Майор Казанцев и Европейский Халифат

Я поставил на блюдечко опустевшую чашку. И усмехнулся. Ну вот, начиналось бесплатное представление.

По залу прошла волна чего-то большого, располагающего и уютного. И камнем, вздыбившим эту волну, был, конечно, появившийся на пороге кафе Шашист. Он заполнил все пространство вокруг себя энергией обаяния и благорасположения. При его профессии это необходимо.

Его громадная толстая туша была затянута в узкие желтые брюки и цветастую рубаху навыпуск – эта привычка одеваться, как Петрушка, тоже служила частью его обезоруживающего имиджа. Лысина его блестела вызывающе. Он, улыбаясь радостно и искренне, поприветствовал официантов:

– Здоровья жрецам общественного питания!

Кивнул церемонно тем посетителям, кто удивленно воззрился на явление столь странного персонажа народу. И, мощно, как кит, поплыл к моему столику.

Я поднялся с диванчика. Шашист попытался было сграбастать меня в медвежьи дружеские объятия, но я ловко пресек его порыв, протянув ему руку.

– Всегда говорил, что «Ролекс» показывает не время, а благосостояние, – кивнул я на часики Шашиста – они стоят сто тысяч евродолларов в базарный день, да и то фиг купишь. – Они опять у тебя отстают?

– Ах, Анатоль, оставь свои упреки, – беззаботно отмахнулся Шашист. – Лучше порадуйся моему простому человеческому счастью.

– Что за неземное счастье, Теодор, тебе вдруг подвалило? – даже заинтересовался я.

– Вновь вижу тебя живым и здоровым. Помню, последний раз ты звонил мне из богоугодного лечебного учреждения и был весьма слаб. Сегодня передо мной опять орел, гордо машущий крылами.

С этими словами Шашист грузно уселся на диванчик, который жалобно заскрипел под его немалым весом. Подзывая официанта, он замахал рукой, как будто лопасть вертолета закрутилась.

– Мой милый друг. Осчастливьте меня, пожалуйста, кофе, самым крепким, который только возможно приготовить в турке. Долька лимончика. И двести граммов коньячку. И не мелочитесь, несите самый лучший. Все равно плачу не я, – он блаженно прижмурился.

Тут он прав. По традиции платит вызывающая сторона, то есть его куратор, то есть я. И сам по себе сей факт доставлял моему собеседнику истинное удовольствие.

Когда официант ушел, Шашист произнес доверительно мне:

– Не то, чтобы я нищий. Но тут дело принципа, мой дженераль.

Да уж, принципы у него железные – имея многомиллионное состояние, всегда будь готов с энтузиазмом удавиться за копейку.

– Принципы – это святое, – согласился я. – По делу есть что сказать?

– По делу? Еще как! Наболело, Анатолий. Твои эти Золотые листы проклятые – это вовсе не какое-то солидное дело. Это цирк с конями, клоунами и несчастными случаями на производстве. Жутковатый цирк, скажу тебе.

– Подробности будут?

– А на собрании кричат: «давай подробности», – произнес Шашист как-то угрюмо, что для него несвойственно. – Сперва об этих твоих индейских золотых прокламациях. Понимаешь, это дико редкие раритеты. Больше легенда. Они не актуальны. Они вне сферы интересов антикварного рынка. Никто не знает, сколько они стоят, кому они нужны и куда их деть. Значит, они не нужны никому. Это не предмет торговли. Это предмет досужих домыслов… Был…

– И что изменилось? – напрягся я.

– То, что вдруг они становятся востребованы, притом за хорошие деньги. Кто-то забрасывает удочку, как их найти, сулят золото и самоцветы даже всего лишь за информацию. Не Шишкина с Айвазовским ищут, не иконы Феофана Грека и даже не завалящего Рафаэля. А какие-то золотые страницы, которые доселе интересовали только всяких фриков и уфологов со спиритуалистами.

– Зришь в корень, – кивнул я.

