вела этот фонд и писала на эту тему».

Неизвестно, помог ли Ельцин заработать Юмашеву, но Юмашев Ельцину заработать точно помог. С иностранным изданием Ельцин чуть не попал впросак, но его спас Юмашев. Американцы тогда предложили Ельцину 300 000 долларов за книгу. Что, вообще-то, казалось немалой суммой. Еще в разгар съемок помощник Ельцина в Госстрое и руководитель его секретариата Лев Суханов решил поинтересоваться у сведущего в таких делах журналиста, соглашаться ли на гонорар, который предлагают американцы за книгу. Юмашев посоветовал отказаться. «Я бы не соглашался с этим предложением американцев, потому что точно я могу найти предложение гораздо лучше», – сказал Юмашев Суханову.

Юмашев знал, что книгу самого известного в СССР оппозиционера можно продать гораздо дороже. Через друга он вышел на британского литературного агента Эндрю Нюрнберга. Основанная им за 10 лет до этого компания была влиятельной и успешной, а сам Нюрнберг знал русский язык. Он прилетел в Москву и встретился с Ельциным. Заключив с ним договор, Нюрнберг смог выгодно продать книгу, проведя тендер среди нескольких издательств.

В итоге Ельцин на международных правах заработал больше миллиона долларов, свои первые по-настоящему серьезные деньги^[25]. Татьяна Юмашева вспоминает, что на часть иностранного гонорара от книги они купили землю и построили дом в Горках-10. Так с помощью Юмашева Ельцин смог получить за книгу в 10 раз больше. Сам от себя этого не ожидая, Юмашев сделал Ельцина долларовым миллионером и, возможно, одним из самых богатых людей в Советском Союзе, где капитализм еще только делал первые шаги.