– Иногда, конечно, бывает, что некие группы раритетов актуализируются. Столетиями лежат бесполезным грузом в запасниках музеев. И нигде, кроме музеев, их не найти, потому и рыночной ценой они не обладают. А вдруг бах. Иракская война. Американская военщина, вся сплошь бесстыдные мародеры и тупые варвары, подчистую разграбляют иракские музеи. И в Европу, в США потоком идут совершенно невероятные раритеты. И тогда они становятся актуальными.

– Плавали-знаем, – кивнул я. – Кое-кто из моих знакомых поживился на этом, под видом раритетов из Ирака ударно толкая подделки.

Шашист бросил на меня виноватый и немного испуганный взгляд. Обычно этот прохвост самодовольством светится, как кот, объевшийся сметаны. Но когда его прижимают, начинает строить или виноватые, или умильные рожи, так что хочется погладить его по лысой голове и дать шоколадку «Аленка». Хоть и выглядит он совершенно искренне, это не значит, что он искренен, а означает только, что он великолепный артист аферистского жанра.

Сейчас его выражение означало одно – замнем для ясности. Именно он и продавал эти подделки и хорошо на них заработал. Теперь нувориши с гордостью демонстрируют избранным гостям вещи, доставшиеся прямо из иракских музеев. И пока еще никто не предъявил Шашисту претензию. Все уверены, что это подлинники. А святая уверенность – это главное не только для коллекционера, но и для всех, причастных к культуре. Подделка, признанная всеми, становится раритетом. Так же как самая дикая идея, принятая миллионами, неожиданно становится истиной в последней инстанции, и за нее начинают гибнуть люди.

Шашист, провернувший эту аферу, даже предположить не мог, что я в курсе ее обстоятельств. Ничего, пусть еще раз утвердится в мысли, что мы знаем о нем все. Оно полезно для искреннего сотрудничества.

– В общем, появились на рынке какие-то совершенно мутные люди. Страшные люди. И с ними пришли разор, насилие и прочие несвойственные нашему бизнесу грубые веяния, – Шашист вздохнул и опрокинул в себя коньяк, который только что предупредительный официант наплескал в его рюмку.

– И что было? – спросил я.

– Сарик Капучикян, такой йетти, снежный человечек с Арбата, вообразивший себя почему-то торговцем древностями. Он всегда вел дела нечестно, что, впрочем, в нашем бизнесе вполне естественно и не безобразно. Но он их вел еще и глупо. Запустил слух, что знает что-то об этих несчастных Золотых листах, имеет подход к ним. Врал, конечно.

– Почему ты так думаешь?

– Он всегда врет в надежде что-то вымутить. Ну, нет у него подлинного Золотого листа, так не беда – впарит подделку.

– Что с ним стряслось? – осведомился я.

– Рабочая неприятность, – Шашист хмыкнул, как мне показалось, удовлетворенно. – Найден мертвым.

– Убит? – нахмурился я.

– Инфаркт… Вот только сердцем он никогда не страдал. И куда-то исчезал на день.

– Хочешь сказать, его похитили, выколотили информацию и накололи препаратами? – заинтересовался я.

– Уверен, – отрезал мой собеседник.

– Та-ак, значит, сердце, – протянул я. – Интересно.

Известно мне, у кого любимый способ расправляться с жертвами, используя очень редкий яд, который фактически невозможно обнаружить в крови и который дает картину инфаркта.

– Ну, Сарик понятно, – продолжил Шашист. – Его давно следовало пристукнуть. Но мы видим в этой душераздирающей истории жертв не только глупой хитрости, но и явного недоразумения. Вот скажи мне, за что пострадал нечастный Йосик Бырянский?

– Галерея на Ленинградке? – уточнил я.

– Да. Йосик такой безобидный старый еврей тридцати годков от роду. Мухи не обидит. Всегда знал меру в гешефте. Но это ему не помогло, ибо судьбу не интересовали его нравственные свойства. Она просто послала ему дуболомов, которые посчитали, что у него есть этот чертов золотой боевой листок. И Йосик был им совсем не рад, уверяю тебя, друг мой.

– Он-то хоть жив?

– Жив. Нога сломана, рука вывихнута. Наивная вера в справедливость сильно пошатнулась… Анатолий, дорогой мой человек, ты пойми, у нас тихий бизнес. В нем крутятся огромные деньги, но у нас очень редко выясняют отношения кастетом и пистолетом. У нас не пытают утюгами должников. Изредка, правда, заносит к нам бандитов из большого криминального мира, но они в итоге или учатся хорошим манерам, или их волной смывает. А тут ввалились со всей молодецкой дурью какие-то человекообразные, не считаясь ни с традициями, ни с реальным риском такого поведения. Они с такими манерами долго у нас не протянут, уверяю.

– А им долго и не надо. Лишь бы найти листы, – я вытащил из своего кожаного солидного портфеля «Прада» фотографию. – Кстати, не мелькал такой джентльмен?

Когда меня гоняли по кустам, тот самый Деляга, обещавший мне Предмет, а после подло попытавшийся прикончить, лежал от моего удара без сознания. А к моменту прибытия моей группы поддержки очухался и попытался отковылять прочь. Сидевший на позиции вражеский снайпер понял, что его боевому товарищу не скрыться, ему светит плен и допрос, поэтому просто пристрелил его, как кабана на охоте. И нам досталось безжизненное тело. Ни по картотекам, ни по отпечаткам пальцев и генетике его идентифицировать не удалось. Документы при нем имелись, но липовые. В России этот тип не жил, иначе мы хоть как-то зацепились бы. Вот его фотографию, отфотошопленную, чтобы не видно, что снимали уже труп, я протянул Шашисту.

Тот внимательно посмотрел на фото, где Деляга был в очках. Попыхтел, как паровоз, перевел дыхание:

– Он это.

– Кто?

– Тот черт болотный, что сломал Йосику руку. Йосик его в нудных подробностях мне описал, наболело. Он! – уверенно выдал Шашист. – Самое смешное, что несчастный еврей пострадал зря. У него действительно был Золотой лист. Но другой. Откуда-то с Китая.

– Интересно девки пляшут, – я убрал фотографию.

– Думаю, будь у Йосика то, что искал этот очковый змей, то не лечил бы он сломанную руку, а отдыхал бы в свое удовольствие на тихом кладбище. Так что он считает, ему сильно повезло… Кстати, этот террорист напоследок сказал ему то же самое.

– Что именно? – встрепенулся я. – Дословно.

– Типа – тебе повезло, что пришел я, а не Он. При этом это Он было произнесено с таким угрюмо-торжественным чувством, что Йосик почувствовал себя просто осчастливленным всего лишь сломанной рукой.

– Он, значит, – задумчиво протянул я.

– Ага. Он. Царь Гвидон, – Шашист задумался, потом добавил: – Еще один момент любопытный, друг мой. Те, кто ищет этот Золотой лист, почему-то абсолютно уверены, что он в Москве. Ни в Латинской Америке, ни в каких-нибудь горных храмах и подземельях, ни в Лондоне, а в Москве.

– И поэтому так лихо шерстят именно московский антикварный мир… Ты, великий специалист, Теодор. От тебя хочу услышать – где искать эти листы в Москве?

– Глухо, как в танке. Вообще никого не знал, кто бы интересовался этой ерундой, – развел руками Шашист. – Ну, если не считать одного чудака.

– Какого чудака? – оживился я.

– Да есть у меня один невменяемый приятель. Свихнулся на эзотерике, шаманах, иных цивилизациях. И умудряется даже зарабатывать на них. А это, скажу тебе, похлеще, чем поддельными шумерскими раритетами торговать. Все же шумерские раритеты в природе есть. А ты попробуй заработать на том, чего никогда не было.

– И чего он тебе поведал про Золотой лист?

– Да ничего важного. Я его бредни пропускаю мимо ушей. Но он накатал книгу про тайны истории. И целый раздел посвятил Золотой библиотеке.

Шашист вынул из объемистой крокодиловой сумки, которая стояла у его ног, смартфон. Порылся в сети:

– Вон, глянь!

На экране была яркая обложка печатного издания «Золотая книга потерянной земли».

Взяв смартфон, я ткнул на значок «сведенья об авторе». Возникла его фотография во всей красе. Фамилия, имя, отчество. Краткая биография и список трудов.

Сердце мое радостно екнуло. Леонтий Лошаков. Знакомые лица. Черт возьми, а ведь это моя Нить!..

Глава 5

– Великолепно, – всплеснула руками женщина, сидящая справа от меня в третьем ряду большого зала клуба завода «Шаровая опора». Здесь сегодня проходил слет организации «Непознанная Россия». И я слушал уже третий доклад про тайны Вселенной и беспомощность традиционной науки в их раскрытии.

Только что выступила очаровательно улыбающаяся дама в белом балахоне, бойко собиравшая пожертвования на «Дом приемов инопланетян». С ее слов, такое хрустальное ажурное строение должно вознестись на Болеарских островах, где планируется контакт с инопланетной цивилизацией. Тетка, как патентованный контактер с высшим разумом, это гарантировала. Только денежки нужны на строительство и представительские расходы, чтобы не ударить лицом в грязь перед братьями по разуму.

Потом выступил угрюмый технарь, озабоченный примерно тем же. Но он собирал деньги не на фуршет с инопланетянами, а на базу по приманиванию НЛО. Там должны были быть прожекторы, мигающие морзянкой, радиопередатчики и куча всякой аппаратуры.

Сейчас нездоровый интерес к аномальным явлениям прилично ослаб. А в девяностых годах вся страна болела эзотерикой, НЛО и всякими колдунами-экстрасенсами. Ушлые дельцы делали на лекциях, книгах и таких вот поборах на «Посольство инопланетян» хорошие деньги. Сейчас уже не тот размах. Не разбогатеешь, но на кусок хлеба с маслом вполне хватит.

Затем дородная женщина в японском кимоно вещала про Фэн-шуй и морфологические поля, пронизывающие наше бытие.

– Очень разумно, – вновь воскликнула все та же тетка справа – лет пятидесяти, одетая в легкий серебристый брючный костюм, с крашеными лохмами, вся такая ухоженная и изысканно-тонко-томная. Ей с готовностью подхихикивала и поддакивала ее подруга, знойная женщина с бриллиантами в ушах и в ярком цветастом платье, больше похожая на успешную советскую продавщицу мясомолочного отдела.

Они обе были искренне восторженные и комментировали в таком же восторженном разрезе все выступления. Им нравилось здесь все.

Выступления делились на две категории. Про всякие телепатические контакты с высшим разумом, любовные похождения инопланетян и прочую совершенно бульварную чепуху – эту ересь озвучивали люди или угрюмо невменяемые, или полностью завравшиеся, но веселые и задорные. Вторая категория – сугубо технические выступления про проблемы исследований НЛО, оценки достоверности показаний свидетелей, инструментальные средства фиксации, статистику, математическую отработку материалов. Это было страшно скучно, народ зевал. Хотя именно в них было рациональное зерно, относительная научность и системность. Но про свиноголовых инопланетян в зоопарке Усть-Илимска, конечно, слушать куда интереснее, чем про статистику.

Сухощавый доктор технических наук, вышедший на сцену, попытался совместить эти направления и оживить лекцию. Сыпал анекдотами. И впаривал про анализ появлений НЛО, в основном, про загадочные черные Треугольники, которые видят уже полсотни лет по всей Земле. Приводил свидетельства, слухи и сплетни. При этом, следуя принципу научности, не утверждал прямо, что эти таинственные «Треугольники» реальны, но вместе с тем вел к тому, что они все же, подлые, летают.

– Много есть фотодокументов, большинство по качеству не дают возможность рассмотреть хоть какие-то детали, – вещал он, щелкая мышью и ища нужное изображение, которое тут же спроецируется на экран за его спиной. – Но вот здесь другая ситуация. Качество настолько идеальное, что имеет место явный фотошоп. Вот, пожалуйста!

На экране возникла почти студийная фотография роскошного инопланетного треугольника. Кто-то хихикнул сзади:

– Да, фотошоп наваристый!

А у меня в районе солнечного сплетения стало морозно. И тут же пробило на дрожь. Мне показалось, что со сцены ползет мутный серебристый туман. Голова пошла ходуном.

Я пару раз глубоко вздохнул, чтобы придти в себя. И тем самым обеспокоил восторженную соседку в серебряном костюме.

– Молодой человек, вам плохо? – потрясла она меня за плечо.

– Нормально, – через силу я улыбнулся. – Просто впечатлен оратором.

– Рогожкин умеет, – с видимым уважением произнесла поклонница таланта докладчика.

Мне все еще было не по себе. Эка на меня накатило! Дело в том, что этот «Треугольник» был не фотошопом, а самым настоящим НЛО. Классическим. Тем самым, который я видел три раза! И о влиянии которого на мою судьбу мог только догадываться. Правда, это не повод падать в обморок, притом железобетонному мне. Но я будто вошел в резонанс с энергией этого явления. С чем-то огромным, бесконечным, что кроется за ним. И что всегда сопровождало меня в моей судьбе.

Я вздохнул поглубже еще раз, переводя дыхание. Да, один только вид этого «Треугольника» выбил меня из колеи.

Следующий доклад я слушал совсем невнимательно. Он был про какие-то дольмены и порталы в иные миры. Там явно, с кряканьем и прибаутками, тянули осла за уши. Это больше фэнтезийная литература, чем серьезная попытка исследования.

В перерыве соседствующие со мной тетки попытались найти во мне собеседника.

– Скука, обыденность. Люди не хотят видеть высокого. Ну, на то они и люди, – вещала томная дама в серебристом костюме.

– А мы не люди? – поинтересовался я.

– Мы с подругой – точно нет, – объявила дама строго. – Ну, не смотрите так, я не сбежала из сумасшедшего дома. На Земле два вида душ. Местные, выросшие из этой земли. И звездные души, которые здесь в тюрьме и вынуждены отбывать свой срок – инкарнация за инкарнацией.

– И вы… – заговорщически прищурился я.

– Я из созвездия Ориона, – отчеканила дама. – Ольга – с созвездия Сетки.

Я не стал занудствовать, объясняя, что созвездие – это не какой-то адрес, а всего лишь область небосвода, в которую может вписаться и астероид рядом с Землей, и Галактика в миллиарде световых лет отсюда. Это как когда тебя спрашивают номер квартиры, а ты говоришь, что она в северо-западном направлении. И только деловито осведомился:

– Откуда информация?

– Медитации, – с готовностью пояснила дама. – Расслабление. Сны. Духовные практики.

– Уважаю, – оценил я.

– Мы каждую среду ведем мастер-класс «Медитативные пространства» в ДК «Серп и молот». Приходите. Сделаете шаг, чтобы стать из зауряда кем-то… – она демонстративно подняла глаза к потолку.

Я взял у нее визитку. И пообещал непременно прийти, потому что намерен заняться самосовершенствованием, и когда-нибудь, через многие перерождения, тоже стать космической душой. Мне снисходительно кивнули. Да, тетки были забавные и даже не нуждались в скорой психиатрической помощи. Это просто у них такой образ жизни под лозунгом: «Разбавим легкой шизой повседневную тоскливую обыденность».

– Перерыв заканчивается, – сообщила дама. – После него выступит Леонтий Лошаков. Известный писатель, кстати. Думаю, он будет, как всегда, великолепен!

Действительно, Лошаков был великолепен и убедителен. В этой своей новой ипостаси он был чуть худее, видно, что следил за собой, и так же обворожительно лыс. Еще лысее Шашиста. Ну а зажечь аудиторию Писатель всегда умел.

Он с трибуны воодушевленно вещал о затерянных в веках и водах океана цивилизациях. Вспоминал свои путешествия по всему миру в поисках артефактов и остатков языка Лемурии. Я аж заслушался. Тем более понимал, что не все это чушь. Наше путешествие по Тибету в прошлой реальности на многое мне открыло глаза.

Ему бурно хлопали. Особенно старались мои соседки.

– Вынужден распрощаться. Дела, – ответив быстренько всего лишь на часть вопросов, объявил Писатель.

Сойдя со сцены, он бодро направился к выходу. Я прощально улыбнулся дамам и устремился следом.

Машины у Писателя не было. Автобуса он ждать не стал. Направился до метро пешком – идти было минут десять.

Солнце уже склонилось и пропало за домами, а вместе с ним исчезли и его немилосердно жарящие лучи. Но все равно было душно и жарко.

Как же жестко в этом мире и зло солнце. А жара острая, агрессивная. Не укутывающая, а жалящая, как песок в пустыне в пыльную бурю.

Следуя в отдалении за Писателем, я привычно пытался засечь чье-либо постороннее наблюдение. Но ничего не заметил. Да и ощущения чужого внимания у меня не было. Значит, спокойно можно идти на контакт.

Догнал я его, когда он уже подходил к метро «Тихорецкая». Здесь плотно толпился народ. На кругу дымили дизелями десятки автобусов.

– Леонтий Авенирович, можно занять минуту вашего драгоценного времени? – учтиво окликнул я.

– К сожалению, я сильно тороплюсь, – опасливо покосился на меня Писатель.

– У меня весьма интересная тема для разговора, – настаивал я, вовсе не собираясь упускать его. – И взаимовыгодная. Вы не пожалеете.

– Позвоните мне на днях, – из нагрудного кармана красной рубашки в голубую полоску он вытащил и протянул мне визитку. – А сейчас мне и правда некогда.

Ну что же, пускаем тяжелую артиллерию в ход. Я предъявил удостоверение и произнес строго и непоколебимо, как настоящий продолжатель дела НКВД:

– Нам нужна ваша консультация. Тот случай, когда возражения не принимаются.

– Но…

– И мы готовы заплатить, – подсластил я пилюлю.

Писатель посмотрел на меня внимательнее. И мне показалось, будто тень невнятного узнавания мелькнула в его глазах. И быстро пропала.

– Ну ладно, – он достал из сумочки на поясе смартфон и вскоре уже елейным голосом заливал: – Наина Алексеевна. Нижайше прошу перенести нашу встречу. Обстоятельства, понимаете ли, они порой выше нас… Да, хорошо… Я вам весьма обязан… Да, до понедельника…

Дав отбой, он укоризненно произнес:

– Из-за вас я перенес очень важную встречу.

– Наша встреча куда важнее, – заверил я. – И интереснее. Давайте найдем место, где спокойно переговорим за чашкой чая…

Глава 6

Мы сидели на красных диванчиках друг напротив друга, как положено на переговорах. А вокруг кипела буйная суета. Выкрикивали раздатчики тонкими голосами номера заказов. Щелкала касса. Смеялись в шумных компаниях студенты. Посетители носились с подносами, глядя, где приткнуться поудобнее.

Писатель сразу объявил, что ни в какие рестораны и пивнухи следовать он не намерен, это все мелкобуржуазные атрибуты, а он личность демократичная, ему хватит и «Макдональдса». Тем более до оного ровно двести метров.

В принципе, выбор места для переговоров неплох. Шумно, многолюдно, внимания в этой суете на двух мирно беседующих людей среднего возраста никто не обратит. Только кофе здесь на редкость дрянной, в картонных стаканчиках. Но на то он и фастфуд, чтобы хоть сколь-нибудь искушенному человеку потреблять его только через усилие воли. А вот студентам нравится жевать гамбургеры. Тем более многие ребята здесь подрабатывают. А потом на заработанные деньги здесь же и питаются. Круговорот биг-маков и их потребителей в природе.

Писатель был слегка взвинчен и всем своим видом показывал, что делает мне одолжение, Уже несколько раз кидал демонстративные взгляды на наручные часы, стрелка которых подползала к восьми. Вместе с тем он был страшно заинтригован. Любопытно – это базовая основа его личности. Он готов сунуть свой нос хоть в провода трансформаторной будки, если ему скажут, что там живет какая-то будоражащая воображение тайна.

– Не беспокойтесь, я вас подброшу до дома, – заверил я его, улыбаясь самой располагающей улыбкой из своего богатого набора.

– Я ни о чем не беспокоюсь, – буркнул он. – Кроме того, что на меня обратила внимание ваша организация со столь неоднозначной репутацией.

– Ой, только не говорите, что пепел замученных диссидентов стучит в ваше сердце, – хмыкнул я.

– Не стучит. Для этого я слишком большой патриот моей страны. К сожалению, гораздо больший, чем наши органы, которые не уберегли от развала Красную Империю, – в голосе Писателя зазвучали обличительные нотки.

Политический диспут в мои планы не входил, поэтому я примирительно поднял руки:

– Сдаюсь, Леонтий Авенирович. И принимаю всю вину нашей конторы за развал СССР. За то, что мало стреляли. Или много – теперь уж не поймешь. Нам же разговор предстоит об истории куда более древней.

– Я весь внимание, – подобрался Писатель.

Все же опыт двух жизней полезен. Если бы не моя старая память, я бы прошел мимо Писателя. Мало ли шарлатанов писало о Золотой библиотеке. Ну, еще один чудак, помешанный на прошлых цивилизациях, доморощенный мистик и философ. Но все не так просто.

Старьевщик находит искомое не столько из-за того, что он такой умный, сколько потому, что мистическим чутьем умеет находить Нити. То есть людей, предметы, обстоятельства, которые приводят к Предмету. Нити бывают обычные, которые рвутся от малейшего натяжения. Но встречаются Нити Ариадны. Те, которые ведут через Лабиринт к цели.

В той жизни, в поисках Свитка Тамаха Ан Тира, именно Писатель был главной моей Нитью Ариадны. И здесь он книгу накатал про Золотую библиотеку. Случайность? Нет, с Нитями случайностей не бывает. Что-то мне подсказывало, что и в этом мире он играет схожую роль.

– У нашей организации возникли некоторый интерес к Золотой библиотеке инков, – произнёс я как-то легко и обыденно.

Писатель посмотрел на меня с удивлением, а потом объявил с видимым удовольствием:

– Очень рад, что теперь и спецслужбы признали – это не фальшивка и не легенда!

– Пока еще никто ничего не признал, – попытался остудить я его пыл.

– Признали! Иначе вас бы здесь не было!

– На чем основывается ваша уверенность в реальности библиотеки? – полюбопытствовал я.

– Долгие годы переписки и с Бланком Лопесом, первым обнаружившим эту библиотеку. И с его партнером, известным исследователем древностей Эдуардом фон Дэникеным.

Писатель поведал мне то, что я и так знал, но я его не прерывал, давая втянуться в саму тему. Этой истории больше десяти лет. Известный на весь мир Эдуард фон Дэникен, занимавшийся поиском следов инопланетных астронавтов в истории Земли, написавший массу книг и снявший гору фильмов, неплохо поднявшийся на этом, однажды выдал сногсшибательную сенсацию. Якобы спелеолог Бланк Лопес отвел его в толщу гор, расположенных в Эквадоре. Там их ждала Золотая библиотека с письменами инков. Общепринято мнение, что доколумбовая цивилизация инков, занимавшая огромные пространства Южной Америки, пользовалась только узелковым письмом, но это не так. Была у них и нормальная письменность, запрещенная жрецами – мол, на нее прогневались боги, послав голод и бунты провинций. Образцы этой письменности на золотых листах якобы и были в пещере в Эквадоре. А еще там имелись таинственные письмена допотопной цивилизации.

Шум поднялся до небес. Книга фон Дэникена стала бестселлером, документальный фильм взял большие сборы. Сенсация жила и не думала угасать. Потом начались странности. Бланк Лопес, вроде поначалу и подтвердивший наличие Золотой библиотеки, вдруг начал скрываться от общественности. Однажды вообще заявил, что ничего знать не знает, и ему это вообще все неинтересно. Началась склока между партнерами. Дэникен стоял на своем. Но никто из них объяснить не мог, почему в наше время победного шествия всяческой электроники с места событий не было ни одной завалящей фотографии. Отговорки типа – аппаратура там не работает, выглядели обычным оправданием жуликов. Так что история темная. Я бы вообще в нее не поверил, если бы не знал, что Лист Весны и Лист Лета существуют. Иначе меня просто не направили бы на Поиск. «Фрактал» никогда не искал несуществующие Предметы.

– Постепенно интерес к Золотой Библиотеке угас, – Писатель отхлебнул капучино и отодвинул с сожалением пустой стаканчик. – Но два года назад начались странности. Дэникен и Лопес неожиданно помирились и затеяли новый совместный проект. Они вели какие-то подводные исследования. Дэникен рапортовал, что будет большая сенсация. Намекал, что найдут новое хранилище сокрытых знаний. А потом они свернули экспедицию без объяснения причин. Хранили молчание оба. Мне кажется, что-то они нашли такое, о чем даже неудержимый фон Дэникен побоялся поведать миру.

– Если это не очередная дутая сенсация, – подал я голос.

– Не-а… Я проанализировал каждую строчку их писем в мой адрес. Знаете, Дэникен вовсе был не пустомеля, каковым его считают. Врать он, конечно, любил, но никогда не врал без основы. За всеми его легендами хоть что-то, но стояло. И за этой историей стоит нечто реальное. Есть эта библиотека. Где-то в скалах, недоступная никому, – с непоколебимой уверенностью произнес Писатель.

– Кто теперь подтвердит все это, – вздохнул я. – И Дэникен, и Лопес мертвы.

– Оба почти синхронно скончались в прошлом году. Вам, представителю органов, не кажется это странным?

– Скажем так, настораживающим.

– Вот именно. Странным и настораживающим, – победно объявил Писатель, пододвинув к себе второй стаканчик капучино – он предусмотрительно взял их сразу два. – Есть еще один момент. Предметы из этой библиотеки не первое десятилетия расползаются по миру. Началось это задолго до открытия Лопеса.

– Ходили слухи, что отдельные листы из библиотеки могли оказаться в России, – закинул я удочку.

– Один точно оказался!

– С чего вы взяли? – осведомился я, радуясь, что разговор сам тек в нужное русло, даже подталкивать не было необходимости.

– С того, что я держал его в руках, – огорошил Писатель.

– Где?! – не сдержал я эмоций.

– В Институте государственного управления. Это такой заповедник, где за счет российского правительства готовят агентов влияния Запада. Вся профессура глубоко ненавидит страну и с этим чувством учит таких же студентов, – в его голосе зазвучал обличительный металл. – С расформированного Института архивов и делопроизводства в ИГУ было передано немало исторических материалов.

– И там Золотой лист? – удивился я. – Откуда?

– В двадцатые годы в Институт архивов свозили документы старого режима, не представлявшие интереса для новой советской власти, но полезные для подготовки студентов. Всякие дворянские сутяжные дела, докладные столоначальников по сбору урожая. То, что сегодня вдруг на вес золота стало, поскольку давно утрачено. Как-то залетел к студентам-архивистам и этот Золотой лист. Вообще-то он белый, из какого-то очень крепкого сплава золота. Никто и не принимает его за золото, иначе давно бы на обручальные кольца переплавили. Народ у нас шустрый.

– Вас-то как к нему допустили?

– Есть у меня знакомый Вадик Сойфер. Кандидат исторических наук, преподаватель ИГУ и ответственный за архив. Месяц назад он попросил о консультации. Я приехал к нему на работу. Он отвел меня в подвал, где у них хранятся архивные материалы. Достал картонную папку с западно-немецкими и китайскими гравюрами, в том числе на металлических листах. Как правило, начало двадцатого века… Ну, я и ахнул, увидев легендарный Золотой лист.

– Почему решили, что это именно он? – осведомился я.

– Частично письмена схожи с теми, что мне присылал фон Дэникен. То есть этот раритет аналогичен листами в Золотой библиотеке.

– И как он появился в нашей стране, притом в неизвестно какие времена? – все еще не верил я в удачу.

– Есть много на свете, что и не снилось… Ну, вы в курсе цитаты.

– В курсе, – заверил я.

– Так вот оно и есть, – хмыкнул Писатель. – Что не снилась нашим мудрецам…

Я посмотрел на часы и произнес:

– Сегодня уже поздно. Поедем завтра утром к вашему знакомому в институт.